…и по улицам кровь детей
текла просто как кровь детей.
Пабло Неруда. Объяснение.
I
Город! В твоих глазах
счастье померкнет скоро.
Утром в праздничный двор
волчья ворвется свора.
Ночью, дрожа и маясь,
сердце твое болело.
Черной покроется коркой
то, что раньше белело.
С утра разбухнут от боли
и кровью нальются лозы.
Детей твоих облачат
в яркий пурпур и слезы.
II
Их соберут в букет,
нитью железной затянут.
Будут смотреть и ждать:
они без воды завянут.
Глаза двадцати палачей
будут смотреть сурово.
Дети попросят воды,
А в ответ им – ни слова.
Ангел раскроет Книгу,
красные впишет строфы:
«Дети, теряя сознанье,
пили уксус Голгофы».
III
Сентябрь, залитый кровью,
от этих дней отречется.
Плоть изумленных гор
мертвым цветком качнется.
Острые стрелы смерти
сердце твое пронзят.
Полное жизни гнездо
когти огня разорят.
Воле своей вопреки
Сожмет в предсмертных объятьях
Третий осенний день
Это тройное проклятье.
IV
Стаю дьявольских слуг
тянет к школе магнитом.
К городу мчатся бесы,
начиненные динамитом.
Черный взор из-под маски
лентой смертельной змеится.
Смрад источая зловонный,
нутро палачей гноится.
Город! Смотри, в отдаленье
уже бегут по брусчатке
родные сыны сатаны,
обвешанные взрывчаткой!
V
Люди, упав на колени,
о жизни детей молили.
Падают наземь мольбы,
словно их подстрелили.
Взмыв в стремлении диком,
к устам молитва вернулась.
Чьим-то отчаянным криком
горло дня поперхнулось.
Блики огня расцвели
На белых бантах, как розы, –
То ли их искры прожгли,
То ль материнские слезы.
VI
Время остановилось
у светлого школьного входа.
Раздался безумный стон
две тысячи черного года.
Взрыв багряно коснулся
белых рубах-полотен.
К пяти ранам Христовым
добавилось несколько сотен.
Солнце отводит взгляд,
словно видеть не хочет,
как алой невинной кровью
осенний день кровоточит.
VII
Смерть попирает жизнь,
детьми утоляя голод.
Имя свое позабыл,
корчась от боли, город.
Пламя рвется наружу
из чрева ожившего ада.
Ледник зарыдал, и соль
струится из глаз водопада.
Все вокруг пропитал,
горя и взрываясь, порох.
Вытер о сытый живот
кровавые руки Молох.
VIII
Смерть оглушительным воем
Сама себя всем пророчит.
Обжигающей сердце кровью
надежда в груди клокочет.
Вдогонку, пронзая крики,
рой пуль за детьми несется.
И если кого ужалит,
тот уже не проснется…
Тот, кто успеет укрыться,
кровью свой путь отмерит.
Птенцу оторвало крыло,
а он, умирая, не верит…
IX
Огонь накрывает детей,
опуская пламенный молот.
Свинцовыми пиками пуль
сентябрьский день исколот.
Пуская кровавые струи,
бьется в агонии осень.
И молодые ростки
смерть озверевшая косит.
Свои потеряв лепестки,
цветок в огне умирает.
Бог дрожащей ладонью
души детей собирает.
X
Беслан! Ты родина скорби,
распятых ребяческих грез,
детской смерти столица,
отчизна старческих слез!
В твоих домах ненастье,
кричащее людское горе.
Кругом останки счастья
мертвее мертвого моря.
Но знай: из смертного пепла
воскреснут мертвые дети,
когда пронзенные стопы
пройдут по небесной тверди.
Услышим: «Творю Я город,
в котором ни плача, ни смерти»!
октябрь 2007
