Окончание. Начало см. «Дарьял» 2’11
Строители – борцам
Зеленый театр, что на Водной станции, был построен как арена массовых мероприятий перед республиканским Праздником песни. День этот был отмечен широко, при скоплении большого количества празднично настроенных людей. Затем этот «Колизей» был предан забвению и под влиянием времени тихо разрушался, зарастая бурьяном и превращая амфитеатр бетонных трибун в кучи щебня.
Настало время, когда плеяда осетинских борцов была признана лучшей во всем мире. Поэтому где-то в верхах зародилась мысль провести в Орджоникидзе матчевую встречу наших и японских борцов. Местом проведения состязаний была определена арена Зеленого Театра. Естественно, находящийся под открытым небом бетонный амфитеатр нуждался в полномасштабном обновлении. И вообще, у руководства было желание не ударить лицом в грязь перед мировой спортивной общественностью и провести это мероприятие на высочайшем уровне. О значимости объекта можно было судить по тому, что курировала ход работ секретарь обкома партии.
Более месяца понадобилось для приведения объекта в надлежащий вид. На противоположной от трибун стороне были установлены высокие металлические мачты в количестве девяти штук, на которых закреплены крупные из металла буквы, составляющие текст: «Слава КПСС». Главный вход был заново оштукатурен, вновь отлиты капители колонн. Из-за недостатка времени строители рискнули отлить их из алебастра (вместо цемента). Как ни странно, такая замена не повлияла на их эксплуатационные качества, и спустя многие годы, они выглядели вполне прилично. Строители, как обычно, едва успели с окончанием работ: в день открытия трактор, тащивший растворный узел, машина с остатками строительного скарба двигались навстречу оживленной, празднично настроенной в предвкушении предстоящего зрелища публике, стремившейся занять поскорее свои места. Соревнования были проведены на высочайшем уровне.
А борцы достойно ответили на заботу строителей – они одержали убедительную победу над японцами.
Немного о плановой экономике
Надо признать, что положение руководства строительным сектором было незавидным. Плановое хозяйство напоминало ежечасно о себе острой нехваткой стройматериалов, металла, механизмов, леса – короче говоря, всего необходимого для строительного производства. А ведь всё тщательно планировалось, скрупулезно защищалось в высоких московских инстанциях. В результате выделялись фонды, которые со временем становились ничего не значащей бумажкой, ибо, в лучшем случае, в течение года они урезались или вообще изымались. О том, как в Москве происходила защита годовых ресурсов, можно представить себе на примере одного нашего крупного подразделения – строительного треста. Все собранные от строительных управлений расчеты подвергались на месте жесточайшему контролю со стороны различных служб треста. После чего сверстанный материал вручался поднаторевшим в контактах с союзным министерством начальникам нескольких отделов треста (обычно во главе с замом управляющего), и боевой отряд брал курс на столицу. Этим закаленным в кулуарных битвах за будущее стройкомплекса бойцам «невидимого фронта» предстояло конкурировать с многочисленной армией им подобных «защитников» фондов, прибывших с такими же задачами со всех концов необъятного Союза.
Слухи об этих кулуарных московских битвах осторожно циркулировали среди компетентных строителей, пополняясь временами некоторыми живописными деталями. Подробности одного из таких экскурсов стали достоянием узкого круга строителей спустя некоторое время со слов одного из свидетелей, командировка которого в Москву совпала со временем нахождения в столице наших посланцев. Номер, который он занимал в гостинице «Моск-ва», оказался по соседству с нашими защитниками-строителями, и он стал невольным свидетелем всего происходящего. То, о чем вы прочтете далее, никак нельзя вменить в вину нашим посланцам. Это было обязательное соблюдение негласного ритуала, выработанного и узаконенного столичными специалистами. От качества режиссуры переговоров и финансовой составляющей просителей зависела степень «умиротворения» столичных вершителей судеб, а значит, и дальнейшей работы всего коллектива строителей на местах.
Итак, время близилось к обеду, когда по длинному гостиничному коридору миловидная горничная медленно покатила свой сервисный столик на колесах, загруженный напитками и закусками. Останавливаясь у номеров, где, судя по звукам, исходившим изнутри, находились постояльцы, она осторожно стучала в дверь и предлагала свой товар. Номер, в котором жили наши делегаты, был у нее на особом счету: отсюда на протяжении суток поступали к ней обширные заказы. Стол в одной из комнат периодически обновлялся с тем, чтобы щедро принять и ублажить очередного московского гостя. На стук горничной дверь распахнулась и мужчина с вытаращенными глазами, держа в одной руке телефонную трубку, другой схватил девушку за фартук и втащил её в комнату, не прерывая своего возбужденного разговора. «Девочки уже здесь, давайте сюда!» – прокричал он радостно и сунул трубку в руку растерявшейся горничной. «Говори чего-нибудь!.. Ну, говори!» – громким шепотом взывал командировочный. Вконец растерянная девушка с трудом выговорила в прижатую к её уху телефонную трубку: «Здесь дядечка ничего не покупает, а сам на меня орет и за руку хватает»
Надо полагать, что варианты «облагораживания» переговоров, начинаемых в высоких министерских кабинетах, зависели от изобретательства одной из сторон (веселых и находчивых просителей) и аппетита другой (всемогущего жюри)
Даешь микрорайоны!
