ВЕЧЕР
Вечер хочет улечься спать.
Вечер – в угол забитый мяч.
Ну, а мне бы с кровати встать
разрешил осторожный врач.
День-деньской – суета сует,
опостылел весь белый свет.
Но вот кто-то сказал: не плачь…
мне бы струны души напрячь!..
Тонко-тонко струна звенит,
только крепко душа болит.
Не приставлю печаль к виску,
приласкаю свою тоску,
обниму я забитый мяч…
Кто-то снова шепнул: не плачь!..
ПОЕЗД
А поезд – не поезд,
а хищность орла!
А поезд увозит
меня из добра.
И чиркает по сердцу
рельсовый звук:
никто не товарищ,
не брат и не друг!
Останется в прошлом
любимый вокзал…
А поезд увозит –
мне жаль и не жаль…
Глухая усталость
мой мозг обовьет,
а поезд увозит
весь нынешний год.
КАК НАЯВУ
Как наяву, я вижу комнату:
в ней мало мебели и очень холодно.
Прикрыв глаза, мужчина думает,
вот зацепила девица юная,
в него влюбленная, уверен точно он,
но диковатая и непорочная.
Ее изюминка – его открытие…
и любовался он, и ненавидел он!
Она сидела, почти надутая,
и ей казалось, все перепутал он…
ей было жалко его, огромного…
но ей не надо его, нескромного…
А он поддразнивал ее, заманивал,
холодной рыбой звал – не заарканил!
И признавался себе устало:
достала девочка его, достала.
Как наяву, я вижу комнату…
ВЕСЕННЯЯ ПАРАЛЛЕЛЬ
Во мне, как в доме старом,
пусто,
лишь хлам растыкан
по углам…
Неясным движимая
чувством,
иду по лужам-зеркалам.
Пусть в доме жертву добивает
уже беззубая тоска…
А в зеркалах она иная,
и словно учится ласкать.
Прохожий месит снег устало.
Прохожий молод и красив,
и у него в глазах, как жало,
самоубийственный мотив.
ПИСЬМО
И снова хочу
тебе начертать
о том,
о чем ты не хочешь знать.
Чувства хрустальны,
ложатся как бисер…
но ты не читаешь моих писем.
Эта реальность похожа на зиму…
Вглубь замерзаю я, словно озеро –
может быть, стану сплошною льдиной:
ни родничка, ни луча, ни воздуха…
Но если выживу,
если сумею,
если дрогнет душа промерзлая,
вновь сумасшедшею оранжереей
враз зацветет и запахнет розами –
так, чтобы вмиг до тебя достать,
заполонить, очаровать!
О чем тебе еще написать?..
ЗАЧЕМ
Зачем толкуешь ты
про всякие дела,
из-за которых мы
не виделись неделю?
Ничто все это…
блеф, зола –
не верю ничему,
не верю!
Я знаю: то же самое
с тобой:
ты злишься, змей,
неласковый, гремучий,
когда твержу, что
случай роковой
мне не позволил
встретиться с тобой…
А из чего возник он,
этот случай?
Мы наконец-то встретились –
объятье,
и на пол птицей
улетает платье.
В ПРОЗЕКТОРСКОЙ
Распотрошенное явлено тело
как препарат, для студенчества нужный.
Перекрестился прозектор умелый:
Боже, прости наши грешные души!..
Чувствует он, никому не заметна,
в поисках самой последней из истин
стонет душа, не нашедшая света,
плачет по дому, что был ненавистен.
В винных парах санитар осовелый
шьет через час беспризорное тело
и повторяет в тоске бестолково:
«Самоубийство… не дай бог такого»
РОДЕН
Тебя когда-то мог Роден
слепить,
но не слепил:
засуетился между дел,
устал и пропустил.
Вот с той поры
ты и живешь,
обычная жена,
как будто бы
Родена ждешь,
лишь не обнажена.
И, может быть,
глаза блеснут
поярче
в поздний час:
наверное, Родена ждут,
растратить блеск боясь.
Но трезвомысленна
вполне,
наученная жить –
сегодня
вряд ли бы Роден
решил тебя лепить.
