Интернет, безусловное достижение современной цивилизации, наряду с достоинствами имеет и недостатки. В частности, рядом с проверенной в нем содержится и масса информации нередко сомнительной или сознательно искаженной. Это в полной мере относится к материалу Гоги Майсурадзе «Кто такие осетины и где находится Осетия?», который появился в мае на сайте т.н. «Клуба экспертов». Название материала предполагает, что до сих пор человечество не ведало, кто такие осетины и где они находятся. «Эксперт Гоги» на трех страницах умудрился поместить столько небылиц об осетинах и пределах их обитания, что может претендовать на попадание в «Книгу рекордов Гиннеса». По меньшей мере, он затмил «достижение» одной российской императрицы, которая слово из трех букв написала с пятью ошибками.
Ниже мы коснемся некоторых сюжетов из истории осетин в изложении названного «эксперта».
Глубокое возмущение у г-на Майсурадзе вызвала «ультра-националистическая идея о предках осетин», которая «находит свое выражение в участившихся лженаучных дифирамбах в адрес ираноязычных скифо-сармато-аланов, которые рассчитаны на искажение истины, что нередко носит просто анекдотичный характер». Примеров искажения истины (причем – анекдотичного характера!) г-н Майсурадзе не привел. Но если бы он хоть мало-мальски был знаком с грузинскими источниками и историей древней Грузии (своей Родины), он бы изменил свое отношение к предкам осетин.
Исследования грузинских специалистов, например, такого гранда мировой науки, как академик Г.А. Меликишвили, давно прояснили роль скифов в формировании осетинского народа. Впрочем, не только осетинского. Как подчеркивал Г.А. Меликишвили, скифы – древние предки осетин – осели в Шида Картли еще 2700 лет тому назад! Причем, их появление на землях «к югу от Кавказского хребта сопро вождалось достаточно интенсивным внедрением этих воинов в местную среду». С той поры миграция ираноязычных предков осетин на южные склоны Главного Кавказского хребта шла в течение многих веков. Пребывание скифов в Закавказье было столь внушительным и продолжительным, что один из районов Армении стал носить название Сакасена «Область саков (скифов)».
Особый след в истории и фольклоре народов Закавказья оставил Партатуа – первый «царь» скифов эпохи переднеазиатских походов. О масштабах его мощи и степени влияния на местное население можно судить по восточным источникам. Они сразу же отреагировали на появление воинов Партатуа, представлявших для местных народов большую опасность. Не без трепета царь великой Ассирии Асархаддон спрашивал у оракула: «Если мои вельможи вместе с войском пойдут в страну мидян для сбора дани, то не разобьют ли их мидяне с союзниками», среди которых особо выделено «войско скифов». От надвигающейся катастрофы Ассирию спас ее царь Асархаддон.
Ассирийской дипломатии удалось скифов из врагов сделать союзниками. Обсуждался вопрос о браке Партатуа с дочерью царя Асархаддона. Сохранился запрос к оракулу бога Шамаша: «Если Асархаддон, царь Ассирии, отдаст в жены Партатуа, царю скифов, дочь царя, вступит ли с ним Партатуа, царь скифов, в союз, слово верное, мирное, слово дружбы скажет ли Асархаддону, царю Ассирии, клятву верности будет ли выполнять поистине».
В отличие от других скифских военных отрядов, довольствовавшихся, в основном, военной добычей, служилая знать Партатуа, вероятно, получала часть дани, взимаемой скифами с покоренного населения. «В течение двадцати восьми лет, – писал Геродот, – скифы властвовали над Азией, и за это время они, преисполненные наглости и презрения, все опустошали. Ибо, кроме того, что они с каждого взимали дань, которую налагали на всех, они еще, объезжая страну, грабили у всех то, чем каждый владел».
Возможно, часть добычи воины Партатуа отправляли к своим родным на Северный Кавказ, служивший скифfv своеобразной базой для походов в Переднюю Азию. Очень соблазнительно присоединиться к мнению археологов и курган I хутора «Красное знамя» (на Ставрополье) связать (по находке остатков ассирийской колесницы) с Партатуа.
