РАССКАЗ
Сыну Феофила посвящается
Автор
1
Все началось с того, что в ночь на старый новый год я проснулась в моей владикавказской квартире от звуков лошадиного ржания. Обычно мой покой нарушают звуки автосигнализации, а тут… Я открыла входную дверь и выглянула на лестничную площадку. Золотой уздечкой к дверной ручке моей квартиры был привязан конь. Я плохой знаток лошадей, но кровь кочевников-предков течет в моих жилах: этот конь был великолепен. Царский подарок!
В золотистую гриву была вложена записка: смысл ее был мне недоступен, но базовое образование филолога позволило мне установить, что написана она на древнегреческом. «Гресетин Василий!» – воскликнула я. Это было единственное лицо греческой национальности в моем ближайшем окружении. Василий славился в нашей компании своим чувством юмора и любовью к розыгрышам. Себя он называл «гресетином» («греком, живущим в Осетии») и был единственным человеком, который заставлял меня смеяться и плакать одновременно. Вот и сейчас мне хотелось смеяться от его экстравагантной выходки и плакать при мысли о том, что скоро весь наш подъезд сбежится на звуки лошадиного ржания. Вряд ли мои соседи оценят утонченный эстетический вкус понтийского грека!
Я позвонила ему на трубку и сказала как можно язвительнее: «Александр Македонский – герой, но зачем же коней дарить?!» Реакция Василия была неожиданной. Он долго не мог понять, о чем вообще идет речь. Вывод был однозначным: этот розыгрыш придумал не он. «Я сейчас приеду! Спускайся со своим конем во двор», – скомандовал он.
«А у вас гривы одного цвета, прекрасная всадница! – резюмировал этот горе-юморист, высаживаясь из своего мерса. – Давненько я не гулял под луной с девушкой и конем». После непродолжительного совещания решено было провести остаток ночи в Комсомольском парке, так как конь явно застоялся и рвался в путь. По дороге в парк нам встретились два великих осетинских историка: Ислам-Бей Барзоев и Феликс Несмеев. Дурное предзнаменование!
Интуиция не обманула меня. Когда мы поравнялись с обелиском, установленным в честь комсомольцев – участников гражданской и Великой Отечественной войн, – грянул гром. Разверзлись хляби небесные, и мы попали в водяное гетто. Вода стояла стеной: мы не могли видеть и слышать друг друга. Кто-то, то исчезавший, то присутствовавший, с невидимым лицом, шептал мне непонятные слова на ухо. «Я или схожу с ума, или умираю», – подумала я и потеряла сознание.
2
Когда я пришла в себя, коня поблизости не было, но Василий, слава богу, был рядом. Мы огляделись и пришли в недоумение: местность была нам неизвестна. Мы, не сговариваясь, достали свои мобильники: они не работали. Василий полез в карман пиджака и выудил оттуда недоразгаданный кроссворд. «Перемещение людей и предметов в пространстве на большие расстояния, необъяснимое законами физики. Транспортация?» «А сколько там букв?» – поинтересовалась я. Ответить на мой вопрос Василий не успел. На нас обрушились удары.
Очнулась я в каком-то военном лагере. О том, что этот лагерь военный, говорило все вокруг: звуки и запахи, одежда людей… Будучи по образованию режиссером кино, я по достоинству оценила эту массовку. Чувствовалась рука мастера в воссоздании атмосферы исторических далей. Я поинтересовалась у Василия: «Кто режиссер этого фильма?» Ответ его показался мне более чем странным: «Не говори со мной по-русски. Русского еще не было». «Что?!» – я потрогала лоб гресетина. Температура была нормальной. «Говори на скифском!» – потребовал он. «Ты с ума сошел? Откуда я знаю скифский?» «Дама, соберитесь. Скифский это и есть ваш осетинский!»
…Я всегда верила в теорию скифо-сармато-алано-осетинской преемственности, но проверить ее на практике мне не приходило в голову. Из сумбурного рассказа Василия я поняла, что этот чертов конь – машина времени, то есть из-за него мы каким-то макаром попали с Васей в эпоху Александра Македонского! Пока я валялась в обмороке, Василий сообразил выдать нас за скифов. С минуты на минуту «предки» явятся на очную ставку. «Что ты наделал? Я горожанка в третьем поколении, иронау нæ дзурын. Ферох дæ и?1» – мне хотелось убить его на месте, но уже было поздно: скифы приближались к нам.
– Уæ бон хорз! 2 – бодро приветствовал скифскую делегацию сын понтийского грека и ардонской казачки.
– Кæй бон у, уый хорзæх уæ уæд! Æгас цæут, уазджытæ,3 – услышали мы в ответ.
Скифы рассматривали нас, как телеведущие Саша и Даша из популярной телепрограммы «Снимите это немедленно!»
Я не успела навести марафет, когда этот роковой конь разбудил меня своим ржанием, и выскочила к Василию в самом затрапезном виде: водолазка, куртка, джинсы, кроссовки на босу ногу. Голова растрепанная, косметики – ноль. Правильно говорит моя мама: никогда не знаешь, кого встретишь!
