Мудрость – это ум, настоянный на совести.
Фазиль Искандер
ПОЛИТИКА «ГЛОБАЛИЗАЦИИ»
Современный мир характеризуется тем, что традиционные культуры не готовы принять новый мировой порядок, нивелирующий их национальное своеобразие и их культурно-историческое наследие. Можно говорить о неуклонно нарастающем сопротивлении национальных культур нивелирующим тенденциям глобализации. Это сопротивление проявляется в различных формах, масштабах, сферах деятельности – будь то открытое движение антиглобалистов, или стихийные выступления фермеров в Европе, или международный терроризм, – но порождается оно в своей глубинной сущности неким инстинктом самосохранения культуры, который бессознательно и безошибочно видит в глобализации смертельную угрозу для человечества.
В своей книге «Искушение глобализмом» А.С. Панарин выделяет три типа глобализма: «Глобализм Просвещения – интенцию, заложенную еще у истоков европейского модерна и ведущую к формированию единого мирового пространства, основанного на универсалиях прогресса, равнодоступного всем. Ко второму типу относится эзотерический глобализм правящих элит, за спиной народа сговаривающихся между собой… третий тип глобализма – это глобализм, основанный на традиционной процедуре превращения одной державы, со всей ее национальной и местнической ограниченностью, в монопольного носителя мировой власти – однополярной глобальной системы».1
Только первую из этих исторических форм можно признать нравственно легитимной, ибо она базировалась на подлинно разумных, просветительских и гуманистических идеях «liberte, egalite, fraternite» («свободы, равенства, братства») и была в целом лояльна к национальным культурам, о чем свидетельствует взрыв этнографии, географии, первые культурологические исследования, изучение эпосов и фольклоров, языков и пр. И если второй тип, в силу его скрытности, конспиративности (именно эзотеризма) еще не мог вызвать открытой реакции со стороны этнических культур, то последний спровоцировал невиданное доселе противодействие, которое естественным образом также принимает глобальные формы.
Современный характер глобализации характеризуется слиянием «эзотерического глобализма правящих элит» – сюда можно отнести политическую активность транснациональных компаний, синдикатов, олигархических структур, рассматривающих международную политику как арену своих манипуляций, международных сетей сектантского толка и пр. – с глобализмом третьего типа, по сути своей, империалистическим. Это слияние произошло по взаимному расположению: совпали интересы, амбиции, объекты приложения, и сами исторические события, связанные с распадом СССР, словно приглашали к мегаломании и реализации глобальных политических, экономических, культурно-идеологических проектов.
Распад СССР дал толчок дальнейшему развитию наступательной политической мифологии. «Империя зла» сокрушена, но она продолжает жить в «оси зла», в «островках тоталитаризма», которые «назначаются» в идейных центрах – к примеру, в НАТО или Европарламенте. «Демократические» страны – опять же провозглашенные таковыми в идейных центрах – по определению не могут быть заражены «злом» и потому они и их политики всегда правы.
В этой связи очень важно различать объективный процесс глобализации мира, связанный с бурным развитием научно-технического прогресса (интенцию Просвещения), и субъективную политику «глобализации», проводимую политической и финансово-экономической элитой ряда ведущих западных стран во главе с США.
В первом случае имеет место объективная ситуация – противоречивая, но при известных условиях создающая условия для естественного и позитивного сближения народов во всех сферах, для диалога и взаимообогащения культур, что в свою очередь создает почву для политической стабильности. Это модель глобализации, в которой народ, не теряя своего национального характера, освобождается от национального эгоизма2. Такая модель может основываться на взаимном доверии и уважении к другой культуре и ее традициям. Но это в теории.
Во втором случае, на практике, мы имеем дело с попыткой «управляемой глобализации», а, по сути, со скрытой попыткой узурпации власти в пределах всего мира через разветвленную сеть идеологических, экономических и военно-политических аппаратов. Реальное содержание современных глобализационных тенденций приобретает откровенно тоталитарный характер.
В двадцатом веке можно выделить три главные модели тоталитаризма. Первая, наиболее откровенная, утрированная и жесткая модель – немецкий фашизм (национализм). В силу своей жесткости, интенсивности она недолго и просуществовала на практике. Вторая версия – наш отечественный «коммунизм» (интернационализм). Эта модель просуществовала намного дольше, охватывала больше пространства, была закрытой, гибкой и, «состарившись», была изнутри «изжита» самим обществом, а снаружи уступила в борьбе более современной тоталитарной модели – американской (транснационализм). Внешне эта модель стала формироваться как антикоммунистическая. Она обошла предшествующие системы в смысле технологичности, экономичности власти, мягкости, невидимости и эффективности осуществляемых манипуляций. К концу двадцатого века в США при сохранении внешне демократического порядка уже сложился вполне тоталитарный режим власти и управления, который был еще в 90-е годы подробно проанализирован и описан известным американским лингвистом, теоретиком культуры Ноэмом Хомски.
Политика «глобализации» – своего рода экспансия этой третьей, «транснациональной» версии тоталитаризма по всему миру, ее «привязка» к различным регионам. В ходе подобной «привязки» она активно развивалась, и сегодня это уже самостоятельное явление – глобальная, «цивилизованная», «высокотехнологичная» модель тоталитарного мироустройства двадцать первого века. Ее практическое развертывание в международной политике уже не поддается даже контролю самих США. Скорее, политика США контролируется и направляется этой невидимой мировой властью. Не оттого ли при таком внешнем различии американских президентов – демократа Билла Клинтона, консерватора Джорджа Буша, первого чернокожего президента Барака Обамы – политика США остается монолитной, а президенты «сверхдержавы» напоминают марионеток?
