Расселение людей по планете с древнейших времен зависело от неоднократно менявшихся природно-климатических условий. Около 12 тыс. лет назад завершилось последнее оледенение, и человек, следуя за отступающими ледниками, начал активно осваивать освободившиеся территории. Особенно усилились миграционные процессы во времена так называемой «неолитической революции» VII–IV тыс. до н.э., когда человечество от присваивающих форм хозяйствования постепенно переходило к производящим – земледелию и скотоводству, что дало людям небывалую до тех пор возможность в восполнении пищевых запасов. Связанное с этим повышение уровня жизни способствовало росту населения и толкало людей к поиску и еще более интенсивному обживанию новых земель. В это время, видимо, и наметились основные пути миграций людских сообществ, один из которых пролегал через Кавказ. Географическое положение на стыке Европы и Азии, близость к давно обитаемым просторам Восточной Европы, с одной стороны, и к земледельческим цивилизациям Северной Африки и Ближнего Востока – с другой, способствовали тому, что через Кавказ происходили перемещения разноэтничных масс. Зачастую кавказские долины и ущелья становились конечным пунктом этих миграций, о чем свидетельствуют и разнообразие доисторических археологических культур, и сообщения античных и средневековых авторов, называвших Кавказ «горой народов» – определение, актуальное и в начале III тыс. н.э.
Известно, что кавказский хребет, протянувшись между Каспий-ским и Черным морями, являет собой, как отмечал в I веке н.э. в своей «Географии» (Кн. XI., гл.II.,15) Страбон, «стену», отделяющую сарматские равнины, т.е. Северный Кавказ, от Закавказья и Малой Азии. Еще в начале I тыс. до н.э. народам Средиземно-морья и Ближнего Востока Кавказ представлялся малоизученной и загадочной окраиной обитаемого мира, хотя современная наука свидетельствует, что это время ознаменовано здесь расцветом кобанской археологической культуры, как теперь выясняется – одной из самых блистательных культур эпохи поздней бронзы. К началу нашей эры сведения о Кавказе становятся реалистичнее. Это связано, в первую очередь, с экспансионистской политикой древнеримского государства в Азии, где, в частности, в борьбе за влияние на Закавказье непомерные амбиции Рима столкнулись с интересами могущественного Парфянского царства. В этом противостоянии Востока и Запада активную позицию занимали ираноязычные скифо-сармато-аланские племена Северного Кавказа, часто находившиеся в рядах конфликтующих сторон в качестве наемников, т.к. воинское искусство степных номадов хорошо было известно в древнем мире и, судя по всему, неплохо оплачивалось. К примеру, описывая войну 35 года н.э. в Закавказье, знаменитый римский историк Тацит (Летопись. VI.33) писал: «…вожди сарматов, приняв дары от обеих сторон, по обычаю своего племени выступили на помощь тем и другим». Именно в это время в работах греческих и латинских авторов появляется более подробное описание этногео-графической и военно-политической обстановки на Кавказе, начинают фигурировать различные географические названия и, в том числе, упоминаются основные проходы, которыми «северные варвары» преодолевали горную систему Кавказа. Судя по количеству упоминаний в письменных источниках, два из них являлись наиболее важными: один находился в центре кавказского хребта, а другой на его восточной окраине, возле берега Каспийского моря. Из многих наименований, под которыми эти проходы фигурируют в трудах античных и средневековых авторов, мы рассмотрим два – Дарьял и Дербент. Оба эти названия являются тополексемами, и поэтому, в первую очередь, взглянем на них с позиций топонимики.
Топонимика – это часть языкознания, изучающая географические названия, их значение, структуру, происхождение и ареал распространения. В отдельных случаях топонимика выступает ценным вспомогательным историческим источником: анализ названий рек, морей, местностей, населенных пунктов и т.д. зачастую проливает свет на этногенетические и исторические процессы, происходившие в прошлом, и на этнические пласты, принимавшие в них участие. К примеру, названия великих южнорусских рек Дона, Днепра, Днестра и Дуная содержат осетинское слово ,дон‘ – река, что дало возможность установить преемственную связь между скифо-сарматским населением этого региона в древности с современными ираноязычными осетинами. Интересны также свидетельства топонимики, указывающие на прошлое расселение славянских народов. Анализ названий местностей восточной Германии доказывает с полной очевидностью, что славянское население было продвинуто в прошлом далеко на запад, до реки Эльбы и далее (1; 233). Таким образом, географические названия, нашедшие правильное истолкование, могут оказать позитивное влияние на результаты исторических исследований, и, наоборот, знание исторических реалий может способствовать выяснению значений топонимов.
