Программная статья президента Медведева, обращенная к народу под призывом «Россия, вперед!», а затем и ежегодное послание президента Федеральному собранию РФ инициировали широкую общественную дискуссию о будущем России, о приоритетах и стратегическом курсе ее развития. К сожалению, и в статье президента, и в его послании Федеральному собранию проблемы культурного развития не нашли должного отражения. Это заставляет предположить, что в масштабном плане переустройства, модернизации России культура не рассматривается в качестве фундаментальной основы или хотя бы действенной составляющей. При таком подходе модернизация может нести в себе серьезную угрозу и для культуры России, и для ее будущего.
Разрушение культуры как глобальная угроза человеческой
цивилизации
Вопрос культуры является сегодня центральным. Угроза полного разрушения подлинной культуры общества, человека должна рассматриваться сегодня на самом высоком уровне, в том числе и международном – как проблема цивилизации, как угроза всеобщей катастрофы, хаоса, на фоне которого по принципу домино могут реализоваться все иные угрозы глобального характера: ядерная, экологическая, климатическая, биологическая, террористическая и другие. Потеря нравственности как некоего ядра человечности, носителем которого является культура, может стать катализатором всех этих негативных тенденций развития.
Разрушение культуры – это не что иное, как изменение самого биологического вида Homo Sapiens, как впадение человечества в дикость, архаизация сознания на фоне невиданных достижений и культивирования технического прогресса. Это изменение биологического характера происходит под мощным и тотальным облучением массовой культуры – инструмента постиндустриальной тоталитарности.
Между тем, на самом высоком международном уровне актуальность и фундаментальность проблемы культуры в ее глобальном, цивилизационном измерении, проблема глубокого нравственного кризиса цивилизации подменяется частными политическими играми. Как будто наиболее ответственные, облеченные властью умы мира не в состоянии понять, возможно, ослепленные интригой частных политических баталий, что человечество, продолжая идти по пути техногенного, антигуманного и тоталитарного развития цивилизации, основанного на безудержном потреблении, неизбежно движется к катастрофе.
Россия вплетена в международные политические игры, сильно отдающие прошлым веком и психологией «холодной войны». Между тем, именно Россия, как наследница великой европейской, евразийской культуры, сегодня должна ставить на мировую повестку дня проблему разрушения культуры, вовлекая в процесс обсуждения этой проблемы и Запад, и Восток, использовать культурные механизмы как мощный инструмент политики. Поле культуры, культурного диалога может стать хорошей почвой для новой политической ментальности XXI века, основанной на взаимоуважении государств как представителей национальной культуры и традиции. Вопрос культуры должен быть рассмотрен во всей актуальности и широте.
Своевременность лозунга модернизации
Насколько своевременным является сегодня лозунг модернизации? С одной стороны, он кажется крайне своевременным. Последние двадцать лет мы доживали ресурс культуры, экономики, системы управления, государственных институтов СССР. Сегодня этот ресурс исчерпан. Если страна не предпримет эффективных мер по возрождению культуры, оптимизации экономики, управления, социальной сферы, то системный кризис государственной власти и общественный хаос неизбежны. В этом смысле модернизация необходима, но понимать ее нужно в более широком смысле гармонизации, адаптации к современным задачам и условиям. То есть модернизация может носить и характер очень простых мер, адаптирующих ту или иную отрасль к современным условиям. Модернизация не должна ассоциироваться с обязательным усложнением, кардинальной перестройкой. Иначе модернизация будет означать не осовременивание, а акробатический прыжок в будущее. О ненасильственном характере такого прыжка можно рассуждать только теоретически. То есть, этапу непосредственной модернизации по логике вещей должен предшествовать этап тщательной подготовки и планирования. Прежде чем посеять семя, необходимо подготовить почву.
Можно ли начинать модернизацию, не отладив государственный и общественный механизм, не решив острые социально-экономические вопросы? Не разобравшись с направлением и целью движения?
Может ли военачальник начинать кампанию, если в войске разброд, шатание, воровство и злоупотребления, если приказания не исполняются?
Если называть вещи своими именами, то в стране очевидна чрезвычайная ситуация, которая проявляется системно, а не в одной только области. Может быть, поэтому люди привыкают к «чрезвычайщине» как к норме жизни. То, что государство не спешит с подобной оценкой событий, понятно: не хочется паники в обществе, да и перед Западом лица нельзя терять. Но игнорирование чрезвычайного положения дел чем дальше, тем глубже обрекает любые решения на половинчатость и, как следствие этого, неэффективность. Это касается и попытки государства наладить честные и ответственные взаимоотношения власти и общества.
Кризис совести как точка отсчета
Мировой финансовый кризис наглядно подчеркнул возросшую роль и ответственность государства в современных условиях. Но кризис финансовый стал лишь материальным, зримым воплощением того, что Фазиль Искандер назвал «кризисом мировой совести», закономерным итогом развития спекулятивной сути либеральной экономики.
В связи с кризисом совести, проявляющимся в политике, экономике, культуре, общественной жизни как кризис социальной ответственности, роль государства объективно возрастает. Чтобы вернуть утраченную совесть, чтобы пробудить в общественном сознании эту важнейшую этическую норму, без которой ни одно общество не может полноценно развиваться и существовать, государство должно стать для общества ее примером. Только в этом случае в современных условиях, обусловленных и противоречивым характером глобализации, и деградацией духовного состояния человека, есть шанс вернуть энергию совести как действенную, позитивную, спасительную для общества силу.
Государство и общество находятся в символических отношениях отца и сына: этим объясняется мощное влияние «личного примера» государства на общественное сознание. Слишком долго государство было негативным примером безответственности, и новое российское общество на этом примере воспитывалось и им формировалось. И наоборот, приход в высшие органы власти людей ответственных, идейных, нравственных пробуждает подобную себе энергию и в обществе.
Потеря совести делает мир местом тотальной симуляции: мы больше не можем довериться ни политику, ни врачу, ни учителю, ни милиционеру, ни даже булочнику, если все мы в своей главной и истинной сущности являемся «бизнесменами», живущими в категориях рынка, которые исключают понятие совести как таковое.
Рациональная, одномерная логика экономических отношений конфликтует с иррациональной и более глубокой логикой совести как логикой отношений живого человеческого социума. Логика экономики – мертвая логистика, арифметика, пригодная для производства и оборота товаров, строительства объектов, но совершенно непригодная для жизни общества. Плохо, если экономика не зиждется на широкой социальной и культурной основе: такая экономика ущербна и недальновидна, несмотря на ее кажущуюся рациональность. И совсем беда, если экономические отношения гиперболизируются, подменяя собой всю сложную структуру социальных связей, начинают главенствовать в обществе и определять его развитие.
Вопреки своей внешней иррациональности, логика совести, социальной этики оказывается более дальновидной и даже более прагматичной стратегией развития, чем свободный от всякой этики сугубо экономический расчет. Потеря совести приносит государству неисчислимые материальные убытки за счет недобросовестного труда, коррупции, криминала, неэффективной работы государственных и социальных структур. Совесть, напротив, экономит средства. И те, которые не воруются, и те, которые не нужно тратить на массу охранительных мер.
Но совесть – категория культуры. Ее нельзя вернуть частично, в отрыве от культуры – только призывами, семинарами и чистками рядов. Совесть воспитывается культурой, и это требует времени. Почему государство упорно не использует мощный потенциал культуры, остается загадкой. Тем более, что сила культурного воздействия выступает сегодня со всей очевидностью, но выступает как разрушительная, негативная сила массовой культуры. Влияние культуры можно и нужно обратить в силу позитивную, созидательную, в силу подлинной культуры.
Заблуждение или половинчатость идеи «модернизации с опорой на ценности» заключается в том, что «ценности» нельзя вырвать из контекста культуры, иначе это будут абстрактные, суррогатные, декоративные ценности. Другими словами, нельзя опираться на ценности, не развивая культуру. Если же в действительности проводить модернизацию с опорой на культуру, то начать следует с переосмысления самой модернизации и ее реального содержания. Модернизация должна быть частью более широкого плана социально-политического, научно-технического, экономического и культурного развития страны на ближайшие десятилетия. В этом случае модернизация будет проходить органично, не вызывая социальных катаклизмов и диспропорции в развитии различных сфер жизни государства и общества. Упор должен быть сделан на образовании и воспитании новых поколений, на развитии культуры и социальной сферы. Это инвестиции, которые заработают уже через пять-десять лет и обязательно принесут позитивные плоды. Это и есть реальная почва для инновационного прорыва, для модернизации в широком смысле.
