Встреча сильных мира сего состоялась в дореволюционной охотничьей усадьбе в подмосковном лесу. Построенная в стиле средневекового немецкого замка, сегодня она является собственностью Кремля. Самых богатых людей России под охраной целой армии тело-хранителей доставили сюда «Бентли» с личными водителями, бронированные BMW и умопомрачительный «Майбах», изготовленный по спецзаказу лимузин за 300 000 фунтов.
Пока миллиардеры проходили мимо неоготических башен и занимали свои места в отделанной дубом гостиной, милиция перекрыла 25-мильный участок шоссе от Кремля до самой усадьбы «Мейендорф», дав «зеленую улицу» кортежу хозяина вечера, который пронесся по дорогам со скоростью, достигавшей 100 миль в час.
Дмитрий Медведев, новый президент России, вступивший в должность в мае прошлого года, назначил неформальную встречу в ноябре – «строго без галстуков», как постановил Кремль, – чтобы обсудить вопросы финансового кризиса с самыми богатыми и влиятельными магнатами страны. Этих людей прозвали олигархами, и именно они преуспели больше всех в годы болезненного перехода России от коммунистического центрального планирования к дикому капитализму. Сообразительные и безжалостные, эти молодые люди (большинству из них чуть больше сорока) с хорошими связями сколотили свои многомиллиардные состояния менее, чем за два десятилетия.
Однако настроение у собравшихся было вовсе не триумфальным. Ведь в России именно олигархи пострадали больше всех в результате кредитного кризиса. С мая прошлого года фондовый рынок страны потерял более 80 процентов своей стоимости.
Всего несколько месяцев назад в России было целых 110 долларовых миллиардеров, а в Москве их проживало больше, чем в любом другом городе мира. Кризис, возможно, сократил их число более, чем вдвое. По некоторым оценкам, общая сумма потерь российских магнатов чудовищна: около 150 миллиардов долларов.
Взять Олега Дерипаску, алюминиевого магната, который пригласил лорда Питера Менделсона на Корфу – на свою яхту стоимостью 80 млн. фунтов. Когда я последний раз обстоятельно беседовал с ним (это было поздней весной), считалось, что Дерипаска – самый богатый человек в России с состоянием, оцениваемым примерно в 14 млрд. фунтов. Но теперь 41-летний Дерипаска, который, направляясь на личном самолете на экономический форум в Перу, завернул в Москву на ужин с Медведевым, потерял, как считается, не менее 6 млрд. фунтов. Несмотря на выделенный ему Кремлем экстренный заем в 3 млрд. фунтов, он по-прежнему должен огромную сумму своим кредиторам.
Или задумайтесь о Михаиле Фридмане, одном из первых российских магнатов, который тоже прибыл на встречу с президентом в «Мейендорф». До кризиса он занимал двадцатое место в списке самых богатых людей мира по версии делового журнала Forbes с состоянием, оцениваемым примерно в 10 млрд. фунтов, а теперь Фридман настолько обеднел, что недавно ему потребовался экстренный заем от Кремля в 1,3 млрд. фунтов для того, чтобы сохранить пакет акций оператора сотовой связи.
Напротив Фридмана сидел Алишер Усманов, акционер футбольного клуба «Арсенал». Чуть больше года назад я был на обеде у Усманова в его надежно охраняемом поместье площадью 12 гектаров и ценой в несколько миллионов фунтов. Тогда его состояние оценивалось в 5 млрд. фунтов, а в последующие месяцы его бизнес был одним из самых быстрорастущих в России. Теперь, как говорят, он потерял значительную часть своего состояния.
У олигархов, которые всего несколько месяцев назад были такими самоуверенными и бодрыми, сегодня почти нет иного выбора, кроме как обратиться за помощью к Кремлю, если они хотят спасти свои империи. Российское правительство пообещало выделить экстренные займы на сумму в 30 млрд. фунтов.
Однако этого будет недостаточно, учитывая, что в нынешнем году крупный бизнес должен выплатить иностранным кредиторам целых 75 млрд. фунтов.
