Мы встретились совершенно случайно на перекрестке Европы и Азии. Она, улыбаясь, шла на восток, а я, наплевав на все, плелся на запад. Тогда мне казалось, что в этой моей, бог его знает какой по счету, жизни уже никогда и ничего не изменится. Но компас судьбы неожиданно сбился и его стрелка, упорно в последние годы указывавшая на холодный север, вдруг повернула на жаркий юг. Конечно, поначалу я не обратил на это никакого внимания. Магнитные бури, дрянная экология, думал я, как все. И тогда бог южных ветров Нот обрушил на меня тропический ливень чувств, перемешав под прохудившейся крышей равнодушия, где я пытался укрыться, Европу и Азию, восток и запад, любовь и страсть.
В те дни я переживал не самые лучшие, но и не самые худшие времена. Мне просто было все равно. Плевать. Глянец жизни потерял былую свежесть, а прежде острые, как пики, эмоции притупились. Виной тому была последняя несчастная любовь и сопровождавшие ее предательство и ложь. Наспех сшитое плохим хирургом-временем сердце перестало ощущать, а лишь слабо билось, не давая засохнуть от тоски. Кто-то посоветовал почаще менять женщин. Не помогло. Я был любим, но взамен мог предложить только безразличие. Еще кто-то подливал и говорил, что истина в вине. Неправда. Я просто пьянел и ложился спать. В конце концов от меня отстали все, а у меня остались лишь работа, дом и автомобиль. Три кита, на которых держалась моя вселенная.
Тем поздним августовским вечером я вышел во двор, вдохнул прохладный аромат уходящего лета. Я ждал осень. Осеннее одиночество мне было по душе. Тоску легче всего топить в лужах из опавших листьев. Я завел машину; мотор как часы, голодно моргнула лампочка бензобака. Нужно заправиться.
Нет ничего приятнее, чем не спеша катить по полупустынным улицам засыпающего города. Тусклый свет фонарей слабо отражается в лобовом стекле, пытаясь вырвать из темного салона мое лицо, автомагнитола напевает прошлогодний хит, безразличным желтым моргают светофоры.
Обычно я не беру попутчиков, которые, как правило, тут же пытаются вызвать меня на разговор. У меня нет проблем, но и чужие мне по барабану. Поэтому когда она, вытянув руку, выскочила на дорогу, я едва не проехал мимо.
– Ненормальная, – проворчал я, разглядывая ее в зеркало заднего вида.
– Подвезете до «Строймаркета»? – чуть задыхаясь, спросила она.
– Если не торопитесь, – ответил я, – мне нужно на заправку.
Она села на переднее сиденье и пристегнулась:
– Ничего-ничего, там по дороге как раз есть заправка!
Точно. Есть.
– Хорошая машина! – она провела рукой по панели.
У нее красивые руки с изящными тонкими пальцами, такие я встречал не часто.
– Спасибо.
Я уменьшил звук магнитолы.
– Вы разбираетесь в машинах? – неожиданно для самого себя спросил я.
– О, да! – она оживилась. – У меня у самой машина, люблю водить!
Она улыбнулась.
– Правда, вожу пока плохо…
Я улыбнулся в ответ. Как раньше. Искренне.
На автозаправочной станции в это время всегда пусто. Проворный заправщик выскочил из кассы:
– Вам какой?! – крикнул он мне на бегу.
– Девяносто шестой!
Двадцать литров бензина, пачка сигарет, бутылка минералки. Уже у дверей я вспомнил о своей попутчице.
– Дайте, пожалуйста, еще одну бутылку минеральной воды!
Перегнувшись через сиденье, моя попутчица помогла мне открыть дверь.
– Трогай! – заправщик захлопнул крышку бензобака.
– Угощайтесь! – я протянул ей минералку.
– Спасибо! – она чуть смутилась.
Я открыл минералку себе и только потом вспомнил о ней. Проклиная свою невнимательность, пробормотал:
– Позвольте, я вам помогу?
– А как вас зовут? – вдруг спросила она.
– Роберт, – отозвался я.
