РАССКАЗ
Дунул легкий ветерок, и силуэт продавца из кондитерской лавки начал осыпаться. Поймав мой удивленный взгляд, он, продавец, виновато улыбнулся.
– У меня лучшие пирожные на побережье, – сказал он.
Приморский поселок, в котором я жила вот уже несколько дней, на первый взгляд казался абсолютно обычным. Да и, в общем-то, на второй и на третий взгляд. Зато на четвертый, пятый (и так далее, пока не собьешься со счета) странности начали выскакивать, как пресловутые черти из пресловутых табакерок. Каждый новый более-менее внимательный взгляд по сторонам выхватывал из реальности крошечные штришки ненормальности.
И вот, стоя в дверях кондитерской лавки, я наблюдала, как продавец начал терять четкие очертания и осыпаться (так и хочется сказать «по краям») разноцветным мерцающим песком.
Я перевела взгляд на пончики, за которыми, собственно, в эту лавку пришла. Вроде бы самые обычные. Только слегка присыпаны теми же слюдяными песчинками, какие мягкими волнами спадали с плеч, волос и рук кондитера.
До этого я пару раз замечала подобное мерцание – то на сувенирных статуэтках и ракушках, то на пляжных сумках или шлепанцах в многочисленных лавках, разбросанных по побережью, а то и просто на тротуарах в жаркий полдень. Я отмахивалась от этих миражей, старательно и увлеченно выискивая иные странности. Каждый день меняющиеся очертания гостиниц и отелей, точно повторяющие друг друга камешки и ракушки, монеты, ежедневно выбрасываемые на пляж услужливым прибоем мне под ноги, ярко-белое солнце, путешествующее от горизонта до горизонта по одному ему понятной зигзагообразной траектории, черные кошки, прячущие за спиной тонкие темно-серые крылья и украдкой выдыхающие огонь, пока вокруг нет назойливых туристов.
Видимо, теперь слюдяная пыль – так я решила называть мерцающие частички песка или что там это на самом деле – активно привлекала мое внимание самым простым и очень действенным способом.
Я вспомнила историю Персефоны и не стала покупать пончики, чтобы не остаться в этом странном поселке на неопределенное количество вечности. Возможно, это было бы не так уж и плохо, но думать мне об этом не хотелось. По крайней мере, пока. Все же кондитер не тянет на роль Аида, а застревать абы где из-за кого-то вроде садовника Аскалафа не входило в мои планы.
Кондитер посмотрел на меня с недовольством, но ничего не сказал.
Море волновалось. Сквозь тучи пробивались радужные лучи солнца – игра света в плотно висящей в воздухе слюдяной пыли. Переливающаяся той же слюдой соленая вода и ярко-белая морская пена манили и гипнотизировали, а шум разбивающихся о берег волн казался тихим шелестящим смехом.
Я сидела на песке, прибой изредка окатывал мои стопы пеной. Справа от меня тощая девчушка со смешными хвостиками уже не первый час выкладывала на песке какую-то надпись. Мне было ужасно интересно, что же такого важного она хотела сообщить миру, что так отчаянно боролась с прибоем, то и дело смывающим слишком легкие камни с песка. Наконец девочка остановилась, наклонила голову вправо, затем влево, оценивая плоды своего творчества, неодобрительно покачала головой и добавила в конце надписи три немаленьких булыжника – многоточие – и как только она умудрилась их поднять? Добавив этот последний штрих, девочка вытерла лоб тыльной стороной ладони и решительно зашагала в сторону оскаленного ржавыми сломанными перилами пирса. Пройдя метров тридцать, она обернулась, махнула мне рукой, мол, можешь идти да читать, что я тут написала, и, крутнувшись на пятке, исчезла в слюдяном сиянии, неожиданно сильно пробившегося сквозь тучи солнца.
Конечно, она никуда не исчезла, просто яркий солнечный свет, неожиданно пробивший себе путь сквозь тяжелые тучи, на мгновение ослепил меня. Девочка бежала к пирсу, оставляя на песке четкие следы, тут же слизываемые волнами.
I WANT TO STAY IN LOVE WITH MY SORROW…
Девчушка с хвостиками сидела на самом краю пирса и болтала ногами. Я подошла к ней и села рядом. Она обернулась ко мне и улыбнулась.
– Оставайся с нами! – сказала она.