На сей раз фронтальное наступление строителей начиналось с северо-западной окраины города. Микрорайон номер четыре в границах будущих улиц Леонова, Гугкаева и Московской на местности представлял собой на тот час пространство, покрытое зарослями бурьяна в человеческий рост, сравнимыми, может быть, с непроходимыми лесами Амазонки. Первые строители, пришедшие на этот плацдарм, чтобы, как в популярной некогда песне, «покорять пространство и время», помнят, сколько труда, сил, здоровья, не говоря о затраченных средствах, было вложено в освоение каждого метра этой территории. Во время дождя вся площадь превращалась в непролазное вязкое болото. И, если говорить о героях поры освоения, то первый «Памятник первопроходцу» заслуживает бульдозер С-100, без которого всё, что находилось на территории строительства, пребывало в состоянии паралича. Ни один механизм, ни одно транспортное средство не в состоянии было сдвинуться с места. Зачастую и сами строители передвигались с объекта на объект, стоя на деревянных санях-платформах, прицепленных всё к тому же бульдозеру. Чтобы не свалиться в грязь, они крепко держались друг за друга. Первым объектом, возведенным в четвертом микрорайоне, были четыре кирпичных бокса (ближайшие к улице Леонова). По проекту эти боксы образовывали длинный ряд гаражей со стороны молзавода. Генеральным подрядчиком по строительству микрорайона был определен Орджоникидзевский домостроительный комбинат, входящий в состав Управления крупнопанельного домостроения (УКПД), созданного на базе строительного управления ОСУ-3 и завода крупнопанельного домостроения. Две бригады каменщиков стройуправления были срочно переквалифицированы на монтажников, а остальной контингент строителей продолжал работать по своему назначению. Возглавлял УКПД Александр Федорович Чинах, опытный и авторитетный руководитель. Упомянутые выше отстроенные четыре гаражных бокса использовались в качестве бытовок для рабочих, комнаты прораба и участкового склада.
Как известно, всякое строительство начинается с геодезической разбивки на земле осей возводимого объекта. Этот вид работ осуществлялся в условиях, описанных нами выше, и посему, возможно, вызовет интерес читателя. Ниже приводится «типовой» сценарий освоения строительной площадки под массовую застройку четвертого микрорайона.
Грузовая машина въезжает в болотные «джунгли» и, натужно взвыв, капитально погружается по самые мосты в размытый дождем чернозем. Дальше хода нет! Из кабины, пытаясь вытянутыми вперед руками отвести хлещущие по лицу толстые стебли бурьяна, вылезает грузный человек, судя по комплекции и по занимаемому месту (в кабине грузовика) – старший по должности. Обутый в кирзовые сапоги, он одной ногой пытается нащупать место опоры, в то время как вторая нога опирается на подножку грузовика, а рука крепко вцепилась в дверь кабины. Издали этот эпизод можно принять за попытку тучного гражданина выполнить гимнастическое упражнение «шпагат», что явно подвергало бы опасности здоровье «гимнаста». В то же время обладатель худосочной фигуры, маячившей в кузове грузовика, не оценив должным образом трагичности текущего момента для своего руководства, как ни в чем не бывало протягивает своему начальнику деревянный ящик с неким прибором. Для него, изрядно продрогшего, но твердо стоящего на досках кузова, не было важнее задачи, как выгрузить поскорее свое снаряжение. Однако невзирая на поспешность, он успел злорадно подумать: «Будешь знать, как в теплой кабине посиживать». А в это время «гимнаст» с ужасом увидел угрожающе нависший над ним из кузова деревянный ящик. Наконец, весь груз: пестрая белая рейка с нанесенными на ней красными и черными прямоугольничками, стальная лента и многочисленные штыри выгружены на маленький твердый островок, чудом сохранившийся в этом море грязи. Затем оба прибывших геодезиста склоняются над разложенными на капоте грузовика чертежами, ощущая своими руками приятную теплоту металла. После короткого совещания один из приезжих, худосочный, которого явно кормят ноги и отчасти голова, направляется к своей цели напрямую через самые густые заросли бурьяна. Упоминание о голове возникает по той простой причине, что вместо того, чтобы обойти и сравнительно легко достигнуть цели своего вояжа – здания молзавода, этот смельчак рвется напролом сквозь плотную стену бурьяна, словно ведя бой в камышовых плавнях Кубани.
Как упоминалось ранее, разбивка в поле остальных объектов совершалась примерно по схожему сценарию и могла отличаться лишь разнообразием окружающей фауны, т.е. там могли пастись разные парнокопытные – свиньи, козы, коровы, телята. Иногда даже появлялись и куры под предводительством петуха, рискнувшие прогуляться сюда, преодолев немалое расстояние от окраины села. Своим несознательным поведением животные наносили ощутимый урон быстрейшему воплощению в жизнь готовых проектов зданий. Особенно грешили свиньи. По каким-то ведомым только им признакам они объявили прямо-таки непримиримую войну забитым в землю геодезистами штырям и колышкам. Подолгу рыская по подготовленному скошенному участку будущего объекта, они целеустремленно выискивали плоды труда геодезистов и, обнаружив таковые, своим свиным рылом нагло выкапывали и с остервенением разбрасывали их по сторонам. Для восстановления разбивки приходилось вызывать повторно геодезистов, что влекло за собой скандальную ситуацию, связанную с дополнительной оплатой, замедлением начала работ, доставкой на объект геодезистов и т.д.