3
Я всегда верила в то, что мужчина способен на все, если его хвалить. Василий должен вызволить меня из этого времени. Гетера из меня не получится, а рабыней я быть не хочу. Участь домохозяйки тоже не казалась мне радужной. Я никогда не запомню, чем амфора отличается от стамноса, стамнос от пелики, пелика от кратера, кратер от псиктера, псиктер от гидрии, гидрия от ойнохои, ойнохоя от киафа, киаф от килика, килик от канфара, канфар от скифоса, скифос от ритона, ритон от лутрофора, лутрофор от лекифа, лекиф от алабастра, алабастр от арибалла, арибалл от аскоса, аскос от пиксиды… Я хочу в родной мир миксеров, фенов, микроволновок, стиральных машинок «Ретона», пылесосов «Бош» и холодильников «Стинол»!
Поэтому я усиленно пыталась вспомнить все достижения Василия: «Ты же выпускник ГМИ! Опытный управленец! Специалист по системе сбора страховой премии по ОСАГО и ДМС! У тебя диссертация по колористике! Ты зимний чемпион России по тройному прыжку!» Но мои восхваления не имели никакого действия. Увы, Василий был уже в том засороколетнем возрасте, когда идеалистические устремления личности стремительно идут на убыль, зато возрастает сила прагматического мышления. «В нашем с тобой времени мы станем миллиардерами, если транспортируем этот древнегреческий антиквариат с собой», – грезил он наяву. Честно говоря, Василий не был жадным человеком, но в голове его постоянно крутилось великое множество грандиозных проектов, для реализации которых требовались столь же грандиозные финансовые вливания.
В мельчайших подробностях гресетин заставил меня вспомнить сцену в Комсомольском парке: «Что ты видела, слышала, думала? Вспоминай!» «Кто-то неизвестный шептал мне какие-то слова на ухо», – сказала я. «Это я шептал!» – признался Василий. «Что ты шептал? Это важно», – я представила себя актрисой Анной Ковальчук в роли следователя прокуратуры из любимого сериала «Тайны следствия». Я шептал: «Ты на этом коне – амазонка из Аланских гор, ты пахнешь зверобоем и васильками. Зверобой, Зверобой, как бы нам взлететь с тобой»…
4
Транспортация в родное время была назначена на субботу. Нам надо было пробраться в царскую конюшню на восходе солнца. Мы были хорошо вооружены на тот случай, если вдруг придется сцепиться с охраной. На своей спине Василий тащил мешок с «ювелиркой», которая должна была стать источником нашего богатства в родном времени. К нашей великой радости, охранников на своем посту не было. Но… в конюшне был Александр!
Плутарх не врал, когда в своих «Жизнеописаниях» утверждал, что Александр личным примером боролся с привычками своих приближенных, которые так изнежились, что их роскошь превышала всякую меру. Теосец Гагнон носил башмаки с серебряными гвоздями. Леоннату для гимнасия привозили на верблюдах песок из Египта. У Филота скопилось столько сетей для охоты, что их можно было растянуть на сто стадиев. При купании и натирании друзья царя пользовались благовонной мазью, а не оливковым маслом, как он. Они повсюду таскали с собой банщиков, спальников и прочую челядь. Александр же сам ухаживал за своим конем, чистил копье и шлем. Сейчас он тщательно расчесывал гриву своего любимца и что-то ласково шептал ему на ухо.
…Отступать было некуда: нас могли обвинить в покушении на императора. Выход был только один – вперед, в свое время, в родной 2008-й год, в любимый город у подножия Столовой горы – Владикавказ!
Василий набрал в легкие воздух, прикрепил мешок с антиквариатом к седлу коня, сделал пассы руками и произнес по-гречески, а затем по-скифски: «Ангелы. Архангелы. Земля. Тропа. Щит. Меч. Зверобой, Зверобой, как бы нам взлететь с тобой»… Что-то вспыхнуло, как при съемке на моментальное фото и…
5
О, счастье! Мы стояли на Александровском проспекте, возле кинотеатра «Октябрь». Из динамиков доносился хит Бритни Спирс «А ну-ка еще разок, любимый!» Радость моя была бы беспредельной, если бы кроме меня и Василия рядом с нами не стоял Александр. Он не вписывался в панораму Александровского проспекта точно так же, как мы с Василием не вписывались в панораму его военного лагеря. Я с укором посмотрела на гресетина. «Кретин, а не гресетин», – прошипела я. К счастью, Василий не расслышал мой злобный шепот. Слезы текли по его щекам (он уже понял, что мечты о богатстве рухнули, так как «ювелирка» не транспортировалась вместе с конем). Он виновато развел руками: «Я что-то перепутал и транспортировал вместо коня его хозяина». Сердиться на него было невозможно: он был похож на Гарри Поттера, не сдавшего экзамен по зельеварению.
Однако надо было принимать решение относительно Александра. Если бы с нами транспортировался конь, мы сдали бы его в конный театр «Нарты» или на Бесланский ипподром. Но куда сдать Александра Македонского? В греческое общество «Прометей»?.. «Давай сдадим его Стильяну Фулиди. Пусть он ему все зубы вырвет», – мрачно пошутила я. Сам Василий страшно боялся стоматологов, поэтому никому не желал такой участи: даже Македонскому.