Что касается названий Дарьял и Дербент, то взглянем, какие сведения по ним имеются в топонимической литературе:
Дарьял – ущелье на Военно-грузинской дороге, где р.Терек пересекает Кавказский хребет. Из иранских языков: ,дар‘– ворота, ущелье, проход. Во втором компоненте усматривали этноним ираноязычного народа аланы, но это недостаточно надежно.
Дербент – город в Дагестане на Каспийском море. Иранское ,дер‘, ,дар‘ – дверь, ворота, теснина, проход и ,бенд‘ – преграда: в этом месте Кавказский хребет подходит близко к Каспийскому морю, образуя узкий проход на пути между Европой и Передней Азией. Арабское ,Баб-уль-абваб‘ – главные ворота или ,Баб-уль-хадид‘ – железные ворота; груз. ,Дагвискири‘ – морские ворота; турецк. ,Темиркапсы‘ – железные ворота; армянск. ,ворота Джора‘; древнерусск. ,железные ворота‘. (2; 116,119).
Эти данные можно расширить, если обратиться к письменным источникам. Оба рассматриваемых нами топонима встречаются там под следующими названиями:
Кавказские и Каспийские ворота (Плиний – старший);
Каспийская дорога (Тацит);
Сарматские ворота (Птолемей);
Аланские ворота (в работах армянских, грузинских, персидских и арабских авторов) и др.
Интересен тот факт, что с названиями обеих дорог часто происходила путаница. Уже в I веке н.э. Плиний в «Естественной истории» (кн.VI.40.) писал: «Здесь надо исправить ошибку многих, даже тех, которые в последнее время принимали участие в походах Корбулона в Армению: они называют Каспийскими те ворота в Иберии, которые называются Кавказскими; это название стоит и на присланных оттуда ситуационных картах. И угроза императора Нерона относилась будто бы к Каспийским воротам, тогда как в ней разумелись те, которые ведут через Иберию в землю сарматов». В то же время известный алановед Ю.С. Гаглойти, анализируя труды таких авторитетных авторов, как Иосиф Флавий (I в. н.э.), Прокопий Кесарийский (V в. н.э.), Константин Порфирородный (X в. н.э.), небезосновательно полагает, что во многих случаях «название Каспийских ворот, наряду с Кавказскими и Сарматскими, прилагалось именно к Дарьяльскому ущелью» (3; 250). Т.е. путаница в этом вопросе, уходящая корнями во времена античности, демонстрирует место для возможности дополнительных проработок.
Много неясного с локализацией и других, важных с точки зрения исторических реконструкций, топонимов. Например, в некоторых византийских и армянских источниках фигурируют «ворота Чор» (Тзор, Джор), в которых ученые усматривают Дербентскую крепость. Но из контекста сообщений о данных воротах, которые обычно упоминаются в связке с «Аланскими», эти отождествления не выглядят безупречными. На наш взгляд, под «воротами Чор» могут скрываться хорошо известные историкам и краеведам ворота «Чырамад» (из осет. чыр-известь, амад-возведенный), располагавшиеся на перевальной дороге, ныне известной как Транскавказская автомагистраль. В средние века эта дорога по Алагирскому ущелью, с выходом в Закавказье, конкурировала с проходом через находящееся недалеко Дарьяльское ущелье. Ее значение видно уже по тому, что ворота «Чырамад» контролировались жителями аула Быз и бокового Урсдонского ущелья, происходившими из рода Ос-Багатара – одного из последних документально засвидетельствованных общеаланских вождей. Таким образом, повторим, что в вопросах, связанных с различными названиями Дарьяльского, Дербентского и других кавказских проходов, еще многое предстоит прояснить. Мы же, как отмечалось выше, ограничимся лишь рассмотрением этимологий (происхождение, смысловые и родственные связи) двух из этих топонимов – Дарьяла и Дербента.