ИДЕОЛОГИЯ И ГЕНЕАЛОГИЯ ПОЛИТИКИ «ГЛОБАЛИЗАЦИИ»
Официальная идеология «глобалистов» – демократия. Но не дадим ввести себя в заблуждение: демократия в Западных странах давно уже потеряла свой классический смысл; так же, как и свобода слова, и право на получение объективной информации. И очень часто мы сталкиваемся сегодня с симуляцией демократии, когда демократичен только фасад, а содержимое насквозь тоталитарно. Когда же демократию западного образца, то есть некий культурный феномен общественно-политического устройства, развивавшийся в Европе на протяжении многих веков, пытаются насильственно, на «штыках» импортировать и утвердить в совершенно чуждых этому феномену культурах, то подмена демократии становится особенно очевидной.
Какова же истинная идеология «глобалистов» – та, которую они действительно исповедуют? Это идеология либертарианства. Иначе говоря, идеология крайней степени индивидуальной свободы, переходящей во вседозволенность, безответственность и насилие. Она стала вновь популярна на Западе в 80-е годы в среде буржуазной эстетствующей «аристократии» и вначале выносила на повестку дня вопросы, касавшиеся свободы личности: легализация наркотиков, легализация эвтаназии, аномальной сексуальности и пр. Все эти «инициативы», основывающиеся на внешне благонамеренном признании свободы человека в распоряжении своим телом по личному усмотрению, дали на рубеже веков страшные и обильные всходы.
Существует серьезный аргумент, что это «побочные эффекты» свободы как фундаментальной ценности западного общества. Но важный нюанс заключается в том, что сама «свобода» как фундаментальная западная ценность вырывается либертарианцами из того культурного контекста, в котором она была сформирована, унифицируется, упрощается – и, таким образом, происходит ее подмена и извращение.
Например, свободное владение оружием в США – старая традиция, которая еще лет тридцать назад не приносила никаких проблем. Сегодня, в связи с многочисленными случаями массовых убийств, которые становятся возможными, в том числе, благодаря доступности оружия практически для любого человека, эта традиционная свобода многими ставится под вопрос. Что же произошло? Произошло или происходит разрушение культуры обращения с оружием – под влиянием той же самой политики «глобализации»
Впрочем, эти вопросы свободы личности – лишь надстройка. В основании либертарианства лежит гиперматериализм, вера в «святость» богатства, вещного мира, собственности, в то, что «деньги не пахнут» и искупают любой грех. Либертарианство слишком материалистично, чтобы иметь веру не только в Бога, но и в любые отвлеченные, нематериальные ценности. Парадоксальным образом, это не мешает им верить в чудеса и иметь (псевдо) религиозное рвение. Либертарианство обожествляет деньги, власть, собственность, успех до степени религиозного поклонения, то есть поклоняется и служит Псевдо-Богу, Анти-Богу, тьме. Не случайно, что либертарианцы часто оказываются среди участников (скорее организаторов) всяких орденов, сект, тайных обществ, которые совмещают веру во всякую ахинею и ересь, как например, воскрешение через сто лет или вознесение на небеса, с солидным банковским счетом и неуклонно растущими доходами организации. Один из ярких примеров – секта сайентологов.
Либертарианство подвергает коммерциализации, «инфицированию» златом, механизации, подмене все, что встает у нее на пути, в том числе и религию, и церковь. Создает всему «хороший менеджмент», «упаковку», но убивает суть, содержимое, душу. Вообще, генеалогическая связь либертарианства с различными формами религиозных сект протестантского толка, в которых доминировала идея личного накопления, на мой взгляд, очевидна.
Либертарианство в своей жалкой сути есть крайняя форма рационализма – в том числе и в отношении человека к собственному телу. Это практичность, экономичность, доведенная до степени цинизма, абсурда, психического заболевания. Проституция – и в прямом, и в фигуральном смысле (в котором, как известно, Ленин высказывался) – это верный признак либертарианского, «гиперрационального», «безбожного» отношения к собственному телу (душе, нравственным или политическим воззрениям). Если все это можно продавать, то почему нет? Сюда же можно отнести и феномен повального увлечения пластическими операциями.
Либертарианство 80-х упростило, приспособило к своим нуждам и использовало в борьбе за политическое влияние либеральную теоретическую мысль 60-70-х годов. Это своего рода адаптация авторитетной философии в целях массового производства популярной идеологии. Идеи тоже деградируют, когда они, по выражению Достоевского, выходят погулять «на улицу»: высокое «liberate» ведет к либертарианству. Участь упрощения и насильственного переведения в практику постигла, как мы знаем, и теории Ницше, Шопенгауэра, Маркса, которые в процессе такой редукции оказались извращенными по сути. Так же и либертарианство является извращением, доведением до абсурда рационализма и либеральной мысли. Не случайно уже у духовного отца либертарианства, маркиза де Сада, свобода, не ограниченная ответственностью (совестью), немедленно трансформируется в насилие, обещание сексуальной свободы оборачивается сексуальным рабством.