«Пусть он живет у тебя», – резюмировала я сложившуюся ситуацию. «А почему не у тебя?» – парировал грек. «Потому что я девушка! Если бы ты был эллином, а не жалким греком, ты бы имел понятия о приличиях», – объяснила я этому тугодуму. «Если бы ты была аланкой, а не жалкой осетинкой, то…» Василий не успел закончить свою мысль, так как перед нами возникла Ора, известная осетинская журналистка, от ора которой много лет болели головы у всех телезрителей республики. Ора говорила со скоростью телеведущей Жанны Агалаковой. Она уже учуяла в воздухе запах сенсации и с любопытством разглядывала Македонского. «Как он похож на киноактера Беслекоева!» – воскликнула Ора. «Это его внебрачный сын», – пошутила я. Очки Оры вспыхнули фосфорическим блеском, и она унеслась.
6
–Папа, это Уастырджи?
–Нет, малыш, это не Уастырджи. Это артист театра «Арвайдан».
Вокруг нас уже собралась маленькая толпа любопытствующих. Кто-то просил у Македонского автограф, кто-то фотографировался с ним на память. Еще бы! Если Александр резко выделялся среди македонян своими сияющими доспехами и большим белым султаном на гребне шлема, то представьте себе, до какой степени он выделялся в будний день среди рядовых владикавказцев…
Срочно надо было что-то делать. Вздохнув, я бросила тоскливый взгляд в противоположный конец бывшего Александровского проспекта, в сторону Сельхозакадемии. Увы, совета ждать было неоткуда. Далеко на севере простирались бескрайние русские равнины, на юге темнели грозные ущелья Кавказа и пенились бурливые реки, где-то на западе шумело море. А здесь в центре Владикавказа – на площади Свободы – стоял почему-то царь четырех стран света Alexandros ho Megas.
7
Мы с Василием не сразу поняли, что произошло, но когда поняли – было уже поздно. С характерной для него быстротой Александр, выросший в полностью лишенном моторизованного транспорта мире, оценил гремучий владикавказский трамвай. Он вошел в него. Дверцы закрылись. Я послала тысячу и одно проклятие в адрес бельгийцев, пустивших во Владике трамвай еще до революции 17-го года. «А вдруг он убьет кондуктора?» – забеспокоился Василий. «Ты плохого мнения о наших кондукторах. Это они убьют его. На пенсионера он не похож, а денег для покупки билета у него нет. И вообще – Саша не маленький. Он император, не пропадет. Ему приходилось решать куда более сложные задачи в области логистики: вспомни хотя бы переправу через Гиндукуш»!
Вдруг я ощутила, как нечеловеческая усталость наваливается на меня. Напряжение последних дней дало о себе знать. Моя усталость выше гор. Спать, к маме. Домой.
…Ночью мне снились кошмары. Мне снилось, что я Гипатия, последняя хранительница Александрийской библиотеки. Толпа фанатиков стаскивает меня с колесницы, на которой я еду в Библиотеку, чтобы продолжить свои исследования в астрономии, физике и математике.
Я пытаюсь что-то объяснить толпе, но они меня не слышат. Чьи-то чужие руки срывают с меня одежду и большими морскими раковинами начинают сдирать с меня кожу. Я кричу не своим голосом и…
Когда я проснулась, по телеку шли «Непутевые заметки» Дмитрия Крылова. Он рассказывал о курортах Турции с экскурсом в ее античное прошлое. «Проезжая мимо Кемера, сфотографируйте руины города Фазелис, где, по легенде, похоронен Александр Македонский», – вещал Дима. У меня отлегло от сердца. «Тут сохранились фрагменты амфитеатра, мощеная дорога, акрополь, развалины водопроводов и бань», – продолжал Крылов. Македонский давно похоронен, и все мои приключения с ним – это какой-то бред, подумала я. Из сладостного самообмана меня вывел телефонный звонок: звонил Вася. «Врубай телевизор!» – не своим голосом орал он. «Телек включен. Крылов показывает могилу Македонского в Турции», – возразила я. «Могила Македонского будет в Осетии, – орал Василий. – Включай местный канал. И посмотри, что вытворяет здесь этот сумасшедший».
Я покорно переключилась на ГТРК «Алания»…
То, что я там увидела, превосходило мои самые смелые ожидания.
Александр, окруженный неизвестными, обвешанными на манер агентов ФБР компактными рациями иностранного образца, отбивался штакетиной, вырванной из забора. Амуницию шедших на Македонского довершало помповое ружье. Все «черные археологи», а именно так репортеры окрестили нападавших и самого Александра, были схвачены блюстителями порядка, как сообщала «Дежурная часть», и сопровождены в Затеречный ОВД. Туда же, как сообщали корреспонденты, сдали царский шлем и кинжал, инкрустированный драгоценными камнями, как доказательство принадлежности задержанных вовсе не к сборной республики по спортивному ориентированию.
Что делать? Как вырвать Македонского из лап милиции? Я в отчаянии закрыла лицо руками. И…вдруг меня прожгло: я поняла, что влюбилась – в бескрайности космоса и бесконечности времени делить планету и эпоху мне хотелось только с Александром Великим!