То есть, для инновационного развития, о котором сегодня столько говорится, культура имеет фундаментальное, базисное значение.
Модернизация, совершаемая в отрыве от культуры и имеющая в виду только научно-техническое, военно-экономическое переоснащение, с неизбежностью механизирует и убивает культуру. Если же культура будет окончательно разрушена, размыта, то рухнет и цивилизация, потому что ее фундаментом является именно культура. Это базис и надстройка. Развивать надстройку за счет разрушения базиса – это очевидное и невероятное заблуждение, но сегодня такое развитие событий можно наблюдать по всему миру.
Проблема идеологии
О возвращении морали в политику, экономику, общественную жизнь, о месте «простого» человека в основании и мотивах всех реформ и преобразований, о постепенном и ненасильственном внедрении новых практик – статья и послание президента России говорят ясно и недвусмысленно. Вместе с тем, главные положения политического манифеста президента Медведева выглядят разобщенными, оторванными друг от друга, касается ли это проблемы коррупции, алкоголизма, отсталости экономики или вызова модернизации. Во многом это объективное следствие «междисциплинарного» характера поднимаемых проблем. К тому же в сегодняшнем клубке переплелись проблемы, оставленные советским прошлым, постсоветской эпохой, и современные мировые проблемы, связанные с глобализацией и системным кризисом культурно-исторического порядка. В этой запутанной ситуации целостное видение сути стоящих проблем может дать ясное понимание цели, охватывающей или вбирающей в себя все частности.
Куда же мы все-таки направляемся? Жить в сильном государстве, быть обеспеченными гражданами, модернизировать экономику – все это увлекательные задачи, но не сама цель. Истинная цель отвечает на вопрос «зачем?». Для чего? Каков смысл всех этих преобразований? Если единственный смысл или цель всего – это благополучное существование, то в такой цели нет ничего нового. Потребительский принцип идеологии рынка, экономической целесообразности, который властвовал в стране последние двадцать лет, закономерно привел наше общество к состоянию деградации и вырождения. И если идея успеха, власти, богатства будет по-прежнему главенствовать в наших головах, если мы по-прежнему будем оставаться одержимыми «потребителями», никакие благородные задачи, непосредственно касающиеся человека, не могут быть решены.
Цель – это вопрос идеологии. Государственная идеология современной России колеблется между социальной этикой и либеральной экономикой. Это колебание, попытка совместить несовместимые, оппозиционные друг другу идеологии, лишает курс на инновационное развитие страны мощи и концентрированности целенаправленного движения. Это идеологическое противоречие можно рассматривать и как попытку обретения некоего баланса между социальной традицией и реалиями современного мира, в котором доминирует экономика.
Но социальный принцип нельзя примирить с либеральной экономикой, которая переводит все социальное в сферу экономических отношений, то есть, разрушает или отменяет социальное как таковое. Например, переводит на рыночные рельсы культуру, включая сюда и искусство, и образование, и науку, и социальную сферу. Начинает измерять культуру, а затем и самого человека принципом «экономической целесообразности». Таким образом, культура лишается своей фундаментальной социальной функции и, по сути, перестает быть культурой, становясь культиндустрией, снимающей с себя все социальные задачи и открыто провозглашающей своей главной целью зарабатывание денег. Итак, происходит подмена или отмена культуры. А общество, лишенное культуры, непременно деградирует или в анархию, или в обезличенный механизм бюрократической системы.
Культура создает личности. Культиндустрия производит массы. В большевистской России культиндустрия впервые была использована для решения масштабных политических задач по пропаганде нового строя и воспитанию «нового человека». Позже такая же масштабная политическая роль была возложена на культиндустрию фашистской Германии. И сегодня мировая культиндустрия, уже не знающая границ и преград, проникающая повсюду, выполняет такую же масштабную политическую задачу по воспитанию «нового человека» – полностью управляемого, зависимого «потребителя», у которого нет ни своих мыслей, ни своего вкуса, ни даже собственных глаз и ушей.
Логика развития либеральной экономики ведет и к постепенной подмене самой экономики, как экономики реального сектора, ее суррогатом или имитацией – спекулятивной экономикой, воспроизводящей схему финансовой пирамиды и основанной на гонке потребления. При таком подходе хронические кризисы неизбежны и вытекают из самой сути системы, точно так же как неизбежны хронические «ломки» в жизни наркомана. По сути, диктат либеральной, спекулятивной экономики не дает развиваться реальной экономике, реальному производству. Либеральная экономика оказывается пустышкой, мыльным пузырем, «надутость» которого напрямую зависит от интенсивности потребления, – именно поэтому она должна рядиться в политические или социальные одежды и создавать общество потребления, в котором потребление становится самоцелью, смыслом жизни, то есть, принимает характер патологической зависимости.
Очевидна прямая связь между характером либеральной экономики, порождаемыми ею ценностями и массовым распространением в обществе целого ряда патологических зависимостей. Идеология потребления формирует глубоко в сознании человека сам механизм зависимости, лишающий его воли и способности ясного суждения. С другой стороны, безудержный темп и состояние хронического стресса, которые задает либеральная экономика, создают условия для распространения разного рода зависимостей, как способов облегчения стресса. В длинном списке зависимостей, возникающих как эффект либеральной экономики, наркомания и алкоголизм оказываются самыми лаконичными и вопиющими формами патологического потребления. Они же в наиболее откровенной форме выражают суть и логику развития либеральной экономики и потребительского общества.
Порочность либеральной экономики следует понимать буквально. Ее сила, в том числе идеологическая, связана с тем, что она основана на соблазнении, на исключительно простой методе эксплуатации человеческих страстей и пороков, которые должны всячески поощряться и возбуждаться в обществе. Таким образом, либеральная экономика оказывается могущественным инструментом современной тоталитарности, основанной на всеобщем пороке и именно по этой причине преодолевающей любые национальные, культурные, нравственные границы. Коррупция лежит в основании либеральной экономики, поэтому неудивительно, что ее распространение получает вместе с господством либеральной идеологии всепроникающий характер.
Следовательно, такие на первый взгляд не связанные между собой явления, как коррупция, алкоголизм, наркомания, деградация власти и общества, отсталость экономики, упадок образования, культуры проистекают из одного и того же источника – самой сути либеральной экономики. Это ни в коем случае не наследие советского прошлого, как принято об этом думать, а закономерный результат двадцатилетней либеральной вакханалии.
Модель, которую воспроизводит либеральная экономика и в которой сегодня живет и Россия, и большая часть мира, можно назвать моделью шоу-бизнеса. Шоу-бизнес – это универсальная формула современности, представляющая собой тотальную иллюзию, симуляцию всякой деятельности и, как следствие, тотальное двуличие реальности, в которой ничто больше не является тем, чем представляется. Модель «шоу-бизнеса» подменяет объективную реальность и создает параллельный мир псевдореальности, то есть ложный мир «искусственного рая». Такая двоящаяся реальность не может не отражаться на психическом и моральном состоянии общества и отдельной личности. Раздвоение, расслоение реальности напрямую ведет к развитию массовых проявлений шизофрении, паранойи, истерии, возбуждению в обществе страха и агрессии как способов совладать с иллюзорным миром, с двоящейся реальностью.
В сочетании шоу и бизнеса наглядно выступает упрощенная, редуцированная, строго утилитарная роль, до которой низводится культура и которая связана с тем, чтобы создавать камуфляж, костюмы и ролевые маски для бизнеса и политики. Но на более глубоком уровне модель «шоу-бизнеса» отражает не столько даже проституирующую, «падшую» роль культуры, сколько сращивание политики и бизнеса. Шоу и бизнес – это форма и содержание неолиберальной политики, преподносящей себя в качестве «прогрессивной», «суперсовременной» и «демократичной». Не случайно, что современная публичная политика строится по законам шоу, представления, трансформируя электорат в аудиторию или потребителей политического шоу. При таком подходе неискренность, поддельность, симуляция изначально является частью технологии.
Торжество либеральной экономики приводит к тотальной симуляции труда и всемерному поощрению спекуляции и мошенничества. Результатом этого становятся всеобщее презрение к труду и идеологизация тунеядства как жизненной стратегии. Если есть правда в утверждении Энгельса о том, что труд сделал из обезьяны человека, то логично предположить, что тунеядство, патологическое безделье возвращает человека в животное состояние и делает его жертвой животных инстинктов. Отсюда проистекают совершенно архаичные, дикие, извращенные формы современного насилия и преступлений. Либеральная экономика ставит производство «Шариковых» и «Эллочек-людоедок» на поток. Происходит активная варваризация, омассовление населения, архаизация сознания – то, что Эмир Кустурица очень удачно назвал «хайтек язычеством».