В очереди олигархов, выстроившихся с протянутой рукой перед Кремлем, стоит даже мультимиллиардер Роман Абрамович, владелец футбольного клубы «Челси». Его горно-металлургическая компания «Евраз» уже получила два государственных займа на общую сумму 1,7 млрд. фунтов, предназначенных на уплату долгов зарубежным кредиторам.
Многие предупреждают о том, что эта тенденция может подтолкнуть Кремль к использованию экстренных займов с целью фактической ренационализации ценных активов, которые он давно хочет вернуть под свой контроль.
Щедрые экстренные займы дадут Кремлю новые рычаги воздействия на ряд важнейших компаний и их владельцев. Но во многих отношениях кризис – это всего лишь последний гвоздь, забитый в крышку гроба олигархов и той власти, которой они когда-то обладали.
Отношения между Кремлем и людьми, презираемыми большинством россиян, которые считают их «баронами-разбойниками», резко изменились после того, как девять лет назад к власти пришел Владимир Путин, занимающий ныне пост премьер-министра России, но сохранивший бразды правления в своих руках. В постсоветской России было популяризовано понятие «олигарх», однако распространенный на Западе образ богатейших магнатов, обладающих политической властью, является анахронизмом.
Сегодня те, кого мы на Западе называем олигархами, занимаются исключительно бизнесом. Некоторые из них ближе к Кремлю, чем другие, но даже они не вмешиваются в политику. Связи остаются важнейшим фактором, но для того, чтобы успешно заниматься бизнесом, необходимо отказаться от политических амбиций. Как в племенном клане, где слово старшего – закон, российские олигархи знают, что лучше всего оказать услугу: поддержать небогатую спортивную команду, сделать щедрое пожертвование на то или иное дело или согласиться на продажу или покупку компании.
«То, что сегодня крупный бизнес влияет в России на политику, – это миф. Полный бред», – сказал мне Фридман, с которым мы встречались в его московском кабинете за несколько часов до того, как он отправился к Медведеву в «Мейендорф». Фридман (44), председатель совета директоров англо-российского нефтяного гиганта TНК-BP, – один из самых успешных пионеров постсоветского капитализма, ветеран самых диких времен в истории российского бизнеса. «Понятие олигарх, как оно понималось в 1990-е годы, в России больше неактуально. Большой бизнес давно не имеет реального политического влияния – с тех пор, как к власти пришел Путин. С самого начала было ясно, что Путин – решительный человек, который не потерпит политических манипуляций со стороны крупного бизнеса».
Фридман, уроженец Украины, слушавший в юности радио «Свобода», в 17 лет отправился бедным студентом в Москву. Он занялся бизнесом еще при советской власти, обменивая на черном рынке билеты в театр на товары. Позже он стал одним из первых в Советском Союзе частных бизнесменов, опробовав буквально все виды деятельности – вплоть до выращивания подопытных мышей – пока не основал компанию по мытью окон. Она стала первым шагом к созданию «Альфа-Груп», консорциума, интересы которого распространяются на такие сферы бизнеса, как добыча нефти, розничная торговля, телекоммуникации и банковская деятельность. Фридману помогал его деловой партнер Петр Авен. В 1992 г. Авен недолго был министром внешних экономических связей, и тогда у него начались тесные контакты с одним из чиновников мэрии Санкт-Петербурга – бывшим полковником КГБ, ответственным за привлечение иностранных инвестиций, по имени Владимир Путин.
«Одно дело – стараться лоббировать свои деловые интересы во властных кругах, – говорит Фридман. – Другое – оказывать влияние на политические решения, скажем, на правительственные назначения. Мы имеем право защищать свои интересы, но не вмешиваемся в политику. Я всегда считал, что рискованно находиться слишком близко к ведущим политическим фигурам страны. Лучше держаться на заднем плане, но в России нужно уметь делать так, чтобы тебя услышали. Здесь отсутствие доступа к власти может нанести большой ущерб бизнесу».