Освоение микрорайона начиналось с участка у молзавода невдалеке от села Ногир. Надо отметить, что благодаря географической близости этой городской территории к селу Ногир жители данного села считали себя одновременно и сельчанами, и горожанами. Такой непростой самоприсвоенный статус давал им право, по их разумению, считать упомянутый городской участок, отведенный под строительство жилого массива, своей собственностью. Посему использование этих земель в любых целях, кроме как в качестве пастбищ для сельского скота, считалось ими противоестественным, противозаконным и было чревато для нарушителей соответствующими последствиями. Примеров многочисленных фактов, подтверждающих это высказывание, можно привести немало. Но до «глобального освоения целины» – отторжения этих земель под микрорайон – стычки с горожанами носили характер боев местного значения, касаясь в основном отдельных, узко частных огородных интересов.
Теперь над этими пастбищами неожиданно сгустились тучи! Плодородный верхний слой земли безжалостно свертывался под ножами бульдозеров, готовивших основания под дороги и котлованы будущих строений. В разгар работы перед натужно рычащим бульдозером из зарослей бурьяна неожиданно возникли несколько бравых молодцов. Остановив поднятием руки механизм, они спокойно подошли вплотную к машине, знаком приказали заглушить мотор и в наступившей тишине обратились к машинисту: «Дети у тебя есть? – Бульдозерист с удивлением поднял брови, но утвердительно кивнул головой. – Тогда, если хочешь еще их увидеть, валяй домой и больше здесь не появляйся! Понял?!».
Поняв, что окружение не шутит, бульдозерист молча вылез на землю, заглушил мотор, вытер ветошью замасленные руки, схватил свою куртку и поспешно, без лишних уточнений стал удаляться, ни разу не оглянувшись назад. На попутной машине он доехал на свое место работы, базу механизации, и доложил своему начальнику о случившемся. Получив от механика нагоняй за нежелание работать и находить к тому разные причины, начальник приказал машинисту утром быть на рабочем месте.
«А я подъеду и разберусь во всем», – бросил он на прощание.
Утро было приветливым. Светило солнышко, от развороченной земли поднимался пар. Невдалеке мальчонка пас двух баранов. Бульдозер стоял на том же месте, где и был оставлен вчера. Когда при появлении начальника бульдозерист завел машину и с опаской влез в кабину, пастушок внезапно исчез, оставив свою скотинку. Минут через десять на дороге остановилась грузовая машина. Из нее спешно высадились пятеро мужчин и быстро зашагали по направлению к бульдозеру. В руках у двоих были толстые палки. «Вон они идут!» – воскликнул в панике бульдозерист. Начальник бросил на него презрительный взгляд и решительно двинулся навстречу наступающей вражеской цепи. Поравнявшись с ними, он остановился и стал что-то говорить им, энергично размахивая руками. При очередном взмахе один из атакующих ударил его по руке палкой. До бульдозериста донесся крик начальника, который повернулся и бросился бежать.
Попытки «разбора полетов» на низшем уровне оказались непродуктивными. Вопрос о беспрепятственной работе строителей на данном участке был вынесен наверх.
Наконец, указание дошло до райотдела МВД, которому предписывалось немедленно прекратить самоуправство сельчан. В конце концов вопрос удалось решить с некоторой задержкой, связанной с тем, что кадровый состав упомянутого отдела состоял, в основном, из жителей заинтересованного села, Надо сказать, что сельчане были на редкость сплоченным народом, и особенно эта монолитность проявлялась при возникновении каких-либо внештатных ситуаций. В качестве примера их смелых решений можно привести вынесенный некогда на сельском сходе села выговор высочайшему руководителю страны. Правда, последствия этого акта оказались для сельчан весьма трагичными.
Универмаг
От чугунного моста на запад протянулась улица Орджоникидзе, застроенная с незапамятных времен одноэтажными домами, в которых ютился, в основном, разный ремесленный люд. Из двухэтажных зданий на ней отметим здание городской коммунальной бани на углу теперешней улицы Коцоева и пару зданий на углу улицы Буачидзе. Правда, между ними своими гигантскими размерами выделялось здание пивзавода. В большинстве домов были небольшие лавчонки, сапожные мастерские, говоря по-современному, пункты бытового обслуживания. Многолюдная улица находилась на пути людского потока между левобережной и правобережной частями города и вполне удовлетворяла торговым интересам расположенных на ней мелких коммерсантов.
Как-то одному руководящему работнику республики довелось побывать в командировке в Минске. В столице Белоруссии ему приглянулось здание универмага, и он решил, что подобное строение могло бы украсить его родной город Орджоникидзе. После обсуждения авторитетным кругом лиц его предложение было одобрено, получен типовой проект и определено место строительства.