Оставаясь без внятной идеологии, мы обречены де факто, помимо воли, проводить в жизнь западную идею техногенной, обезличивающей модернизации, безразличной и даже враждебной по отношению к реальным потребностям общества и человека, и это при том, что внешне, на словах антизападная риторика становится в России общим местом.
Идеология единения, положенная в основу партии «Единая Россия», была и по-прежнему остается актуальной. Но сегодня ее уже недостаточно. Слишком уж резким, критическим стало социальное расслоение. Слишком «далеки от народа» те, кто зовет Россию к единству. На нынешнем этапе развития необходима более внятная, идентифицирующая идеология. За что мы стоим? За какие ценности?
Внятный, артикулированный призыв к построению общества и государства социальной справедливости сегодня необходим. Именно такой лозунг может найти широкий отклик в сердцах большинства населения, возродить веру в государство и создать условия для концентрации позитивной общественной энергии.
«Модернизация» как идеология, как лозунг звучит слишком механистично, поэтому у такого лозунга не может быть широкого адреса. Так же как и «инновации», этот лозунг обращен к умам, а не к сердцам, причем для основной массы людей подобные лозунги звучат как иностранные слова, смысл которых остается неясным. Это не значит, что не нужна модернизация или инновационное развитие. Но очень важна расстановка, очередность, баланс приоритетов. Нельзя заниматься «евроремонтом», если не накормлены дети и не ухожены старики. Россия не может игнорировать принципы социальной этики именно потому, что традиции социальной этики исторически присущи российскому менталитету, и, если не учитывать этого, успеха в модернизации не будет. И наоборот: решив социальные проблемы, государство высвободит колоссальную энергию для проведения успешной и адекватной модернизации.
В погоне за искусственным зайцем
Речь идет, таким образом, о переосмыслении приоритетов, о разоблачении фантомов либеральной экономики. Сегодня все вовлечены в бессмысленный бег «белки в колесе» – изнурительную гонку на выживание, которая в свою очередь является эффектом гонки модернизации. Но счастлив ли человек в этой перманентной гонке, стремительно сокращающей реальное время его жизни, полноту ее проживания? Нет, скорее человек выглядит несчастным: обессилевшим, хронически уставшим, издерганным – вне зависимости от степени своего достатка. Эта гонка вызывает и другую ассоциацию: погоню борзых за искусственным зайцем на собачьих бегах.
Может быть, задача момента состоит в том, чтобы осознать, что путь достижения счастливой и достойной жизни и для отдельного человека, и для общества, и для международного сообщества государств лежит в ином направлении, чем тот, в котором находится диктующий, репрессивный вектор модернизации, утверждаемый индустриальной машиной?
Может быть, этот путь лежит все-таки в социальном поле, в поле культуры, как наиболее естественных формах жизни, присущих человеку и сообразующихся с природой? Очевидно, что человек существо социальное, но социальное реализуется через культуру. Культура исторически противостоит хаосу природы, но в то же время и подражает ее гармонии, воспроизводит ритмы природы. В отличие от культуры, индустриальная цивилизация не только не подражает природе, но действует вопреки ей, бесцеремонно, насильственно моделируя и природную, и социальную реальность и превращая ее в безжизненное пространство машины.
Человек отличается от животного не только разумом, но и этическим стержнем, и проблема смысла жизни, предназначения и духовной реализации, сохранения «лица» была и остается для него принципиальной, как для биологического вида. В этой связи, нужно шире взглянуть на проблему массового алкоголизма, наркомании, игромании, всплеска патологической жестокости и других общественных пороков – как на симптом глубокой депрессии, в основе которой лежит духовная пустота, разрушение культуры и общества, утрата смысла существования, невозможность творческой, профессиональной и общественной реализации – иначе говоря, невозможность реализации своей человеческой сущности, неотъемлемой частью которой является потребность творить добро и быть «хорошим», достойным членом общества.
С невозможностью реализации своего человеческого предназначения, очевидно, связан и тот вопиющий факт, что Россия занимает второе место в мире по количеству самоубийств и имеет очень высокий уровень смертности. Нравственное здоровье, душевное равновесие являются важнейшим факторами здоровья физического. Если же человек не может реализовать себя через созидание, то он утверждается в мире через разрушение, в том числе, саморазрушение.
Сегодня много говорится и о коррупции как о вязкой тине, в которой тихо умирают все благие начинания. Беда заключается в том, что коррупция пронизывает сегодня не только органы государственной власти, экономику, но и само общество, семью, личность и даже мир детей. Кто сегодня свободен от коррупции? Коррупция таких масштабов, такой глубины проникновения и распространения приобретает характер духовной болезни общества, массового психического расстройства, подобного алкогольной или наркотической зависимости, бесовской одержимости, отуманивающей разум и притупляющей даже инстинкт самосохранения.
Но что такое коррупция, как не искажение совести, как не жизнь во лжи, как не коррозия души? Если так, то бороться с коррупцией, насилием, другими общественными недугами можно и нужно не только сверху – суровыми законами, но и изнутри – пробуждением совести, прояснением разума, духовным и эстетическим воспитанием. Вот почему в этой борьбе культура в ее различных проявлениях оказывается на передовой и должна выступать единым широким фронтом против того, что развращает и убивает душу, а затем и тело – как личности, общества, так и государства.
Необходимо воспитывать граждан России во всем многообразии и целостности культуры, то есть, воспитывать культурного человека и культурное общество. В этом случае не нужно будет проводить семинары по толерантности, то есть терпимости. Ведь терпение может рано или поздно лопнуть. А культурный человек изначально предполагает в себе уважение к другому человеку и, тем более, другой культуре. И политкорректность не нужна культурному человеку, потому что его культура покрывает и такое частное свое проявление, как вышеуказанная «политкорректность».
Везде и во всем необходима культура. Чтобы управлять государством, нужна политическая культура, культура диалога. Чтобы создавать прочную экономику, производить качественную продукцию, нужна культура производства. Чтобы комфортно жить в обществе, в коллективе, даже в собственной семье, нужна культура межличностных отношений. Культура необходима и для того, чтобы потреблять, не превращаясь в «потребителей». Даже для того чтобы пить, не скатываясь в алкоголизм, тоже нужна определенная культура.
Стратегический вопрос для современной России, как и для всего мира, заключается в возрождении культуры как влиятельной силы и основы общества. Если нам удастся добиться этой главной цели, то и модернизация пойдет правильным путем, и будут преодолены социальные проблемы. Если не удастся, то все начинания останутся тщетными потугами, и все призывы – пустыми словами.
Сегодня России нужен социально ориентированный и консервативный (сохраняющий) путь культуры, а не революционный и антисоциальный путь либеральной экономики – в том числе, и в проведении модернизации. Социальный консерватизм может оказаться и наиболее инновационной стратегией, поскольку он соотносит, сопрягает современность и историю, личность и общество, сохраняет преемственность в новизне и восстанавливает «распавшуюся связь времен».
Культура – это тоже своего рода «технология», но отличающаяся от нее своим живым, естественным, гуманитарным и всеобъемлющим характером. И наоборот: технология есть не что иное, как механизированная, дегуманизированная, редуцированная «культура», «культ» мертвой схемы.
Культура и искусство
Может быть, государство не осознает всей важности культуры, всей мощи культурного влияния из-за узкого, избирательного понимания понятия культуры? Следует подчеркнуть, что из сферы внимания государства выпадает именно то значение культуры, под которым обычно понимается искусство. Если наука, образование, спорт получают хоть какое-то внимание государства (тоже недостаточное и однобокое) – в этой области осуществляются национальные проекты, специальные программы, – то даже слова о важной (фундаментальной) роли культуры или искусства в жизни общества и государства нечасто звучат с высоких трибун. Не так часто, чтобы чиновники стали реагировать на них так же, как на слова «инновации» и «нанотехнологии».
Искусство выброшено на рынок: самоокупайтесь! Но при таких условиях порнография и насилие непременно будут самыми востребованными жанрами. Такой подход неизбежно ведет к деградации и перерождению культуры. Выброшенное на рынок, искусство теряет свою сакральную сущность, не выполняет свою важнейшую социальную функцию и превращается в «потеху» для толпы или в «деликатесы» для избранных. А личность и общество остаются без искусства, без культуры, без духовного развития. При этом разлагается и сам «творческий класс» – такая влиятельная, передовая часть общества, как деятели культуры, научная, гуманитарная и творческая интеллигенция.