Перед глазами все еще стоял этот красивый бесстрашный парень. Один – против всех.
Я вспомнила: в прочитанном мною перед транспортацией сборнике эссе на тему изнасилования в древнем мире имя Александра не упоминалось в алфавитном списке, так как Александр презирал насилие над женщинами. Волна нежности продолжала накрывать меня с головой…
8
– Пацаны, купите себе мороженое, – Васька протянул школьникам червонец. Малолеток как ветром сдуло. Он плюхнулся рядом со мной на скамейку парка имени Коста Хетагурова, бывшего Ерофеевского.
От ударного прикосновения его бедра меня бросило в жар, потому что я тут же представила себе на его месте Македонского.
– А мороженое, между прочим, изобрел Александр Македонский. Для своих пиров он приказывал доставлять снег и лед с горных вершин, – сказала я.
– Конечно, дорогая. Все в этом подлунном мире изобрел Македонский. Уж не влюбилась ли ты? Ха-ха…Только учти: лед в царский дворец доставляли рабы. Там они его крошили, смешивали с фруктовым соком, специями, пока у них не получалась желеобразная масса, которую и подавали именитым гостям. А секрет этого царского десерта, между прочим, твой Македонский украл у персов.
– Они тоже украли. У китайцев, – парировала я этому умнику.
– И вообще: без рабов твой Македонский – никто, ничтожество, нуль, – резюмировал Васька.
– Да?! Все его тело покрыто шрамами, кроме спины. Потому что он никогда не поворачивался к врагу спиной, в отличие от некоторых. И вообще: в мире нет такого оружия, которым сражаются врукопашную или издали, и которое бы не оставило на нем своих следов.
– Интересно, и где это ты успела в таких подробностях разглядеть его шрамы? Я вроде бы не оставлял вас наедине.
– Внимательнее надо смотреть сюжеты местных телеканалов! – меня уже раздражал этот треп. Ведь каждая секунда была на счету. – Ты лучше скажи: что делать будем? – взмолилась я.
– А что мы должны делать? Менты избавили нас от этого императора. Флаг им в руки!
Цинизм Василия поразил меня. Я была в шоке.
– Как ты можешь такое говорить?! Он тоже мог бросить нас в тюрьму. Но ты сказал, что мы – скифы, хотя к скифам имею отношение только я (в моем голосе зазвучал металл).
– Да ладно! – отмахнулся Васька. – Видел я там твоих скифов. Самые бедные люди в империи, зато понтов…
– Бедные и независимые! Царя Кира, между прочим, образумили скифы. Дария тоже образумили скифы. И вообще… Александр пригласил к нам соплеменников, моих соплеменников. Они помогли нам. Неужели эллины полностью утратили представление о благодарности?!
Васька виновато засопел носом…
– Сколько у тебя есть денег? – спросил он.
Я стала шарить в карманах сумки и выудила на свет три мятые десятирублевые бумажки.
– Нищенка, – с отвращением сказал Василий.
– А зачем нам, собственно, деньги? – поинтересовалась я.
– Дама, у вас странные представления о милиции. «Все менты – мои кенты», – запел он на мотив арии Мефистофеля. – Дама, придется грабить банк…
– Лучше – богатые греческие квартиры, – съязвила я.
– У вас, скифов, разбогатеешь, – пробурчал Васька. На этом тема ограбления была закрыта.
9
Я пришла домой, достала тонны своих блокнотов с записями телефонов тысяч и тысяч моих знакомых. Из них мне надо было выбрать телефоны креативно мыслящих людей, так как я уже отчаялась, что Васька сможет что-либо придумать в такой фатовой ситуации. При этом помимо способности творчески мыслить выбираемая кандидатура должна была уметь держать язык за зубами. Увы… Все лица женского пола сразу же были исключены из сферы моего внимания. Я с грустью представила, сколько будет сплетен, расскажи я им правду.
Список лиц мужского пола тоже неумолимо редел… В результате осталось только одно имя: Витаутас.
Этот владикавказский писатель литовского происхождения обладал всеми требуемыми для разрешения данной ситуации качествами. Потомок отважных мореходов попадал и не в такие переплеты!
Я позвонила ему и назначила встречу.
Реакция Витаутаса оказалась незапланированной. Рассказ о Македонском не произвел на него никакого впечатления. Оказывается, он всегда был о нем невысокого мнения. Зато он пришел в ярость от моего рассказа о Ваське.
– Знаешь, кто изобрел македонскую фалангу? – спросил он.
– Я даже толком не знаю, что из себя представляет эта самая македонская фаланга.
– Это длинные копья по 50 метров длиной, которые несут несколько человек. Вначале они их прячут – держат внизу. Несется на них конница – и тут они выставляют эти свои копья. И конница до них не доскакивает! Она погибает. Так вот эту македонскую фалангу изобрел не твой жалкий Александр, а его отец – Филипп, которого Олимпиада дерзко убрала, чтобы очистить дорогу к трону своему сыночку. Но это все мелочи. Я не понимаю только одного. Зачем ты вызвала этого Ваську?
– Как зачем?! Я же тебе рассказывала! Там был конь. И там была записка, написанная на древнегреческом…
– И это что – повод вызывать малознакомого мужчину ночью на дом? Или он – уже не малознакомый?!
