Сегодня мы живем в мире насилия. Явно не любви. Насилие пронизывает всю систему: международную политику, государство, общество, личность, язык, сознание – и даже ситуацию на дорогах.
Мы ужасаемся цифрам погибших в автокатастрофах. Пеняем то на пьянство за рулем, то на неподготовленных водителей, то еще на что-то. Но разве не очевидно, что страшные цифры погибших – это следствие духа нетерпимости и насилия, царящего на дорогах, являющегося выпуклым отражением насилия, царящего в обществе, в умах и сердцах людей.
Насилие стало нормой нашей жизни. Насилие в еже-дневных сводках новостей. Все новые и новые трупы. Мы привыкли к тому, что убивают политиков, бизнесменов, бездомных, незащищенных людей. Мы начинаем привыкать к крайне циничным, патологическим убийствам. Мы привыкли к обилию маньяков. Мы привыкли к убийствам на национальной или расовой почве. Мы привыкли к массовым проявлениям ожесточенного насилия в обществе, особенно в молодежной среде. Люди стреляют друг в друга по малейшему поводу, как будто разучились разговаривать.
Мы привыкли к насилию. Мы уже не способны более всерьез сопереживать жертвам насилия. Их слишком много. А если и способны сопереживать, то недолго. Мы хотим продолжать жить, как ни в чем не бывало. Хотим, чтобы шоу продолжалось.
Насилие стало не просто нормой жизни, но модой. Современный герой должен быть насильником. Пусть благородным, но обязательно насильником. Совершенно очевидно, что общество больно насилием. Очаровано, загипнотизировано насилием.
Что же такое насилие? Можно ли и, если можно, то как с ним бороться? Откуда проистекает современная глобальная эскалация насилия?
* * *
Начнем с самого простого – с того, что в основе насилия лежит применение силы с целью принуждения, подчинения, установления и т. д… Насилие – как функция власти – один из основополагающих принципов установления мира, организации общества, один из основополагающих принципов утверждения человека, социума в мире. Насилие – способ выяснения отношений силой и момент истины: кто есть кто?
Насилие фиксирует реальность, реальное положение вещей. Насилие вызывает сопротивление и таким образом устанавливает границу. Линия сопротивления и есть граница. Это касается как борьбы человека с дикой природой, так и противоборства культур – именно как различных культур – отношения, при которых одна культура отрицает другую и стремиться уничтожить, поработить ее, установить свой контроль над ней. То же относится и к противоборству личностей, характеров.
Когда отношения силы выяснены, уравновешены, а границы установлены, наступает мир. Система отношений, порожденная этим насилием, начинает развиваться, усложняться, производить смыслы, очеловечиваться. В такие периоды насилие, на котором зиждется мир, уходит в тень утверждаемого им мифа, всячески маскируется, сдвигается к культурной и социальной периферии. Миф, созданный насилием, живет до тех пор, пока его семантическое поле не исчерпано, пока оно способно порождать смыслы.
Но со временем миф дряхлеет. Происходит инфляция мифа. Его содержание больше не обеспечено смыслом. Смысл симулируется. Наступает время симулякров. Вперед выступают подавленные ранее, оттесненные на периферию, скрытые до поры, но живые противоречия, оппоненты системы, хранящие память о прошлом насилии и готовые к яростному реваншу.
За фасадом некогда мощной крепости – развалины, поросшие бурьяном. Мир становится призрачным, иллюзорным, виртуальным. В нем нет смысла. Но есть множество масок, призраков, имитаций, знаков, не обеспеченных смыслом. Как в «Замке» Кафки. Можно бесконечно следовать указателям, но так никогда никуда и не добраться. Абсурдное ничто, бездушная пустота пронизывает мир. Благодатная почва для развития массовой паранойи, страха, насилия. Для всего массового, не терпящего рядом никакой инаковости.
* * *
Разрушаются сложившиеся коммуникации, связи, отношения. Существующие границы более не отвечают реальному положению вещей. В таких условиях возникают предпосылки для нового выяснения отношений силой и нового передела мира, установления новой правды, новой реальности. И тогда все должны заново самоопределяться, и это самоопределение всегда происходит за счет Другого. Вступают в силу первобытные законы выживания. Выживает сильнейший. Это мир, из которого уходит любовь и нравственные законы. Мир, в котором правит бал насилие – до тех пор, пока силы вновь не будут уравновешены, пока в него не вернется любовь.