Здесь надо сразу же подчеркнуть, что в топонимике, как и в любой другой науке, существуют свои приемы и методы исследования, с которыми необходимо считаться. Один из них, известный как закон ряда, гласит, что названия не возникают изолированно, а лишь в ряду других названий, и поэтому они имеют такую общую черту, как сравнительность (Большой – Малый; Старый – Новый; Горный – Степной и др.). И чем в большее количество рядов может быть включено название, тем больше вероятность найти его исходное значение. Учитывая, что название обычно бывает многопланово, оно своими разными гранями может включаться в различные ряды. Так, к примеру, название Верхоянск основой ’Яна‘ принадлежит ряду Янский, Усть-Янск. Вместе с тем оно входит в грандиозный ряд населенных пунктов, названных по рекам; компонентом ’Верх ‘ оно входит в ряд Верхнеудинск, Верхотурье – поселения в верховьях рек; суффиксом -ск– тоже входит в ряд. Топонимический ряд может помочь в поиске исходного значения топонима. Немаловажное значение имеет и то, что обычно у объекта бывает несколько признаков, по которым он может быть назван, и все заключается не в их наличии, а в их оценке, т.е. в том, какой из многочисленных признаков избран и почему. Отбор признака всегда продиктован только интересами общества. Поэтому для определения правильной этимологии топонима необходимо учитывать эти интересы, выяснять исторические причины, породившие их (4).
Рассматривая названия Дарьял и Дербент с учетом вышесказанного, отметим, что они сложносоставные, и это первый ряд, в который они могут быть включены. Второй ряд они составляют по начальному корню в своих названиях. (Из кавказских перевальных дорог, как минимум, еще одна содержала в своем названии данный компонент. Это Даринская дорога в работе византийца Менандра [VIв. н.э.], ведшая с Северного Кавказа в Абхазию.)(5; 47-57.) Еще один ряд, в который они могут быть включены, составляют различные варианты названий всех кавказских перевальных дорог и проходов. Ключевой момент данного повествования заключается в рассмотрении вторых частей исследуемых топонимов, по которым они также образуют ряд. Мы считаем, что ‘бент’ в названии Дербент и ‘ял’ в названии Дарьял восходят к словам бын (низ, дно) и уёл (над, наверху) современного осетинского языка, относящегося к восточно-иранской языковой группе (6; т.I,278; т.IV,71). Т.е. мы предполагаем, что в словах Дарьял и Дербент первые части равнозначны, а вторые выступают не в одиночку, а соотнесены друг к другу и могут быть сравнены.
Чтобы показать, какие имеются основания для таких предположений, воспользуемся сравнительно-историческим методом в лингвистике, который используют при определении этимологии слов. (1; 552-561). В первую очередь отметим, что бын и уал являются общеиранскими (и общеиндоевропейскими) словами и входят в основной лексический фонд осетинского языка. Т.е. противоречия между вторыми корнями сравниваемых сложносоставных слов в этом плане не имеется. Но главный аргумент в поддержку предлагаемых нами этимологий заключен в их семантической составляющей. Если из имеющихся значений древнеиранского дар– (дер-) взять «дорога, проход» и при этом придерживаться предлагаемых нами этимологий для –бент и -ял, то имеем: Дербент – нижняя дорога; Дарьял – верхняя дорога. (7) И т.к. дорога в районе современного города Дербент пролегает по берегу моря, а чтобы преодолеть Кавказ через Дарьяльское ущелье нужно подняться на высоту около 2000м над уровнем мирового океана, то из этого, на наш взгляд, можно сделать вывод, что топонимы Дарьял и Дербент вполне определенно отражают особенности своего географического месторасположения.
Что касается формальной составляющей предлагаемых этимологий, т.е. фонетического и морфологического критериев, то здесь мы не находим непреодолимых противоречий, за исключением наличия фонемы [т] в слове Дербент. На наш взгляд, это распространенный в восточно-иранских языках словообразующий формант, с помощью которого из бын (низ) получаем бынты (низом), т.е. Дербент – дар-бынты, что дословно – «дорога низом». Если исходить из выдвинутых нами этимологий, то под действием принципа аналогии лексема Дарьял должна быть близка к форме дар-уалаты – «дорога верхом». Но вариант названия Дарьял с суффиксом [т] не зафиксирован, и это фонетическое несоответствие в сравниваемых словах, не играя определяющей роли, все же ослабляет позиции формального критерия. Поэтому повторим, что упор в нашем доказательстве мы делаем на семантическую составляющую, т.е. на обозначение той смысловой нагрузки, которую несут рассматриваемые нами топонимы с позиции иранских языков.