В исторической литературе высказывалось предположение о том, что память о Партатуа и его деятельности в Азии в трансформированном виде сохранилась в устной традиции народов Закавказья. Видный древнеармянский историк Мовсес Хоренаци упоминает одного из участников разгрома Ассирии – первого армянского царя Паруйра сына Скайорда (последнее имя расшифровывается как «сын сака», т.е. «сын скифа»). На сходство имен Паруйра и Партатуа указывал Гр. Капанцян, подчеркнувший также особый след, оставленный скифами в топонимике, именах членов аристократических домов, фольклоре Армении.
И.М. Дьяконов допускал, что Паруйр мог быть армянским вождем скифского происхождения и, возможно, потомком Партатуа.
Этого Г. Майсурадзе не знает, как не знает и того, что скифы оказали сильное влияние на местные культуры. «Невозможно переоценить скифское влияние на Северном Кавказе», – отмечают в этой связи В.И. Марковин и Р.М. Мунчаев. Это влияние отразилось как в материальной культуре, так и в похоронном обряде. С другой стороны, результатом оживленных контактов и связей степняков с населением Северного Кавказа стало появление у них типично кобанских элементов.
Специалисты (Б.Б. Пиотровский, А.А. Иессен, Е.И. Крупнов, В.А. Ильинская, А.И. Тереножкин и др.) выделяют «группу выдающихся по своему значению памятников VII-VI вв. до н.э.» из окрестностей Моздока Северной Осетии. Синтез скифов с кобанцами в зоне Центрального Кавказа – важный этап формирования предков осетин. Хотя наш «эксперт» Г. Майсурадзе этот этап игнорирует. В.И. Абаев резко выступал против опасной тенденции «умалить или свести к нулю роль скифо-сарматского элемента» в происхождении осетин. Вообще лингвисты со времен В.Ф. Миллера скифам отводят заметное место в формировании осетин, а если в качестве предков рассматриваются лишь аланы, то сами аланы выводятся из скифского (или скифо-сарматского) мира.
В зоне Центрального Кавказа скифы освоили не только предгорья, но и высокогорные районы по обоим склонам Главного Кавказского хребта. Разнообразные скифские предметы найдены у сел. Кумбулта, Чми, в Казбекском кладе, а в Южной Осетии – в огромном кобанском могильнике у сел. Тли. В этой связи рассказ Диодора Сицилийского о том, что скифы «приобрели себе страну в горах до Кавказа» приобретает вполне реальную основу.
На рубеже VII-VI вв. до н.э. возвратившиеся из походов значительные скифские воинские контингенты стали в Предкавказье основной политической силой. Не это ли имел ввиду Ксенофонт, когда писал: «В Европе скифы господствуют, а майоты (меоты – Ф.Г.) им подвластны».
Таким образом, с момента появления в VII в. до н.э. на Северном Кавказе скифы прочно освоили данный регион. Напомним в этой связи предостережение Н.Я. Марра, отметившего «теснейшие связи» скифов с Кавказом и показавшего, что игнорирование кавказских материалов при разработке вопроса происхождения скифов неизбежно приведет к неудаче. Скифская гегемония на Северном Кавказе с середины VII в. до н.э. представляется сегодня фактом доказанным. Но члены «Клуба экспертов» этого не знают.
Наш «эксперт» коснулся проблемы осетинского языка и отнес его к иранской группе индоевропейской семьи языков. При этом он ссылается на исследования А. Щегрена, В. Миллера, Х. Хюбшмана (в тексте Майсурадзе – Хупшмана), Г. Ахвледиани, В. Абаева (при желании список можно существенно расширить).
Тут же следует научное открытие: коль скоро осетины и их предки скифы ираноязычные народы, то они должны быть из Ирана. И здесь мы вынуждены поправить Г. Майсурадзе.
Осетинский язык принадлежит к северо-восточной, скифской ветви иранских языков. В древности на ни них говорили многочисленные племена Средней Азии и юга России – скифы, саки, массагеты, сарматы, роксаланы, аланы и др. Эти племена в той или иной мере причастны к формированию алан и, следовательно, осетин. Этногенез последних в современной науке видится как процесс синтеза местной кавказской кобанской культуры (центральное, основное ядро которой находилось на территории современных Северной и Южной Осетии) последовательно со скифами, сарматами (в меньшей степени) и особенно – с аланами. На кавказской почве язык алан-осетин, иранский в своей основе, претерпел некоторые изменения под воздействием иберийско-кавказской языковой группы. Позднее на него оказали влияние некоторые европейские языки.
