Руслан ТОТРОВ. Политика, опрокинутая в прошлое

Если национальному эгоизму суждено во-

О народности и народных делах России

История – это бесконечный перечень войн и сражений, а пишут ее, как известно, победители. Если победителей несколько, то и историй столько же. На том или ином уровне, но все еще продолжаются споры на предмет победы во Второй мировой (Отечественной) войне: что стало решающим фактором этой победы – самоотверженность советского народа или мощь его западных союзников? Каждый из победителей придерживается собственной версии, отрицая или в лучшем случае не замечая версии бывшего соратника. Как известно, даже дата победы у каждой из сторон своя: в России она отмечается 9-го мая – против 8-го мая в США, Великобритании и Франции. Получается, что Германия капитулировала дважды – 8-го и 9-го мая 1945 года. А вот уже и Франция вычерчивает собственный зигзаг, не пригласив на торжества по поводу 65-летия высадки союзных войск в Нормандии королеву Великобритании, с территории которой, между прочим, и осуществлялась эта самая высадка.

Пример на другую тему – Косово, у которого также две взаимоотрицающие истории, сербская и албанская, каждая из которых трактует Косово как свою исконную территорию. Теперь, после победы Косово и отделения его от Сербии, возобладала, естественно, албанская версия, но и сербская сохранится – для будущего, которое еще неизвестно чем обернется и кто из этого неизвестного выйдет победителем.

Существуют две истории Нагорного Карабаха – армянская и азербайджанская, Южной Осетии и Абхазии – собственные и грузинская, и так далее. Когда-то, в 89 году прошлого столетия, мне довелось участвовать в одном из заседаний Ассамблеи горских народов, на котором – с целью умиротворения – была сделана попытка обсудить грузино-абхазский конфликт. Однако грузинская делегация, предводительствуемая небезызвестным Нодаром Натадзе, отметая саму возможность дискуссии, настаивала на том, что абхазы не могут иметь права голоса, поскольку они не более чем «гости», пришедшие на исконно грузинскую землю в XVIII веке (!), а само слово «Абхазия» – одно из названий собственно Грузии (осетины, по их версии, «гостили» в Грузии с XIV века). Вслед за этим грузинская делегация заявила претензию на черноморское побережье вплоть до Геленджика, которое, оказывается, тоже занесено в реестр самопроизвольной грузинской истории. Натадзе и члены его делегации явно предчувствовали скорую победу, что и произошло в действительности: Грузия вышла из состава Советского Союза и была признана международным сообществом как суверенное государство. Можно было писать победную летопись (не считая Геленджика), если бы удалось замирить и удержать под своей властью Южную Осетию и Абхазию. Но окончательной победы не случилось. Ситуация зависла в состоянии, когда одна из сторон была уверена в своем незыблемом праве на территориальную целостность (Грузия), а две другие – в праве нации на самоопределение (Южная Осетия и Абхазия).

В таких случаях стороны имеют обыкновение предъявлять мировому сообществу исторические обоснования своих прав, но мир, как правило, не признает аргументы слабых, зная из опыта прожитых веков, что историю творят лишь те, кто обладает единственным по сей день инструментом воздействия – дубиной, если по-простому, и чем она тяжелее, тем лучше. Переизбыток силы в современном мире и приблизительное равенство ее у стран первого порядка сделали возможным не лишенное смысла заявление мистера Фукуямы о конце истории. Раздел мира закончен, сегодня трудно представить себе, что какая-нибудь европейская, например, страна предпримет исторический акт – завоевание колоний или войну с сопредельными государствами с целью захвата «жизненного пространства». Борьба же за сферы влияния ведется неустанно, но другими средствами – политика, экономика, финансы; если же возникает потребность в небольшой локальной войне против страны второго или третьего порядка, она ведется силами международных организаций и выглядит как миротворческая и даже, прости Господи, гуманитарная операция (Ирак и Афганистан).