В таком пренебрежительном отношении государства к культуре и искусству проявляется феномен восприятия государством искусства сквозь призму массовой культуры, а еще глубже – сквозь призму либеральной экономики, понимающей и утверждающей искусство лишь в качестве развлечения. Возможно, это происходит от того, что в сегодняшнем «практичном» мире государство не видит в искусстве, в отличие от науки, образования или спорта, никакого практического смысла.
Лев Толстой считал искусство не развлечением и даже не утешением, а «органом жизни» человека и общества. Если проводить аналогию с анатомическими органами жизни человека, то искусство относится, скорее всего, к деятельности мозга и сердца одновременно. Именно с этой деликатной духовно-эмоциональной сферой: сознанием, подсознанием, этикой, – и работает искусство. Искусство является не только способом познания, хранителем знания, но и генератором нового знания, строителем будущего. Практический смысл искусства, по крайней мере, равнозначен практическому смыслу науки. Но это некорректное сравнение. Искусство и наука не могут заменить друг друга. Нужно и то, и другое. Если наука – это мозг человечества, то искусство – его душа, его этический ум.
Сегодня государство поддерживает главные центры культуры и искусства в России, такие как МХАТ, Мариинский театр или Эрмитаж, но не проводит последовательной и масштабной политики по поддержке и развитию культуры в целом. Регионам в лучшем случае достается кое-что, но этого явно недостаточно. Если регионы не живут полноценной культурной жизнью, не обмениваются культурным опытом с центром, друг с другом, то они «дичают», и на этом фоне там буйно цветет и коррупция, и крайние, экстремистские идеологические движения. Такая ситуация не способствует, а мешает созданию единого культурного пространства России, а на Кавказе пренебрежение к развитию культуры сводит на нет многолетние усилия государства по борьбе с терроризмом и национальным экстремизмом.
Ситуация с культурой отражает общую ситуацию в стране. Есть монстры экономики, но нет среднего и малого предпринимательства. Есть спорт высоких достижений, но не развивается общая физическая культура населения. Есть крупные национальные центры культуры, но в целом культура прозябает, ее институты разрушаются.
Но что же делать культуре, искусству, чтобы окончательно не раствориться в потоке массовой культуры, чтобы не опошлиться, не переродиться, чтобы сохранить священный огонь? Что делать культуре в условиях пренебрежения и со стороны государства, и со стороны общества? Что делать подлинной культуре, когда массовая культура расхищает ее паству, блокирует выход на аудиторию, когда технологии масскульта пресекают любые попытки появления подлинных произведений искусства? Как преодолеть изоляцию, блокаду, расширить фронт влияния подлинной культуры?
Пришло время, когда деятелям культуры нужно выйти из своих «затворов», взяться за руки и отстаивать не только интересы своего конкретного театра или музея, своего цеха, но интересы культуры и искусства в целом, требовать от государства самого внимательного отношения к этой сфере. Сегодня деятелям культуры, интеллигенции крайне важно сообща, не ища частных выгод, донести до государства во всех подробностях мысль о том, что непринятие срочных, системных и стратегических государственных мер по сохранению и развитию культуры с неизбежностью будет иметь катастрофические последствия для общества и государства.
На государственном уровне речь должна идти о том, чтобы массовым каналам распространения масскульта противопоставить массовые же каналы распространения подлинной культуры. Пусть сегодня редко встречаются выдающиеся произведения искусства. Но создавать условия для их появления и поддерживать в согражданах и, особенно, в подрастающем поколении знание подлинного искусства через его доступность – это обязанность государства и в этом лежит огромный стратегический интерес государства, связанный с воспитанием морально здорового, культурно развитого общества.
Культура и религия
Религия и культура тесно связаны. Религия – один из главных духовных стержней любой культуры, поэтому русская культура, в том числе и великая русская литература это культура, несущая в себе православные христианские ценности. Культура – это тоже своеобразная форма веры: в добро, человечность, социальную традицию, определенную систему ценностей. Если человек верит в добродетель, в мораль и реализует свою веру в практической жизни, то он уже в некотором смысле является верующим и исполняющим волю Божью.
В современных условиях религия, имеющая в отличие от культуры реальную силу в обществе и конструктивные отношения с государством, должна стать ходатаем и защитником культуры. Подлинная культура присущими ей средствами занимается тем же, чем и религия: утверждает в обществе духовные ценности, учит любви и состраданию, воспитывает в человеке совесть – это «религиозное беспокойство человека».1 Культура – живой дух, передающийся от отца к сыну и осуществляющий преемственность, благодаря которой каждое новое поколение не начинает добывать огонь с помощью трения, то есть не начинает все с нуля.
Религия имеет сегодня авторитет и реальную власть, культура же рассеяна и загнана в глубокое подполье. Таким образом, фронт духовного влияния самой религии оказывается значительно сужен. Это при том, что враг у религии и культуры один и тот же: это безбожие или бездуховность современного мира, открывающая путь целому океану пороков и страстей под многообразными личинами экономических, религиозных и культурных ересей. А если говорить конкретнее, то этот враг – новое мировое лжеучение, новая лжерелигия, возносящая «золотого тельца»; это тот технократический, богохульный и античеловечный вектор развития, который принимает современная цивилизация. «Что значит просвещение научное без любви христианской? Ничего…» – сокрушался еще столетие назад великий русский мыслитель и подвижник св. прав. Иоанн Кронштадский.
Сегодня практическую роль религии и ее институтов трудно переоценить. Никогда еще народы России, да и всего мира, запутавшиеся в искажающих, «кривых зеркалах» современной цивилизации, не нуждались так отчаянно в верных пастырях, в духовном окормлении, в вере как таковой, в прямых проповедях любви, добра и духовного просвещения. Отчаянность положения современного человека напрямую связана с разрушением культуры, ее моральных норм и императивов, указывавших человеку праведный путь и в самые тяжелые времена, когда в подполье находилась религия. И именно из недр культуры, когда пришло время, началось современное возрождение религии.
Религиозные институты новой России, как и все общество, подверглись в 90-е годы различного рода искушениям и нападкам «лукавого» времени, но сегодня, хочется верить, этап внешнего возрождения и строительства сменяется возрождением «внутреннего делания», глубиной религиозного сознания, ответственностью пастырского служения, искренностью покаяния и молитвы верующих.
Конечно, религия должна действовать на своем поле. Но бывают времена, когда монахи становятся воинами, врачами, учителями, деятелями науки, проповедниками культуры. Сегодня как раз такое пограничное время культурно-исторического рубежа, кризиса, конца и начала, и религия в этих особенных условиях не может действовать сепаратно, узконаправленно и довольствоваться признанием и уважением государством своих институтов.
Троянский конь
Трудно придумать сравнение точнее, когда думаешь о современном российском, да и мировом телевидении, киноиндустрии, СМИ и так называемом шоу-бизнесе, массовой культуре – особенно если вспомнить, что распространенный компьютерный вирус тоже носит название «троянского коня». «Троянский конь» подразумевает обязательное двуличие, обман: под видом одного скрывается нечто прямо противоположное. Под видом красоты – уродство, под видом добра – зло.
«Пипл хавает», «зритель дурак», «рейтинги решают все», «в конце концов, все мы хотим заработать» – эти совершенно неубедительные лозунги определяли развитие нашего телевидения последние двадцать лет и привели его к совершенно неприличному, провинциальному по уровню и крайне вредному по содержанию, состоянию. Если вспомнить, что большинство наших телеканалов в 90-е годы обслуживали экономические и политические интересы олигархов-нуворишей, то становится понятно, что подобные лозунги были вполне логичны для тех, кто видел в телевидении мощный инструмент политического влияния, а также большой и неконтролируемый бизнес, но кого совершенно не интересовало развитие отечественного телевидения как такового. Вот и повелось с тех пор, что подавляющее количество наших телепрограмм – это преимущественно российские кальки с американских программ. Это касается и различных ток-шоу, и всяких «дорожных патрулей», и многообразных «застекольных» проектов, и «судов», и даже стиля подачи материала в программах новостного характера.
Технология – это и есть тот самый «троянский конь», вирус. Наше телевидение, кино, массовая культура слишком технологичны. Им катастрофически не хватает человечности, живости, оригинальности, общей культуры, художественного мастерства. Заявленная тема, идеология оказываются лишь вывеской, предметом спекуляции, а не предметом художественного исследования, и содержание оказывается очень часто прямо противоположно надписи на «упаковке».