Фридман и Авен умело прошли по лезвию бритвы, когда у них возник конфликт с бывшим министром информационных технологий и связи Леонидом Рейманом из-за высокодоходных акций общенационального оператора сотовой связи. В ходе своего спора две стороны подавали в суд друг на друга, что для Фридмана было довольно рискованно, учитывая, что Рейман вхож в кабинет к Путину. Но вхож к нему и Авен. В результате президент решил не вмешиваться, несмотря на угрожавшие репутации его министра обвинения в коррупции, которые если и сыграли какую-то роль в его отставке год назад, то в самом конце всей этой истории.
Даже Авен, несмотря на свои близкие отношения с самым влиятельным человеком России, говорит, что феномен олигархов принадлежит прошлому.
«Мы больше не олигархи», – недавно заявил он.
«Я не знаю греческого, но, насколько я понимаю, это слово означает человека, обладающего и деньгами и политической властью. Однако при Путине правила изменились. Ни у одного из нас нет политической власти».
Совсем иначе было при Борисе Ельцине. Россия стояла на коленях, страдая от преступности, хаоса и нищеты.
То было время невыразимых трудностей для большинства и фантастических возможностей для немногих – поколения хитроумных, невероятно амбициозных и рисковых предпринимателей, появившихся на руинах советской системы. Смелые, находчивые и бесцеремонные, вскоре они вовсю растаскивали трофеи коммунизма. Вероятно, ни в одной другой стране столь умопомрачительные состояния не сколачивались так быстро.
Абрамович – сирота из Сибири, чье состояние до кредитного кризиса оценивалось в 12 миллиардов фунтов, – начинал свою карьеру продавцом резиновых уточек. Его близкий друг Дерипаска, выросший на хуторе, рассказывал мне, что автомобиль он впервые увидел в 10 лет.
Отбывающий тюремный срок Михаил Ходорковский, бывший глава ЮКОСа, некогда крупнейшей нефтяной компании России, начинал свой бизнес в качестве хозяина дешевого студенческого кафе. Борис Березовский, самый могущественный олигарх России до 2000 г., когда он вступил в конфликт с Кремлем, был научным работником, прежде, чем сколотил себе состояние на импорте автомобилей.
В большинстве случаев качественный скачок, делавший лихих российских капиталистов олигархами, происходил по милости Кремля.
Администрация Ельцина, нуждавшаяся в деньгах и политической поддержке, согласилась продать часть государственной собственности на так называемых залоговых аукционах, названных в свое время «распродажей столетия».
В любом случае эта сделка была темной, а прибыли – небывалыми.
Владимир Потанин, один из немногих ранних олигархов, оставшихся в игре по сей день, получил контрольный пакет акций крупнейшего в мире предприятия по производству никеля и платины всего за 170 миллионов долларов. До кризиса рыночная стоимость горно-металлургического гиганта составляла около 19 млрд. фунтов.
Когда Березовский начал вести бизнес с Абрамовичем, который был к тому времени успешным нефтяным трейдером, магнату понадобилось всего несколько дней яростного лоббирования для того, чтобы был составлен и подписан Ельциным указ о выставлении на торги нефтяной компании, специально созданной для этого бизнесмена.
Березовский даже позвонил тогдашнему главе ведомства, отвечавшему за приватизацию – дело было поздно вечером, и чиновник уже смотрел телевизор, лежа в постели – тот оделся и вернулся на работу, чтобы подготовить все необходимые документы. «Сибнефть», новая нефтяная компания, была продана консорциуму Березовского и Абрамовича, которому тогда было всего 29 лет, за 100 млн. долларов. Десять лет спустя контрольный пакет акций, принадлежавший двум бизнесменам, приносил Абрамовичу более 7 млрд. фунтов чистой прибыли.
Опасаясь возврата коммунистов к власти, в 1996 г. российские магнаты профинансировали избирательную кампанию Ельцина и поддержали его силами своих медиа-империй, также построенных при покровительстве Кремля. И Ельцин, который непременно потерпел бы поражение, победил на выборах. Этот фаустовский пакт означал, что олигархи больше не влияли на правительство – они стали его частью. «Мы стали опорой для ельцинского круга, – говорит Фридман, – потому что у нас были деньги и та же самая цель – не позволить коммунистам вернуться к власти. У олигархов никогда не было такой власти, как в 1995-1998 гг.»