– Очень приятно, Алина! – у нее красивая улыбка.
Она подняла бутылку минералки:
– Ну, за знакомство?
Мы выпили за знакомство, и я не спеша выехал с заправочной станции.
Определенно, она мне уже тогда понравилась. Понравилась, как и многие до нее. Ничего серьезного. Симпатия. Флирт. Потом постель. Наутро привычное «созвонимся», затем проветривание комнат и памяти. Духи обычно выветриваются недолго.
Так случилось и на этот раз. «Созвонимся». Но почему-то проветривать квартиру мне больше не хотелось. Даже наоборот. Она уже давно ушла, а я еще долго прятал нос в подушку, которая насквозь пропахла ароматом ее тела.
Я позвонил ей на следующий вечер.
– Привет! – ее голос волновал меня. – Я на стоянке, только машину поставила!
– А где это?
Я забрал ее с автостоянки, и мы долго колесили по городу, разговаривая ни о чем. Слова вода. Нельзя войти в одну воду дважды. Прописные, мало что значащие истины. Я думал только о ней и ее нежных, красивых руках.
– Может быть, заедем ко мне? – целуя ее пальцы, спросил я.
– Я не против… – тихо отозвалась она, не отводя от меня задумчивый взгляд больших карих глаз.
Однажды, когда мы поздним вечером бродили по аллеям городского парка, она рассказала, как давно мечтает прокатиться на «Чертовом колесе» – колесе обозрения, но именно ночью. Аттракционы закрывают намного раньше. Я не волшебник, но несколько купюр, которых, думаю, хватило на пару бутылок водки, творят чудеса. Сторож запустил двигатель, и колесо обозрения, чертовски скрипя, подняло нас в ночное небо. Не думал, что меня можно еще чем-то удивить, но это действительно было красиво. Теплый ветер играл легкими прядями ее волос, ласково обдувая утомленную жарой кожу. Чистое августовское небо швыряло в нас петарды звезд. А где-то внизу, сверкая чешуей, извивалась похожая на гигант-скую змею река, и полыхал электрическими кострами город. Я целовал ее плечи, шею, губы, а колесо медленно накручивало свои круги, то поднимая нас высоко в небо, то опуская вниз, к земле…
В эту ночь она призналась мне, что у нее есть другой. В другом, далеком от нас городе. Честное слово, тогда меня это даже обрадовало. Уходя от очередной подружки, я всегда испытывал к себе отвращение. Хотя никому и ничего не обещал. Ей тоже. Пусть нам хорошо вместе, всегда есть что обсудить, да и в постели равных ей нет, но мое побитое разочарованием сердце боялось любить.
Мы встречались каждый день, проводили вместе каждый вечер и каждую ночь. Бывало, даже когда мне хотелось побыть одному, укрыться от осточертевшего мира, я набирал номер ее телефона и назначал свидание. Теперь мне почему-то нравилось делить одиночество с ней, обнимать ее, целовать божественно-красивые руки, ласкать, любить….
– Завтра он прилетает… – тихо сказала она.
Я не сразу понял, о чем она говорит.
– Кто?! – удивленно спросил я.
– Он…
Я понял. Пальцы впились в руль.
– И что? – мой голос задрожал.
– Говорит, что хочет на мне жениться…
Я промолчал. Да и что я мог сказать? Признаться, что давно и без памяти влюблен в нее? В этом я даже себе признаваться не хотел. Да и не был уверен, что люблю…
– А ты что? – наконец выдавил я.
– Я не готова… Я не знаю…
– Черт! – я «поймал» выбоину на дороге.
Сердце заныло, еще не больно, но уже тоскливо.
– Я тоже не знаю, что тебе сказать… – ее глаза с надеждой ловят мой взгляд. – Ты красива, очень красива….. Даже если он уйдет, не думаю, что ты останешься одна…
Честное слово, я нес какой-то бред. Просто не хотел ее отпускать.
– Я понимаю! – она улыбнулась. – Понимаю…
Она поняла. Я и раньше замечал, что иногда она понимает меня без слов.