В жертву универмагу была принесена столовая, пропитавшая всю округу общепитовскими ароматами, и территория кооперативной артели по изготовлению металлических кроватей и пошиву одежды. Их снос был завершен весьма оперативно. Начать строительство поручено было ставшей к тому времени маломощной организации Хладпромстрой. Стройка в какой-то момент стала разворачиваться, но, как обычно, в определенный период перешла в разряд «народной». Это означало, что многие строительные организации и промышленные предприятия республики обязывались направлять своих специалистов на этот объект для форсирования работ. Со временем, по не зависящим от строителей причинам, работы на объекте начали сворачиваться, а кипучая деятельность уступила место гулкой тишине, нарушаемой лишь неторопливыми шагами сторожей, обходящих вверенные им владения. Штурм для очередного рапорта наверх был перенесен на другой объект, требующий сиюминутного внимания. Таким образом, чередуя накал работ с их свертыванием, длилась эта многолетняя строительная эпопея.
Наконец, назначенный последний штурм возродил надежду на окончание работ. Расширенное совещание с участием будущего владельца универмага – Горпромторга – вознамерилось внести ясность в будущую деятельность этого торгового заведения. Но неожиданно выяснилось, что для того, чтобы полностью укомплектовать штаты нового универмага, Горпромторгу придется закрыть чуть ли не половину своих городских магазинов. Это скорбное открытие больно ударило по инициаторам возведения универмага, продемонстрировав, по меньшей мере, их некомпетентность в подобного рода вопросах. Срочно кинулись искать выход из создавшегося тупика. Вскоре решение было найдено: первый этаж здания решили предоставить другой организации, торгующей продовольственными товарами – Горпродторгу. Естественно, никто не посмел упомянуть о колоссальных дополнительных затратах, связанных с этим решением. Ведь вопрос стоял о защите чести отцов-создателей данного чудо-объекта. А спасение заключалось в переоборудовании подвальной части здания под размещение холодильного оборудования, в устройстве холодильных камер, в монтаже грузовых лифтов, создании оборотного водоснабжения для отвода тепла от охлаждаемых поверхностей, Нагретая вода, охлаждая поверхности, безмятежно бежит по подвалу в трубах, затем где-то снаружи она поднимается на определенную высоту и низвергается вниз, охлаждаясь в виде рассеянных капель. Проделав подобный экскурс, охлажденная вода со спокойной совестью вновь начинала свое замкнутое круговое движение. А вот насколько спокойной чувствовала себя совесть «рационализаторов», по чьей вине внедрялось это «новшество», судить вам, уважаемые читатели. Такие высокие сооружения, градирни, можно видеть на территории многих промышленных предприятий. Что ж, прикажете возвести градирню в центре города? Выход на этот раз находят проектировщики: с южной стороны здания устраивается «эстетическая» градирня – фонтан. Рассчитав необходимое количество, высоту и направление струй в фонтане, они облицевали его полированным естественным камнем и заставили работать на пользу отечеству, заменив таким образом вульгарную градирню.
О том, сколько конструкций, особенно в железобетонных перекрытиях подвальной части пришлось разбивать для прокладки коммуникаций, затем усиливать, а потом вновь заделывать, устраивать дополнительные лифты, производить теплоизоляционные работы и т.д., и т.п. – история умалчивает. Читатель, явно утомленный всеми этими техническими выкладками, видимо, начинает думать, с какой целью его втягивают в эти подробности. Просто для того, чтобы еще раз продемонстрировать, что описываемые события свершались в период «экономной экономики» и что за подобные деяния никто не отвечал, не считая, конечно, отдельных начальников стройуправлений – козлов отпущения, допустивших «необоснованный» перерасход в своей хозяйственной деятельности.
В торжественной обстановке алая ленточка на открытии универмага, возведенного под неусыпным контролем строительного отдела обкома партии, была перерезана одним из отцов-созидателей, породивших всю эту историю.
На ниве просвещения
Рассказывая о тогдашних изменениях в облике города, нельзя не упомянуть о комплексе зданий сельскохозяйственного института, возникшего в конце проспекта на месте дореволюционного реального училища. Инициатором и творцом этого студенческого городка с полным правом можно назвать ректора института, человека неиссякаемой энергии Георгия Георгиевича Джанаева.
Сколько сил потребовалось ему в то непростое время для осуществления задуманного им плана по созданию ядра сельскохозяйственной науки могут оценить лишь те люди, которым пришлось решать хотя бы небольшую часть задач, выпавших на долю ректора.
До окончания всего объема строительных работ оставалось еще немало времени, и по появившимся контурам будущих зданий трудно было судить о замыслах намеченного. У свежевырытого фундамента под столовую, расположенную в середине комплекса, собравшаяся как-то группа руководящих партийных и строительных чинов обсуждала текущие вопросы. Один из них, явно желая поддеть ректора, убеждавшего начальство в необходимости скорейшего начала работ по устройству фундаментов столовой, иронично заметил, что на такое количество студентов, по меньшей мере, неразумно строить столовую на пятьсот посещений. На что ректор, не задумываясь, ответил анекдотом: «Грузин, выйдя после плотной трапезы из ресторана Арагви, спросил, указывая на статую Юрия Долгорукого – “А это кто?” Ему ответили, что это князь, который основал Москву. “Вай, какой молодец! Какой город построил вокруг Арагви!” – восхищенно воскликнул грузин». Руководители молча переглянулись, а будущее между тем подтвердило правильность действий ректора.