То, что «эксперт Гиви», плохо знает историю, этнографию и фольклор осетин, это – плохо. Но еще хуже то, что он не знает историю своих соплеменников. Но в таком случае логично встает вопрос: зачем он вообще взялся за эту тему?
Между тем, по свидетельству свода древнегрузинских летописей и хроник «Картлис цховреба», предки современных осетин и грузин издавна жили рядом и нередко действовали сообща. Не случайно у населения той далекой поры возникла идея о едином происхождении. Так, историк XI века Леонтий Мровели происхождение осетин и грузин связывал со смешением ираноязычных и кавказских племен. Процесс сближения народов Закавказья и алан протекал настолько интенсивно, что византийский автор XII века Цец иверов и алан назвал одним народом. Наконец, в фольклоре соседей родоначальник осетин часто выступает братом этнархов (мифических первопредков) грузин – Картлоса, Суана и др.
По данным языка можно судить о взаимоотношениях древней Грузии и Осетии. Это признает и наш «эксперт». При этом он весьма вольно трактует высказывания В.И. Абаева, бесцеремонно приписывая ему слова о том, что «осетины по происхождению не связаны с соседними кавказскими народами». Между тем исследования не только В.И. Абаева, но и земляков г-на Майсурадзе, ученых с мировыми именами – лингвистов Г. Ахвледиани, М. Андроникашвили и др. свидетельствуют об обратном. В частности, по убеждению академика Г. Ахвледиани, картвельские и аланские племена продолжительное время жили общей жизнью. Здесь уместно привести слова В.Ф. Миллера: «Грузины помнили о своих соседях оссах с тех самых пор, как начали помнить самих себя»; предки осетин «тесно связаны с началом национального сознания грузин». Характеризуя осетино-грузинские языковые параллели, Г. Ахвледиани писал: «Мы здесь имеем продолжительное обоюдное влияние, выходящее за пределы обычного влияния. Я думаю, что взаимоотношения грузинского (картвельского) и осетинского (аланского) языков можно назвать скорее взаимопроникновением, граничащим с двуязычием, нежели взаимовлиянием».
Напомним, что в культурных кругах средневековой Грузии скифов, сарматов, алан и осетин считали одним народом. Все они в источниках и трудах историков средневековой Грузии назывались одним термином – оси (овсы).
Иначе как сенсационными не назовешь «открытия» нашего «эксперта» в вопросе о локализации алан. Ну никак он не хочет видеть их на Кавказе – ни в античное время, ни в ранее средневековье. В Предкавказье аланы пришли, якобы, с «севера1, из южнорусских степей». В первой половине I-го тысячелетия н.э. аланы жили «вокруг Дона и Азовского моря», но на Кавказе их не было, – заявил наш неутомимый автор. Дальше – еще хлеще. «По сведениям византийских источников, даже в VI веке аланы не проживали на территории нынешней Северной Осетии». И вновь г-н Майсурадзе демонстрирует полную неосведомленность. Между тем, в источниках и трудах ранних историков, включая закавказских, данная проблема решается однозначно.
Античные авторы (Иосиф Флавий, Амвросий), закавказские летописцы и историки («Житие Воскянов», «Житие Сукиасянов», Мовсес Хоренаци, Леонтий Мровели и др.) в описании событий I в. н.э. аланам отводят доминирующие позиции в регионе.
Согласно Иосифу Флавию, император Тиберий в 35 г. спровоцировал алан совершить поход на Парфянское царство, вследствие чего те перешли Главный Кавказский хребет и разгромили Армению и Мидию; с этим сообщением вполне перекликаются созвучные заметки Тацита.
Детали аланского похода помогают воссоздать закавказские памятники – летописи, труды древних историков, фольклорные тексты. Большой интерес вызывает армянская агиографическая литература V в. – «Житие Воскянов», «Житие Сукиасянов», а также «История Армении» Мовсеса Хоренаци. Особую ценность имеет информация о Баракаде (Баракадре) и Сатиник, царевиче и царевне алан. Рассказ о них, в сокращенном варианте повторенный в трудах историков Х в. Иоаханнеса Драсханакертци и епископа Ухтанеса, имеет фольклорную основу, но, по мнению К.С. Тер-Давтяна, в нем отражены смутные отголоски реальных исторических событий. Содержание источника таково.