– Значит, завтра мы не увидимся? – пробормотал я, остановив машину возле ее подъезда.
– Нет, – она поцеловала меня в щеку. – Созвонимся!
«Созвонимся». Аромат ее духов закрался еще глубже в душу.
Весь следующий день я провел в постели. Мысли осиным роем облепили голову: кто он? Зачем приехал? Я не готов ее потерять! Сейчас не готов…
Я ругал себя, свой эгоизм, убеждал себя, что и для нее и для меня будет лучше, если она уедет с ним. Но почему-то от этих мыслей сердце еще сильнее сжималось от тоски. Я боялся, что его вновь разорвет на куски, боялся, что мне снова придется ждать, пока хирург-время, матерясь, заштопает его суровыми нитями разочарования. Я боялся. И этот страх вытеснил ее из моего сердца. Казалось, мне снова стало все равно. Казалось.
Она позвонила.
– Встретимся сегодня?
– Да, конечно!
Ее рука легла в мою ладонь. Ее нежные пальцы. Ее аромат. Она осталась. Но меня это уже не радовало. Мы ни словом не обмолвились о ее встрече. Казалось, мне все равно. Она же просто молчала.
Я винил себя в том, что она еще со мной. Ругал ее за глупый поступок. Я знал, что могу бросить ее в любой момент, могу причинить боль, могу… Заштопанное сердце не знает жалости, не чувствует любви, не испытывает ненависти. Ему все равно. Оно может только бояться. И я боялся.
Мы продолжали встречаться. Но эти встречи все меньше и меньше доставляли мне радость. Теперь я ждал, когда она, наконец, бросит меня. Каждый вечер как последний, каждая ночь как в последний раз. А она не уходила. Была рядом.
Тогда я сам решил оттолкнуть ее от себя. Черт возьми, я вел себя по-свински, прямо при ней делал откровенные комплименты женщинам, отращивал щетину, похабно шутил, но она все прощала, и от этого я все больше испытывал отвращение к себе.
– Сегодня мы не сможем увидеться… – сказала она.
Я словно этого и ждал.
– А что такое? – ехидно процедил я. – Важная встреча?
– Да…
– Хорошо!
– Я позвоню… – начала она.
Но я уже положил трубку.
Она позвонила.
– Привет!
– Уже натрахалась?
– Я не хочу с тобой разговаривать!
– А что такое?
Но она уже положила трубку.
На следующий день я встретил ее у дома. Открыл дверь машины. Она молча села на переднее сиденье.
– Почему ты не отвечаешь на мои звонки? – мне вроде бы все равно.
– Я не хочу с тобой разговаривать!
– Отчего же?
Она повернулась ко мне лицом. Боже, сколько боли было в ее глазах.
– Почему ты мне не доверяешь? – горячо зашептала она. – Почему?
– Почему… – черт побери, я растерялся.
– Зачем мы тогда вообще встречаемся…. – она откинулась на сиденье.
– Зачем… – глупо повторил я и рывком развернул ее к себе.
Сердце тревожно заныло. Плевать. Я впился губами в ее губы. Растворился в ней. Тогда я впервые признался себе, что люблю ее.
Говорят, время лучший доктор. Бред. Время всего лишь однорукий шарлатан с портняжной иглой. От любви есть только одна панацея – любовь. Мое сердце обливалось эликсиром нежности, когда ее руки обвивали мою шею, а шрамы разочарований чудом рассасывались от ее страстных поцелуев.
Мы не признавались друг другу в любви. Мне казалось, слова слишком мало значат. Моя последняя несчастная любовь часто рассказывала мне о любви. Клялась в верности. Слова – ложь. Не все могут говорить правду. Не все хотят говорить. Поэтому я просто любил ее. Молча. Без ненужных слов и лживых клятв. Всем сердцем, всей душой, всем телом.
Впервые за много-много лет я снова взял в руки гитару и под холодным октябрьским дождем спел под ее окном. Банально. Может быть, глупо. Но любовь прощает глупости. А все банальное, истоптанное веками, кажется новым чудесным открытием.