Мы видим это в кино и на телевидении. Передачи, сурово осуждающие насильников и маньяков, по сути, пропагандируют насилие и патологию. Казалось, что после пресечения безобразного и вопиющего произвола олигархов в сфере телевидения, оно должно измениться в лучшую сторону. Тем более, что традиции отечественного телевидения очень богатые, достойные. Было и есть на что опереться. Почему же негативные тенденции не только не были преодолены, но, напротив – получили ускорение?
Государство не пошло дальше гарантий лояльности со стороны телеканалов и посчитало задачу выполненной. Но технологии-то остались прежними. Установка на сенсацию, скандальность, манипуляция низменными страстями, отупляющая развлекательность – все это осталось. Однако безыдейность и аполитичность всегда лишь на первый взгляд кажутся таковыми. Технология изначально несет в себе определенную идеологию, и ее воздействие тем сильнее и опаснее, чем она неприметнее, «аполитичнее».
Какая же идеология транслировалась и продолжает транслироваться в массы под видом аполитичности и чисто развлекательного подхода к назначению ТВ и кино? Идеология абсолютной ценности денег и вседозволенности, порождаемой этой установкой. Деньги решают все. Деньги оправдывают все. Эта установка на безусловную ценность денег, богатства довела наше общество и наше государство до той крайней черты, за которой наступает нравственная деградация и вырождение.
Современное телевидение открыто культивирует алчность, насилие, разврат, пробуждая латентную маниакальность тысяч людей и способствуя эскалации насилия в реальной жизни. Именно с активной подачи телевидения идет стремительное разрушение культуры, духовности, элементарных нравственных норм, которое можно сравнить со стиранием или выпрямлением извилин в головах людей. Таким путем разрушается гражданское общество, происходит опошление, оболванивание населения и превращение его в потребительскую массу.
Искусство основывает свое влияние на эстетическом переживании, которое «включает» и активную работу воспринимающего сознания, то есть заставляет человека думать. Антипод культуры, массовая культура, напротив, «выключает» сознание и строит свое влияние на агрессивном механическом воздействии, на технике гипноза и программирования сознания.
Непонятно, как государство может упускать из виду такой могущественный инструмент воздействия как телевидение, кино, культура в целом. Эта такая же важная, стратегическая отрасль, связанная с безопасностью государства, как военно-космическая или энергетическая. Это отрасль, формирующая, «производящая» наше будущее.
Важно подчеркнуть «медицинский» аспект телевидения и вообще всех массовых средств массовой информации, включая кино. Всю продукцию радио, телевидения и кино можно разделить на две большие группы по характеру вибрации, оказывающей непосредственное физическое воздействие на состояние человека. Характер вибрации может быть позитивным или негативным. Нести в себе гармонию или дисгармонию. Сегодня явно преобладает негативная вибрация, направленная на механическое удерживание внимания зрителя. Телевидение вынужденно постоянно будоражить своего зрителя, агрессивно воздействуя на его органы восприятия. Такое телевидение делает человека раздражительным, апатичным и одновременно агрессивным.
Когда мы говорим о кино или телевидении с позитивной вибрацией, речь совсем не идет об «ура оптимизме» или «розовых очках». Позитивной вибрацией обладают подлинные явления культуры: и кинофильмы, и музыка, и передачи с интересными людьми, такими как Лихачев, Ульянов, Ахмадулина, или самыми обычными людьми, но обладающими полнотой человеческих качеств, некой духовной гармонией. Подлинная культура излучают силу, которая успокаивает человека, утверждает и возрождает его в мире, сообщает заряд жизненной энергии – энергии позитивной, даже когда речь идет о трагических обстоятельствах жизни. Терапевтический эффект такого влияния основан на гармонии, на художественных достоинствах, на эстетическом воздействии подлинной культуры, которая, как камертон, «настраивает» человека на верный лад.
Важно осознать, что телевидение не столько отражает, сколько «производит» реальность. Поэтому необходимо думать о принципиально иной модели телевидения, которое бы перестало заигрывать, совращать и манипулировать, а стало бы подлинным средством просвещения людей, их нравственного и эстетического развития. В современных условиях телевидение должно стать дополнительным инструментом образования детей и подростков, и было бы хорошо продумать некий «обязательный» телевизионный курс по истории, литературе, географии, культуре народов России и мира и т. д.. Это должны быть компетентные и интересные программы, фильмы, которые с удовольствием будут смотреть и взрослые.
Добрые ростки нового телевидения и нового кинематографа есть. Они пробивают себе дорогу. И есть огромный спрос в обществе на новое телевидение и кино. Суть этой новой потребности заключается в возвращении к «старым» ценностям: содержательности, познавательности, подлинному мастерству, художественной самобытности, человечности. Но сегодня в подавляющем большинстве и в киноиндустрии, и на телевидении мы видим нечто прямо противоположное.
Деградация и возрождение
Рассуждая о развитии современной России, следует иметь в виду две разнонаправленные силы, два очевидных и противоположных друг другу вектора развития страны: деградации и возрождения. Вектор деградации связан с дальнейшим разрушением культуры, социальной структуры и усилением негативных эффектов глобализации и коммерциализации, таких как коррупция, падение уровня нравственности, образования, профессионализма, ухудшение качества жизни, социальная апатия и нигилизм.
Сегодня и государство, и общество в равной степени являются размытыми образованиями и страдают одним и тем же пороком безответственности. Во многом это результат гипнотического и отупляющего воздействия массовой культуры, агента новой тоталитарности, с неизбежностью трансформирующей общество в массу, в толпу, которая живет стадными, «жвачными» инстинктами и предполагает безответственность и социальный нигилизм по определению. Государство, как часть общества, также не избежало перерождения – отсюда коррупция, государственно-олигархический произвол, резкое падение уровня профессионализма и пренебрежение к «простому» человеку и его реальным потребностям, в том числе, духовным.
Вместе с тем, c 2000 года мы наблюдаем и прямо противоположные тенденции, связанные с активным пробуждением национального и гражданского сознания, социальной ответственности – вектор возрождения. И государство задает здесь тон, приглашая общество к диалогу – общество, которое нужно «пробудить» из массы. Почему государство в этом заинтересовано? Потому что государство должно опираться на сознательную поддержку общества, которое оно представляет.
На массы же в долгосрочной перспективе опереться нельзя. Ими можно только манипулировать. Именно так и предпочитает действовать современная тоталитарно-бюрократическая модель власти, которая со времен распада СССР успешно пытается установить свое мировое господство под флагами глобализации и мировой демократии. Суть новой модели власти – это техногенный тоталитаризм с «человеческим лицом», действующий с помощью информационных манипуляций и основанный на постоянно расширяющемся производстве и потреблении, при котором совершенно абсурдным образом не реальные потребности определяют развитие производства, а, напротив, производство формирует потребности людей и целых государств с помощью рекламы и «промывки мозгов».
Новая модель транснациональна. И более того – она направлена на уничтожение национального как такового, как препятствия к созданию однородного обезличенного пространства. Другое важное отличие современного тоталитарного режима от тоталитарных моделей двадцатого века заключается в его кажущейся безыдейности, его сугубо экономической основе, когда деньги и подкуп становятся универсальным средством достижения цели и, по сути, новой формой религии. Новая модель анонимна и подобна спруту, который, на первый взгляд, не имеет головы и может принимать различные формы и окраски. На самом деле «голова» спрятана за множеством «щупальцев». Вернее сказать, что «спрут», о котором идет речь, мыслит щупальцами, а не головой и не сердцем.
Глобальные притязания транснационального тоталитаризма, нивелирующего этнокультурную самобытность, встречают все более активное сопротивление со стороны национальных культур, представляющих традиционные общества. Более того, под давлением политики «глобализации» дух национальных культур стремительно возрождается, нередко принимая и искаженные, деструктивные формы. Сегодняшний расцвет национализма и рецидивы «возврата в архаику» даже в культурно развитых странах напрямую связаны с давлением модернизации и империалистическим по духу вектором глобализации. Поэтому вопрос баланса, меры и в деле модернизации, и в деле возрождения национальных культур становится как никогда актуальным и во внутренней, и в международной политике.