Казалось бы, в истории как таковой уже нет никакой нужды, поскольку она закончилась, определив реалии современности, однако действие, уйдя с поверхности, переместилось в глубину, в темное закулисье малых обитателей нашей планеты, которые, как оказалось, тоже не прочь предъявить свои исторические аргументы. Достаточно вспомнить процесс распада Югославии, когда оказалось, что язык не является объединяющим началом и люди, говорящие на одном и том же сербо-хорватском языке, с неподдельным усердием топили друг друга в крови лишь потому, что у них было разное понимание истории. Можно предположить, что делалось все это не без влияния известных, как принято говорить, сил, но убивали-то люди друг друга с большой охотой, и каждая из сторон выступала со своей исторической и, конечно же, патриотической позиции. В конце концов Югославии не стало, а Сербию, когда она попыталась воспрепятствовать отделению Косово, умиротворили с помощью бомбардировочной авиации НАТО.

Одной из стран, выделившихся с распадом Югославии, стала Босния и Герцеговина, та самая, в столице которой Сараево 28 июня 1914 года студент Гаврило Принцип убил наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда. Это убийство явилось поводом для начала Первой Мировой войны. Бомбардировка же натовской авиацией Белграда вызвала в качестве протеста лишь разворот на 180 градусов самолета министра иностранных дел Российской Федерации Евгения Примакова, летевшего в Вашингтон для переговоров по статусу Косово. Не более того. То есть убийство Франца Фердинанда стало актом истории, подтвержденным печатью Мировой войны, бомбардировка же Сербии (со всеми ее жертвами и разрушениями) была представлена миру как локальная миротворческая операция и не имела никаких глобальных последствий.

Конец истории, господа, другие правила, другие ставки.

История, которая вроде бы закончилась во всемирном масштабе, была охотно подобрана малыми пользователями, в том числе и на Северном Кавказе. Наверное, потому, что она не является точной наукой, здесь появилось множество историков-любителей, полупрофессионалов и даже профессионалов категорического, если можно так выразиться, направления, устремленного в далекое прошлое. Им ничего не стоит углубиться на тридцать, пятьдесят, а если надо, то и более веков вглубь истории человечества и добыть заранее заданный результат. Один из таких историков, например, начав происхождение своего народа с семитского Аккада (XXV в. до н.э.), возвел своих предков до хурритов (XVI в. до н.э., язык не установлен), далее через хаттов (XV в. до н.э., язык не установлен), хеттов (индоевропейцы) и Урарту (IX в. до н.э., язык предположительно родственный хурритскому) привел их на Северный Кавказ, в район нынешнего местопребывания. Я не называю ни авторов этого и других «шедевров», ни «осчастливленные» ими народы. Почему – будет сказано позже. Что касается публикаторов подобных «открытий», хотелось бы верить, что они попросту не ведают, что творят.

А творят они вкупе с «историками» следующее: на благо, как им кажется, соплеменников, в порыве безудержного патриотизма они сочиняют героическое прошлое своего народа – вот какие мы были, когда все остальные еще сидели на деревьях! Вопрос о том, кто их выгнал, таких замечательных, из райских кущей Ближнего Востока, где они были хурритами, из Малой Азии, где они были хаттами и хеттами, и, наконец, из Урарту, они себе не задают. Дело сделано: их пращуры были настолько могучими, что придя на Кавказ, конечно же, стали здесь полновластными хозяевами – от моря до моря! – и на все эти территории они и теперь имеют исконное право. Один из подобных сочинителей отмерил себе делянку от Кавказских гор до Ростова. Причем люди, живущие на этой территории, в расчет не принимаются. Они, вероятно, получат статус «гостей» (вспомните грузинскую делегацию на Ассамблее горских народов и ее отношение к абхазам и осетинам): погостили – пора и честь знать.

Пока одни заняты хурритами, другим не дают спокойно спать мидийцы, или мидийские арии, или арийско-мидийские племена, потомками которых называют себя эти первооткрыватели. Заодно часть своего народа они считают варягами (по созвучию с одним из слов их родного языка, кстати, иберо-кавказской языковой семьи). При этом они удивляются тому, что «современные европейцы, гордящиеся своим арийским прошлым», никак не могут взять в толк, что и сама «европейская раса и их языки являются производными» от языка и, наверное, расы бравых кавказских сочинителей. А начинаются их изыскания с обиды, вызванной тем, что им всегда внушали, «будто мы – автохтоны Кавказа, будто не было славных страниц нашей истории до того момента, когда наши предки заселили нынешнюю нашу родину, придя в густые, непролазные леса во имя сохранения древних арийских обычаев и языка». (Все эти «научные» изыскания строятся на элементарных языковых созвучиях. В качестве образца приведу пример на общепонятном языке. Пользуясь тем же приемом, что и наши авторы, один из подобных энтузиастов ухватился за слово этруски и без колебаний истолковал его как «это русские», разом определив и прародину своего народа и подарив ему добротных предков).