Случайные прохожие поначалу с опаской оглядывались на высокого брюнета в насквозь промокшей белой рубашке, с гитарой в руках, а потом улыбались и так, с улыбками, шли дальше под дождем по своим скучным делам.
Она стояла в окне своего второго этажа и крутила у виска пальцем. А я все пел и пел. Чертовски фальшивил. Но пел. Пока она не выбежала на улицу и, укутав меня в теплый плед, затащила в подъезд.
– Ты дурак! – целуя меня в посиневшие губы, сказала она.
– Я знаю!
Мы, как подростки, целовались в подъезде, а хромой хирург-время со своей ржавой иглой скучал в стороне. Этот старый пройдоха знал, что его время еще придет.
Декабрьские морозы грянули как всегда неожиданно. Под самый Новый год. Проклятая машина не захотела заводиться. Видимо, подсел аккумулятор. Зло пнув колесо, я набрал ее номер.
– Я не могу говорить, перезвони! – прошептала она и сбросила вызов.
Тревожно забилось сердце.
Я перезвонил через полчаса. Длинные гудки без ответа. Снова набрал ее номер. Ответа нет. Что-то произошло. Я поймал такси.
– Куда поедем?
– «Строймаркет»! Только быстрее, командир!
– Нет проблем!
Такси, взвизгнув тормозами, встало у подъезда. В ее окне горел свет. Слава Богу. С ней все хорошо. Я бегом взлетел на второй этаж. Постучал. Уже издалека услышал стук ее каблуков.
– Кто там?
– Я, милая, открой!
Почему она медлит?
Наконец, дверь приоткрылась, выпустив в холодный подъезд облако пара.
– Все хорошо?
– Да…. Проходи….
Она не поцеловала меня.
– Что-то случилось? – тревожно сжалось сердце.
Она, закутавшись в халат, прошла в комнату.
– Милая? – я обнял ее за плечи.
Она одним движением выскользнула из моих рук.
– Присядь….
Сердце рвется из груди. Чего же она тянет? Хирург-время, посмеиваясь, протер спиртом иглу.
– Он приехал за мной….
Я проглотил ватный ком в горле.
– Ну и что? – еле выдавил я.
– Что? – она подняла на меня глаза.
Я ничего не понимал.
– Что? – повторяю я.
Она покачала головой:
– Ты ничего не понимаешь…
– Да, черт возьми, я ничего не понимаю!!! – закричал я.
– Я уезжаю с ним!
Я еле устоял на ногах, когда ржавая игла вонзилась мне в сердце.
– Ты… Но почему?
– А ты не догадываешься?
Нет. Я ничего не понимал.
– Нет… – тихо сказал я.
– Потому что он любит меня…
– Что?! – я снова кричу. – А я?!
– Что ты?! – она кричит.
– Я люблю тебя!!!
Черт возьми, иногда женщинам так мало нужно, чтобы понять, чтобы поверить.
– Что? – в ее глазах слезы.
– Я тебя люблю! – я обнял ее и прижал к груди.
Ее слезы теплым дождем закапали мне на шею.
– Я люблю тебя… – тихо отозвалась она.
– Ты дурочка!
– Я знаю…
Хирург-время сломал свою тупую иглу о скалы любви и заковылял прочь. Здесь ему больше нечего делать. Любовь не подвластна времени.
Теплым ливнем бог южного ветра Нот обливает нас с головы до ног. И это в декабре. Пусть кто-то ругает дрянную экологию, кто-то магнитные бури, а я знаю – в жизни есть место чуду.
Чудо, когда север вдруг становится югом, а восток западом, когда в декабре идет дождь и сияет радуга. Главное помнить и никогда не забывать священную мантру всех влюбленных: «Я тебя люблю!».
*Cinosura лат. (от греч. Kynosura – «собачий хвост») или
Полярная звезда, расположена на конце хвоста Малой Медведицы.
Название Полярная звезда связано с тем, что это ближайшая к
Северному полюсу мира яркая звезда. Полярная звезда много лет
служит ориентиром для мореплавателей и путешественников.
