ПЕРЕВОД С ИТАЛЬЯНСКОГО О. НИКИФОРОВОЙ
Ольга КАРАССО
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
Из эфира вновь возникало сильное тело,
медленно занимало приготовленную трапезную,
раскалывалось и входило в наш хлеб,
тогда как озера глаз наших были пусты.
Мы поднимаемся в молчании,
каждый – для своего шага
и – без приветствия.
Война.
Мы проходим, сжатые
друг с другом
холодной бурей
страха.
Множится
под стальным небом
число потерявших кров.
Мы были глубоким взглядом
осени
за закрытыми ставнями.
Мы были парящими ветвями
беспокойства
среди колючей проволоки.
Вихрь выстрелов
и плача.
Судороги жизни
и – тишина.
Плачет Европа,
снова плененная.
Каждый считает своих мертвецов.
И мы живем,
чтобы хоронить.
Ольга Карассо – переводчик с нескольких языков, в том числе со славянских. Редактор литературного журнала. Лауреат различных литературных премий.
Ванни НЕГРО
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Больше не вести счет дням,
но только мгновениям.
Краткое время бабочки.
Она начинает жить
и считает каждый твой день,
словно затаенную в себе самой жизнь.
Относительность времени –
абсолют ценностей.
Любой день – это прощание,
нечто дорогое, что угасло,
урна с прахом и цветами,
Которую твоя жизнь преподносит
бессмертной судьбе.
ВОЛЧОК
Дионисию Малому*
Скажи мне теперь:
это – весеннее равноденствие
или день воскрешения Христа?
Каждая секунда запоминается сердцем.
Легкий ветер окрашивает дни светом,
другой гасит ночные звезды.
Круговорот времен года.
Ты следовал за тенью солнцестояния,
тебе давало блаженство последнее равноденствие.
Теперь я знаю, что углы креста
представляют альфу,
которая сходится в сердце,
а концами достигает звезд.
Я чувствую и слышу пульсацию веков,
но не могу расшифровать час.
Скажи мне ты:
это – часы твоего сердца
или все-таки календарь?
Ванни Негро – родился в 1926 г. в Турине, где проживает в настоящее время. Врач-хирург.
*Дионисий Малый (первая половина VI в.) – составитель таблицы пасхальных циклов; им было введено христианское летоисчисление.
Франческо МАРИНО
DIES IRAE
Взгляды кипарисов
в хаотичной мозаике
мира.
Корабль без компаса.
В духовном море
плаваем среди тумана,
и мыслящая душа
искажена.
Разрастается иней
обезличивания и одиночества
на полях внезапного
беспокойства.
На рассвете
нового дня
будет ли Гнев Божий?..
МОЕ ВРЕМЯ
Глаза любви,
нищий без переметной сумы,
бродяга в поисках правды,
я – слушатель
своей сущности.
Мысли мои пронзены
повседневной тревогой,
а порыв счастья
оставляет раны
на руках и ногах.
Мое время –
это «расстояние душ»,
бросок вниз головой в океан.
Вода струится вплоть до души.
ПРОМЕТЕЙ
Я – созвучие ран
и в хроносе ищу смысл и любовь.
Каждодневным трудом
создаю я людей –
Прометей своего времени,
вынужденный ковать цепь
собственного плена.
В смехотворной общине людской
и я нахожу орлов,
готовых клевать мою печень.
Тогда я приношу пожертвование
и ночами молюсь
о том, чтобы достичь сладости воссоздания
истерзанной печени
на горах Кавказа,
что станет в будущем краем моим.
МАСКИ
Инквизитор
вечных разногласий,
я исследую мысли друзей,
будучи Протеем в пещере своего сердца.
Мой суд покоится
дремлющим вулканом
под пеплом Олимпа.
Я, как и Зевс, желаю молний,
грома и сияния,
но не вижу циклопов.
Я приказываю вакханкам
сбросить их маски
и вернуть мне
мою личность.