Я не имел бы ничего против, будьте себе на здоровье арийцами, мидийцами, хурритами – кем хотите, но, читая, я натыкаюсь вдруг на вопрос, ни к чему вроде бы не привязанный и совсем, казалось бы, не обязательный в этом тексте: «Можно ли найти следы, например, осетинского языка в тюркских, славянских, венгерском или прочих языках?» Получаю ответ: «Таких следов не обнаруживается. Мидийцы, по крайней мере те, что назывались скифами, савроматами, сарматами и так далее, не были ираноязычными, пусть даже и были выходцами с территории современного ираноязычного ареала». Причем здесь осетины, господа? В статье нет места каким-либо сомнениям, все абсолютно понятно: арии мидийские не были ираноязычными, и индоевропейская семья языков образовалась на основе иберо-кавказского языка новых исследователей. Сделано «выдающееся открытие», бурные аплодисменты, но повторяю – при чем здесь осетины? Почему едва ли не в каждом сочинении подобного рода авторы стараются принизить осетин, их язык, происхождение, отрицая заодно и саму правомерность их пребывания на земле?

А на очереди между тем еще одно творение, автор которого забирает покруче предыдущих. Хурриты, хатты, хетты и прочие мидийцы его не интересуют. В пращуры своего народа (кстати, того же самого, которому посвящен предыдущий трактат) он назначает, ничтоже сумняшеся, пеласгов, поселяя их кроме Балкан, Пелопонесского полуострова и Малой Азии, где они обитали до появления древних греков, еще и на Кавказе, хотя в античных преданиях, сообщающих о пеласгах, Кавказ как территория их пребывания не прочитывается. Но это мелочи. Пеласги, конечно же, говорят на языке иберо-кавказской группы, и, как оказывается, именно с этого языка переводится слово эллин. Пеласги основали Иллирию, Трою, иберо-кавказскому языку обязан своим названием пролив Дарданеллы, пеласгами были дед царя Трои Приама, а значит, и его отец, и он сам, и, конечно же, Ахилл, с иберо-кавказского переводится имя верховного греческого божества Зевса и много чего другого. Ничего особенного, казалось бы, автор старается найти своему народу сиятельных предков и таким образом разукрасить его историю, как новогоднюю елку. Красиво жить не запретишь, и можно было бы пожелать ему дальнейших успехов в приручении пеласгов, если бы он не уделил так много внимания все тем же осетинам.

Цитирую: «…учеными XX века были развеяны домыслы сталинского языкознания об особенном, ничем не доказанном происхождении осетинского языка, претендовавшего даже на родство с греческим языком через Скифию, якобы родственную Алании-Осетии… Но полностью развенчал сталинские мифы о древности кавказских осетин всемирно известный лингвист Великобритании А.С. Хорнби… В книге “Модели английского языка”, изданной в 50-х годах XX века в Оксфорде и опубликованной на русском языке в Москве в 1960 году, Хорнби исследует механизм создания новых языков… Эти новые языки, называемые в языкознании синтетическими в отличие от первородных, называемых аналитическими, Хорнби называет языками “жаргонного типа”, “вследствие малого диапазона возможностей самовыражения на этих языках”… В качестве классического образца жаргонного типа языка Хорнби называет осетинский язык. Приводя… отрывок осетинской письменной речи, Хорнби доказывает тождественность его новым тюркским языкам и демонстрирует способы создания подобных языков…». Поясняя возможности таких языков (с безусловным намеком на осетинский, поскольку именно о нем идет речь), автор приводит (почему-то) в пример кумыкский, состоящий, по его мнению, из 10% тюркских слов, 5% чеченских и 85% русских слов, и заявляет без тени сомнения: «На таком языке художественная литература невозможна»…