– Мне только сцен ревности не хватало… А как, по-твоему, я должна была поступить?
– Просто отвязать этого коня, и шел бы он себе на все четыре стороны…
– Эта мысль не приходила мне в голову.
– Потому что тебе хотелось приключений! С греком. На свою голову. И он тоже хорош – примчался по первому зову сумасбродной девчонки… Старый дурак.
(Ну, не такой уж Васька и старый, – подумала я).
– Можешь быть спокоен, Витаутас. Теперь я влюблена уже не в грека, а в Македонского.
– Ага! В другого грека… Хрен редьки не слаще! Но я тебе все-таки помогу с твоим Александром Великим, чтобы ты сама убедилась, какой он на самом деле невеликий.
Я с облегчением вздохнула.
Мужская логика всегда казалась мне абсолютно непонятной.
10
Утром мы с Витаутасом уже стояли на улице Ардонской перед Затеречным ОВД. План умного литовца был до гениальности прост. Я должна была стоять на стреме, а он в это время должен был пройти во двор отделения и перепилить решетку на окне камеры.
Чтобы как-то унять охватившее меня волнение, я уткнулась носом в свежий номер «Гламура». Этот глянцевый журнал всегда действовал на меня как сильный наркотик: уносил в мир мечты из грубых декораций действительности. В этот раз журнал случайно открылся на рубрике «Супермен», в которой некто Короедов рассказывал о том, как уроженец Дублина красавчик Колин Фаррел сыграл роль Александра Македонского в одноименном фильме Оливера Стоуна. Детство Колина, оказывается, прошло в подворотнях. В семнадцать лет его выгнали из школы за драку с преподом. Несчастный шкраб упрекнул будущего Македонского в том, что тот спит на уроках. Из актерской школы Фаррел ушел сам, так как ему нечему было там учиться. Дальше шло описание многочисленных романов голубоглазого ирландца: с Амелией Уорнер, моделью Ким Борднейв, Деми Мур, Линдси Лоан, Бритни Спирс… И – кульминация: рассказ о том, как Фаррел заявил, что готов встречаться с самой обыкновенной барышней. Этой барышней стала продавщица из продуктового магазина в Дублине по имени Мьюриэнн. Однако свадьбу омрачило то, что бывший жених Мьюриэнн покончил жизнь самоубийством…
Из омута гламурного чтения меня вытащил легкий щипок в районе филейной части. Проклятый литовец не дал дочитать до конца потрясающий рассказ Короедова про Колина Фаррела! «Делаем ноги», – прошипел Витаутас. Македонского он вел под руку: на императоре был длиннополый плащ болотного цвета.
11
«Мама, знакомьтесь. Это Александр Македонский. Он будет жить у нас»… От одной мысли о том, что мне надо будет вводить в курс дела мою маму, мне сразу становилось плохо. Мама – единственный человек на свете, неодобрения которого я по-настоящему боюсь.
Селить Македонского у Витаутаса тоже было невозможно. Литовец жил в мансарде самого густонаселенного дома в самом центре старого города. Выйти и зайти незамеченным в этот дом – практически невозможно. А ведь Македонского уже ищут!
Надо было привлекать еще одного человека к решению возникших проблем. Мой выбор пал на Антуана.
Антуан давно уже жил в нашем городе. Сам он говорил о себе, что он француз, влюбившийся в Осетию и в осетин. Однако владикавказцы считали, что он шпион. Одни думали, что он работает на ЦРУ, другие – на МАСАД, третьи – на МИ-6… В данном случае меня интересовало только одно: способность человека принимать нестандартные решения. «Учат же их чему-то в их разведшколах?» – думала я.
Мой рассказ о транспортации в эпоху Македонского не произвел на француза никакого впечатления. Оказывается, спецслужбы прекрасно осведомлены о путешествиях во времени, но тщательно скрывают имеющуюся информацию, дабы не тревожить мирный покой обывателей.
Реакция Антуана на мой рассказ оказалась идентичной реакции Витаутаса. Его тоже возмутил тот факт, что я первым делом позвонила Ваське:
– Зачем вы ночью вызвали домой этого «гресетина», как вы его сами называете?
– Я же вам объясняю, Антуан! Там была записка на древнегреческом.
– Неужели вы всерьез думаете, что грек владикавказского разлива способен прочитать текст на древнегреческом?
– А кого, по-вашему мнению, я должна была пригласить для чтения этого злополучного текста?
– У вас в Осетии есть только один антиковед – профессор Перехвалов. Только он один у вас знает древние языки.
– Мысль о профессоре Перехвалове не приходила мне в голову.
– Конечно! Вам хотелось приключений с этим Васькой. Вы их искали, Мадина, вы их нашли!
(Странно, – подумала я. – Почему они всерьез ревнуют к этому Василию? Может быть, в гресетине действительно что-то есть?)
Вспомнив о том, что мужчин пугает вид женских слез, я всплакнула, демонстрируя полную беспомощность.
– Ну, хорошо… Только не плачьте, дорогая Филэллинка!
– Что?! Как вы меня обозвали?