Но при этом ни семантические, ни формальные критерии не гарантируют от ошибки, если они не рассматриваются на фоне знания тех реальных исторических условий, в которых образовались названия Дарьял и Дербент. Возникнуть же они могли, по нашему мнению, во времена, когда более других этими дорогами пользовались ираноязычные народы. Археологические источники свидетельствуют, что со II тыс. до н.э. лидирующее положение в степях Евразии заняли индоиранские племена. Они наладили трансконтинентальные связи на всем протяжении степи и были носителями передовых идей в металлургии, транспорте, животноводстве и других сферах человеческой деятельности (8; 153-163). В середине II тыс. до н.э. от этого массива откололись будущие индийцы и проследовали на свою новую родину. С этого времени и вплоть до эпохи Великого переселения народов (IV – V века н.э.), т.е. на протяжении почти 2 тыс. лет, доминирующим элементом в евразийских степях и примыкающих к ним полупустынях, предгорьях и лесостепях становятся иранские племена. Часть из них на рубеже II–I тыс. до н.э. переместилась в Переднюю Азию, заняв территорию между Каспийским морем и Персидским заливом. У оставшихся в степях североиранцев на основе срубной и андроновской археологических культур к VIII веку до н.э., т.е. к раннему железному веку, складывается культура «скифского типа», которую ученые также именуют культурой «скифо-сибирского мира». Археологически она определяется по трем группам предметов (скифская триада): вооружение, детали конского убранства и произведения искусства, выполненные в зверином стиле. Ареал распространения этой культуры охватывает территории от Дуная – на западе, до Хуанхэ на востоке. Расселение северных иранцев на бескрайних просторах Евразийской степи стало возможным благодаря массовому освоению верховой езды и переходу к кочевому скотоводству – наиболее эффективной форме производящего хозяйства в условиях степи. Со временем, конечно, появились локальные варианты скифской культуры, т.к. трудно представить, чтобы у скифов Северного Китая за несколько столетий не возникло никаких культурно-хозяйственных отличий от скифов, к примеру, Причерноморья. К тому же, в скифской среде в качестве субстрата могли оказаться неиранские народы, придав различным подразделениям скифов некоторую самобытность. Однако североиранская этническая подоснова культур «скифо-сибирского мира» I тыс. до н.э. не вызывает сомнения. Об этом говорится в трудах многих авторитетных ученых, определяющих интересующий нас ареал как «древнеиранскую степную ойкумену» (9; 29,95).
Что касается Кавказа, то сложившиеся здесь в эпоху бронзы археологические культуры отражают историческую обстановку в этом регионе. На III тыс. до н.э. приходятся расцвет майкопской культуры на Северном Кавказе и куро-аракской в Закавказье. Во II тыс. до н.э., в эпоху развитой и поздней бронзы, в разных районах Кавказа сложилось несколько археологических культур со своими особенностями. В Закавказье – это восточнокавказская, триалетская и колхидская культуры. На Северном Кавказе значительную территорию занимала северокавказская культура. К западу от нее, вплоть до Черного моря, расселились племена кубанской культуры, а восточную часть Северного Кавказа занимали племена каякентско-хорочоевской культуры. В центральной части Кавказа к XV веку до н.э. сформировалась кобанская культура. Относительно хорошо из них изучена северокавказская культура, которая сложилась на основе предшествующей ей майкопской культуры в начале II тыс. до н.э. Пройдя несколько этапов в своем развитии, она в конце II тыс. до н.э. пришла в упадок под интенсивным давлением степных племен с севера (8; 138-147). Этими племенами были иранцы, часть которых вскоре переселилась в Переднюю Азию. По поводу маршрута этой миграции в науке существуют две взаимоисключающие версии. По одной из них протоперсы и протомидийцы ушли на территорию нынешнего Ирана через Кавказ (10; 250-265).
Независимо от того, верна ли данная гипотеза, одна миграция не могла стать причиной для возникновения иранских названий. Вероятнее всего, они синхронно возникли в эпоху скифо-сарматской гегемонии на Предкавказской равнине в I тыс. до н.э. Из этого региона, судя по письменным и археологическим источникам, периодически совершались вторжения в Закавказье и Переднюю Азию по дорогам, наиболее удобным для конных контингентов. Вполне естественно, что использование этих дорог должно было побудить кочевников выразить свое отношение к ним, выделить их существенные признаки. Такими признаками оказались топографические характеристики местностей, по которым пролегали эти дороги, и поэтому топонимы Дарьял – «верхняя дорога» и Дербент – «нижняя дорога» вполне адекватно отражают эти особенности.