После событий в Южной Осетии в августе 2008 года все содержание мировой политики стало стремительно меняться. Можно говорить о том, что разнородная по характеру и составу международная оппозиция американской или натовской версии «глобализации» получила в лице России своего политического «спикера», предлагающего серьезно пересмотреть ценностные ориентиры международного права и рассмотреть альтернативные пути дальнейшего развития мира. Эти предложения встречают поддержку и энтузиазм и на Востоке, и на Западе. Перемены назрели, и это понимают все. Все понимают и особую роль России в глобальных «переговорах» Востока и Запада.
Проблема заключается в том, что Россия и сама заражена вирусом новой тоталитарности. Коварность постмодернистской тоталитарной модели основывается как раз на ее «демократическом» камуфляже, ее экономической основе, мягкости и скрытности ее воздействия через информационное программирование, господство идеологии потребления, совращение фантомами бесконечной модернизации (перманентной революции) и мнимыми прелестями «искусственного рая».
Современные проблемы России во многом являются выпуклым отражением глобального кризиса мировой культуры, который характеризуется гипертрофией научно-технического прогресса на фоне и за счет деградации морали и потери здравого смысла. Два противоположных друг другу вектора – деградации и возрождения – это не только российские, но и могущественные мировые тенденции, импульсы современного культурно-исторического процесса. Стратегическим ответом на вызов деградации, неофашизма и угрозы глобальной катастрофы (ядерной, техногенной, экологической, биологической, социально-политической) может стать только широко понятое культурное, гуманитарное возрождение, способное вернуть человечеству столь необходимые ему сегодня нормы морали, социальной этики и здравого смысла.
Культура как цель и стратегия
В современном мире уровень развития культуры становится одним из важнейших факторов успешного поступательного развития страны и во внутренней, и во внешней политике.
Многие современные проблемы в экономике, в социальной и мировой политике связаны, в том числе и с негативным эффектом специализации, которая активно развивалась весь двадцатый век в производстве, экономике, науке, образовании, медицине, а сегодня характеризует практически все сферы жизнедеятельности человека. Это было необходимо до какой-то степени, но сегодня эта степень явно превышена. «Специализированный» взгляд, лишенный широкого кругозора, не способен схватить вещи в их единстве – отсюда его узость, фрагментарность, и, как следствие, ошибочность. В условиях глобального мира, даже будучи «сверхумным», такой узкоспециализированный взгляд, ослепленный своей «ученостью», обречен «городить огород», заблуждаться и действовать вопреки очевидным фактам. Другими словами, наука, оторванная от прочного гуманитарного фундамента, становится опасным инструментом. Общественную опасность узкоспециализированного взгляда наглядно продемонстрировала политика «младореформаторов», которые, оставаясь в узкой парадигме либеральной экономики, отсекающей этические аспекты, не смогли увидеть последствия проводимых реформ в широком социальном и культурном контексте.
Культурному взгляду свойственно более глубокое, широкое и целостное восприятие действительности, большая «простота» и практичность, а также способность, исходя из опыта, предвидеть развитие событий. Именно это качество культурного взгляда – видеть вещи в их единстве, диалектике, глубокой взаимосвязи и взаимозависимости – представляется сегодня крайне актуальным.
Культура является одновременно и эффективной стратегией, основанной на морально-эстетических принципах, и целью, имеющей в виду благо человека и его гармоничные отношения с окружающим миром. При этом цель достигается сразу, как только начинает осуществляться стратегия – этический путь, путь культуры. Если цель – достойная жизнь, то, начиная жить по моральным принципам, человек или общество в некоторой степени уже обретают цель и будут обретать ее тем полнее, чем последовательнее будет осуществляться данная стратегия.
Назрела необходимость широкомасштабного «контрнаступления» культуры и активного использования ее в целях просвещения и воспитания, развития гражданской и социальной ответственности членов общества, а также – в целях сохранения самой культуры, общества и человека. Дальнейшее разрушение культуры означает превращение человечества даже не в диких благородных животных, а в скот.
В нынешних условиях возглавить движение к возрождению культуры может только государство, и одними грантами, национальными проектами здесь не обойтись. Нужна долгосрочная и комплексная государственная программа в области культуры, направленная не только на техническое переоснащение, но и на серьезную поддержку и стимулирование непосредственной деятельности различных областей культуры. Трудно переоценить положительный социально-политический эффект от реализации такой программы через телевидение, кинематограф, радио, Интернет, активизацию театрально-концертной деятельности, усиление творческих контактов региональной и столичной интеллигенции, международное сотрудничество, художественно-выставочную деятельность, фестивали народной культуры и так далее, – в особенности, если вся эта деятельность будет осуществляться действительно комплексно, взаимно усиливая эффекты друг друга. Хотя, по существу, мы говорим о том, что должно существовать как норма.
Помимо задачи возрождения культуры стоит еще и задача ее модернизации и адаптации к современным условиям, для того чтобы она могла наиболее эффективно осуществлять свои социальные функции. К примеру, классическое искусство кино, вобравшее в себя всю культуру 20-го века, должно стать предметом образования и пересматриваться точно так же, как перечитываются классические произведения мировой литературы, или экспонируются шедевры мировой живописи, или исполняется музыкальная классика. Необходимы общественные «репертуарные» кинотеатры. Современные кинопрокатные сети эту задачу не решают и никогда не будут решать, потому что их деятельность построена на совершенно иных, сугубо коммерческих принципах. В этих условиях неким решением проблемы могло бы стать создание под патронатом государства или с его участием широкой сети общественных кинотеатров по всей России и даже за ее пределами, осуществляющих не только коммерческо-развлекательную, но и культурно-просветительскую функцию, включая годовой абонемент для школьников, ретроспективы выдающихся мастеров или мировых кинематографий, широкий репертуар современного кино. Это лишь частный пример из области кино, демонстрирующий необходимость некоего переосмысления и модернизации культурных механизмов. Но таких примеров во всех областях культуры очень много.
Слово «культура» происходит от греческого глагола «возделывать» и подразумевает традицию, преемственность, воспитание и связь с почвой. Культура укореняет человека во времени и пространстве, связывает человека с его предками, современниками и потомками, служит стабильным фундаментом его психики. Разрушение культуры есть разрушение этой пространственно-временной укорененности человека, разрушение его исторической памяти, его психики, а значит и разрушение личности, общества, государства, отчуждение человека от земли и природы.
В этой связи, необходимо подчеркнуть, что возрождение села является важнейшим, фундаментальным аспектом возрождения культуры. В селе почва, корни культуры. И здесь опять не обойтись без государства. Сегодня только государство способно обеспечить возрождение сельского хозяйства, без которого невозможно возрождение села. Одни фермеры не способны решить эту задачу. Слишком уж разрушено село и сельское хозяйство. Необходимо развивать различные формы хозяйствования, развивать культурную и социальную сферу села. И нужно возрождать сельские школы, повышать в них качество обучения, делать сельские школы привлекательным местом работы для педагогов.
Сегодня культура нуждается во внимании и защите – и потому что ее не «возделывают» и потому что ее сознательно разрушают.
Фантомные боли
Президент Медведев нашел очень точный образ, когда говорил о «фантомных болях» как об устаревших западных стереотипах восприятия современной России через призму канувшей в лету «империи зла». Но эти фантомные боли, комплексы преследуют и нас самих. Они проявляются и в том, что мы по-прежнему пытаемся преодолевать ошибки советского прошлого и продолжаем видеть это прошлое исключительно в негативном свете. Но двадцать лет после распада СССР – это солидный временной период, и преодолевать нужно уже ошибки, заблуждения и ложные посылки именно этого «смутного» времени, в том числе и в восприятии советской эпохи.
Может быть, нам надо перестать стеснятся хороших идей только потому, что они связаны с советским прошлым? Например, перестать стесняться идеи «человек человеку друг, товарищ, и брат», тем более что, по существу, это очень русская, христианская идея, и активно пропагандировать этот принцип и внутри страны, и на международной арене, утверждая его и словом, и делом.
Может быть, нам надо перестать делать вид, что мы строим капитализм, и честно сказать себе и всему миру, что мы хотим быть социально ориентированной страной, демократической, но все-таки не индивидуалистической, а имеющей своей целью общее благо граждан, социальную справедливость, превалирование в обществе нравственных ценностей. Восстановить нашу бесплатную фундаментальную систему среднего, высшего, профессионального образования и подготовки кадров. Бесплатное и качественное медицинское обслуживание, систему здравоохранения и социальных гарантий. Дружбу народов. И многое другое, если это может работать в современных условиях. Это не призыв в прошлое. Это призыв в будущее, имеющее прочный фундамент в прошлом. Всякое другое будущее эфемерно. Нужно внимательно изучать советский опыт и видеть ясно, что было хорошо, а что было плохо. Почему не взять в будущее все хорошее и не оставить в прошлом то, что позорно, преступно или изжило себя? Почему всегда получается наоборот?