Воплощением этого влияния был Березовский, до сих пор презираемый большинством россиян, которые считают его Распутиным наших дней. Магнат сблизился с Татьяной Дьяченко, дочерью и ближайшим советником Ельцина, и Валентином Юмашевым, главой президентской администрации, который вскоре женился на Дьяченко. Таня и Валя, как называют их инсайдеры, обладали огромным влиянием. Ни у кого в России не было такого «доступа к телу», как у них. Они были привратниками. Березовский, переживший покушение на свою жизнь (в результате взрыва бомбы в автомобиле олигарха его водителю оторвало голову), пользовался их благосклонным вниманием. Именно он познакомил их с Абрамовичем, который настолько сблизился с властной парой, что какое-то время даже жил у них.
«Однажды вечером я приехал к Тане на дачу, – вспоминает один из гостей. – И там был этот молодой парень, небритый и одетый в джинсы, выгружавший из машины очень хорошее французское вино, раскладывавший продукты в холодильнике, делавший шашлык. Я подумал, что это их новый повар». Когда я спросил, кто этот человек, Юмашев рассмеялся: «Да это Рома – он живет у нас, пока на его даче идет ремонт».
Я не раз имел возможность наблюдать за Березовским, когда он был на вершине своего могущества. Атмосфера в «клубе», московском особняке царской эпохи, где располагалась его приемная, напоминала кремлевскую. Влиятельные бизнесмены и политики в сопровождении вооруженных телохранителей ждали аудиенции у магната, который проводил переговоры за длинным белым обеденным столом, периодически вызывая звонком прислугу.
Березовский любил власть и интриги больше, чем богатство, и наслаждался своим имиджем российского серого кардинала. Однажды в «клубе» он признался мне со зловещей ухмылкой, что замышляет сместить российского премьер-министра. Но в конечном итоге Березовский поддержал зятя Ельцина Юмашева, который решил, что Путин – лучшая кандидатура на смену хворающему российскому президенту – и это решение позже привело к его падению. Утверждается, что Березовский с Абрамовичем спонсировали избирательную кампанию Путина.
В канун нового 2000 года, когда Ельцин удивил весь мир, уйдя в отставку и назначив исполняющим обязанности президента Путина, я наткнулся на Березовского в Большом театре. «Мы победили, – радостно заявил он. – Наша страна – лучшая в мире, и у нас лучший в мире президент», – говорил он о Путине. Тогда еще московский мастер интриг не предполагал, что начинается его закат, а могущественные российские олигархи вскоре потеряют свою власть.
Проницательный и бескомпромиссный, Путин, прослуживший 16 лет в КГБ, приступил к делу немедленно. В 2000 г. в Кремле состоялась встреча, ставшая легендарной. Тогда Путин вызвал самых влиятельных российских олигархов и изложил им новые правила.
Хорошая новость состояла в том, что богатства, заработанные нечестным путем, останутся при них; плохая – в том, что дни вмешательства в политику подошли к концу. Путин, убежденный сторонник сильного государства, дал понять, что больше не потерпит попыток приватизировать Кремль. За словами последовали жесткие действия. Президент обратил свой взор на Владимира Гусинского, медиа-олигарха, который поддерживал Ельцина, но не одобрил кандидатуру Путина, и бросил всю мощь своей медиа-империи против его кремлевских покровителей.
Гусинский, позже покинувший Россию, был обвинен в мошенничестве и помещен в самый печально известный следственный изолятор Москвы. В результате недружественного поглощения, проведенного при участии бойцов в масках и с автоматами Калашникова, его медиа-холдинг был возвращен под контроль Кремля.
Следующим был Березовский, который вскоре начал критиковать политику Кремля. Прокуратура приступила к расследованию предпринимательской деятельности магната. В 2001 г., опасаясь ареста, человек, которого когда-то называли крестным отцом Кремля, сел в свой частный самолет и навсегда покинул Россию, приземлившись в Лондоне, где он позже получил политическое убежище и стал самым громким оппонентом Путина.