Во время похода в Армению сын аланского царя был захвачен и приведен к Арташесу. Попытки царя алан освободить сына из плена не увенчались успехом. В конфликт вмешалась царевна Сатиник и дело закончилось освобождением ее брата, а сама она вышла замуж за царя Арташеса. Вместе с нею в Армению прибыла группа сородичей. «Это были мужи видные и представительные, царского рода и главные среди дворцовых и военных чинов при дворце царя алан». Старший среди них, по имени Баракад, на родине «был вторым по престолу соцарствуюшим царя». Оставшиеся при дворе Арташеса аланы вскоре (после проповедей монахов Воскянов) приняли крещение и отшельниками жили на горе Коса-Таг.
Согласно Мовсесу Хоренаци, противники аланского рода, с которым породнился Арташес, «завладели его землею». Армян-ский полководец Смбат, придя на помощь брату Сатиник, «опустошил землю его врагов», которых «в большом множестве отвел в Арташет». Царь приказал поселить пленных в юго-восточной стороне Масиса, дав этой местности «название Артаза, потому что земля, откуда преведены пленные, до сего времени называется Артазом». Как показал еще В.Ф. Миллер, «область Ардоз (Артаз) лежала по ту сторону Аланских ворот и соответствовала Владикавказской равнине, к которой вполне применимо осетинское название Ардоз – поляна». Это название Владикавказская равнина могла получить в начале новой эры. Уже в I в., согласно Плинию, Терек носил аланское название Дирекдон; немного позже Птолемей ту же реку назвал «Алонта» (мн. число «аланы»), а реку Куму – Удон, что указывает на присутствие алан на Центральном Кавказе еще в I-II вв.
Изучение имен, перечисленных в различных древнегрузинских памятниках, показало, что еще в I в. н.э. довольно большой процент среди них составляли имена аланского (древнеосетинского) происхождения. В Армазских надписях отмечена целая группа ираноязычных имен: «царя» Хсефарнуга, питиахшей («вторых царей») Шарагаса, Аспарука, Зеваха, двороуправителя Иодмангана и др. Например, имя Хсефарнуг образовано от хшау/хсау (сиять, блистать) + фарныг (благодатный). Причем, как подчеркнул В.И. Абаев, во второй части антропонима «мы видим farn, но с таким оформлением (farn-ug), которое из всех иранских языков встречается только в осетинском».
Значительное количество аланских имен среди иберийской знати связано с оседанием аристократии ираноязычных кочевников в древней Грузии. Как отмечал Г.А. Меликишвили, аланы в значительном количестве привлекались «царями» Иберии для участия в их постоянных воинских отрядах. «Некоторые из них, надо думать, успешно прокладывали себе путь в знать».
Следовательно, с I в. аланы постоянно находились в центре событий в Закавказье, что предполагает обитание какой-то их части где-то поблизости, по древнеармянской и древнегрузинской традиции – севернее Дарьяла.
Появившиеся на Северном Кавказе аланы усилили этнические процессы, которые наметились при скифах, и стали интенсивнее в сарматское время – процессы иранизации некоторых местных культур. С начала н. э., отмечает в этой связи Г.В. Цулая, «аланы освоили на Северном Кавказе обширную территорию, распространив свое название на значительную часть местного населения»; с этого времени стало складываться «ядро аланского этноса», которое позднее, в новых исторических условиях легло в основу народа алан, образовавших свое мощное государство.
«Новаторским» является прочтение «экспертом Гоги» архивных документов о взаимоотношениях Москвы и Грузии. «В описании путешествия2 (??) русского посла Н. Толочанова (1650-1652 гг.) по Урухскому ущелью и на границе Осетии с Кабардой, – пишет г-н Майсурадзе, – упомянута “cонская дорога”. Русские послы должны были перейти в Балкарию через Имеретию по сонской, т.е. сванской дороге… Это общее название дороги от нижней Сванетии до Балкарии, так как она проходила на территории сонов (сванов)». Однако и в данном случае наш «эксперт» желаемое выдает за действительное. Обратимся к русским источникам той поры.