Чтобы окончательно замкнуть квартал студенческого комплекса оставалось включить в него двадцать седьмую школу.
Переговоры о строительстве нового школьного здания шли полным ходом. Но искусственно созданные недоброжелателями и завистниками беспочвенные обвинения в адрес ректора, поддержанные в верхах, положили конец осуществлению задуманных грандиозных планов. Обширный сбор компромата против ректора, обвиняемого во всех смертных грехах вплоть до незаконного присвоения научной степени доктора наук, достиг нужного результата: ректора сняли с занимаемого поста. А он, невзирая на свой преклонный возраст и всю поднятую против него оголтелую кампанию, нашел в себе силы на правах рядового соискателя вновь защитить отнятую у него ученую степень, доказав на чьей стороне правда.
Строительных материалов постоянно нехватало. Велением сверху их направляли на заранее определенные значимые объекты, Остальные стройки превращались в долгострои, нанося заказчикам и строителям огромный ущерб. Для того, чтобы заниматься строительством в условиях нехватки материалов, рабочих рук, ограниченного финансирования, а то и нередко – противостояния вышестоящего руководства, принимающего в данном случае благие намерения ректора за проявление независимости, нужно было обладать смелостью, уверенностью в своих силах, организаторским талантом, умением убеждать своих оппонентов. Но иногда и наличие этих качеств не гарантировало продвижения начатого дела вперед. В этих случаях ректор вынужден был волей-неволей превышать предоставленные ему полномочия. К примеру, была создана бригада разнорабочих из числа абитуриентов, которым открыто объявлялось, что при добросовестной работе на институтской стройке они будут зачислены на первый курс. Эта бригада, контролируемая преподавателями, поступала в оперативное распоряжение строителей, оказывая последним неоценимую помощь. Когда же из-за отсутствия строительных материалов работы на институтских объектах прекращались, то вскоре на стройплощадке можно было увидеть груженные всем необходимым трейлеры с номерами соседних республик. Это бывшие питомцы уважаемого ими ректора оказывали ему помощь. В большинстве случаев решающим фактором в обеспечении объектов всем необходимым бывал личный авторитет ректора. В список «грехов», инкриминируемых ректору, можно отнести и предоставление строителям, занятым на институтских объектах, путевок на Каспий, в прекрасную институтскую базу отдыха. Такое отношение, поверьте, заставляло строителей работать с удвоенной энергией.
Все эти действия совершались вполне открыто и служили общему делу, плоды которого пожинает теперешнее поколение студентов.
Гостям города
На левом берегу Терека, в центре города, на месте одноэтажных частных домов старой постройки, персидской бани, о которой к тому времени осталось одно предание, и части сквера началось строительство гостиницы «Владикавказ».
Строилась она долго и тяжело, приобретая, опять-таки, по мере наращивания работ черты упоминаемой нами ранее «народной» стройки. За время строительства менялось много проектных решений и материалов, обновлялся состав исполнителей. Но в отличие от предыдущих объектов большое внимание было уделено качеству выполняемых работ и укладываемых материалов. Здесь были применены конструкции из анодированного алюминия, полированного черного гранита, отборный паркет и пр.
После нашего длинного, возможно, кому-то показавшегося и скучным повествования о строительных буднях того времени, вряд ли можно заинтересовать читателя чем-то неожиданно новым, возникшим в этом затянувшемся не на один год строительстве гостиницы. Такова судьба каждого долгостроя: заново переделывать, вновь восстанавливать разрушенное временем, а строителям обживать и тут же вновь покидать стройку. Поистине не счесть, сколько за это время прошло больших и малых совещаний, состоялось решений «сконцентрировать», «обеспечить», «внедрить», «отстранить от работы», сколько намечалось сроков сдачи объекта в эксплуатацию.
Для того, чтобы несколько оживить унылое перечисление болячек долгостроя, я все же расскажу читателю об одном маленьком эпизоде, имевшем место на этом объекте в стадии завершения работ.
Рабочий день заканчивался, а на втором этаже мастер с бригадиром плотников готовили фронт работ на следующий день – заканчивали подготовку под паркетные полы будущего ресторана. Как уже отмечалось, контроль качества работ был довольно высок, поэтому горизонтальность пола выверялась с помощью нивелира, а не пресловутого уровня. На подкладки укладывались лаги под черный дощатый пол, к которому затем будет прибиваться паркет. Неровность бетонных перекрытий заставляла применять разной толщины деревянные прокладки, изготовляемые на месте бригадиром. А затем вновь и вновь проверять с помощью нивелира горизонтальность установленных лаг. Процесс этот был, как видите, очень длительным и трудоемким, и по завершению работ исполнители с облегчением поспешили переодеться и покинуть объект. Когда усталые, но довольные проделанной работой они спускались вниз по лестнице, то неожиданно услышали со стороны помещения, где они только что работали, какой-то стук. Не сговариваясь, они бросились туда. То, что они увидели, лишило их на мгновение дара речи: среди только что установленных ими лаг сидел на корточках солидный человек и ударами молотка рушил их работу. Опомнившись, оба бросились на неизвестного, сбили его на бетон и, невзирая на крики злоумышленника: «Прекратите! Сейчас во всем разберемся!» – начали по-своему его «воспитывать».
