Изучением происхождения и функционирования названий таких человеческих общностей, как род, фратрия, племя, народ, занимается этнонимика. Этнонимы, будучи древними терминами, несут в себе ценную информацию. Поэтому знание истории, ареала распространения, употребления и современного состояния какого-либо из них может оказаться важным компонентом при комплексных исторических реконструкциях.
Исследования ученых в этой области языкознания позволили частично сгруппировать этнонимы по семантическим типам. Так, самыми древними из этих типов являются, как полагают специалисты, самоназвания, означавшие своих («народ», «люди», «настоящие люди» и т.д.) в противоположность всем чужим. Другим распространенным видом этнонимов считаются тотемные, посредством которых племя связывало себя сверхъестественным родством с животным, растением, иногда силой стихии. Выявлены патронимические – по имени родоначальника, топонимические – по названию местности, и ряд других типов этнонимов. При всем этом, значительная масса этнонимов пока не может быть классифицирована, т.к. по каждому из них имеются взаимоисключающие гипотезы. Поэтому специалисты осторожны в своих выводах, предусмотрительно предупреждая, что «на каждую сотню этнонимов трудно найти один, этимологию которого можно признать бесспорной», и прогнозируя будущий, по мере накопления новых данных, пересмотр значений многих из них (1).
Далее предлагаем рассмотреть одно из субэтнических наименований современных осетин – кудар (русск. ед.ч. кударец; осет. мн.ч. къуыдар, ед.ч. къуыдайраг), которым именуются жители и выходцы из Кударского ущелья и некоторых прилегающих районов Южной Осетии. Установлено, что при общем самоназвании ирон, у осетин отдельные этнографические группы имеют свои субэтнонимы: дигора, туал, чсан, кудар и др. Эти группы отличаются некоторыми особенностями своих диалектов и говоров (2). Наиболее аргументированные гипотезы по этимологии термина кудар выдвинули Ю.А. Дзиццойты и А. Агнаев.
Версия Ю.А. Дзиццойты сводится к тому, что лексема, лежащая в основе этно-топонима кудар, восходит к одному из самоназваний скифов – скуда, означавшему, по В.И. Абаеву, «стрелок из лука», «лучник». Ученый продемонстрировал возможные варианты фонетических изменений, которые могло претерпеть данное слово в процессе многовекового употребления. В результате проведенных изысканий он пришел к выводу, что топоним «Къуыдар» в древнеосетинском языке означал «скифская земля», «страна скифов» (3). Гипотеза Ю.А. Дзиццойты вполне убедительна: его лингвистические изыскания учитывают сведения письменных, археологических и др. источников, введенные в оборот к концу 80-х годов XX века, что позволило включить данную гипотезу в учебник по истории Осетии (4).
Не менее убедительна догадка, высказанная Нафи Джусойти и в развернутом виде представленная А. Агнаевым. Ученые предложили под этнонимом кудар разглядеть одно из родовых скифских подразделений – катиаров, сведения о которых имеются в поведанной Геродотом генеалогической легенде скифов. А. Агнаев лингвистическими методами продемонстрировал возможность перехода катиар в кудар, а его этимология близка к значению «люди, занимающиеся разведением скота», «скотоводы» (5). Семантическая составляющая данной гипотезы не противоречит имеющимся научным сведениям, удостоверяющим преимущественно скотоводческий уклад хозяйства скифских племен.
Авторы обеих гипотез, несмотря на различные представления путей генезиса, рассматриваемых этнонима и топонима, едины в том, что слово кудар связано со скифами. Предлагаемая ниже этимология этого термина также неотделима от истории скифских племен.