– Напротив. Вас похвалили. Филэллин – это друг эллина, а вы у нас – Филэллинка, то есть подружка эллина. Легализацию и конспирацию Македонского я беру на себя. Пусть вас эта проблема больше не тревожит.
Я с невольным уважением посмотрела на человека, имеющего представление о столь непонятных вещах, как легализация и конспирация.
12
Утром ко мне домой вломился Ислам-Бей, мой пятироюродный брат, без пяти минут доктор исторических наук, глава Дворянского Собрания и председатель историко-родословного общества, автор многочисленных трудов по генеалогии.
– Ты знаешь, как на Востоке звали Александра Великого? – спросил он.
– Искандер.
– Да, Искандер. На фарси. Так в иранской мифологии и эпосе звали твоего гостя – Александра Македонского.
– Откуда ты знаешь, что он – мой гость? – я была в ужасе от утечки информации.
– Ты должна устроить мне встречу с ним! Для специалиста по генеалогии непростительно упустить такой шанс.
– Ты с ума сошел?! Ты занимаешься происхождением осетинских фамилий. Какое отношение к осетинской генеалогии имеет Александр Македонский?
– Прямое.
– Ну, знаешь ли! Я привыкла, что у вас все великие люди мира – осетины, но не до такой же степени.
– Ты знаешь, почему вся классическая литература на фарси – Фирдоуси, Низами, Джами – считала его справедливым шахом иранской крови?
– Нет.
– Ты не знаешь, потому что ты не читала «Шахнамэ» Фирдоуси!
– Я читала «Шахнамэ» Фирдоуси, но это было давно… На заре филологической юности. Я не молода, Ислам-Бей, и очень одинока, – в моем голосе зазвучал трагизм, а на все еще длинных ресницах повисли капельки слез.
Ислам-Бей оперативно поцеловал мои руки и продолжил:
– В «Бундахшине» Александр – дерзкий завоеватель, узурпатор, уничтоживший святыню иранцев – «Авесту». Но в «Шахнамэ» Фирдоуси Искандер рожден иранской матерью царственного рода. Как законный престолонаследник он приходит в Иран, побеждает царствующего Дара, сына Дараба. Вельможи Дара убивают своего погрязшего в грехах царя. Устанавливается четырнадцатилетнее царствование последнего Кейянида – Искандера, то есть Македонского!
– Почему это он – последний из Кейянидов? И кто такие эти самые Кейяниды?
– Название династии Кейянидов происходит от названия жреческого сословия – кави. Младшим Кейянидам приписано насаждение во всем мире зороастризма. На стороне Кейянидов выступали божества – Ардвисура Анахита, богиня воды и плодородия, дочь Ахурамазды. В фарси ее называли Нахид (планета Венера), в армянской мифологии – Анахит (Анаит), а в древнегреческих памятниках – Анаитида (Анатис), богиня, почитавшаяся в Малой Азии.
– Перестань грузить меня ненужной информацией!
– Нужной! Может быть, мы с тобой родственники Македонского по материнской линии. Ты должна устроить мне эту встречу.
– Но я не знаю, где Антуан спрятал Македонского. В целях конспирации он не открывает этого.
– Ты должна узнать!
В голосе Ислам-Бея звучал такой фанатизм, что я сдалась.
13
Конечно, я всегда была высокого мнения о конспиративных способностях Антуана. Но его сообразительность превзошла мои ожидания.
В течение нескольких (!) дней он успел легализовать Македонского под именем Александра Македонянца, приехавшего в Россию из Армении в качестве гастарбайтера. Через службу занятости он устроил его в качестве рекрутера к знакомому археологу Хасану Чши на раскопки Адайдонского некрополя в Зарамагской котловине.
– Как вам пришла в голову идея сделать Македонского армянином?
– А почему бы и нет? Македонская династия была армянской. Василий I, хоть и родился в Македонии, был армянином.
– Какой еще Василий I?
– Свет клином не сошелся на вашем гресетине Ваське. Были Василии и поважнее.
– Где?
– Сразу видно, что вы плохо знаете историю Византии.
– Как только появился этот Македонский, у меня все время такое чувство, что я сдаю перманентный экзамен по истории. У меня голова кругом идет.
– Был такой греко-армянский период в истории Византии. Почти каждая ключевая фигура в империи имела армянские корни. Начиная с Ираклия, большинство великих императоров Византийской империи были армянами. В том числе и император Василий I, который хоть и родился в Македонии, был армянином по происхождению.
– Вы с Ислам-Беем меня с ума сведете! Тот втирал мне про Кейянидов и иранцев, а вы втираете мне про Византию и про армян. Что всем нужно от бедной осетинской девочки?
– Греки, армяне и иранцы – это очень близкие народы. Они веками общались друг с другом и перемешивались. А ираногреческая форма язычества у армян являлась преобладающей.
– Вот пусть новоиспеченный гастарбайтер Саша Македонянц и изучает формы язычества на примере Адайдонского некрополя! С меня хватит.
14
Вечером на пороге моей квартиры появился Васька, он не дал мне досмотреть 74-ю серию любимого сериала «Женщина без прошлого». Самый красивый актер планеты Андрей Андреев в роли грека Тео Ипсиланти, у которого пытается отобрать завод злодей Йоргас Павлиди, был безжалостно заслонен потной и уже полнеющей спиной гресетина Василия. «Красивые греки только в кино», – с грустью отметила я.