К счастью для пострадавшего шум услышал директор гостиницы, назначаемый обычно заказчиком еще во время строительства. Директор, по обыкновению, ежедневно после окончания работы обходил объект. Подбежав на шум к месту происшествия, он разбросал в стороны разъяренных строителей и, тяжело дыша, помог пострадавшему подняться на ноги, не переставая приносить тому извинения.
Директор гостиницы, бывший сотрудник КГБ, на сей раз своевременно выручил из беды своего действующего коллегу, добросовестно выполняющего свою работу по устройству сетей прослушивания – он освобождал место вдоль стен для прокладки своих кабелей. Все должно быть под контролем!
А гостиница «Владикавказ» до сей поры живет и здравствует на радость своим многочисленным гостям, которые любуются под непрекращающийся гул Терека ажурными минаретами мечети на фоне сказочной красоты панорамы кавказских гор
Что-то новое
Было бы неправильным считать, что в строительном производстве того периода царил застой. Уже внедрение панельного домостроения было важным, прогрессивным явлением. Постепенно осваивался выпуск новых конструкций, как например, предварительно напряженные железобетонные плиты, дающие существенную экономию арматуры. В качестве шага вперед нужно отметить возведение первого двенадцатиэтажного жилого дома с магазинами на улице Буачидзе. Примечательно, что Н-образные железобетонные рамные конструкции, требующие при монтаже девятого класса точности, изготовлялись на ОЗЖБК и по причине их негабаритных размеров доставлялись на стройку под «почетным эскортом» ГАИ. Или еще пример: на одном из подразделений треста Промстрой, заводе «Стройдеталь», добились производства легковесного вспученного кровельного утеплителя на базе алюминиевого порошка, что являлось значимым явлением даже в масштабе страны. Однако из-за финансовых неурядиц и плохой организации процесса новшество, дающее колоссальный выигрыш во времени на объекте, не нашло применения. Можно привести еще немало положительных примеров. Определенное внимание уделялось и рационализаторской работе. Однако в большинстве случаев эти рацпредложения содержали не инженерные решения, а предлагали замену материалов на более дешевые и, нередко, в ущерб качеству работ. К примеру, минеральная вата утеплителя труб теплотрассы, проложенной в железобетонных лотках от котельной, снабжающей район площади Дружбы народов, была заменена на засыпку кармарашинским шлаком. Через короткое время начались массовые протечки труб. Оказалось, что этот шлак имел в своем составе агрессивные составляющие. Трубы в канале были буквально изъедены до дыр. Пришлось раскрывать трассу и заново ее обустраивать. Так что предлагаемые иногда новшества на деле могли оказаться и вредоносными.
Критический путь
Мир облетела весть о том, что создание космической американской ракеты стало возможным лишь благодаря сетевым графикам, учитывающим и увязывающим абсолютно все составляющие данного проекта. Естественно, в стране тотчас была одобрена инициатива по внедрению этого метода в том числе и в строительство. По этому вопросу в Москву был делегирован один из республиканских вузовских научных сотрудников на специальные курсы по внедрению упомянутого чуда в строительство. Солидно подковавшись, командированный товарищ вернулся в республику и, не теряя времени, приступил к передаче полученного им в столице полновесного багажа местным строителям. Всей этой кампании, ведущейся под неусыпным контролем руководства республики, придавалось колоссальное значение: казалось, был найден Мюнхаузен, который вытащит сам себя из болота.
Как и положено, процесс поднятия интеллекта строителей в планировании порученных им работ занял немало времени и, как подобает, завершился строгими экзаменами. Затем по приказу свыше весь строительный комплекс принялся по СНиПам подсчитывать материальные и людские ресурсы, машиночасы, необходимый транспорт и т.д., и т.п. Но основным было втиснуть все эти данные в директивные сроки продолжительности работ. Однако с начала научного процесса всем стало ясно, что кроме аптекарских подсчетов надо еще и материализовать все составляющие производства работ. Сразу возникли вопросы к лектору: «А если нет материалов, не хватает рабсилы и т.д. и т.п.?» – Создавалось впечатление, что лектор будто бы только и ждал этого момента. Для успокоения аудитории, жаждущей услышать исчерпывающие ответы на свои вопросы, ректор поднял руку, сделал паузу и раздельно, почти торжественно произнес: «А вот для решения этого вопроса имеется так называемый критический путь!». И приступил к подробному изложению сложной темы. Воспользоваться этим «путем» для намеченного ввода объекта в эксплуатацию можно было лишь при временном отсутствии малозначимых факторов (событий) путем уплотнения или смещения сроков начала и окончания работ и т.д. По единому мнению слушателей, робко выражаемому вслух, при подобной благоприятной ситуации на стройплощадке каждый из них справился бы с возложенной на него задачей и без пресловутого критического пути.