Ибо любовь есть другой основополагающий принцип существования мира, основополагающий способ коммуникации человека с внешним миром, способ переживания полноты мира и преодоления экзистенциального отчуждения. Любовь подразумевает согласие, гармонию, равновесие, единство. Единство, но не одинаковость. Единство, порождаемое любовью, это как раз единство противоположностей, в котором противоположное не отрицается и остается собой. Любовь делает границы условными, не отменяя их. Насилие – напротив – актуализирует и драматизирует проблему границ, разрывая, таким образом, единство мира, создавая одинаковость, тоталитарность, порождая сопротивление и новое насилие.
Что есть Ветхий завет, как не история насилия, которая учит нас очевидному закону воздаяния, возвращения зла? И что есть Новый Завет, как не завет любви? Любви, которая преодолевает абсурд существования и наполняет жизнь смыслом.
В определенном смысле насилие есть перевернутая форма коммуникации человека с внешним миром. Извращение. Вернее сказать, насилие есть результат краха коммуникации. Результат отчуждения и невозможности коммуникации.
Насилие есть отчаянный способ преодоления отчуждения, фрагментарности существования и достижения, пусть насильственного, но контакта с внешним миром. Мальчик, не умеющий заговорить с интересующей его девочкой, дергает ее за косу. Безнадежно одинокий, не имеющий даже призрачного шанса на понимание «Чикатило» насилует и убивает.
Терроризм – это тоже кризис коммуникации. Террорист хочет быть услышанным, хочет преодолеть свое отчуждение, выйти из небытия, подтвердить свое присутствие в этом мире или присутствие тех, кого nm представляет.
* * *
Если насилие есть некая неизбежная необходимость жизни, которая присутствует и в воспитании, и в самовоспитании, в элементарной жизненной дисциплине, то следует отграничить «доброкачественное», необходимое насилие от «злокачественного». Насилие – в том обыденном негативном смысле, в котором о нем обычно говорят – подразумевает не просто действие силы, но всегда неправомерное, несправедливое, то есть избыточное ее использование. Может быть, избыточное применение силы и есть злокачественное насилие, поскольку вызывает к жизни новое зло. Здесь действует некий принцип высшей справедливости, заключающийся в том, что любое зло должно быть уравновешено – злом же. Око за око. Зуб за зуб. Мир есть равновесие, баланс сил. Баланс насилия, зла, если угодно.
Современный «международный терроризм» нельзя рассматривать в отрыве от терроризма государственного. Разве это не очевидно? Если возникает проблема терроризма, то это результат чрезмерного насилия. Результат возвращения насилия – как исполнения высшего закона – результат физического закона уравновешивания зла.
* * *
Говоря о современном феномене эскалации насилия, нужно выделить несколько важных моментов. Первый момент исторический. Время, в котором мы живем.
Современная глобальная эскалация насилия напрямую связана с крушением той системы отношений, на которой держался мир почти всю вторую половину ХХ века – иначе говоря, с крушением послевоенной модели двуполярного мира. Мир становится многополярным. Становятся актуальными границы – как на уровне государства, так и на уровне личности. Время ускоряется, сжимается, уплотняется, как в кульминации литературного произведения, когда событий все больше, а времени все меньше. Как народы, так и личность вынуждены самоопределяться. Мир становится тесным.
Распад Советского Союза стал первым и мощным звеном в цепи глобального катаклизма, актуализировавшего борьбу за власть и проблему нового самоопределения – поскольку существовавшее самоопределение устарело. Волна самоопределений и насилия двинулась с периферии в центр. Вначале самоопределялись малые этносы – за счет друг друга, естественно. Заполыхали Кавказ и Балканы – исконные пограничные территории, сочленения мира, где веками в ожесточенной борьбе сталкивались мировые центры силы.
Затем очередь дошла и до больших или имперских этносов. Сегодня очевидно, что проблема самоопределения остро встала и для США. Избыток силы (или миф о нем) все глубже вовлекает эту страну в состояние одержимости своей миссией, упоения силой, эйфории, незаметно уводящей от реальности.
Здесь возникает следующий важный аспект современного феномена насилия – культурно-исторический.