«Никоновская» летопись приводит интересное свидетельство о состоянии Центрального Кавказа в середине XVI в. Григория Плещеева. В сентябре 1562 г. «государевы люди» (500 стрельцов и 500 казаков) по приказу русского царя прибыли на помощь тестю Ивана Грозного – кабардинскому князю Темрюку Идарову. Отряд должен был содействовать укреплению власти Темрюка в борьбе с противниками, наиболее могущественным из которых являлся Пшеапшоку Кайтукин – Шепшук Никоновской летописи. С помощью русских войск Темрюк «воевал Шепшуковы улусы, да воевал Татцкие земли близ Скиньских городков, и взяли три городка: Махонь, город Енгир, город Каван, и мирзу Телишку убили, и людей многих побили… И воевали землю их одиннадцать дней и взяли кабаков Мшанских и Сонских сто шестьдесят четыре, и людей многих побили и в полон имали, да взяли четырех мурз: Бурната, Ездноура, Бурнака и Дудыля».
Усилиями отечественных историков установлено соответствие топографических названий первой части сообщения летописи Дигорскому и Куртатинскому обществам Северной Осетии. Под «сонскими землями» следует понимать Ксанское эриставство, а не «землю сванов» (В.Б. Виноградов, Т.А. Голованова, Т.С. Магомадова, и др.).
Ксанский эристав, происходивший по прямой линии от аланских князей из клана Сидамонта, относился к числу наиболее влиятельных фигур на Центральном Кавказе. В грамоте российского царя ксанскому эриставу (май 1604 г.) неоднократно упоминается «Сонская земля».
Приведенные, далеко не исчерпывающие, материалы убедительно указывают на соответствие этнонима сонны и топонима сонская земля – жителям Ксанского эриставства (Аристоп (Иристов) Сонский).
В сюжете о посольстве Н. Толочанова (1650-1652 гг.) Майсурадзе вновь ошибается, утверждая, что «осетины поселились на бывших землях сванов в Урухском ущелье значительно позже».
Однако материалы того же посольства Толочанова опровергают мнение «эксперта». Поздней осенью 1650 г. по пути в Грузию послы России Толочанов и Иевлев остановились в Анзоровой Кабарде. Сюда приходили «из гор два человека дигорцев смотреть государевых послов, а имена их Смаил да Чибирка. Им задали вопрос “отколе пришли и каково владения, и для чево пришли”. И они сказались дигорцы. Жилище их в горах, вверх по реке Урухе, а владелец у них Алкас мурза Карабугаев; а владенье его четыре кабака. А в кабаке, сказывали, жильцов дворов по двести и больше».
Без комментариев.
Свою некомпетентность проявил «эксперт Гоги» и в сюжете об осетино-ингушских отношениях. Причем, сделал это в провокационном стиле. «Очень важно отметить, что большая часть нынешней Северной Осетии была ингушской территорией. Более того, ингушской территорией был и нынешний Владикавказ. Не случайно, что административным центром созданной в 1924 году Ингушской автономной области был Владикавказ. В 1944 году ингуши… были депортированы в Среднюю Азию и Казахстан. Осетины присвоили (?) себе ингушские земли и дома».
И так непростые отношения между соседними народами усилиями таких «экспертов», как Гоги Майсурадзе, получают новые импульсы противостояния.
Оставить без внимания такой «вброс» горячей информации нельзя.
Известно, что на оспариваемых в Пригородном районе землях в 1859-1860 годах были основаны казачьи станицы: Тарская, Сунженская, Фельдмаршальская и др. Земли, на которых расположились эти станицы, ранее были местом обитания кабардинских и ногайских племен, а до них эти земли в течении 15 веков занимали предки осетин – аланы.
В годы гражданской войны (1918-1920 гг.) значительная часть казаков Сунженской линии встала на защиту революции. Несмотря на это, казаки дважды – 1918 и 1921 гг. подверглись фактически геноци ду. В одном из документов той поры, подписанном председателем СНК Буачидзе, комиссаром внутренних дел Фигатнером и военным комиссаром Бутыриным, говорилось: «Вот уже второй день, как разбойничья банда из ингушей, окружив ст. Тарскую, подвергает ее обстрелу, поджигает дома и расстреливает мирное население». После вмешательства властей весной 1919 г. казаки вернулись в свои станицы. Но уже в следующем году по решению руководства Терской области их вновь выселили. Станицы Сунженская (Сунжа), Фельдмаршальская (Комгарон), Воронцово-Дашковская (Орджоникидзевская), хутор Тарский (с. Тарское), Камбилеевские хутора (с. Камбилеевское) заселили жителями четырех горных ингушских обществ: джераховцами, мецхальцами, цоринцами, хамцинцами.