В руках у Васьки была какая-то железяка. Он сиял.
– Что это? – ожидая очередного подвоха, спросила я.
– Металлодетектор.
– Что???
– Металлоискатель.
– Какой металл ты собрался искать? Ты что, открыл новые способы транспортации? Смотри, не перепутай что-нибудь. А то окажемся в эпохе неолита. Весело будет жить с тобой среди неандертальцев! Они определенно обыграют у нас в шахматы.
Вместо ответа Васька плюхнулся за мой компьютер, вставил диск, и на мониторе в быстром темпе замелькали предметы древности: один краше другого.
– Что это? – спросила я.
– Это те предметы, которые всего за один вечер я наковырял в Интернете, сделав в поисковике запрос: «Продажа предметов древности с Северного Кавказа».
– И это все в свободной продаже??? – изумилась я.
– Да, май дарлинг. Смотри: от наконечников копий за 30 долларов до предметов стоимостью в астрономические суммы.
– Но ведь это же незаконная торговля!
– Дама, проснитесь. Археологов, работающих на законных основаниях, давно уже называют «людьми, отставшими от поезда».
– Ты защищаешь «черных археологов»?!
– А что? В нете они пишут о себе: «Мы с металлоискателями ходим по полям и собираем то, что вам не нужно». Вот и мы присоединимся к ним… В нашей стране, дорогая, стало много богатых людей, которые собирают древности. Спрос, как известно, рождает предложение.
– Присоединяйся, если ты хочешь. Но только без меня.
– Ты ничем не рискуешь. В Пятигорске действует антикварный рынок. У меня там свои люди. Там есть вещи, которыми бы гордился любой археолог и любой музей мира.
– Ты меня уже втянул в эпоху Македонского. Теперь ты втягиваешь меня в криминал.
– Дама, я вас не втягиваю. Вы уже втянуты в криминал по самые уши. Вас ищут: Македонского, тебя, Витаутаса… Не надо было торчать у всех на виду у здания РОВД со свежим номером журнала «Гламур» в руках… Скромнее надо быть, девочка.
– Что же делать?! – я заломила руки. – Еще не хватало, чтобы Витаутас попал в тюрьму из-за меня.
– Мы все из-за тебя попали, сами не знаем куда.
– Зато я как-то разнообразила вашу унылую, однообразную жизнь.
– Спасибо. А я, между прочим, только и делаю, что занимаюсь твоим спасением. Сейчас, например, изыскиваю средства, на которые Македонского, тебя и Витаутаса можно переправить за границу.
Васька назидательно помахал металлоискателем перед моим носом. Детектор печально зазвенел…
15
Утром на пороге моей квартиры появился Антуан. Француз был в ярости:
– Кому вы разболтали о том, что я легализовал Македонского под именем армянского гастарбайтера Саши Македонянца и что он теперь работает в Зарамагской котловине на раскопках Адайдонского некрополя у археолога Хасана Чши?
– Никому.
– Врешь! (Меня неприятно поразило то, что он стал мне тыкать).
– Я сказала только Ислам-Бею, моему пятироюродному брату. Этот человек – могила.
– Еще кому?
– Больше – никому.
– Врешь!
– …Ваське… Разве Ваське нельзя было говорить?
– Нельзя!!! – заорал неожиданно на очень высокой ноте Антуан. – Этот даун поперся в Зарамаг с металлоискателем. И там теперь творится черти что. Его схватили бандюганы. Вызволить его из этих лап куда труднее, чем из лап милиции. Все ищут золото алан!
– Что делать? Они убьют Ваську.
– И правильно сделают.
– А что с Македонским? Он жив? (Сердце болезненно сжалось от дурного предчувствия).
– Более чем жив! У него бурный роман с археологиней Безвольной. Саша твой – не дурак. Сразу запал на пышногрудую блондинку.
В глазах моих почернело. Я грохнулась в обморок.
16
Что делать? В такую ужасную ситуацию, как эта, я еще никогда не попадала: меня и Витаутаса ищет милиция, Васька в лапах у бандюганов, Антуана вот-вот вышлют из страны… И все это из-за кого? Из-за Македонского, который и думать про нас забыл…
Мне ничего не оставалось, как найти еще одного человека, который взял хотя бы часть проблем на себя. Я решила посоветоваться со своим главным редактором – Сафроном Петровским. Сафрон, несомненно, был умным человеком. Но сказать о нем что-либо еще я затруднялась. Я наблюдала за ним много лет, но он так и оставался для меня непрочитанной книгой. Иногда мне казалось, что этот человек способен на все.
Его реакция на мой рассказ совпала с реакцией Антуана. Он тоже назвал Ваську дауном.
– Но почему?! – возмутилась я. – Его затея с металлоискателем не так уж тупа, если бы его не угораздило попасть в лапы к бандюганам…
– Надо быть полным дауном, чтобы, имея под рукой Македонского, лазать по горам с какой-то там железякой.
– А при чем тут Македонский?
– Здравствуйте! Вы читаете книжки про клады? Про сокровища бывших империй?