Нетрудно заметить в проекте «глобализации» определенный этап в развитии проекта Просвещения. Важно отметить однако, что «глобализация» есть этап переразвития, дегенерации, извращения просветительской доктрины. Идеи Просвещения, возникшие первоначально в умах и сердцах передовой аристократии, на определенном этапе были узурпированы буржуазией и извращены буржуазным прагматизмом. Просвещение стало ассоциироваться с техническим Прогрессом, и постепенно сама идея Просвещения была подменена идеей технического Прогресса и информационного Программирования.
(…) «Всеобщий крах, или всеобщий прогресс… проявится в одичании сердец. Надо ли говорить, что ничтожные последыши-политиканы станут жалко барахтаться в объятиях всеобщего озверения… Вот тогда сын сбежит из родного дома не в восемнадцать лет, а в двенадцать, повинуясь зову своей всеядной преждевременной зрелости, и сбежит не в поисках героических приключений, не ради того, чтобы освободить красавицу, томящуюся в башне, не ради того, чтобы обессмертить каморку на чердаке возвышенными помыслами, а чтобы основать свое дело, обогатиться и составить конкуренцию своему собственному подлому папаше… И тогда за-блудшие, опустившиеся женщины, успевшие переменить по нескольку любовников… предстанут воплощением беспощадной мудрости, которая безоговорочно осудит все, кроме денег… Тогда любое свойство, сходное с добродетелью… будет считаться пределом бессмыслицы. Правосудие… объявит недееспособными всех граждан, которые не сумеют сколотить себе состояния. Твоя супруга, о Буржуа! – … станет совершенным образцом содержанки. Твоя дочь, в ребяческой своей зрелости, с колыбели станет грезить о том, как она продаст себя за миллион. А ты сам, о Буржуа… не усмотришь в этом ничего дурного; ты не пожалеешь ни о чем. Ибо в человеке одно укрепляется и разрастается по мере того, как другое истончается и сходит на нет, и со временем, благодаря прогрессу, внутри у тебя ничего не останется, кроме кишок!..»3
«Глобалисты» – прямые продолжатели дела индустриализации и модернизации. Индустриализация изначально была сориентирована в сторону автоматизации, механизации, стандартизации и унификации производства и потребления. Но постепенно из области производства продукта эти принципы были перенесены в область производства человека определенного типа: потребителя, оторванного от своих культурных корней, социальных связей, воспитанного на эстетике рекламных роликов – легко манипулируемый, лишенный самосознания и духовной жизни человек-автомат, человек-программа, Homo Machine. Механизируется не только труд, но сама личность и сфера межличностных отношений. Любовь становится сексом, дружба – коммерческим партнерством, призвание врача, учителя, государственного деятеля – контрактом.
По Набокову, этот новый тип человека просто «пошляк», который «в своей приверженности к материальным, утилитарным ценностям легко превращается в жертву рекламного бизнеса. (…) Суть в том, что реклама всегда играет на обывательской гордости обладания вещью (…) Глубочайшая пошлость, источаемая рекламой, не в том, что она придает блеск полезной вещи, а в самом предположении, что человеческое счастье можно купить, и что покупка эта в какой-то мере возвеличивает покупателя. (…)
Самое забавное не в том, что здесь не осталось ничего духовного, кроме экстатических улыбок людей, приготовляющих или поглощающих божественные хлопья, не в том, что игра чувств ведется по законам буржуазного общества; нет, самое забавное, что это – теневой, иллюзорный мир, и в его реальное существование втайне не верят ни продавцы, ни покупатели».4
Уже верят, хочется добавить, и уже живут по несложным законам этого редуцированного, упрощенного, искусственного и пошлого мира.
ЛИБЕРТАРИАНСТВО И ПОЛИТИКА «ГЛОБАЛИЗАЦИИ»
В 90-е годы влияние либертарианства из богемной среды стало распространяться в среде финансовых элит и почти сразу вслед за этим – в политических кругах Запада. Но теперь на повестку выносились глобальные вопросы, касавшиеся экономики и политики.
Двадцать первый век объявлялся веком Информации и противопоставлялся веку двадцатому – как веку национально-политических государств, которые основывали свою власть на монопольном владении и распространении информации в своих странах.
Критерием для такого разграничения является, по мнению идеологов глобализма, объективно новый уровень информационных возможностей. Поскольку в двадцать первом веке благодаря Интернету и новейшим средствам связи информация становится доступна всем – стало быть, национально-политические образования и установленные границы государств являются анахронизмом и тормозом на пути прогресса, «демократизации» мира и «всеобщего благоденствия». (Любопытно, что либертарианцы требуют от всего мира открытости – пропаганда «открытого общества» Сороса, например, – а сами тяготеют к закрытым, разветвленным структурам и конспирации.)
Здесь закономерно возникает проект «глобализации» – создание однородного, однополярного мира под «мудрым руководством» Запада в противовес существующему разнородному многополярному пространству. Подобный проект отвечал интересам международных финансовых групп, новым внешнеполитическим амбициям США и их союзников, а также интересам военной машины НАТО, – потому он и был немедленно активирован с крушением СССР.