Иная картина представляется при взгляде на «стену» Кавказа с противоположной стороны. Угроза, исходившая с севера, вызывала озабоченность жителей богатых оседло-земледельческих государств. Правители таких мощных держав, как Парфия, Римская империя, а позже сасанидский Иран, Византия, Арабский халифат пытались различными способами сдержать натиск воинственных степняков. На примерах своих знаменитых предшественников – таких, как Кир Великий, Дарий I, Искандер Двурогий и др. – они понимали бесперспективность борьбы с кочевниками на их территории. Поэтому для охраны своих владений им были необходимы защитные сооружения. Первым один из кавказских проходов (предположительно дербент-ский) запер «Железными воротами» все тот же Александр Македонский (11; VII,7,4). Но самые грандиозные постройки принадлежат царям Ирана. Закавказье всегда находилось в сфере их влияния, а северная граница Ирана часто достигала Дарьяла и Дербента. В начале VI в. н.э. шах Кавад I соорудил в различных местах Закавказья 360 крепостей для защиты от северных кочевников. Затем его сын и преемник Хосров I Ануширван построил Дербентскую крепость со стенами, укрепив и многие другие крепости Кавказа, в том числе «Аланские ворота» (12; 6.5.1). Эти примеры показывают, что «воротами», «замками», «дверями» Дарьял и Дербент были для государств Закавказья и Передней Азии. Для скифо-сармато-алан-ских племен это были «пути» и «дороги», которыми они, часто при поддержке союзных горских, а позже и тюркских племен, осуществляли военные акции в южном направлении.
Но со временем этнополитическая ситуация менялась. После Великого переселения народов и ухода части аланских племен в Европу, гегемония североиранцев в степи закончилась, а к XV веку н.э. стоял вопрос о физическом выживании горстки алан, уцелевших от погрома Тамерлана. Так завершилась одна из самых удивительных и печальных драм в истории человечества. А скифо-сарматские наименования двух кавказских проходов сохранились лишь в названиях г. Дербента и Дарьяльского ущелья, утеряв при этом этимологическое значение. Таково наше видение «исторического контекста», которого мы придерживались, пытаясь выяснить происхождение названий Дарьял и Дербент.
Безусловно, для создания более реалистичной картины необходимы детальное рассмотрение и комплексный анализ сведений по всем кавказским «дорогам», «проходам» и «воротам». Соображения, высказанные выше, носят лишь предположительный характер, и мы вполне осознаем большую степень гипотетичности многих предлагаемых здесь толкований и построений.
ПРИМЕЧАНИЯ
1) В.И. Абаев. Избранные труды. том II. Владикавказ, «Ир», 1995.
2) В.А. Никонов. Краткий топонимический словарь. М., Мысль, 1966
3) Ю.С. Гаглойти. Аланика. // «Дарьял». 2’99.
4) В.А. Никонов. Введение в топонимику. М., 1965.
5) В.А. Кузнецов. Алано-осетинские этюды. Владикавказ, 1993.
6) В.И. Абаев. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Л., Наука, 1989.
7) Надо отметить, что в современном осетинском языке лексема ,дар’ в значении «дорога, путь» не сохранилась. С большой натяжкой можно предположить о генетической связи с этим корнем таких слов, как ,дард’ далекий и ,даргъ’ – длинный. При этом ,даргъ’, на наш взгляд, может иметь связь с русск. дорога. Но все это требует дополнительных проработок.
8) А.И. Мартынов. Археология. М., Высшая школа, 2002.
9) А.Д. Грач. Древние кочевники в центре Азии. М., 1980; а также М.И. Артамонов. Сокровища саков. М., 1973; А.И. Мартынов. Скифо-сибирское единство как историческое явление. Кемерово, 1979; Н.Н. Лысенко. Асы-аланы в Восточной Скифии. Санкт-Петербург, 2002.
10) Э.А. Грантовский. Иранские племена из Приурмийского района в IX – VIII вв. до н.э., М., Наука, 1962.
11) Иосиф Флавий. О войне иудейской.
12) Агусти Алемань. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М., «Менеджер», 2003.