Но поскольку «прогрессивный» процесс был одобрен и направлен свыше, остановить его было нельзя. Сначала графики составлялись в строительных управлениях. Там они предварительно рассматривались, а затем подвергались защите в строительных трестах. Наконец, лица инженерно-технического состава, ответственные за ввод объектов, собирались у управляющего трестом, имея при себе рулоны испещренного кружками и стрелами ватмана и папки с расчетами.
Показателен процесс коллективной защиты графиков трестом Промстрой, расположенным на площади Свободы против обкома партии. По звонку из строительного отдела обкома, после продолжительного ожидания вызова в высокую инстанцию, заждавшиеся защитники графиков во главе с главным инженером треста, срывались с места и в дружном молчании быстро пересекали площадь Свободы, чтобы исчезнуть за массивными парадными дверьми солидного здания. Там, на стенах солидного кабинета, развешивались все графики, и начиналось священнодействие.
Не буду описывать экзекуцию, совершаемую высокой инстанцией в opnveqqe «сдачи экзаменов». В конце концов, всё заканчивалось утверждением заранее определенных директивных сроков, установленных без оглядки на «науку», невзирая на все эти кружки, стрелки и «критические пути», с укоризной взирающие на происходящее с многочисленных листов ватмана.
После «ломки копий» оставалось всего лишь воплотить в жизнь утвержденные предначертания – сдать в срок запланированные объекты. С этой целью с середины ноября начинались еженедельные оперативные совещания по пусковым объектам. Чем ближе к концу года, тем заметнее повышался ранг руководителей, коим доверялось председательствовать на этих совещаниях. Нередко возглавляли эти мероприятия и первые лица республики.
Но специалист, знакомый с действительным положением дел на объектах, присутствуя на подобных совещаниях, не мог не обратить внимания на откровенное, прямо скажем, вранье, с которым выступали отдельные начальники стройуправлений, называя сверхфантастические сроки окончания тех или иных работ, или конкретные даты представления фронта работ субподрядчикам – специализированным организациям. Это была ложь во спасение… себя. К примеру, объектом обсуждения мог быть пятиэтажный кирпичный дом, на котором к началу декабря приступили к возведению стен последнего этажа. О какой сдаче объекта можно было вести речь? Однако протокол четко фиксировал намеченные ранее даты, несмотря на то, что представитель стройуправления приводил веские доводы в доказательство невозможности выполнения данного пункта. Заканчивалась эта дискуссия, в конце концов, тем, что упрямцу вскользь напоминали о несовместимости его позиции с пребыванием в рядах партии. В действительности же такой объект продолжал достраиваться еще два-три месяца, а то и до мая будущего года. Но отчет о завершении строительства, конечно же, радостно подводил итоги прошедшего года. Остается предположить, что для того, чтобы придать искажению отчетности законный вид, центр даже спустил директиву, в которой разрешалось работать на сдаваемом объекте еще одну декаду января будущего года. Как будто в эти дни можно было решить судьбу объекта! Правды ради, нужно отметить, что были и объекты, которые не нуждались в подобных манипуляциях.
А что на самом деле творилось на строительных пусковых объектах?
Свое повествование я начинал с констатации энтузиазма и добросовестного отношения рядовых строителей к порученному им делу. Но время шло, и десятилетия постепенно изменяли как окружающую действительность, так и внутренний мир людей. И с горечью надо признать, что уже к концу семидесятых годов отношение созидателей-строителей к порученному делу резко изменилось в худшую сторону. В первую очередь это коснулось дисциплины и ответственности рабочих за порученное им дело. Пьянство как на работе, так и в быту, становилось обыденным явлением. Появился острый дефицит рабочих кадров. На микрорайонах, где строительство вели многие строительные управления, можно было видеть, как рабочий одной из строек, уволенный вчера за пьянство, сегодня уже «трудился» рядом на объекте, принадлежащем другой организации. Как следствие, производительность труда резко снизилась. С каждым днем все труднее становилось упрашивать рабочий люд выйти на пусковые объекты в выходные дни, хотя оплата труда за это время производилась по КЗОТу – в двойном размере.
Как упоминалось ранее, с конца ноября проводились оперативные совещания по сдаче пусковых объектов. Согласно приказу на всех пусковых объектах дни отдыха объявлялись рабочими днями с соответствующей оплатой труда. Но никто из начальников строительных управлений не пытался открыто, вопреки воле высокого руководства доказать невозможность на данный момент сдачи объекта к директивному сроку. Как пример приведем вновь тот же упомянутый пятиэтажный кирпичный дом, на котором в начале декабря началась кладка стен пятого этажа, а сдать в эксплуатацию надлежит… до первого января, т.е. за двадцать пять дней! Ведь протокол оперативного совещания фиксирует сроки, названные «лично» ответственным за сдачу объекта. В нем ведь нет никаких ссылок на мощный руководящий пресс, под которым рождаются подобные патриотические признания.