В проекте «Глобализация» происходит подмена и либеральных, и демократических ценностей авторитарными, бюрократическими, тоталитарными режимами власти и управления. Здесь свобода в теории трансформируется в насилие, духовное и экономическое рабство на практике.
Конечно, глобалисты не могли не сознавать, что идеология либертарианства слишком откровенна для проекта «глобализации», поскольку она прямо упраздняла культурно-исторический опыт национальных государств, который обретался кровью и тяжелыми испытаниями, складывался веками, – опыт, формирующий идентичность народа, его характер, его самоощущение и являющийся основой национального самосознания,
«Глобалисты» понимали, что либертарианские идеи в своем неприкрытом виде вызовут отторжение даже в западных обществах. Поэтому возникла необходимость в эгалитарной демагогии, в манипуляции понятиями демократии, прав человека и его различных «свобод»; в демократической риторике – как ширме и официальной идеологии для проведения в жизнь агрессивной, захватнической внешней политики и установления по всему миру новой, более совершенной версии тоталитарного режима, охватывающего своей паутиной весь мир.
В основании нового тоталитаризма лежит не идеология, а экономика. Не дух национализма, не мечты об идеальном, справедливом обществе, а банальная корысть. Главное оружие нового режима – не репрессии, а манипуляции с сознанием и эксплуатация человеческих страстей: алчности, зависти, тщеславия, эгоизма, похоти и т.д. Объектом приложения власти становится душа человека, которую необходимо усыпить, развратить, подчинить, уничтожить и его сознание, которое нужно загипнотизировать и запрограммировать.
Гипноз и программирование – наиболее распространенные практики работы «глобалистов» со своими «клиентами». Информация, например, в телевыпусках Евроньюз или рекламном продвижении товара всегда подается ритмически, серийно. И бесконечные телесериалы относятся к этой же области ритмического воздействия. Известно, что ритмические манипуляции являются проверенным средством введения человека в гипнотическое состояние. Сегодня мы живем под непрерывным гипнотическим излучением. Даже улицы и проспекты напоминают страницы желтой прессы, напичканной рекламой.
Чтобы понять, как реализуется политика «глобализации», достаточно обратить внимание на то, как работают «родственные» структуры: сетевой маркетинг, религиозные секты, организации, специализирующиеся на продаже всякого рода биологически активных добавок и т.д. Такую же сетевую структуру можно разглядеть и в «цветных» революциях, возникающих то там, то тут. Это сила корпорации, синдиката, конспирации. Сила ползучего кустарника, сила сорняка, незаметно захватывающего окультуренное пространство.
ПРОЕКТ «ГЛОБАЛИЗАЦИЯ» В ДЕЙСТВИИ
Идеология либертарианства, провозглашающая век информации и упразднение национальных государств, получила активное развитие и реализацию в сфере глобальной политики на фоне развала СССР и резкого ослабления одного из двух главных силовых полюсов мира в начале 90-х годов прошлого века. Россия и страны бывшего СССР стали настоящим полигоном для испытания и внедрения в жизнь либертарианских, глобалистких проектов. Если внимательно посмотреть на деятельность и риторику так называемых «младореформаторов», выступавших под демократическими знаменами, то мы увидим, что в действительности они исповедовали, ретранслировали и проводили в жизнь либертарианские идеи – и в области экономики, и в социальной сфере, и в политике.
Получив реальную политическую власть через влияние и распространение своей идеологии в среде высшего политического и военного руководства в ряде стран Запада, глобалисты-либертарианцы из «свободомыслящих» псевдоинтеллектуалов немедленно превратились в самоуверенных и циничных безумцев, безответственно реализующих по всему миру свои политические фантазии, облаченные в несложную и ритмичную риторику безусловного и общего блага, но в действительности движимые циничным «экономическим интересом», а проще говоря, эгоистической выгодой, не учитывающей интересы Другого.
Основные векторы проекта «глобализация» отвечают тем целям и задачам, которые ставит перед собой воинствующее либертарианство. Задачи очень прозаические. Это коммерциализация, механизация, фабрикация всей сферы человеческой жизнедеятельности: науки, культуры, государства, общества, политики, информации; создание глобального рынка, где все продается и покупается, и именно таким способом контролируется, и где «контрольный пакет акций», разумеется, должен принадлежать авторам проекта. Не оттого ли все у нас сегодня напоказ – и богатство и бедность, и порок и добродетель, – что все должно иметь «товарный» вид?
В идее рынка, в конечном счете, реализуется убогое либертарианское понимание свободы. Отсюда основной вектор навязываемого развития: ускоренная, насильственная модернизация и унификация, приводящая к гипертрофии технической составляющей человеческой цивилизации, уничтожению природы и культуры, обезличиванию человека и среды его обитания.
«Свобода» либертарианства есть в сущности управляемая анархия, ибо она не подразумевает ответственности. Становится понятным, почему современная политика Запада направлена на осуществление действий, которые, на взгляд любого здравомыслящего человека, ведут скорее к дестабилизации обстановки в мире, чем к ее нормализации. Анархия на руку либертарианцам.