После выселения казаков объектом притязаний ингушей стала часть территории Северной Осетии – земли левобережья реки Терек от границ Грузии до Владикавказа, издревле принадлежавшие осетинам.
В 1924 г. у Северо-Осетинской автономной области в пользу Ингушетии неожиданно отрезали 8.000 десятин. Парадоксальность этого решения тем более очевидна, что на этих землях находилось три исконно осетинских аула – Ларс, Балта, Чми. По данным на 1924 г. в Ларсе, Балте и Чми проживало 44 семьи осетин (219 душ), 33 – грузин (144 души), 20 –ингушей (107 душ) и 2 –русских (6 душ). При этом 17 семей ингушей жило в Балте, 3 – в Чми, а в Ларсе не было вовсе.
Новое проявление политики репрессий в этих местах относится к 1944 г. В феврале из сел Пригородного района, а также из г. Орджоникидзе насильственно выселили ингушей, которым предъявили обвинение в измене Родине и политическом бандитизме. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1944 г. говорилось о ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории. К Северной Осетии отходили город Малгобек, Ачалукский и Назрановский районы в существовавших границах, Пригородный район, за исключением его южной части, западная часть Сунженского района, а также восточная часть Курпского района Кабардино-Балкарии.
В том же году села депортированных ингушей были насильственно заселены осетинскими семьями из горной части Северной Осетии и Грузии. Кроме того, сюда направлялись беженцы из разрушенных войной центральных областей России, Украины и Белоруссии.
Директивное переселение в населенные пункты ликвидированной в 1944 г. Чечено-Ингушской АССР происходило очень медленно и с трудом. Многие осетины в силу национальных традиций не желали селиться в чужих домах. Были случаи, когда за нежелание переселяться на новые земли людей исключали из партии (что это значило в те времена – всем известно), отстраняли от занимаемой должности, оказывали постоянное давление.
Хотя административные органы предпринимали жесткие меры, план «переселения выполнялся плохо». На заседании Переселенческой ко миссии 25 марта 1944 г. председателю Даргкохской комиссии Хозиеву было указано «на слабое развертывание работы по переселению в новые районы», так как «из 300 семей по плану отобрано 159. К переселению по существу не приступили». На другом заседании Комиссии председатель исполкома Дигорского района Туаев отметил, что из планируемых по разнарядке 200 семей переселенцев «заявлений пока 70». Председатель Кировского исполкома Козырев также подчеркнул, что «желающих переселяться нет».
В 1957 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении Чечено-Ингушской АССР.
Северная Осетия вернула соседней республике Малгобекский, Ачалукский, Пседахский, Назрановский районы. Осетины во второй раз были лишены крова и вывезены. Фактически опять произошло насильственное переселение осетинских жителей, которым заново пришлось налаживать свой быт. Большинство из них были выходцами из Грузии, куда они уже не могли вернуться, так как их дома оказались занятыми другими жителями.
Что касается Владикавказа, то исторические факты, государственное и гражданское право, сложившиеся реальности однозначно доказывают несостоятельность притязаний на город со стороны ингушей.
Крепость Владикавказ заложили в 1784 г., но лишь спустя 100 лет после основания города в составе его населения появились ингуши. По данным «Кавказского календаря» за 1852 г. население Владикавказской крепости состояло из 3653 человек. Из них русских – 1031 человек, осетин – 883 человека, грузин и армян (вместе) – 99 человек, евреев – 23 человека, иностранцев –26 человек. Ингуши в крепости не значились вообще.
По переписи 1920 г. в г. Владикавказе проживало 37544 русских, украинцев и белорусов, 8033 осетин, 5150 грузин, армян – 4041 чел., 1191 еврей, 2132 перса, 1520 греков, ингушей не зарегистрировано ни одного человека.
В 1926 году во Владикавказе проживало более 75 тыс. человек. Из них 40209 русских, 10799 осетин, 3981 украинцев, 6529 –армян, 5033 грузина и 1517 ингушей. Усиление миграции ингушей в г. Владикавказ связано с временным пребыванием здесь ингушского обкома и облис полкома, которые оказались в городе по следующей причине.