– Допустим, да. Читаю. И что из этого?
– А то! Сокровища Македонского ищут веками. А тут он у вас под рукой, а вы даже не удосужились спросить его, где они спрятаны?
– А… Кажется, я что-то припоминаю. После смерти Александра Великого его тело отвезли в Египет. Сначала его труп сопроводили в Мемфис, а затем – в Александрию Египетскую. Там его забальзамировали… Поместили в мавзолей…
– Вот именно: в Мавзолей, который потом – бесследно исчез! Со всеми сокровищами бывшей империи.
– Как сквозь землю провалился. Там вообще сплошная мистика. Вечером, в день его смерти, земля была окутана мглой, но на небе появилась яркая звезда, которую сопровождал орел. Когда звезда начала опускаться, статуя Зевса в Вавилоне затряслась. А когда звезда снова поднялась вверх, все так же сопровождаемая орлом, и исчезла в небесах, Александр Македонский умер…
17
«Те, кто смотрел фильм Оливера Стоуна «Александр», наверное, обратили внимание: изображение крылатого барана украшало шлем противника Александра Македонского – персидского царя Дария. В Древней Персии крылатый баран был одним из священных родовых символов царской власти. Связан образ этого животного у древних иранцев с понятием фарна. В Осетии почитали священного барана – духа-покровителя, помогающего людям в трудный час и оберегающего их от бед. В горном Даргавсе до наших дней сохранилось действующее святилище «Фыры-дзуар», персонифицирующееся в виде священного барана-Фарна. А миф об аргонавтах? Облачная нимфа Нефела посылает своим детям – Фриксу и Гелле – чудесного барана, умеющего летать. С его помощью они, спасаясь от козней мачехи, бегут из Греции в Колхиду, то есть на Кавказ. А шкура этого барана становится талисманом, который обеспечивает благополучие и процветание тому народу, который ею владел», – вещал археолог Хасан Чши с экрана телевизора в программе ГТРК «Алания» «Узнай свое прошлое».
– Вот это мы попали на ти-ви! – присвистнула я. – И тут Македонский!
– И вновь Македонский! – раздался за моей спиной голос Антуана. – Собирайтесь!
– Куда?
– В погоню.
– За кем?
– За Македонским и Безвольной.
– Куда они направляются?
– За сокровищами империи.
18
Македонского и Безвольную мы нашли в сквере перед зданием ФСБ у бюста Александру Сергеевичу Пушкину. Они были верхом!
– Ну и местечко они выбрали! – присвистнула я. – Пришли сдаваться в ФСБ?
– Не поминайте имя ФСБ всуе! – разозлился Антуан.
– Что он делает? – изумилась я, наблюдая, как Македонский, привязав коня к дереву, раздевается догола.
– Это какой-то ритуал… – предположил француз.
Голый Македонский начал бегать со все большим ускорением вокруг памятника Пушкину…
– А! Вспомнила. Я читала, кажется, у Плутарха, как над могилой Ахилла обнаженный Александр состязался в беге вокруг памятника, а затем возложил венок на надгробие.
– Где Ахилл и где Пушкин? – раздраженно пробурчал Антуан.
Непрозрачность ситуации все больше выводила его из себя.
Безвольная тем временем тоже привязала свою лошадь к дереву и начала бубнить себе под нос какие-то мантры.
– Что она читает? – спросила я.
– Амхарский текст.
– Какой-какой?
– Амхарский. Вы были в Кунсткамере? – неожиданно спросил Антуан.
– Допустим.
– Так вот. В собрании Кунсткамеры хранится эфиопская картина. На ней изображено воздушное путешествие Александра Великого на коне-орле из Иерусалима в рай и обратно.
– Орле?.. Орел был любимой птицей Зевса.
– Коне-Орле! Эфиопы считают, что когда Александр Македонский захотел увидеть рай, он случил кобылицу с орлом. Кобылица ожеребилась конем, у которого было четыре ноги, как у матери, и два крыла, как у отца.
– Бред какой-то.
– Не такой уж это и бред. Они разыгрывают сюжет про царицу Савскую.
– При чем тут царица Савская?
– Слушайте! Я не могу вам изложить в полевых условиях всю историю Эфиопской империи в деталях. Главное сейчас для нас – это понять, для чего они этот спектакль разыгрывают.
– О! – вопль изумления вырвался из моей груди. Александр, окончив бег, вскочил на коня, у которого на наших глазах стали вырастать крылья.
Вслед за ним, продолжая читать амхарский текст, на коня взгромоздилась археологиня Безвольная.
Они поскакали по улице Церетели вверх, а потом… взлетели.
Это было невероятное по красоте зрелище.
Я бы долго еще любовалась им, если бы продолговатое лицо Антуана внезапно не позеленело, как кобанская бронза…
Плотным кольцом нас окружали люди в сером.
– Пройдемте, – сказал один из них, обращаясь к Антуану.
Я тоже сделала шаг вперед. Сердце мое забилось.
– А вы свободны, – иронично произнес человек в сером.
И человек этот был… Васька!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 …Я не говорю по-осетински. Ты забыл?
2 Добрый день!
3 Да будет с вами благодать Того, чей это день.