Одна из главных тактических задач глобалистов-либертарианцев – это расшатывание границ государств, расширение унифицированного политического, культурного и информационного пространства. Это задача решается путем создания разветвленной международной сети альтернативных институтов власти, подкупа национальных политических элит; превращением суверенных государств в марионеточные режимы (Украина, Грузия, страны Прибалтики и Восточной Европы); а также за счет расчленения крупных государственных образований, если речь идет о противниках (СССР, Югославия), и образование на их территории государств-сателлитов, постепенно вливающихся в общее унифицированное пространство, или за счет образования монолитов, если речь идет о союзниках (Евросоюз, в котором различия между странами по логике вещей будут стираться, и, скажем, Франция лет через десять ничем не будет отличаться от Германии или Швеции).
Результаты политики «глобализации» сегодня уже вполне очевидны. Помимо ухудшения экономического, социально-политического, межконфессионального климата по всему миру, развязанных преступных войн, подпитки и разжигания этнических конфликтов следует иметь в виду вещи менее очевидные и даже, на первый взгляд, парадоксальные.
Международный терроризм, угрожающий сегодня стабильности во всем мире, есть в значительной степени продукт деятельности «глобалистов». «Глобализация» как агрессивная внешняя политика ускоренной и насильственной вестернизации и модернизации мира вызвала неизбежный ответ – радикализацию традиционного ислама для использования его в конкретной политической борьбе. Не случайно ваххабитские и иные террористические организации подобного толка имеют сходную с «глобалистами» сетевую, сектантскую, тоталитарную, конспиративную структуру. Кроме того, «международный терроризм» необходим «глобалистам» как пугало, как чума для оправдания отступления от демократических норм и внедрения в жизнь практики тоталитарных методов контроля и управления.
«Глобалисты» пытаются нивелировать и подменять работу ООН, единственной легитимной международной организации, правомочной решать вопросы «войны и мира». Распад, полная дискредитация ООН может привести мир к хаотичной, непрерывной войне всех против всех. В этой связи высока роль и ответственность России в активной политике по возрождению объективной и эффективной деятельности ООН, что в свою очередь, должно привести к восстановлению доверия к этой организации и повышению ее авторитета и реального влияния в мире.
Крайне разрушительно воздействие политики «глобализации» в идеологической, социально-психологической сферах: это неуклонный, пугающий рост количества педофилов, маньяков, патологических убийц, суицидов, массовых немотивированных убийств и других форм всякого рода морально-психических отклонений. Тем не менее, средствами массовой информации наращивается активная пропаганда насилия, сексуальной и поведенческой распущенности. Одной из задач «глобалистов» является расшатывание не только государственных, национальных границ, но и границ личности, идентичности, чтобы человек не был уверен не только в своих исторических и культурных корнях, но и даже в своей половой принадлежности. Все это не может не вызывать в обществе состояний паранойи, депрессии, массовой истерии, которая на руку манипуляторам.
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ПРОТИВ КУЛЬТУРЫ
Политика «глобализации» и вызванный ею мощный ответ в виде радикализации религиозных, национальных, культурных различий по всему миру есть отражение более глубокого конфликта между машиной и человеком. В этой оппозиции глобализация представляет интересы техногенной цивилизации, футуризма, а культура – интересы человека и среды его обитания, его традиционных духовных ценностей.
Сегодня человеческая культура испытывает мощную атаку со стороны экспоненциального прогресса техники и технологий, который уже перешел все границы необходимого и разумного. Вместо служебной функции техника приобрела статус самоценного феномена.
Начатки этого явления отмечались и раньше, и литература знает на этот счет много фантастических антиутопий и пророчеств. «Нас настолько американизирует механика, а прогресс настолько атрофирует в нас духовное начало, что с его положительными результатами не сравнится ни одна кровожадная, кощунственная или противоестественная греза утопистов»5, – писал в середине XIX века Бодлер.
Уже тогда многим людям было очевидно, что из средства, способного улучшить жизнь общества, прогресс стал вещью в себе и угрозой для человека, трансформируя его в «потребительскую массу» – тоталитарное общество, всецело подчиненное законам производства и потребления.
С точки зрения культуры, гарантией истинной пользы всякого технологического прорыва может выступать только его гуманистическое, нравственное, культурное основание; люди, осваивавшие космос, должны были стоять, как говорил академик Легасов, на плечах Достоевского и Толстого: «…та техника, которой наш народ гордится, которая финишировала полетом Гагарина, была создана людьми, стоявшими на плечах Толстого и Достоевского. Люди, создавшие эту технику, были воспитаны на величайших гуманитарных идеях. На прекрасной литературе, на высоком искусстве. На прекрасном и правильном нравственном чувстве, (…) техника была для них лишь способом выражения нравственных качеств, заложенных в них… А вот в последующих поколениях, пришедших на смену, многие инженеры стоят на плечах «технарей», видят только техническую сторону дела. Но если кто-то воспитан только на технических идеях, он может лишь тиражировать технику, совершенствовать ее, но не может создавать качественно новое, ответственное».6
«Вещный мир культуры вступил в стадию непрерывно расширяющегося самовоспроизводства» (определение цивилизации, данное философами Яковенко и Пелипенко).7 Цивилизация перестает вырабатывать смыслы, она штампует копии, подделки, фасады и упаковки. Все подделывается: культура, политика, образование, счастье, сама личность. В этом контексте создание клонов – копий человека – кажется вполне логичным, даже неизбежным. Искусственный человек, зачатый не в естественной любви и не любовью, а циничным технократическим и техногенным разумом, – и поставленный на конвейер: вот апофеоз тоталитаризма, гораздо более жуткий, чем любая из глобальных катастроф, нарисованных современными кинематографистами.