Человечество переживает процесс своего порабощения им же созданной техникой. Зависимость человека от техники стала маниакальной. Поэтому современное человечество уместно сравнивать с наркоманом, тем более что и интрига одинаковая: получится или нет соскочить с иглы научно-технического прогресса и вернуться к человеческой жизни.
Идет стремительное разрушение культуры, культурного разнообразия. Это можно сравнить со стиранием или выпрямлением извилин в головах людей, чтобы все извилины были одинаково настроены на одну волну. Телевидение играет в этом огромную роль. Телевидение не только прямо воспроизводит, по сути, пропагандирует насилие, активирует подавленную маниакальность тысяч людей, но и способствует его эскалации, разрушая, подменяя собой человеческие контакты. Создавая миллионы одиночеств. Миллионы зомбированных, зависимых (наркозависимых) болванов – то есть, массу – безликую, инертную, легко возбудимую и управляемую. Современное телевидение служит сплочению потребительской массы и разобщению, разрушению сознательного общества людей или, как принято говорить, гражданского общества. Необходимо думать о принципиально иной модели телевидения, которое бы перестало лгать, заигрывать, хлопать по плечу, держать за болванов, развращать и манипулировать, а стало бы подлинным средством общения людей, их образования и воспитания.
Третий важный аспект может быть назван культурно-исторической интригой. Идет глобальное противостояние Запада и Востока. Все горячие точки планеты должны рассматриваться в контексте этого противостояния. Они будут тлеть, кровоточить до тех пор, пока не прояснят свои отношения мировые державы – в первую очередь Россия и США.
Идет передел границ и сфер влияния. Под именем глобализации. Но глобализация – очень коварный термин. Если глобализация основана на любви, то границы условны, люди получают возможность общения, взаимообогащения культур. Мир – семья народов. Но сегодня глобализация означает нечто совсем другое, а именно создание глобального тоталитарного режима, нивелирующего культурное разнообразие, культурное отличие, то есть душу, историю, культурно-исторический опыт. И это вызывает естественное сопротивление. Актуализирует границу и противостояние.
Доминирующая западная культура испытывает колоссальный кризис, связанный с крушением великого мифа Просвещения. В ходе развития проекта Просвещения произошла подмена его гуманистического содержания прагматизмом, идеей выгоды. То, что мы наблюдаем сегодня, есть глобальная победа мещанства, пошлости, невиданного прежде цинизма.
Одна из самых банальных причин эскалации насилия – тотальная коммерциализация всех сфер человеческой жизнедеятельности, порождающая тотальную же коррупцию, постоянно подогреваемую, возможно, полезным для экономики, но разрушительным для общества духом всеобщей конкуренции.
Наша цивилизация слишком привязана к вещам, одержима вещами. И слишком настаивает, чтобы все поголовно были одержимы вещами. «Купите, позвоните прямо сейчас, ваше счастье в новом пылесосе». И деться от этого некуда.
Нас все время убеждают, что мы живем «в рынке» (тогда уж: на рынке). И бессовестно обманывают. Мы не на рынке, господа, товарищи, братья и сестры. Мы живем в мире среди людей, где нужно воспитывать детей и ухаживать за стариками, если мы хотим, чтобы жизнь продолжалась. И если мы хотим жить достойно, то необходимо обладать достоинством. Сначала достоинство – потом достойная жизнь. Не наоборот. Как тут не вспомнить Иисуса, изгоняющего торговцев из храма. Храма человеческого общества, храма живой культуры, храма жизни.
Наше новое общество хочет держаться на законах написанных. Но на «написанных» законах держится государство. А общество может держаться только на законах «неписанных», внутренних, духовных. Сегодня же Писание заменено предписанием, инструкцией, схемой. Ненавязчивой такой: в виде рекламы и модных журналов.
* * *
Культура, искусство, творчество могут и должны очеловечивать технологию, могут и должны противостоять насилию. Ибо, как заметил Фазиль Искандер, «настоящее искусство есть совесть, выраженная в пластической форме». Он же посмотрел в корень современных проблем: «Мы живем в век кризиса мировой совести».
* * *
Перенаселение планеты кажется серьезным фактором эскалации насилия. Но нам тесно только потому, что мы не любим друг друга. Только любовь может избавить нас от тесноты. Поэтому, как заметил английский поэт Оден, нам остается или полюбить друг друга, или погибнуть.