Ссылки на публикацию Хорнби, естественно, нет. Но это не заботит автора, хотя он позиционирован как кандидат филологических наук и, следовательно, должен понимать, что если уж набрал восемнадцать ссылок к своей статье, то девятнадцатая, Хорнби, должна быть обязательно – как подтверждение более чем сомнительного материала. Однако автор не собирается кого-либо убеждать в своей правоте, тем более, что преследует явно не научные цели. Тема осетинского языка возникает ближе к концу статьи, антиосетинская же заданность ее проявляется раньше и гораздо резче по форме. Презрев все приличия, а заодно и свое научное звание, автор заявляет, что в одной из областей Грузии, Тушетии, «расформированной в связи с выселением (соплеменников автора – Р.Т.) с Кавказа в 1944 году и переименованной (выделено мной – Р.Т.) в Южную Осетию, город, ставший Цхинвалом, назван в древности (в переводе с языка пеласгов – Р.Т.) «Умри от этой воды».

Можно, конечно, посомневаться в такой манере называть города, тем более «пеласгическими словосочетаниями, ставшими греческими словами», как говорится в тексте кандидата филологических наук, можно посоветовать автору заглянуть в справочную литературу и убедиться, что Южная Осетия (со столицей – городом Цхинвалом) была образована не в 1944 году, а 20 апреля 1922 года, то есть на двадцать два года раньше объявленного в статье срока, но смысл сказанного от этого не изменится. А состоит он в следующем, если кто не понял: оказывается, Южная Осетия была образована на территории «расформированной области», принадлежавшей выселенному в 1944 году северокавказскому народу и, как нетрудно догадаться, те, кто поселились и проживают там по сей день, не имеют на это никакого права. Таким образом, впервые, насколько мне известно, в одном из изданий одной из республик Северного Кавказа прозвучало то, что можно понимать как претензию на территорию Южной Осетии. Обычно такого рода претензии касались Северной Осетии, Южной хватало своих проблем с грузинскими правителями от Жордания, Гамсахурдиа и Шеварднадзе до Саакашвили, которые тоже полагали ее территорию своей вотчиной несмотря на то, что осетины живут на этой земле испокон века, не имея никакого отношения к «расформированным» и прочим областям Грузии.

Случилось так, что я встретился с издателями журнала, в котором была опубликована эта статья. Я спросил, зачем они это печатают, ведь сочинять может каждый, пожалуйста, пиши все, что на ум взбредет, но вряд ли это значит, что все написанное должно быть опубликовано, тем более, если оно касается столь тонкой материи, как межнациональные отношения. Ответ несколько озадачил меня. «Мы печатаем разные мнения, – сказали мне, – пусть читатели разбираются сами». Нет, господа издатели, человек просвещенный лишь недоуменно пожмет плечами, прочитав такого рода творение, но читатель потемнее и попроще без всякого разбирательства уверится в своем героическом аккадо-хуррито-хатто-хетто-пеласго-мидийско-арийском происхождении. Найдутся люди, профессиональные патриоты, которые объяснят ему, что весь Северный Кавказ принадлежит его великому народу и только ему – «людям вельможной, царской крови», как говорится в одной из опубликованных статей, а все остальные живут здесь не по чину и не по праву, «гости», одним словом, к тому же незваные. Потом «гости» станут называться оккупантами, а далее как водится, со всеми вытекающими последствиями.

И вот уже я читаю на одном их северокавказских сайтов: «Что будут делать осетины, когда русские уйдут с Кавказа?» Не если уйдут, заметьте, а когда уйдут. То есть речь идет о неизбежном, по мнению автора, вопрос лишь во времени. И снова хотелось бы спросить тех, кто держат на своих сайтах такого рода откровения: для чего вы это делаете? Для написавшего и его публикатора участь двух, по меньшей мере, народов – осетин и русских – предопределена. Когда-то я получил письмо, в котором мне разъяснили, что территория от Дарьяльского ущелья до Алагира осетинам исторически не принадлежит, потому что принадлежит другому северокавказскому народу, но и от Мамисонского и Рокского перевалов до Алагира (включая Алагирское ущелье и сам Алагир) тоже не принадлежит, потому что принадлежит другому (грузинскому) народу. Я понимаю, что это, скорее всего, чья-то географическая паранойя, но и тенденция налицо: территорию разбивают на участки по претензиям сторон. И все это освящено новейшими историческими изысканиями.