До сих пор мы со снисходительной улыбкой говорим о Госплане. Но разве в современных условиях комплексное и стратегическое планирование не является жизненной необходимостью? Да, рыночная экономика может себя регулировать, но в определенных условиях. Нельзя рассуждать «истинами», оторванными от своего контекста. Разве может государство в современных условиях глобальных климатических, экологических, культурно-исторических катаклизмов пускать развитие страны на самотек «либеральной экономики», избирательно занимаясь отдельными отраслями. Речь идет о стране, имеющей в современном мире огромную историческую ответственность за будущее мира. Чтобы соответствовать этой роли, новая Россия должна быть не только «умной», «современной», но и справедливой, то есть разумно, правильно устроенной. В этом случае, добившись внутреннего социального согласия, Россия сможет более четко и авторитетно проводить и международную политику.
Стремление сегодняшней российской власти к инновационному развитию отвечает духу времени, объективным обстоятельствам. Хотелось бы только, чтобы инновации опирались на традицию и не становились самоцелью и фетишем. А то дело доходит то того, что некоторые чиновники, зазубрившие слово «инновация», рассуждают о воспитании в гражданах «инновационного поведения». Как это понимать, простите? Все время что-нибудь придумывать? Да и что такое инновация, если она не опирается на традицию, не «отталкивается» от традиции? От такой инновации будет только вред. Нельзя возводить новое здание на обломках старого. Обломки должны быть убраны, чтобы обнажился фундамент, на котором и нужно строить, иначе вся наша модернизация будет беспорядочным и неустойчивым нагромождением.
Продолжая эту мысль, можно сказать, что сила и процветание России заключаются не только в модернизации, то есть в ее будущем, но и в ее прошлом, и хорошем, и плохом, то есть в ее культуре. И у хорошего прошлого, и у плохого прошлого можно и нужно учиться. Это культурно-исторический опыт. Сегодня мы говорим о том, что нельзя переписывать историю, нельзя выдергивать из ее контекста отдельные, «жареные» факты, приходим к пониманию безусловной необходимости преемственности. Почему же мы не думаем о преемственности в образовании, здравоохранении, государственном устройстве, строительстве, сельском хозяйстве и так далее. Может быть, и здесь нас мучают фантомные боли, и мы шарахаемся от слова «советский» по поводу и без, забывая о том, что советский строй во многих вещах, тем не менее, сохранял преемственность по отношению к дореволюционной России.
Фантомные боли преследуют нас и в том, что касается роли государства в современных условиях. Мы повторяем, как заговоренные, что не должно быть пересмотра итогов приватизации. Но если были ошибки и злоупотребления, то почему нельзя их исправить? Страшная трагедия на Саяно-Шушенской ГЭС убедительно доказывает, что сегодня государство не может положиться на «частников», на их социальную ответственность – в особенности там, где дело касается стратегически важных объектов и сфер деятельности. Сегодня государство должно взять на себя не только функции арбитра, контролера, но и главного конкурента, задающего высокую планку качества, профессионализма, социальной ответственности. Без этого невозможно построить ни современную экономику, ни образование, ни культуру, ни сельское хозяйство, ни государство в целом.
Такое мощное государство как Россия обязано возродить социальные гарантии, высокое качество бесплатного образования – ведь речь идет о будущем страны, ее гражданах, о профессиональных кадрах. Обязано возродить высокое качество бесплатного медицинского обслуживания – речь идет о здоровье нации и его гарантированном воспроизводстве. Обязано возродить высокий уровень культуры – речь идет о воспитании нравственного, просвещенного, творчески мыслящего и ответственного общества.
С точки зрения либеральной экономики, излишняя социальная забота государства о своих гражданах немыслимое дело: пусть все выкручиваются, как могут. Но социальное государство как раз и отличается заботливым, рачительным отношением к обществу и человеку и видит в этом, в том числе, и практический смысл. Осуществляя социальную стратегию развития, государство обретает социальный мир, продуманную систему воспроизводства, образования и подготовки кадров, морально и физически здоровое население, развитую промышленность, сельское хозяйство, науку и культуру.
За счет чего это делать – другой вопрос. Не так давно государство объявило о введении мер государственной монополии на производство и оборот алкогольной продукции в рамках борьбы с алкоголизмом. Но и вне проблемы алкоголизма это правильное, назревшее решение. Возможно, надо пойти дальше и посмотреть, какие еще сферы деятельности государству целесообразно взять под свой контроль, с тем, чтобы доходы от этой деятельности шли в социальную сферу и обеспечивали, таким образом, стабильную устойчивость государства, не зависящую от колебаний мировой экономики. Это может касаться и оборота табачных изделий, и того, что принято называть национальным достоянием – нефти, газа, леса и так далее. Возможно, нужно провести общенародное обсуждение этого вопроса, и референдум, если потребуется.
То, что вчера было хорошо, не обязательно хорошо сегодня. И наоборот. Плохо, что в свое время уничтожили свободное крестьянское хозяйство и загнали всех в колхозы. Но плохо и то, что потом уничтожили колхозы. Возможно, сегодня имеет смысл их возродить на новом технологическом уровне, как одну из форм сельского хозяйства. И это, кстати, тоже может стать серьезным шагом в борьбе с алкоголизмом, безработицей, позорным явлением бродяжничества, беспризорности и другими социальными недугами. Труд на земле не только кормит, но и лечит. Кроме того, нельзя забывать о великом аграрном прошлом России, аграрной «душе» России. Не случайно по всей стране сегодня стихийно зреют идеи объединения горожан в сельские общины. Государство может придать этому движению организованность и оказать всяческое содействие.
Фантомные боли, возможно, и нужны нам. Они не дают нам забыть прошлые ошибки. Но нужно помнить, что это именно фантомные боли.
Импульс Возрождения
Одним из устойчивых стереотипов и в России, и в мире является тот взгляд «борцов» с тоталитарным режимом, который питается фантомами прошлого и непременно ассоциирует тоталитаризм с гитлеровским фашизмом или сталинским «коммунизмом». Возможно, это происходит оттого, что мы по-прежнему считаем тоталитарный режим неким рецидивом варварства и нарушением «естественного», «прогрессивного» хода Истории, не понимая того, что различные модели тоталитарных режимов власти двадцатого и двадцать первого веков – это во многом объективное обстоятельство модернизированной современности, закономерный результат индустриализации, научно-технического прогресса и двухвековой гегемонии буржуазии. А в философско-теоретическом плане – это перезревший плод доктрины Просвещения и идеологии Рационализма. Постиндустриальная либеральная экономика естественным образом создает свою модель тоталитарного режима власти.
Что дает нам такое понимание? Во-первых, это дает нам возможность держать глаза открытыми и разоблачать тоталитарность, притаившуюся в коммерциализации, корпоративности, глобализации, модернизации, рекламе, массовой культуре и множестве других явлений, поскольку тоталитарность, подобно вирусу гриппа, все время мутирует и трансформируется. Ведь тоталитарный режим связан не только с идеологической окраской, но и с самим бюро-кратическим механизмом современного государства.
Во-вторых, если мы действительно хотим освободиться от гибельного пути, которым идет развитие современной техногенной цивилизации, то нам следует обратиться к тому периоду истории, который предшествовал Просвещению – а именно к эпохе Гуманизма и Возрождения. Другими словами, Рационализм должен потесниться, уступить место Идеализму, и одним из симптомов его возвращения можно считать массовое и парадоксальное в эпоху научно-технического прогресса обращение людей к религиозному опыту.
В социальном плане возврат к идеалам Гуманизма и Возрождения подразумевает смену социальной иерархии, при которой вверху социальной лестницы должны оказаться люди, избирающие целью своей жизни служение обществу: учителя, врачи, духовенство, защитники отечества, государственные и общественные деятели, научная и творческая интеллигенция. Они определяют направление развития общества, его ценности и моральные нормы. Это не означает, что буржуазия должна быть каким-то образом репрессирована. В материальном плане представители буржуазии по-прежнему будут жить лучше, чем служители общества. Речь идет лишь об общественном статусе интеллигенции, который как раз и должен компенсировать то, что они работают на общество в целом.
Возрождение интеллигенции как активной социальной силы, как авангарда общества требует самого серьезного внимания государства. Именно интеллигенция и является основой гражданского общества – как самый сознательный, мыслящий и социально ответственный класс людей, который традиционно представляет и защищает права и интересы широких социальных слоев.