Сегодня цивилизация прямо противостоит природе – не только флоре, фауне, экосистемам, но и природе человека, которой, как воздух, необходима живая социальная и культурная среда. Человек уходит все дальше и дальше от природы, от естественности. И все дальше от другого человека.
Если еще 25-30 лет назад человечество, в том числе и в Советском Союзе, было озабочено проблемой сохранения культур малых народов, то сегодня мощное нивелирующее, выхолащивающее воздействие политики «глобализации» одинаково угрожает культурам и больших, и малых народов.
Политика «глобализации» фактически направлена на уничтожение национальных культур, культуры в целом. Это уничтожение культуры происходит путем ее подмены индустрией развлечений – так называемой «массовой культурой», которая размывает, девальвирует, отменяет подлинную культуру и оказывается мощным орудием контроля и манипуляции массовым сознанием.
«Глобалисты» пытаются отменить культурно-исторический опыт, и вместо конкретных ценностных ориентиров, выработанных различными народами на протяжении веков, апеллируют к так называемым «общечеловеческим ценностям», выступающим, на поверку, суррогатом системы действительных идеалов и норм. В данном случае, это ни сумма высших проявлений различных национальных культур, то есть, их слияние в той высшей точке, где они солидарны друг с другом и восходят к основополагающим заповедям: не убий, не укради, почитай старших и др., ни даже ценности доминирующей культуры, а абстрактные фантомы и симулякры цивилизации, нивелирующие этнокультурную специфику. По сути дела, декларация общенациональных ценностей в устах современных глобалистов сводится к тезису «делай, как мы; будь, как мы». Абстрактные «общечеловеческие ценности» опять же оказываются упрощением, редуцированием, унификацией подлинных духовных ценностей, набором слов для манипуляции.
«Общечеловеческие ценности» являются некой аналогией «массовой культуры» для более крупного семиотического масштаба, культурно-идеологическим «общепитом», «Макдоналдсом». Здесь важно подчеркнуть именно оппозицию массовой культуры и собственно культуры. Первая – порождение тоталитарности, предполагающей не столько равенство, сколько одинаковость (в том числе эстетических, гастрономических вкусов), безразличие и безличие; в массовой культуре нет иерархии, нет «верха» и «низа»; вторая – всегда явление по природе своей аристократическое (даже в демократическом обществе) и сугубо иерархическое, ибо в нем всегда ярко выражена вертикальная шкала ценностей. Массовая культура – символ поверхности, плоскости, а культура, напротив – символ глубины.
Культура не может быть абстрактной, она всегда привязана к почве, к корням. Поэтому она не может быть вненациональной. Отрыв от этой «почвы» означает только забвение и гибель национальной культуры, а не приобретение какой-то новой и высшей культуры. Общечеловеческие ценности и мировое гражданство требуют не отказа от национальной культуры, а, напротив, ее возможно более полного усвоения в сознании и воплощения в действии. Как говорит В.И. Абаев, «путь к общечеловеческому лежит через национальное; другого пути нет. Чтобы стать представителем человечества, надо стать лучшим представителем своего народа».8
Традиция – этот хребет всякой культуры – является злейшим врагом глобалистов-либертарианцев. Не потому ли новизна, перманентное обновление в такой моде сегодня? «Новый шампунь – теперь в другой упаковке – еще эффективнее сражается с перхотью!» А старый чем плох оказался? Вы же говорили, что он тоже эффективен? Но реклама не предполагает ответственности ответчика как такового, и такая же схема воспроизводится в мировой экономике и политике. Уход от ответственности путем постановки новых задач, переключения внимания на реализацию новых проектов. Дома плохие построили? Давайте новые строить, лучше! Войну несправедливую развязали? Давайте начнем новую, более справедливую!
КУЛЬТУРА И ИНФОРМАЦИЯ, ИЛИ «КТО ГОВОРИТ?»
Социальные функции и смысл информации неотделимы от культуры и этики ее восприятия, распространения и использования, а также ее цели, явной или скрытой. Другими словами, важно знать, «кто говорит». В этом смысле, «информационное общество» глобалистов-либертарианцев следует скорее понимать не как общество, владеющее информацией, но как общество, управляемое информацией. Последние десятилетия показали, что информация редко бывает без «хозяина», и очень часто, попадая в руки политических авантюристов, становится предметом манипуляции. Более того, даже если бы информация была без «хозяина», важен воспринимающий информацию, его способность к различению «добра» и «зла», истинного и ложного.
Нельзя забывать, что информация не тождественна знанию. Информация является лишь средством обретения знания, которое по природе своей должно быть в определенном смысле «приобретено», постигнуто – и интеллектуально, и этически. Знание в немалой степени достигается умением ориентироваться в потоке информации с целью получения максимально правдивой, объективной картины.
Современное образование, понимаемое как накачка и программирование студента определенным объемом информации, само по себе не дает этой этической способности к различению «добра» и «зла». Его дает только культура, воспитание, которое являлось непременным атрибутом классического образования и в России, и в западных странах, и которое, тем не менее, человек получал главным образом в своей семье, селе, городе, в своем социокультурном пространстве.