Здесь я позволю себе небольшое отступление и по примеру других rnfe займусь историей. Развивая доктрину незабвенного Звиада Гамсахурдиа «Грузия для грузин», Нодар Натадзе на том же заседании Ассамблеи горских народов озвучил цифру 98,5. То есть численность грузин в Грузии должна составлять 98,5%. (Пишу по памяти, если и ошибаюсь, то не более чем на 0,5% в ту или иную сторону). 1% он отводил приезжающим в гости, в командировки и туристам и еще 0,5% оставлял для всяких там гостей – русских, осетин, абхазов, армян, азербайджанцев, курдов, айсоров и прочих национальных меньшинств. Абхазы – по грузинской версии – гостили с XVIII века, осетины – более 600 лет. Если склониться к грузинским понятиям и полагать придуманную ими цифру 600 ничтожной, то, исходя из той же логики, следует и самих грузин считать гостями на земле, которую они ныне населяют. Из истории Грузии известно: земля, на которую они пришли в не столь уж далекой древности, была населена некими бунтурками, которые показались им такими несимпатичными и невоспитанными, что грузины из гуманитарных соображений (то есть для блага самих же бунтурков) их уничтожили, после чего, конечно же, объявили захваченную и зачищенную территорию исконно – от самого сотворения – грузинской.

А что если в будущем случится новый передел мира, и турки задумаются над этим пассажем из грузинской истории, погорюют по своим невинно убиенным пращурам, рассвирепеют вдруг и решат аннулировать гостевую визу, не по праву прихваченную грузинами каких-то 2500 лет назад? (Или чуть больше, чуть меньше – цифры-то ничтожные). И не помогут тут никакие ссылки на то, что сочинители грузинской истории допустили ошибку, и бунтурки вовсе не турки, а совсем другой народ, произвольно названный бунтурками, и так далее. Турки лишь поморщатся, слушая этот жалкий лепет, и как бы не пришлось тут грузинским правителям снова пасть на колени перед северным соседом.

Возвращаясь к основной теме – Осетия в сочинениях новоявленных исследователей – не могу не удивиться тому, что доставив придуманный ими аккадо-хуррито-хатто-хетто-пеласго-арийско-мидийский конгломерат с Ближнего Востока через Малую Азию и Закавказье на Северный Кавказ, некоторые из авторов вдруг заявляют авторские права на Кобанскую культуру, центр которой находится не где-то вдалеке, а сосредоточен – в основном и в главном – на территории Осетии. Однако новоявленные сочинители стараются не замечать этой частности, поскольку она не укладывается в их концепцию, как не замечают они и нелады с хронологией: во времена зарождения и расцвета Кобанской культуры те, кого они пытаются притянуть к ней, находились очень далеко от Северного Кавказа и были заняты другими делами, мигрируя из эпохи хурритов и пеласгов в эпоху хаттов и хеттов, а также создавая и обустраивая государство Урарту и пребывая в нем, надо полагать, до самого его распада, то есть до VI в. до н. эры, когда после многих поражений от ассирийцев (и, кстати, мидийцев тоже) государство Урарту было окончательно разгромлено пришедшими с севера скифами, которые затем разбили и самих ассирийцев, и армии всех стран вплоть до Египта, и с добычей и пленными, как водилось тогда, вернулись назад, на Кавказ. Таким образом, чудом спасшиеся, бежавшие из Урарту остатки населения могли поспеть лишь к самому закату Кобанской культуры, процветавшей до этого около тысячи лет. Время бронзы заканчивалось, начиналась эпоха железа.

С негодованием отвергая «сталинское языкознание», как было процитировано выше, самые ретивые из северокавказских «историков» с удовольствием используют «сталинскую историографию», которая трактует алан, например, как союз племен. (Возможно, так оно и было, только союз этот наверняка состоял из родственных, связанных общим происхождением племен). Само же понятие – «союз племен» – в приложении к аланам было введено лишь потому, что идеология того времени не позволяла одним только осетинам иметь столь значительное (историческое) прошлое. Союз же племен давал возможность всем желающим объявить себя аланами, чем не преминули воспользоваться самодеятельные сочинители. В качестве примера можно привести аланскую надпись из Зеленчука, которая свободно, без всяких ухищрений читается по-осетински. Однако новоявленные «аланы» умудрились прочитать ее еще на двух языках. относящихся к разным языковым не только группам, но и семьям.