– С кем – с вами? – спросила я.
Девочка обвела глазами береговую линию, городок, который можно обозреть с пирса полностью, и пожала плечами, мол, вот с нами со всеми.
– Но что я буду делать здесь? – тихо промолвила я.
– А что ты будешь делать в любом другом месте? – немного ядовито парировала девочка.
– Не знаю, – призналась я и опустила голову.
– Вот именно! – торжествующе воскликнула девочка. Пошуршав целлофановым пакетом, девочка протянула мне большой спелый персик. Я внимательно посмотрела на него – он переливался слюдяными песчинками. – Оставайся с нами, – повторила она.
Я резко поднялась и, так и не взяв персик из рук девочки, ушла. Могу ли я остаться в этом городке? Волны, накатывавшие на берег, не собирались мне отвечать или что-то советовать, а других претендентов на роль советчика поблизости не было.
Разве что вот рядом со спасательской вышкой стоял сумасшедше красивый темнокожий парень. Не дойдя до него пару шагов, я остановилась. Его идеально черные глаза смотрели на меня с легким укором.
Я немного смутилась – вроде бы и не сделала ничего дурного, а вдруг почувствовала себя в чем-то виноватой перед ним…
– Тебе непременно нужен Аид, чтобы остаться здесь? – спросил он без всяких вступлений.
– Мне нужен смысл.
– А там, откуда ты приехала, есть смысл? Есть ли смысл в твоей предыдущей жизни? – усмехнулся он.
– Она не предыдущая, она теперешняя, – нахмурилась я.
– Возможно, ты права. Но мне кажется, если ты и вернешься туда, – он неопределенно указал направление, – все будет совсем не так, как раньше.
– И это – повод, чтобы остаться? – я покачала головой.
– А тебе обязательно нужен повод? Хорошо. Тебе ведь хочется быть здесь? Разве это не достаточный повод? – улыбка сверкнула на его темном лице.
Я не стала ничего отвечать, просто улыбнулась в ответ и ушла.
– Четвертый дом от поворота. Ярко-красная крыша. И старая яблоня возле калитки. Приходи, – крикнул он мне вслед.
Я шла не куда-то и не зачем-то. Просто брела, пока не решила, что можно и взглянуть на дом, описанный темнокожим красавцем. Вот только от какого поворота мне начинать считать дома? По пути мне не встретилось ни одной вещи, покрытой переливающейся пылью. Я старательно искала глазами слюдяные песчинки. Их не было. Нигде.
– Будем считать, что мне дали время подумать, – вслух сказала я, обратив на себя удивленные взгляды прохожих. – Ну, или сказали: «Не хочешь, не надо».
В кармане зазвонил мобильный телефон. Я ответила, не глядя на определитель:
– Да…
– Привет.
– Привет, – я пока не поняла, кто это.
– Как идут дела? – все ясно. Сквозь помехи сотовой связи я кое-как разобрала, что звонит сестра.
– В задницу.
– Что-что? – переспросила она.
– Мои дела идут в задницу. Могу и правда описать, как – бодрым шажком и напевая «Вот, новый поворот»…
– Но тебе ведь вовсе не обязательно сопровождать их туда, – засмеялась сестра. – Помаши им ручкой. Пожелай счастливого пути, в конце концов.
– Тоже правда, – вздохнула я. – Поди, не заблудятся.
– Ты скоро вернешься? – спросила она.
– Не знаю. Может, и совсем не…
– Вот и отлично! – в ее голосе была слышна искренняя радость. – В общем, давай, – сказала она и повесила трубку. Меня всегда удивляло, что же такое надо давать собеседнику в конце разговора?
Я посмотрела на свой мобильник. Он радостно переливался слюдой.
– Новый поворот… – пробормотала я. – Вот от него и начну считать дома…
Четвертый дом от выбранного мной поворота оказался счастливым обладателем ярко-красной крыши и яблони, выросшей прямо перед калиткой и почти не дающей возможности пройти внутрь. Я сорвала с ветки еще зеленоватое яблоко и, не стирая слюдяную пленку, откусила кусочек. Я не упала в обморок подобно спящей красавице, небеса не разверзлись и даже не шарахнули меня молнией. Никаких спецэффектов.
– Я остаюсь, – сказала я яблоне. Она кивнула. Или, может быть, это ветер качнул ее… какая разница?