Очевидно, что образование без воспитания, образование, лишенное прочной нравственной базы, ведет к однобокому, «плоскому» развитию личности, узости его мышления и кругозора, к утрате человечеством целостности мировосприятия, здравомыслия, мудрости.
Если гуманитарные науки не имеют прямого прикладного значения, то это показывает их непреходящее фундаментальное значение. Гуманитарное знание, культура и искусство могут и должны очеловечивать технологию, могут и должны противостоять эскалации алчности, насилия, дегуманизации мира. Ибо, как заметил Фазиль Искандер, «настоящее искусство есть совесть, выраженная в пластической форме», а потому оно способно пробуждать в человеке сострадание, ответственность, честь, подлинно свободное мышление и много других необходимых для формирования личности качеств.
Культурная традиция выступает естественным противоядием против тоталитарных интенций политики «глобализации», ее мощного гипнотического воздействия, основанного в немалой степени на информационных технологиях и направленного на оболванивание и отчуждение человека, на разложение общества и превращение его в «массу».
Всеобщая пошлость и «одичание сердец» – вот состояние, в котором мы уже находимся и в которое еще глубже погрузится человечество, если оно потеряет свою историческую память, идентичность, если культура, искусство, традиции, станут лишь декорациями в циничном кукольном шоу либертарианцев-«глобалистов».
Культура есть исторический опыт, память. Человек, теряющий память, впадает в детство, старческий маразм. Не к этому ли состоянию движется человеческая культура, сознание, не способное улавливать более ничего, кроме фрагментов реальности?
Великая опасность заключается в том, что сегодня миром пытаются править ущербные, весьма ограниченные в духовном и интеллектуальном смысле люди, которые именно в силу своей ограниченности и эгоизма не видят «дальше своего носа», «пилят сук», на котором мы все сидим, и вполне уверенно ведут мир к катастрофе. Сбывается мечта Ленина: «кухарки управляют и государствами», и мировой политикой.
РОССИЯ МЕЖДУ ЗАПАДОМ И ВОСТОКОМ
Идет глобальное противостояние Запада и Востока – как противостояние цивилизации и культуры, будущего и прошлого, техники и человека. Все горячие точки планеты должны рассматриваться в контексте этого противостояния. Они будут тлеть, кровоточить до тех пор, пока не прояснят свои отношения мировые державы – в первую очередь Россия и США.
Распад СССР до сих пор рассматривается лишь в контексте краха тоталитаризма, победы «демократии». На самом деле, как пограничная культура, разделяющая и связывающая между собой Запад и Восток, Россия первой испытала на себе логику распада и нового самоопределения. Крах СССР стал началом нового витка глобальной модернизации мира, свидетелями которой мы являемся.
Молох выхолощенной, обездушенной цивилизации, непрерывно расширяющейся, штампующей вооружение, технику, удобства, огромный поток совершенно бесполезных вещей должен пожирать все больше и больше человеческой плоти и духа. Никто всерьез даже не помышляет о том, чтобы в основу нашей жизни были положены идеи любви, справедливости, добра. Эти понятия кажутся слишком эфемерными, отвлеченными от реальности, чтобы вывести нас из кризиса. В лучшем случае они используются декларативно, спекулятивно, как прикрытие для нового насилия.
Интрига современности заключается в том, что традиционные культуры противятся этому нивелирующему действию цивилизации. Но они не модернизированы, и поэтому борьба неравна. С другой стороны, в попытке модернизации – по западному, естественно, образцу – традиционные культуры рискуют потерять то, что они защищают.
Россия – тоже пример этой дилеммы. Активно выступая против однополярного мира, навязываемого Западом под именем «глобализации», мы внутри страны воспроизводим и берем на вооружение их же технологии – прежде всего политические, экономические и культурно-идеологические.
Нужно ли России, с таким трудом избавляющейся от прямого влияния, воздействия и внедрения в свое тело политических институтов глобалистов, самой воспроизводить у себя структуры, технологии и, в конечном счете, идеологию глобалистов-либертарианцев? Эти структуры и идеология внедряются и транслируются через самые разные сферы человеческой жизнедеятельности, начиная от рекламы, массовой культуры, средств массовой информации до вектора государственных реформ – например, в образовании или культуре. Этот вектор все время направлен на обновление – как правило, техническое, внешнее. Всегда ли это оправданно? Часто мы разрушаем жизнеспособные и фундаментальные системы, которые требуют лишь модернизации, адаптации к современным условиям. Может быть, хорошие учителя в школах все же важнее поголовной компьютеризации?
Сегодня глобалисты (футуристы) во главе с США – главные возмутители спокойствия в мире. Они непрерывно ищут «врагов человечества» и находят их то там, то тут. Все время ускоряют локомотив под названием «прогресс», который неизвестно куда (вернее, известно куда) мчится. Может быть, нам не нужна такая скорость? И такой маршрут?
Понятно и объективно оправдано стремление сегодняшней российской власти к инновациям. Хотелось бы только, чтобы инновации опирались на традицию и не становились самоцелью. С Россией может произойти то же самое, что и с США, которые так сильно боролись против «империи зла», что сами стали таковой. Мы пытаемся перегнать их в их же парадигме, их колее. Не потому ли у нас складывается, хотим мы того или нет, классический государственно-олигархический капитализм и никак не складывается гражданское общество, которое может стать самой сильной опорой государства, но почему-то традиционно мыслится исключительно в смысле обязательной оппозиции власти? Граждане боятся государства, государство боится граждан. Но ведь по логике вещей власть и воля государства есть не что иное, как концентрация, продолжение, некое юридическое оформление власти и воли общества граждан?
