ЭТО ЕСЛИ
Это если забыть уже не стремишься
в отместку за то, что тебя забыли,
ощущая себя то своей, то пришлой,
и глазами сверля в сером небе дыры,
и в словах из уст не найдя отрады,
или сделав вид, что тебе все рады.
Это румяные скулы и острый профиль,
и ресниц тесьма, как обрывки заплаты,
это склеенный слюной корабельный киль
и ненужность вздохов и срубленных крыл.
Это если молчишь, опять слыша грубость,
пытаясь увидеть сквозь кожу кость,
словно мошка, летящая к палачу.
Это если пояс часами верчу
в пальцах сонной руки под дубовым столом,
это если уже не иду напролом,
если я от тебя ничего не хочу,
если вместо рыданий всегда хохочу…
Это тоже забьется сереющей пылью,
словно вехи одной несуразной были.
Это то, о чем будет петь скворец,
это карточный домик или дворец:
мне б со дна дернуть карту,
чтоб встретить конец…
ВДОХНОВЕНИЕ
Я хочу
место найти, как тот Винни-Пух,
чтоб меня посещало весьма полнокровное
вдохновение.
Я ожидаю –
очень нахально – ответ получать ваш на «здравствуй» свое, подобно тому, как Солнце всегда отвечает
теплом на улыбку.
Разве, скажите, это так много – кидать эту малость в лицо трещине ветхого зеркала?
(Ну а корысть мою, смею заверить,
в списки включат…
и найдут наказание.)
Может, конец и начало, слившись, дают
душе ощущение юности, слитой
со старостью?..
Может, недолго я буду еще
руки тянуть из решеток, чтоб только
жалкой бурды на обед получить.
Что ж это мир так неистов в своем опущении
в бездну, полную странного бессердечия?!
Страшного.
Верите ль, мне ничего, ощутимого в весе, не надобно.
Кроме, быть может, вашей, поддельной порой, но всегда
оживляющей радости,
что не купить-не продать.
ТЫ ГДЕ-ТО
«Ты где-то»
и эта мысль влагает смысл в вращение планеты,
мерцает в космосе хвостом кометы –
ты где-то.
Зачем искать ответы? Я знаю все.
В душе навеки лето –
ты где-то –
я верю в несостоятельность приветов
(неразделенное тепло рассветов не ранит):
ТЫ ГДЕ-ТО:
мне новый смысл вещей, событий, слов
подарен в жизни этой –
ты где-то…
…смеешься без меня, грустишь, улыбку даришь свету…
Ты где-то –
и большей радости мне нету.
Мне говорят: «С чего ты так легка? Себя не обмануть,
послушайся совета – счастья нет, и все растает от забот,
на сладость грез наложим вето… – страшат. Смеюсь:
ТЫ ГДЕ-ТО!
Меня нельзя понять, наверное. Долой советы!
Я ОТРЕКАЮСЬ ОТ ВСЕГО! –
Ты где-то.
Без нужд насущных, без заламываний рук,
несметных воздыханий… я парю
там… где-то,
свой миг вслепую узнаю, и пусть допетой
считают песню наших душ. Что мне? –
Ты где-то.
Пусть даже самому тебе так безразлично это –
я без тебя в тебя вхожу, тобой одета…
ты где-то…
СПЯЩАЯ ДЕВОЧКА
Сумерки, постель пахнет сном и жасмином,
на стуле небрежно скомканный бант,
на полу крошки булочки с тмином,
из-под подушки торчит фолиант.
Ронья, Пэппи, Томми с Аникой, Карлсон, Эмиль –
друзья спящей крепко девочки.
На книжке никогда не собирается пыль,
на ней лишь парафиновые слезы свечки
Страницы пахнут озорством и радостью,
страницы дышат блинами, ванилью и чудом.
Так обычно переедают сладости,
но горечи не остается, она будет потом.
Если ребята из книги лишь памятью станут,
откроется ящик созданной Гефестом Пандоры,
ведь смех лучших друзей ее в Лету канет,
если вместо лугов ромашковых будут горы.
Бабушка не раз запрещала в темноте читать,
но под простыней в свете фонарика мир иной
Всем вопреки влезает с друзьями в кровать,
и сладкая сказочная мантия кутает ее собой.
За окном бежит куда-то неугомонная речка,
сумерки, одеяло-кокон, в нем кто-то живой.
Может, это все та же спящая девочка?
Нет, скорее всего, это человек другой.
ПЛАЧ МОРЯ
если бы можно было тебе
в море слез выкупаться
в море глаз выкупаться
если бы можно было тебе
но я твоей воли трогать не буду
ты давно лишь прах в то море кинул
прах ты лишь в то море кинул
я твоей воли трогать не буду
ведь ты и чище и добрее стал бы
ведь слезы бы тебя всего омыли
всего тебя б от гордости омыли
и ты добрее для других и чище стал бы
не надо мне ни чистоты твоей ни доброты
я для тебя в подарок слезы эти в море превратила бы
для тебя в подарок в море превратилась бы
не надо мне ни чистоты твоей ни доброты
но слезы эти были для тебя лишь пьяной грезой
ты только так в бездумьи искупаться жаждал в них
и пить без меры, с жадностью глотая, искупаться в них
все слезы эти были для тебя лишь пьяной грезой.
и в море нету больше ни тебя ни слез моих
ну а под солнцем только радость горькая и смех
лишь радость горькая и невеселый смех
ведь в море нету больше ни тебя ни слез моих
Я ТА, ЧТО…
Я не буду, друг милый, болеть тобой –
это прошлое, это прошлое…
Я не буду стучать и молить «открой»,
мне бы лишь отстоять Всенощную.
Я булыжником только быть могу,
хоть иного кому-то хотелось бы,
я в руках чужака алый след прожгу
остротою краев, ну а ты…
…ты со мной бы мог зачерпнуть в ладонь
влагу чистую, чтоб отпить потом,
для других вулкан, что нанес урон,
на пожарище ты возвел бы дом.
Но к твоим рукам мне уже не течь,
хоть жива еще песнь ручья,
боль моя глуха и невнятна речь,
в этой жизни мой счет: ничья.
Ото лжи бегу, прочь от всех, одна
по осколкам мелким стекла,
я та беглая недоженщина,
что сквозь пальцы твои утекла.
Я пораню под пристальным взглядом,
отравлю навсегда – только тронь,
и таких, как я, мой единственный,
во все веки бросают в огонь.