Франческо Марино – родился в 1982 г. Живет в Болонье. Монах-доминиканец. Деятельность разделяет между теологией и литературой. Знаток итальянской поэзии ХХ века.
Адриана КАЗАРТЕЛЛИ
Стихотворения из сборника «Ледяные барьеры»
ЗАПРЕТНАЯ ЖАЛОСТЬ
Каждый
ощущает себя жертвой
чего-либо или кого-либо, и зачастую
живет, сочувствуя сам себе.
Нередко эта жалость –
разочарованное ожидание
того, чего не имел никогда.
СЛАБЫЙ СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ
Слабый солнечный луч пробивается
сквозь запотевшее стекло, – это малый мираж
любви. К сожалению,
любовь только воображаема.
ТЯЖЕЛЫЕ ЛИСТЬЯ
Иногда горечь
остается внутри, словно некий след,
похожий на опавшие листья –
иссохшие и желтые,
кажущиеся невесомыми.
Но сколь тяжелы они, сколь тяжелы!.. –
что нет ветра –
даже самого резкого, –
который смог бы их подхватить.
СЛОВНО НИЩИЙ
Почти как нищий по дороге,
идешь, прося подаяния,
надеясь напрасно: проходящие мимо
не видят твоей руки –
простертой,
пустой, ожидающей. Не видят даже
твоих умоляющих глаз… Нет, напротив! –
изображают, будто не видят, и проходят,
оставляя и руку, и взгляд, что были полны надежды, –
опустошенными.
ОПРАВДАННАЯ ГОРДОСТЬ
Я обладаю гордостью –
неколебимо,
невзирая на раны, –
и она помогает бороться,
чтобы выжить
среди всех тревог и несправедливости,
но особенно – среди
жестокости
тех, кто – по своей воле – «не понимает».
ШУТ
Я похожа на шута
с вечно улыбающимися губами,
с сердцем, покрытым коркою льда,
что переливается через край, тая.
Такой меня видит мир,
жестокий мир, к которому я обращена.
Но доискивайтесь! Ищите тщательнее
то, что сокрыто в улыбке.
Тогда вы, рассеянный люд, узнаете
оборот веселого лика.
Не бывает счастливого паяца:
он улыбается с болью в сердце.
ОБЕСКРЫЛЕННАЯ ЛАСТОЧКА
Ласточка
желала только полета,
не высот неизведанных – лишь обрывка –
ничтожного – синевы,
воспарения в легкой стихии.
Но в прошлом – далеком – кто-то
резал и резал ей крылья,
чтобы стал невозможен полет.
Она еще жива – о да, жива! –
но обескрылена.
Смотрит в небо, продолжая о нем мечтать,
хотя знает
причину, почему обесценены крылья,
которыми она никогда, никогда
не рассечет этой выси.
Стихотворения
из «Самой большой
виртуальной антологии
итальянской поэзии»,
страница Адрианы Казартелли.
ХУДШЕЕ ИЗ ЧУДОВИЩ
Эгоизм – худшее из чудовищ:
немое и глухое,
имеющее невидимые руки,
что мощно воздвигают пред тобой
ледяные барьеры.
ПОТЕРЯННЫЕ НЕБЕСА
Когда у меня были крылья,
молодые и сильные,
я отказалась летать.
Теперь желала бы полета (даже на усталых крыльях), –
но не имею небес.
СОЖАЛЕНИЕ
Среди всех горечей, которые жизнь
рассыпает вокруг, наиболее жестока, возможно,
одна – сожаление.
КО ВСЕМУ ПРИВЫКАЮТ
Ко всему привыкают: даже быть
изгнанным
и – прежде чем стать мертвым –
оказаться забытым.
Адриана Казартелли родилась в г. Комо. Музыкант. Работала в Городском театре г. Комо, была актрисой, помощником режиссера, автором музыки и текстов. Кроме того, занимала должность инструктора и дирижера полифонического хора.