Березовский много раз говорил о своем конфликте с Путиным. В отличие от него, Бадри Патаркацишвили, его ближайший друг и деловой партнер на протяжении двух десятилетий, также сыгравший важную роль в возвышении Абрамовича, предпочитал «не светиться». Но за несколько месяцев до того, как в прошлом году Патаркацишвили умер от инфаркта в своем особняке в Суррее стоимостью в несколько миллионов фунтов, мне удалось встретиться с ним на шикарном израильском курорте на берегу Мертвого моря.
«Однажды вечером меня вызвали на Лубянку [в штаб-квартиру ФСБ, бывшего КГБ], – рассказывал мне Патаркацишвили, попивая кофе у кромки бассейна. – Меня отвезли в Кремль в одной машине с директором ФСБ. Там состоялась личная встреча с Путиным. Мы были в хороших отношениях еще с тех пор, как он работал в Санкт-Петербурге и помогал нам с Березовским создавать там автосалон».
«Мне нужно знать, с кем вы, – заявил, по словам покойного Патаркацишвили, Путин. – С Борисом или с нами? Если вы с нами, то можете оставаться в России, и ваш бизнес будет процветать. Но если вы с Борисом, то вы должны понимать, что все, что ударило по нему, ударит и по вам». Вскоре грузинский миллиардер покинул Россию, и его разыскивала российская прокуратура.
Показательным примером того, как при Путине функционируют отношения между крупным бизнесом и Кремлем, стала покупка Абрамовичем акций нефтяной компании и телеканала, принадлежавших его бывшим партнерам, и последующая продажа их государству.
«У Абрамовича до сих пор сохранились особые отношения с Кремлем, – говорит бывший помощник Путина. – Кремль может доверить ему покупку или продажу той или иной компании. Он подчиняется правилам игры и признает, кто в России главный. Он лоялен и выполняет свои обязательства».
После того, как Гусинский и Березовский ударились в бега, Путин взялся за следующего – самого богатого человека России. Громкое падение Ходорковского было вызвано многими факторами, но в глазах Кремля его главным грехом было то, что он лелеял политические амбиции.
Магнат начал спонсировать партии, представленные в Думе, нижней палате российского парламента. Путин и группа его соратников из КГБ подозревали, что он собирается полуприватизировать парламент, желая стать премьер-министром.
В 2003 г. бывший миллиардер был арестован – и то была самая красноречивая иллюстрация российской системы избирательного правосудия. Его судили по обвинению в мошенничестве и растрате – такие обвинения можно предъявить большинству ранних российских олигархов – и приговорили к восьми годам лишения свободы.
Вслед за этим ЮКОС был обанкрочен, а его активы проданы государственной нефтяной компании, управляемой соратниками Путина. Даже кремлевские инсайдеры называли это кражей с санкции государства.
В настоящее время Кремль устраивает очередной процесс против бывшего магната, который может обернуться для него продолжительным вторым сроком. Ходорковский (45), отбывающий свой срок в сибирской тюрьме в 3000 км к востоку от Москвы и за последние полтора года видевшийся с родными всего несколько часов, остается непокорным. «Может быть, Путин действительно считал, что я замышляю какой-то политический переворот – но это просто смешно, потому что я на законных основаниях поддерживал две оппозиционные партии, которые в лучшем случае могли рассчитывать на 15 процентов голосов на парламентских выборах, – писал он мне из тюрьмы, отвечая на вопросы, тайком доставленные в его камеру. – Более вероятно, что ему просто был нужен повод для рейда на ЮКОС, самую успешную нефтяную компанию России. В независимом суде только полный идиот мог бы принять материалы дела обвинения».
«Конечно, арест Ходорковского оказал воздействие на всех остальных олигархов, – говорит Фридман, еще до ареста опального магната советовавший ему отступить. – Конечно, людей напугали. Его самая большая ошибка была в том, что он не понимал, что в сегодняшней России крупному бизнесмену – независимо от того, насколько публичной фигурой он является – нельзя сосредоточивать в своих руках столько политической власти. У Ходорковского была иллюзия – мол, он слишком крупная и значимая фигура, и его не тронут. Это было очень наивно».