1. Прежде всего, напомним о произошедшем в начале I тыс. до н.э., в эпоху раннего железа, важном событии, связываемом учеными с североиранскими племенами. В этот период в степях Евразии утвердилась новая эффективная форма производящего хозяйства – кочевое скотоводство, возникновению которого способствовали географический, климатический, экономический, культурно-исторический и др. факторы. Новый метод хозяйствования способствовал массовому освоению североиранцами верховой езды, и с этого периода начинается собственно скифская история. Благодаря своей мобильности, скифские племена быстро распространились по всей Великой Евразийской степи, протянувшейся от Дуная до Хуанхэ. К середине I тыс. до н.э. на этих пространствах археологически отчетливо прослеживаются следующие культуры скифского типа: культура скифов Причерноморья; савроматская – на равнинах Предкавказья, в низовьях Волги и на Южном Урале; культура саков в Казахстане и Средней Азии; пазырыкская культура на Алтае; тагарская культура Тувы; культура юэчжи в северо-западном Китае; культура Ордоса на Хуанхэ и др. Известный скифолог Д.С. Раевский отмечал: «Те, кто в наши дни говорят об особом евразийском характере Российской державы, оперирует, по существу, теми же географическими категориями, которые для античного мира стояли за названием “Скифия”» (6). Наукой надежно установлено, что прямыми потомками североиранских (скифо-сарматских) племен по языковой принадлежности, религиозным, культурным и др. воззрениям являются современные осетины. Данные факты предоставляют возможность расширить поле поиска, не ограничиваясь при рассмотрении этнонима кудар только древнегреческим материалом.
2. Взгляд на вопрос с позиций, учитывающих евразийский характер скифского мира, позволяет выделить в этом ареале ряд топонимов и этнонимов, имеющих с термином кудар схожий согласно-частотный ряд к-д-р. Топонимы: а) Кударинская степь и река Кудара в Бурятии (к югу от Байкала); б) Кудара – название реки и населенного пункта на Памире; в) река Годор, приток Андийского Койсу в Дагестане; г) река Кудиал в южном Дагестане; д) река Кодор и одноименное ущелье в Абхазии. Этнонимы: а) Кударинские Буряты – одна из этнографических групп у современных бурят; б) кудариты – ираноязычные кочевники Средней Азии в IV-V веках н.э.; в) кудар – одна из составных частей современных осетин. Добавим сюда и фамильные названия (патронимы): а) Кударенко на Украине; б) Кударян в Армении; в) Гудериан в Германии; г) Кадырбаев (-биев; -беков) в Средней Азии. Данный перечень можно пополнить. И хотя по некоторым позициям он полемичен, но, зная, например, о племени саков на Памире (по Б.А. Литвинскому), о малой Алании в районе Кодорского ущелья (по К.Г. Догузову), мы видим некоторые исторические основания для помещения термина кудар в один ряд с этими наименованиями (7).
3. В самом рассматриваемом этнониме, который мы считаем сложносоставным, предполагается наличие двух осетинских лексем: къуди – хвост и дар – носящий (глаг. дарын – носить), т.е. «носящие хвосты». В результате сложения и последующего стяжения основ, словосочетание «къуди дар» трансформировалось в кудар, что не противоречит нормам словообразования как древне-, так и современного осетинского языка (8). В данном термине под лексемой къуди – хвост разумеется тот вид прически, при котором на голове, чаще обритой, оставляют прядь волос, так называемый «хохол». Ирано-и тюркоязычные народы этот пучок волос называли кекил, какул, индийцы – шикханда, украинцы – оселедец. Данный атрибут демонстрировал принадлежность его обладателя к воинскому сословию. Так, для индийских воинов-кшатриев, наряду с брахманами, принадлежавшими к высшему слою традиционного индийского общества, была характерна данная прическа. Поэтому их называли шикханди – чубатые. По сведениям, разбросанным в различных источниках, схожую прическу носили вождь гуннов Аттила (V век н.э.), русский князь Святослав (X век н.э.), тюркоязычные кочевники кызылбаши (XVI в.н.э.), черкесские и кабардинские уздени, запорожские казаки, воинская знать у западных славян и мн. др.
4. Еще одним элементом в наших построениях является славянская лексема, обнаруживающая с рассматриваемым термином формальную и семантическую близость. Это: русск. кудерь, кудря (ед.ч.), кудри (мн.ч.); украинск. кудер (ед.ч.), кудри (мн.ч.); болг. къдър и сербо-хорватск. кудар, кудра в значениях «кудрявый»; польск. kedzior, чешск. kudrna, словенск. koder в значениях «локон, завиток волос» (9). Если исходить из предлагаемой нами этимологии, то налицо скифо-славянская изоглосса. Исследовавший проблему подобных лексических схождений В.И. Абаев, отмечал: «По количеству и весу, сепаратные скифо-славянские изоглоссы далеко превосходят сепаратные связи скифов с любым другим европейским языком или языковой группой» (10). По нашему мнению, лексема кудар в славянские языки могла попасть из североиранского (скифо-сарматского) и, судя по единообразию форм, – в эпоху общеславянского единства. Позволим себе также предположить, что слово кудрявый в древнерусском было наполнено иной, чем в современном русском языке, семантикой, и обозначало человека с «кудрей» (хохлом, оселедцем и т.д.) на голове.