Массовая культура разрушает всю сложную структуру социального тела общества и превращает нас в массу – «пучину, в которой исчезает смысл» (Жан Бодрияр). А массам довольно хлеба и зрелищ. К сожалению, сегодня мы сами являемся жертвой агрессии Молоха, насилия над нами власти «золотого тельца». Мы «инфицированы» либертарианской, сверхматериалистичной заразой. У нас прав тот, кто имеет деньги, а кто беден, тот и «неправ», и презираем. Мы уничтожили достоинство человека Труда, будь то учитель в школе или каменщик на стройке. Возвеличили торговца, чиновника, просто человека с деньгами или властью – неважно какого достоинства этот человек и каким образом получены деньги или место.
Насколько нам необходима эта навязанная извне логика рыночного, потребительского восприятия мира? Потребительство и развращение духом потребительства – это корень современного зла и тот главный путь, через который новый тоталитарный режим пытается утвердить себя по всему миру.
Важно осознать, что область культуры, искусства, информации относится к сфере стратегической безопасности общества, народа, государства, личности и ее нельзя отдавать на откуп политическим авантюристам. Задача, стоящая перед национальными культурами в современном глобальном мире, – задача защиты своих границ – не является новой. Она лишь переходит в другое измерение – не столько даже информационное, сколько духовное, культурное.
Если Россия достаточно окрепла, чтобы идти своей дорогой, она должна, помимо всего прочего, активируя широкий спектр культурных рычагов, отстаивать и гарантировать как внутри страны, так и на международной арене незыблемость, нерушимость нравственных, духовных оснований человеческой цивилизации и их реализацию на практике. Отстаивание нравственных устоев общества, социальной справедливости в мироустройстве – это критически важная задача в современном мире.
У России есть сегодня реальный шанс повернуть вектор глобализации в сторону ее нравственного (справедливого), гуманистического, культурного наполнения, и на этом пути она обретет и уже обретает множество друзей и союзников, в том числе и в Европе, и в США. В этом смысле характерно, что даже проект единой Европы не состоялся, и национальное возмущение там растет, поскольку старые европейские культуры оказались не готовы обменять свое национально-историческое своеобразие на стерильность и комфорт единого мирового порядка. Тем более, не готовы к подобному обмену такие древние культуры как, например, Китай, Индия, Япония или страны Латинской Америки.
В данном контексте следует уточнить смысл признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии. По моему мнению, это не столько «симметричный ответ» признанию Косова Западом, сколько именно декларация приверженности гуманистическим, культурным принципам в реальной политике. И по форме и по содержанию это – антиглобалистская акция, на деле показывающая неприятие однополярного мироустройства. В то же время убежден, что именно в силу своей политической культуры, ответственности и здравомыслия Россия бы никогда не пошла на признание независимости Южной Осетии и Абхазии, дабы не создавать опасного прецедента передела границ, если бы безответственный и кулуарный сговор ряда западных стран во главе с США по Косово не начал новый отсчет времени в мировой политике. Этот новый отсчет времени связан и с новой, активной, инициативной ролью России на международной арене.
В отношениях Запада и Востока России традиционно принадлежит особая и крайне ответственная роль – роль балансира, медиатора. Россия может и уже играет эффективную и позитивную роль в современной мировой политике. Очень важно при этом не впасть в гордыню и во всякие мессианские идеи.
Эту роль нужно осознать, прежде всего, как величайшую и крайне деликатную ответственность. Она продиктована и геополитическим положением, и культурно-историческим наследием, и научным потенциалом, и военной мощью России. А деликатность этой ответственности связана с тем, что России предстоит искать и для себя, и предлагать в международной политике некий баланс между прошлым и будущим, между модернизацией и традицией, между Западом и Востоком, между техническим прогрессом и духовно-нравственным состоянием общества.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000, стр.48
2 Соловьев В.С. Три речи в память Достоевского. // Соловьев В.С. Сочинения: В 2 Т. – М.: Мысль, 1990. Т.2. В другом месте Соловьев говорит о мировой истории как о совокупности неисповедимых путей, которыми в единое целое собирается вся земля, целое человечество». (Соловьев В.С. Первый шаг к положительной эстетике. // Соловьев В.С. Сочинения: В 2 Т. – М.: Мысль, 1990. Т. 2. С. 552.)
3 Бодлер Ш. Фейерверки. // Бодлер Ш. Сочинения. – М.: РИПОЛ КЛАССИК, 1997. С. 421 – 422.
4 Набоков В.В. Пошляки и пошлость. // Набоков В.В. Лекции по русской литературе. – М.: Независимая газета, 1996. С. 386 – 388.
5 Бодлер Ш. Указ. соч. С. 420.
6 «Юность», 1987, №7.
7 А.А.Пелипенко, И.Г. Яковенко. Культура как система. М.,1998, стр. 17
8 Абаев В.И. Осетинский народный поэт Коста Хетагуров. // Абаев В.И. Избранные труды: Религия. Фольклор. Литература. –
Владикавказ: Ир, 1990. С. 550.
