* * *
…Семена непокоя в сердца, ветром пьяные, сея,
Всходят звезды над зыбью морских неизведанных троп…
И уводят триеры навстречу штормам Одиссеи,
Покидая у прялок покорных своих Пенелоп.
Смыта кровь со щитов, перевязаны свежие раны –
Но раскатисто в рог вновь трубит у стен замка герольд…
И седлают коней, отправляясь на битву, Тристаны,
Оставляя у пялец рыдать своих нежных Изольд.
Не надейся, не верь – не отыщутся силы такие,
Что сумели б рассечь этот гордиев узел сплеча:
Вечно шепчут в ночи клятвы женщине губы мужские,
Чтобы утром попрать их – во славу Дорог и Меча.
Чтобы утром забыть их – во имя Скитаний и Боя…
Если ты родилась под луной смертной женщиной – знай:
Удержать навсегда ты не сможешь в объятьях героя,
Как ни плачь, ни моли, ни упорствуй и ни заклинай.
Но в погибельный час перед ним яркой вспышкой во мраке,
Когда в пепел сгорят все его корабли и мосты,
Встанут вереск холмов Корнуэлла, оливы Итаки
И к нему по тропе в белом платье бегущая – ты…
* * *
Эти страшные сказки, как род человечий, стары –
Только впрок не идут они нам, их сложившим когда-то.
И на башнях сигнальных опять полыхают костры,
И со злым свистом стрел вновь сливается рокот набата.
И опять топчут кони сырую от крови стерню,
И, царапая щеки, в рыданьях заходятся вдовы…
И опять города обрекают мечу и огню.
И на тех, кто был вольным, опять набивают оковы.
Снова низок полет разжиревших на трупах ворон…
И под грохот клинков о щиты и победные клики
Вновь на пепле, костях и крови воздвигает свой трон
Полководец, чьим прозвищем будет отныне – Великий.
До небес летописцы деянья его вознесут,
И осанну в веках пропоют ему льстиво поэты…
Ведь великих, как водится, судит особенный суд:
Побежденным их вряд ли призвать в этой жизни к ответу.
И густой дым пожарищ затянет опять окоём…
И посеявшим ветер опять не осилить закона:
Из борозд, что не плугом пропаханы в поле – копьём,
Прорастут не колосья ячменные – зубы дракона …
ОССИАНОВСКОЕ
Горький запах дыма торфяного…
Вереск, розовеющий по взгорьям…
Кто же сны наворожил мне снова
О Зеленом Острове-За-Морем?
О холмах, в боярышник одетых,
О луне, встающей над кромлехом…
И слова баллад, давно допетых,
Снова отдаются в сердце эхом.
И опять его манит, тревожа,
Отблеск золотых костров Белтана…
…Кто сказать сумеет, отчего же
Кровоточит в сердце эта рана?
Отчего в нем боль не угасает?
Может быть, и вправду в час заката
В сердце вновь прапамять воскресает
О забытом накрепко когда-то?
О рогах с ячменным пивом пенным,
О щитах с заточенною кромкой…
И звенит в крови, струясь по венам,
Смех струн арфы – светлый и негромкий.
И зовет упрямо за собою
В мир, куда навеки путь потерян…
И, как море – мерный шум прибоя,
Губы повторяют слово: «Эрин»…
ПАЛАДИН
…Нет толку о несбывшемся жалеть,
Смешно томиться над ручьем от жажды…
Но все, чему давно был срок истлеть,
Воскреснет в сердце вечером однажды.
И боль его ужалит, как змея,
Когда с бокалом сядешь у камина…
И вспомнишь вдруг: заросший сад, скамья
И в тонких пальцах – веточка жасмина.
И трепет длинных золотых ресниц,
И на дорожке – кружевные тени,
И то, как пасть пред Ней хотелось ниц
И целовать, дрожа, Ее колени.
И вспомнишь руки – холоднее льда,
И беззащитность горестную взгляда,
И клятвы, что ты ей шептал тогда,
И вздох, слетевший с бледных губ: «Не надо…
Мой рыцарь, этих ран не излечить…»
И понял ты, что жить не стоит дальше –
Безумец, не сумевший отличить
В словах тех женских искренность от фальши.
Лишь много позже было суждено
Тебе познать их истинную цену…
…И, медленно допив до дна вино,
Ты разобьешь пустой бокал о стену…
* * *
Снова травы в лугах поднялись, как стена,
Снова гром громыхает июньский вдали.
И цветет по оврагам сырым бузина,
И гудят в красном клевере басом шмели.
И закаты густы, как малиновый взвар,
И в листве ночью звезды – крупны и светлы…
И угас в настрадавшемся сердце пожар –
Лишь чуть теплятся угли под слоем золы.
Не раздуть из них пламени больше – и пусть.
А ожоги, дай срок, заживут без следа…
Боль из сердца уйдет. Но останется грусть
По тому, что назад не вернуть никогда.
Но останется память. Останутся сны
И присядут еще к изголовью не раз –
О мостах, что меж нами теперь сожжены,
И о счастье, что молча прошло мимо нас.
Только грусть эта все-таки будет легка,
Как в бокале рейнвейна – осадок на дне…
…И над морем лугов будут плыть облака,
И щеглов пересвисты – звенеть в бузине…
СВЕТ В ОКНЕ
Пляшет жаркий огонь в печи,
И качается колыбель –
Пусть в холодной, как склеп, ночи,
Словно банши, воет метель.
И снует над шитьем игла,
И подходит тесто в квашне…
Знай: не вечны ни боль, ни мгла,
Если теплится свет в окне.
Если веришь, любишь и ждешь –
Вопреки беде и молве…
…Стает снег. И апрельский дождь
Прошумит за окном в листве.
И раздастся знакомый стук
Поутру, на заре, в окно.
И из юных выпадет рук
Ослабевших веретено.
И уйдет из-под ног крыльцо…
И, чуть слышно шепнув: «Входи»…
Ты, смеясь и плача, лицо
На любимой спрячешь груди.
Бросив вызов самой судьбе,
Разлучить вас давшей зарок,
Воин твой вернется к тебе –
Даже с черных смертных дорог.
Одолев и пламя, и тьму…
И расскажет тебе о том,
Что в окне твоем свет ему
Стал на этом пути щитом…