И далее: я не буду здесь разбираться в том, каким образом, пройдя известный путь из Ближнего Востока и бежав из разгромленного Урарту на Северный Кавказ, можно попасть в аланы, сообщество которых сформировалось отнюдь не в горах Кавказа, и даже в том случае, если оно слагалось из пресловутого союза племен, иберо-кавказские племена (при всем нашем уважении) состоять в нем никак не могли. Тем не менее самые горячие из энтузиастов продвигают свои народы именно в этом направлении. Единственным препятствием для них являются все те же осетины со своим индоевропеизмом и, конечно же, прочной ираноязычной связкой – скифы-сарматы-аланы-осетины, – подтвержденной отечественной и зарубежной исторической наукой. Однако для дилетантов, устремившихся к заданной цели, не существует преград. И вот оно, преодоление (прошу прощения за повторное цитирование): «Мидийцы, по крайней мере те, что назывались скифами, савроматами, сарматами и так далее не были ираноязычными, пусть даже и были выходцами с территории современного ираноязычного мира».

Разобрались с ираноязычием, значит, можно соскоблить с осетин и позолоту арийства. При этом, как я догадываюсь, господа сочинители ничуть не против того, что название страны Iran происходит от Aryan (другое просто невозможно придумать). Что же касается самоназвания осетин Iron, в котором совершен закономерный переход гласной а в о (сравните Alan и Alon), то они либо не замечают тождества, либо замечать не хотят. Еще бы! Если «сталинское языкознание» не позволяло произвести Iron от Aryan, потому что какие могли быть арийцы в стране Советов, то сегодня арийцами себя объявляют носители иберо-кавказского языка: «Мы – потомки мидийских Ариев, которые на протяжении тысячелетий, мигрируя, источали позитивные импульсы на окружающие племена и народы». Улавливаете? В предыдущей цитате мидийцы у наших сочинителей не были ираноязычными, а здесь, пожалуйста, Арии, да еще с большой буквы при этом и без всякого там мешающего им ираноязычия, то есть языка, на котором это слово только и возможно, на котором оно было произнесено впервые и обрело свой смысл.

Не хочется выглядеть резким, но все эти северокавказские энтузиасты ломятся в открытую дверь. Я не буду вдаваться в тонкости, но объясните мне, господа сочинители, почему главные реки Северного Причерноморья носят осетинские (ираноязычные) названия – Дон, Днепр, Днестр, Дунай? (Это, что касается скифов и сарматов). Откуда взялась в Альпах речушка с осетинским названием Ардон? (Это, что касается сарматов и алан). А вот ироническая цитата из книжки еще одной сочинительницы: «Лондон расчленяем на Лон и Дон. И делаем соответствующие выводы о пребывании древних осетин на берегу Темзы». Вы забыли Уимблдон, уважаемая, было бы еще смешнее. А теперь попробуйте, переведите с английского неподалеку от первых двух существующий и поныне топоним – Кройдон. Согласитесь, этот топоним настолько ясный, что как-то разом меняет всю картину, и смеяться уже не хочется. Если с английского не получается, попробуйте с тюркских, любого из иберо-кавказских, а также хурритского, хаттского, хеттского – может что и получится? А если не получится, используйте «пеласгические словосочетания, ставшие греческими словами». Если снова не получится, перевожу специально для вас все с того же осетинского: Кройдон – Мельничная река.

И последний вопрос: почему в византийском списке обращений к разным народам обращение к аланам записано на осетинском языке? Уж поверьте, в Константинополе прекрасно знали, на каком языке говорят аланы, с которыми они имели постоянный контакт, никогда не называя их союзом племен. Тем более, разноязычных. Существуй эти племена в действительности, византийцы не обошли бы их вниманием, дипломатами они были искуснейшими, и такая немаловажная деталь, как наличие в среде алан или рядом, но под их именем, еще каких-либо племен, от них бы не ускользнуло. Впрочем, вряд ли византийские документы, как и любые другие, могут повлиять на горячее стремление отмеченных здесь подвижников от истории завернуть эту самую историю туда, куда им пожелается. Ее уже не раз заворачивали, и не следует забывать, что практически все кровавые межнациональные разборки кавказской современности начинались с отчаянных воплей профессиональных патриотов об утерянной исконности и обретенной древности, с ожесточенного фехтования самодельными историческими аргументами.