Приструнив ранних олигархов, Путин вернул к власти воинственную клику бывших агентов КГБ, которые повсюду видят врагов. Кроме того, он создал новый клуб магнатов, государственных бюрократов и кремлевских инсайдеров, назначенных руководителями крупнейших государственных корпораций России. Ближайшие союзники Путина возглавляют советы директоров «Газпрома» и «Роснефти», крупнейшей нефтяной компании страны. Кроме того, они управляют государственной железнодорожной компанией, крупнейшим концерном по производству алмазов, ведомством, уполномоченным на продажу оружия за рубеж, и рядом других государственных корпораций.
Друзья на высоких постах – это великое дело, но Кремлю олигархи подчиняются безропотно. Ни одна крупная сделка не заключается без благословения власть имущих. Если при Ельцине олигархи стремились и угождать, и угрожать Кремлю, то при Путине они желают лишь угодить ему.
Когда российская газета «Известия» опубликовала душераздирающие фотографий детей, убитых во время теракта в школе Беслана, олигарх Потанин, купивший газету по настоянию Кремля, уволил главного редактора. Позже он продал газету государственной компании.
Когда после смерти всемирно известного виолончелиста Мстислава Ростроповича его частная коллекция искусства была вы-ставлена на торги, Усманов, акционер «Арсенала», купивший у Березовского и его друга Патаркацишвили «Коммерсантъ», одну из лучших российских деловых газет, немедленно подал заявку на участие в аукционе. Усманов, поддерживающий дружеские отношения с Медведевым, заплатил за коллекцию на аукционе «Сотбис» порядка 40 млн. фунтов, примерно в два раза больше, чем ожидалось, и передал ее государственному музею. Кремль не просил об этом Усманова. Просто миллиардер, как это часто бывает в сегодняшней России, понимает веления времени. «Я бы не сказал, что у меня особые отношения с Кремлем, – говорил мне 55-летний Усманов, водивший меня в сопровождении дворецкого по своему особняку площадью 23 600 кв. футов. – Но я бы так сказал, что власти смотрят на то, что я делаю и, видимо, одобряют это».
Этот бизнесмен также инвестирует в футбольный клуб «Динамо», тесно связанный с ФСБ. Дерипаска, Потанин и ряд других миллиардеров вкладывают большие средства в подготовку к Зимней Олимпиаде 2014 г. в Сочи, любимому детищу Путина. Однако теперь, когда российские магнаты крайне нуждаются в финансовой поддержке Кремля, эти средства вряд ли будут доступны.
В отличие от допутинской эпохи, сегодня в голове у большинства российских магнатов свербит одна назойливая мысль – они могут в одночасье потерять все. При всех своих деньгах, связях и успехе они знают, что дела могут пойти плохо, если они разозлят Кремль.
«В России, – любит повторять Абрамович, – от сумы и от тюрьмы не зарекайся». Дерипаска однажды сказал о своей империи: «Если государство решит, что мы должны от всего отказаться, то мы откажемся». Позже он утверждал, что это была шутка.
«В России совершенно другое понимание прав собственности, точно так же, как верховенства закона. Это в нашей истории», – говорит Фридман.
«Я знаю, что лично мои права собственности в этой стране условны, и я бы никогда не стал бороться с властью. Это пустая трата времени. Система далеко не идеальна, но мы должны ее понимать. Нужно знать, где проходят границы. Если вам здесь не нравится, то, слава Богу, сегодня вы можете сесть на самолет и улететь. У наших родителей не было такой роскоши. Однако у меня нет ни причин, ни намерений уезжать».
Через неделю после ужина в «Мейендорфе» я спросил одного из первых российских олигархов, миллиардера, который был на встрече с Медведевым, о будущем олигархии в стране. Магнат отпил зеленого чая, откинулся в своем громадном кожаном кресле и кисло усмехнулся. «Мы давно перестали быть олигархами, – сказал он. – Мы просто бизнесмены. Путин пообещал восстановить власть государства, и ему это удалось. Он по-прежнему обладает большой властью. Что касается настоящих олигархов, которые обладают и властью, и деньгами, то в России еще есть несколько таких людей – но это наши лидеры, люди, управляющие страной».
www.inosmi.ru. «The Times». 26.02.2009 г. Перевод с английского