5. Отдельного рассмотрения заслуживают некоторые данные этнографического характера. В XVIII-XIX веках, когда в сферу жизненно важных интересов Российской империи попал Кавказ, началось всестороннее изучение населяющих его народов. Вместе с другими сведениями было выявлено, что представители многих фамилий Южной Осетии, и Кударского ущелья в частности, возводят родословную к различным коленам своего прародителя Ос-Багатара (11). Позже, в результате исследований, проведенных несколькими поколениями этнографов, историков и представителей смежных наук, выяснилось, что Ос-Багатар – это титул военного вождя, выходца из высших аристократических слоев средневековой Осетии-Алании. Так, в греческих, арабских и грузинских письменных источниках сохранились сообщения о трех различных аланских вождях (царях) эпохи Средневековья (V, IX, XIV века), носивших имя Ос-Багатар. Лексема «багатар» в этом имени равнозначна русск. богатырь, монголо-тюркскому багатур, иранск. бахадур (12). Эти сведения, как и само имя Ос-Багатара, дают возможность отнести происходящие от него рода и фамилии к воинскому сословию, высокий социальный статус которого у индоиранских народов в науке хорошо известен.
Совокупность изложенных в тезисном виде материалов позволяет сделать определенные выводы. Происхождение субэтнонима кудар мы связываем с обозначенной выше прической, полное семантическое значение которой еще предстоит прояснить. Этимология самого термина кудар близка, на наш взгляд, таким понятиям, как «человек благородного происхождения», «принадлежащий к воинскому сословию», «воин». Предлагаемая версия, однако, не выходит за рамки предположений, и нуждается в дополнительной аргументации.
7 января 2011 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. В.А. Никонов. Этнонимия/сб. Этнонимы. М., 1970, с.14-15.
2. Т.Т. Камболов. Очерки истории осетинского языка. Владикавказ, 2006.
3. Ю.А. Дзиццойты. ж-л «Фидиуёг». 1990, №8; В.И.Абаев. Скифо-европейские изоглоссы/Избранные труды, т.2., Владикавказ, 1995, с.318, 422.
4. М.М. Блиев, Р.С. Бзаров. История Осетии. М., 2005, с.67.
5. Ахсар Агнаев. газ. «Растдзинад». 1992, №№81,82.
6. А.И. Мартынов. Археология. М., 2002; Н.Н. Лысенко. Асы-аланы в Восточной Скифии. Санкт-Петербург, 2002, с.26; А.Д.Грач. Древние кочевники в центре Азии. М., 1980, с.29, 95; Д.С.Раевский. Скифы. Кто они и откуда пришли?/Властители евразийских степей. Владикавказ, 1995, с.14.
7. Б.А. Литвинский. Древние кочевники «Крыши мира». М., 1972; К.Г. Догузов. К вопросу о расселении алан в раннем средневековье/Проблемы этнографии осетин. Владикавказ, 1992, стр.12-26.
8. В.И. Абаев. ИЭСОЯ, т.1, М.-Л.,1958, с.345-347, 638-639; Т.Т. Камболов. указ. соч., с.112.
9. М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. М., 1968, с.400.
10. В.И. Абаев. Указ. соч. (т.3), с.408-409.
11. М.М. Блиев, Р.С. Бзаров. указ. соч., М., 2005, с.167.
12. Ф.Х. Гутнов. Аристократия алан. Владикавказ, 1995, с.17, 42; А. Алемань. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М., 2003, с.423-424, 551; Б.А.Калоев. Осетинские историко-этнографические этюды. М., 1999, с.218, 222, 231-233; В.И.Абаев. ИЭСОЯ, т.1, М.-Л., 1958, с.245-246.