Когда мы говорим о возрождении или о развитии гражданского общества, нужно рассматривать общество не как абстрактный фантом, а как конкретную совокупность социальных групп, слоев, классов. Нельзя сводить гражданское общество к правозащитной деятельности. То есть нужно представлять себе реальную структуру социума. Мир и согласие в обществе основываются на гармоничных, сбалансированных отношениях между различными социальными группами. Сегодня сложная социальная структура размыта, и общество превращено в массу. Эффект превращения общества в массу связан как раз с потерей структурированности. Это своего рода «свальный грех», следствием которого становится потеря общественного самосознания, некий «паралич» общественной воли и способности к адекватному самовыражению. Возвращаясь к тезису о том, что общество нужно пробудить из массы, следует поставить проблему возрождения социальной структуры общества.
Сегодня буржуазия создает явную дисгармонию в социальной структуре, навязывая всему обществу интересы и ценности своей социальной группы и выдавая их за всеобщие. Структурирование общества по принципу, предлагаемому либеральной экономикой: средний класс, высший, низший – только затуманивает суть проблемы. К тому же этот принцип исходит из того, что буржуазия – единственный класс, поэтому общество банально структурируется по уровню доходов. Этот принцип предназначен для измерения потребительской массы.
В современной России можно выделить, несмотря на рассеянность объекта, следующие основные социальные группы: крестьяне, рабочие, мелкая, средняя и крупная буржуазия, научно-техническая, творческая и гуманитарная интеллигенция, государственные и социальные служащие, кадровые военные и т.д. Нужно структурировать общество по другим критериям: возрастным, этническим, конфессиональным, профессиональным, но в данном случае не в этом суть проблемы.
Возрождать все эти социальные группы необходимо для того, чтобы выстроить баланс интересов различных слоев общества. Этот баланс должен основываться на принципе социальной справедливости, на признании и гарантированности права той или иной социальной группы на достойное существование. Поэтому недостаточно, например, только создавать агрохолдинги, но необходимо возрождать и само крестьянство как социальный слой, сам уклад жизни в селе.
В сфере экономики поворот к эпохе Возрождения и Гуманизма может означать развитие социально ориентированной и сбалансированной экономики и, среди прочего, возрождение на новом технологическом уровне аграрной цивилизации. Это не означает отмену или отрицание достижений Просвещения и научно-технического прогресса. Речь идет о том, чтобы поставить их на службу человека и возродить с их помощью традиционные, естественные, экологические формы хозяйствования.
В сфере культуры слово Возрождение должно обрести почти буквальное воплощение как всестороннее обращение к классическому культурно-историческому наследию – через кинематограф, телевидение, театр, живопись; через оживление таких направлений в науке, как археология, история, литературоведение, этнография, языкознание, культурология. Этот контакт современности и прошлого в свою очередь активизирует, оплодотворит обессилевшее искусство современности, даст результатом творческий взлет, новые идеи современному искусству – а, следовательно, и всему развитию человеческой мысли.
В политическом плане поворот к традиции Гуманизма и идеалам Возрождения может означать и утверждение нового социальной идеи – не революционной и авторитарной, навязанной сверху, а естественно вытекающей из самой культурной традиции и осознанно воспринятой обществом. В этой связи весьма вероятно и возрождение высокой степени интеграции России и стран СНГ.
В психологическом плане возвращение к идеалам Гуманизма означает смену эмоционально-психологической установки на обладание, конкуренцию и вражду установкой на счастливое проживание жизни, на сотрудничество и доброжелательность. Эти новые подходы, были, в частности, подробно разработаны выдающимся западным психологом Эрихом Фроммом еще в 70-х годах прошлого столетия, в трудах многих других ученых и мыслителей. Но распад СССР в каком-то смысле отсрочил крушение капиталистической идеологии и широкое распространение в обществе новых идеологических подходов, основанных на гуманистической традиции. Вот что писал Фромм в своей книге «Иметь или быть» еще три десятилетия назад:
«Нужно наглядно представить себе всю грандиозность Больших Надежд, поразительные материальные и духовные достижения индустриального века, чтобы понять, какую травму наносит людям в наши дни сознание того, что эти Большие Надежды терпят крах. Ибо индустриальный век действительно не сумел выполнить свои Великие Обещания, и все большее число людей начинают осознавать, что:
– Неограниченное удовлетворение всех желаний не способствует благоденствию, оно не может быть путем к счастью или даже получению максимума удовольствия.
– Мечте о том, чтобы быть независимыми хозяевами собственных жизней, пришел конец, когда мы начали сознавать, что стали винтиками бюрократической машины и нашими мыслями, чувствами и вкусами манипулируют правительство, индустрия и находящиеся под их контролем средства массовой информации.
– Экономический прогресс коснулся лишь ограниченного числа богатых наций, пропасть между богатыми и бедными нациями все более и более увеличивается.
– Сам технический прогресс создал опасность для окружающей среды и угрозу ядерной войны, каждая из которых в отдельности – или обе вместе – способны уничтожить всю цивилизацию и, возможно, вообще жизнь на Земле.
Приехав в Осло для получения Нобелевской премии мира за 1952 год, Альберт Швейцер призвал мир «отважиться взглянуть в лицо сложившемуся положению… Человек превратился в сверхчеловека… Но сверхчеловек, наделенный сверхчеловеческой силой, еще не поднялся до уровня сверхчеловеческого разума. Чем больше растет его мощь, тем беднее он становится… Наша совесть должна пробудиться от сознания того, что чем больше мы превращаемся в сверхлюдей, тем бесчеловечнее мы становимся»2.
Культура, помимо всего прочего, это еще и набор вариантов развития. И если какой-то из них исчерпал себя, культура предлагает новый путь, который, как мы все знаем, оказывается хорошо забытым старым. В свое время буржуазная философия рационализма пришла на смену исчерпавшему себя идеализму аристократии. Сегодня ситуация прямо противоположная, и новый идеализм, не отменяющий достижений рациональной мысли, должен прийти на смену идеологии рационализма, деградировавшей в идеологию потребительства.
Может быть, этот новый идеализм более справедливо называть новой волной Романтизма, новой жаждой и энергией жизни, новой верой в человека, его светлую суть и высокое предназначение. В этом, однако, тоже чувствуется дыхание эпохи Гуманизма и Возрождения.
Инновационное развитие
Инновационное развитие – это не просто верный, но единственно возможный в современных условиях лозунг, если только он не будет понят узко, механически, как сугубо техническая модернизация, но будет основываться на более широком культурном понимании, как путь творческого развития, как пробуждение позитивной творческой энергии общества.
Возможно, нам следует подумать о «модернизации» сознания в первую очередь. Эта модернизация должна быть основана на культурном воспитании общества. Культура дает человеку богатый и, как правило, гармоничный внутренний мир, более основательные шансы и в личной, общественной жизни, и в профессиональной. Как это ни банально, но культура дает и человеку, и обществу возможность более «счастливо» прожить жизнь.
Современность подразумевает высокую степень не только образования, но общей культуры человека. Культура становится важным фактором успешности и человека, и человечества. «Успешностью» человека можно считать его личную, семейную, профессиональную или творческую реализацию, надежные социальные связи с родственниками, друзьями, соседями, коллегами.
«Успешностью» человечества можно было бы считать размеренную жизнь в мире и согласии между народами, основанную на взаимном уважении, взаимной выручке и высокой степени сознания и ответственности сторон. Сегодня такой модели мирового сообщества мешают только политические амбиции, военные и экономические интересы. Объективность такова, что ведущие страны мира, а их больше чем двадцать, уже обладают высокой степенью сознания, равно как и научно-технической мощью, и им нужно только начать жить по совести, провозглашая и реализуя на практике принципы справедливости и гуманизма. Объективных причин для конфронтации не существует. Все готовы договариваться. Но основой этой гипотетической возможности мира во всем мире являются именно сильные и ответственные национальные государства.
Гармоничная жизнь является извечным стремлением и простого человека, и общества. Но залог гармоничной жизни лежит в культуре. Если мы наряду с нанотехнологиями и инновациями поставим себе целью воспитание культурного, нравственного человека, человека знания, – то Россия окажется не в роли догоняющего и ведомого, охотника за современными технологиями, а в роли ведущего.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Фазиль Искандер, «Мир Кавказа на рубеже столетий», М, 2001 г.
2 Эрих Фромм. Иметь или быть. С. 19