В связи с образованием в 1907 г. Назрановского округа, Государственный Совет и Государственная Дума в 1909 г. постановили: «Назначить местопребыванием Управления Назрановского округа местечко Назрань».
Однако, как засвидетельствовал наместник Воронцов-Дашков, в Назрани не оказалось соответствующего помещения и поэтому в феврале 1913 г. Государственный Совет и Государственная Дума вынесли постановление: «Назначить временно город Владикавказ местопребыванием управления Назрановского округа Терской области впредь до обеспечения этого управления помещением в местечке Назрань, но не долее 1 января 1917 г., и удовлетворить впредь до указанного срока чинов управления Назрановского округа квартирным довольствием из окладов по городу Владикавказу».
Управлению предоставили помещение и в первое время выделили средства на его содержание за счет осетинского аробного сбора.
15 декабря 1916 г. Государственная Дума снова вынесла поста новление: «Назначить временно, сроком с 1 января 1917 г. по 1 января 1920 г., город Владикавказ местопребыванием управления Назрановского округа Терской области и удовлетворить впредь до указанного срока чинов управления Назрановского округа квартирным довольствием из окладов по городу Владикавказу».
Поскольку управление бывшего Назрановского округа к моменту ре волюции еще находилось во Владикавказе, то и Ингушский обком партии и облисполком поначалу сохранились здесь, но тоже временно. B 1920-1924 гг. Владикавказ являлся центром Горской республики, после расформирования которой был выделен в самостоятельную адми нистративную единицу.
20 июня 1933 г. постановлением Президиума ВЦИК СССР город Орджоникидзе, находившийся в непосредственном подчинении Северо-Кавказского крайисполкома, с 1 июля 1933 г. включен в состав Северо-Осетинской автономной области с непосредственным подчинением городского Совета Орджоникидзе облисполкому Северо-Осетинской автономной области.
Этим сюжетом мы закончим небольшое обозрение части «перлов» члена «Клуба экспертов». Остальные оставим без внимания. В силу их, ну, «просто анекдотичного характера».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Интерес к «северу» (что бы не скрывалось за этим термином) был по сути постоянным в грузинской среде. Грузинские цари обращали свой взор на «север» в надежде получить помощь в борьбе с Ираном и Турцией. «Никогда Иверия не бедствовала ужаснее нынешнего, – говорил в 1604 г. грузинский царевич Георгий послу России, – стоим под ножами Султана и Шаха; оба хотят нашей крови и всего, что имеем… Турки, персияне… силою к нам врываются; а вас зовем добровольно: придите и спасите!»
К «северу» от Грузии находились осетинские общества. Во второй половине XVII в. царь Картли Георгий XI и его брат Арчил, правивший в Кахетии, а затем и в Имеретии, неоднократно скрывались от персов в горах Осетии: Зарамаге, Цее, Тагаурии и Дигории. По данным очевидца той поры капуцинского монаха Диониджо Карло, прибывшего в Тифлис в 1681 г., Георгий XI «своего единственного сына женил на дочери осетинского мтавара. Осетины гордый народ, живут обособленно в лесах и охотятся на медведей и на прочую дичь. Благодаря этой женитьбе Георгий в нужное время найдет там убежище и окажет сопротивление персам». Примечательны и другие шаги Георгия, предпринятые им для укрепления связей с осетинами. В частности, он подарил известным осетинским святыням – Рекому и церкви в Дзвгисе – колокола.
Современные грузинские политики, в частности М. Саакашвили, также обращают свои взоры на «север». Правда, на сей раз – на северо-атлантический блок НАТО.
Учитывая страсть «эксперта Гоги» к поиску «искаженных истин просто анекдотичного характера», вспомним грузинский анекдот. В «застойный» период Э. Шеварднадзе получил «орден Коперника за то, что доказал недоказуемое: солнце в Грузию пришло с севера»!
2 Разница между путешественником и послом все-таки есть. И существенная. Историк обязан это знать, дилетант – нет. В этой связи вспоминается одно занятие на историческом факультете университета Санкт-Петербурга. В.В. Мавродин, возглавлявший кафедру истории СССР, выгнал со своего занятия без права посещения в дальнейшем некую студентку, которая, рассказывая о Бородинском сражении, П. Багратиони назвала командармом. Командармом мог быть Тухачевский, а Багратиони – командующим армией. Но таких деталей Г. Майсурадзе не знает. Ведь он не историк…