Однозначно, попытка начальника стройуправления доказать на оперативном совещании невозможность соблюсти плановые сроки сдачи стала бы для него последним днем пребывания на руководящем посту
При этом необходимо отметить любопытную деталь. В обязательном порядке в субботу или воскресенье кавалькада черных «Волг» с высшим руководством объезжала пусковые объекты, и пассажиры привилегированного транспорта, естественно, были в курсе действительного состояния объектов. Но в протоколах оперативок, вопреки всем отчаянным доводам исполнителей о невозможности завершения работ в срок, фиксировались навязанные им нереальные плановые цифры. Лозунг «Дал слово – сдержи его!» согласно протоколу делал ответственным за окончание работ, конечно же, начальника строительного подразделения со всеми вытекающими из этого последствиями.
А дальше всё напоминало некую игру: отчет каждого начальника строительного управления на оперативном совещании обычно начинался с робкого перечисления недостающих материалов, рабочих, механизмов и т.п. Этот перечень мог занять много времени, если бы каждый такой очередной крик души не прерывался властным требованием ведущего оперативное совещание:
– Тебя спрашивают, сдашь объект в срок или нет?!
– Постараемся, – еле слышался неуверенный ответ.
– А почему вчера, в субботу, на объекте не была организована работа?!
Как вариант здесь мог внести корректировку другой контролирующий товарищ, уточнив, что на этом объекте как раз работали, а вот сорвали работу у «того-то и там-то».
После подобного заявления руководящий огонь переносился на «того-то», не организовавшего работу «там-то».
Однако наиболее «смекалистая» (читай недобросовестная) часть рабочего класса несколько видоизменила ритуал принесения в жертву своего дня отдыха. Сопоставив личную материальную заинтересованность, а также ответственность своих начальников перед руководством за работу в выходные дни, часть рабочих неожиданно подчинилась приказу и стала появляться на работе в дни отдыха. Определив, что в выходной день высокий объезд объектов проводится до обеда, эти «сознательные» рабочие появлялись на своих местах, переодевались, как положено, обменивались последними новостями. Наконец, наступал момент, когда они начинали лениво постукивать топорами или еще чем-то, создавая видимость рабочей обстановки. Их поведение явно демонстрировало, что своими действиями они оказывают одолжение своему начальству, вынужденному участнику разыгрываемого спектакля. Вдруг раздавался резкий сигнал крановщика, и стройка вмиг преображалась в охваченный авралом объект. Такому преображению мог позавидовать любой сценарий Ленфильма о горячих буднях советских строек. Стрела башенного крана плавно начинала двигаться по кругу, раздавались команды «Майна!», «Вира!», в оконных проемах здания то тут, то там мелькали силуэты рабочих, устанавливающих оконные блоки. Мачтовые подъемники устремлялись ввысь, доставляя на место материалы. Объяснение такой кипучей деятельности простое: крановщик с высоты птичьего полета держал под наблюдением подъездную дорогу, ведущую к объекту. Резкий сигнал свидетельствовал о приближении руководящей кавалькады. Однако не все рабочие принимали участие в этой комедии, считая для себя подобное поведение позорным. Представители старшего поколения отказывались участвовать в этом шабаше.
Короткий обход прибывшего начальства, несколько разносов, и руководство, удовлетворенное «накалом работ», устремляется на следующий объект.
Невольно вспоминается пик пусковых работ при штурме Китайской площади в начале шестидесятых. Как пример приведу работу бригады паркетчиков. В ту пору окончательная обработка настланных паркетных полов производилась вручную, никаких шлифовальных машин не было. Стальная лопаточка шириной сантиметров восемь насаживалась на полуметровую деревянную ручку, ее заточенная тонкая режущая часть определенным образом загибалась, и получался инструмент под названием цикля. Паркетчик, стоя на коленях, согнувшись, предохраняясь от пыли респиратором, шлифовал в таких нечеловеческих условиях полы, постоянно прибегая к заточке своего инструмента. К концу рабочего дня бригадир передавал мастеру фамилию своего бригадника, на которого нужно было получить сегодня аванс для организации ужина, так как бригада решала поработать ночью. В обязательное меню ужина наряду с едой входило и несколько бутылок портвейна, употребляемого в строго ограниченном количестве. Затем до полуночи шла циклевка полов, заканчивающаяся тяжелым сном на ворохах паркетной стружки.
При этом заработок паркетчиков был далек от баснословного и составлял в день четыре рубля с полтиной.
Возможно, кто-то, прочитав о паркетчиках, покрутит пальцем у виска, выражая тем самым свое отношение к их поступку.
По мере того, как это повествование, начатое с легких, порой веселых эпизодов, происходящих на фоне строек, близилось к своему завершению, вкрадывалась мысль, что эти малозначащие на первый взгляд зарисовки уже тогда являлись предзнаменованием будущего неблагополучия, предвестниками постигшего страну глубокого застоя.
Пройдут годы. Упомянутые в этом повествовании здания и сооружения, может быть, будут напоминать горожанам о строителях, чьими руками они были созданы. Многое из построенного перейдет в разряд жестко критикуемого, как например, панельные пятиэтажки-хрущевки, несбыточная в ту пору мечта горожан, получавших бесплатно отдельные квартиры со всеми удобствами. Возможно, и безликость архитектурных решений будет вызывать нарекания многих. Да мало ли причин для осуждения! Но при всем этом надо помнить, что описываемый период, преобразивший облик города, явился началом массового строительства в столице Северной Осетии.