Когда-то академик М.Н. Покровский сказал: «История – это политика, опрокинутая в прошлое». Столь нелестным образом академик отозвался об исторической науке; как бы он оценил наукообразие и политические цели дилетантов – остается только догадываться.

А теперь пришла, наконец, пора ответить на заданный в начале вопрос: почему я не называю авторов сочинений, о которых говорится здесь, и не указываю место их публикаций? Все очень просто: речь идет не об отдельных сочинителях и их издателях, а о явлении, не имеющем, по сути, отношения к народам, которые – помимо их воли – пытаются представлять появившиеся во множестве политисторики. К тому же – позволю себе улыбнуться – они явно отстали от жизни со своими аккадо-хуррито-хатто-хетто-пеласго-арийско-мидийским детищем. Опоздали, если быть точнее. Пока они возились с частностями, забивая интернет и республиканские издания своими «открытиями», российский профессор Валерий Чудинов успел заявить на весь свет, что «уже в каменном веке существовал высокоразвитый народ, имевший письменность, – русские. Говоря научным языком, речь идет о кроманьонцах, которые жили 35000-10000 лет тому назад. От них – следовательно, от русских – происходит все человечество, а от русского – все другие языки. Даже высокоразвитая египетская культура была русской. Египетские иероглифы можно читать как русские слова, утверждает Чудинов. С помощью такого рода “неоспоримых” доказательств московский профессор представляет своим соотечественникам еще одну блистательную главу их прошлого» (Die Welt, 3.02.09).

Однако промахнулись не только наши незадачливые сочинители, но и сам Валерий Чудинов. За несколько лет до него кумык Мурад Аджи, предвосхищая, видимо, «открытие» Чудинова, с абсолютной уверенностью заявил, что Россия была в древности частью великой степной державы Дешт-и-Кипчак, а русские вплоть до XVI века, то есть до времен Ивана Грозного, говорили на тюркском языке (Война длиною в жизнь. Сборник. М. Фолио. 2007 г.). Таким образом, если верить одновременно Мураду Аджи и Валерию Чудинову, получается, что кроманьонцы и египтяне писали и говорили на русско-тюркском, все человечество происходит от русско-тюрок, а от русско-тюркского – все языки мира.

Абсурд, господа, торжество разудалой нелепицы.

Позволю себе еще одно отступление. Я уже упоминал о профессиональных патриотах. К сожалению, когорта их множится, и не только на Северном Кавказе. Когда я слышу, как кто-то называет себя патриотом либо толкует о своих патриотических устремлениях (теперь это слышится все чаще), я понимаю, что индивидуум хочет выделиться, добыть себе, любимому, вознаграждение, славу, если получится, а если уж совсем хорошо получится – отгрызть кусок карьеры. Иногда патриотизм используют в торгово-рекламных целях, сопровождая продажу товара таким, например, слоганом: «Для тех, кто любит Осетию!» То есть, кто не купил, тот не любит – не враг еще, но личность сомнительная… И только военные бывают относительно искренни, когда говорят о военно-патриотическом воспитании молодежи, то есть о ее готовности положить жизнь на алтарь грядущих побед. (О поражениях в таких случаях не упоминают). Все тем же патриотизмом явно движимы труды отмеченных здесь сочинителей и их коллег, оставшихся за рамками этой статьи. Однако сочинители эти не только расцвечивают историю своих народов, но, к сожалению, не забывают создать и образ врага, воспитывая в своих читателях и слушателях ненависть и готовя их к тому, о чем нетрудно догадаться.

Заметьте: никто никогда не заявляет во всеуслышание да еще и с самодовольно-победной интонацией о своей любви к матери. А ведь любовь к матери и патриотизм – понятия сходного порядка.

Кто-то сказал однажды: «Если бы люди могли понимать друг друга, не было бы всемирной истории».