* * *
Осипший дождь…
Крошится штукатурка на стене,
Апрель с горячкой мечется во сне,
Полы прогнили много лет назад,
И лестницы страдальчески скрипят…
Осипший дождь
Из сетки мокрых трещин в потолке
Дверная ручка на кривом гвозде,
По комнатам гуляет глупый бред,
И дверь висит на ржавом косяке…
И разболтался ржавый шпингалет…
Осипший дождь…
И в лужах из осипшего дождя
Валяются ирония и смех,
А дождь в окно влезает без помех
В резиновых столетних сапогах…
Осипший дождь…
Апрелю слишком мокро, чтоб дышать,
Но, к счастью, время вспять не повернуть,
И воспаленным сном нельзя уснуть…
Осипший дождь,
Нагнувшийся над пропастью весны,
Высматривая след своей вины,
Скребя по мокрым звеньям тишины…
Осипший дождь…
Расторгнут отсыревший договор…
Шкатулка музыкальный мелет вздор…
Поднялся на трясущихся руках
Чахоточный очнувшийся апрель
И разлепил припухшие глаза.
Осипший дождь…
ИЗВРАЩЕНИЕ
Черносливина давит горло
(Он надеялся, будет вкусно).
После кофе слюна прогоркла.
Бестолково и безыскусно.
От своей пустоты взорвавшись,
Из-за столика он поднялся:
Панорамные окна, башни,
О которые ветер мялся.
Под надеждой нашарив волю,
Попытался нашарить силы.
Он опомнился. Было больно.
Ничего не происходило.
А когда, уравнен толпою,
Обнаружив, насколько просто,
Захотел прорываться боем…
Он увидел – что было поздно.
И, лишенный навек покоя
Под провисшими небесами,
Он подумал, что все плохое
Мы с собою делаем сами.
А она любила. Любила.
Не боялась и не болела.
Тихо терся о тело свитер.
Тихо терлось о душу тело.
* * *
Слово ищу.
Пролетит над свечой,
колыхнув ее, пламя,
оставаясь в прошлой секунде.
Черно-дымной тканью,
скользнув между нами
и надеясь, что мы забудем.
В сигаретном дыме
улетая к небу,
и в кофейной гуще
утекая в трубы,
острой шелухою
задевает небо,
огоньком болотным
обжигает губы.
В четырех стенах
миллион измерений,
запах музыки горько-пьяный.
Мы разбили ночь
на шкалу делений –
мудрый шаг,
но безумно-рьяный.
А на крыше дома
плачет старый ангел
в рваном перепачканном хитоне.
Слипшиеся перья; вытирает слезы,
судорожно всхлипывая, стонет.
На ковре потертом,
в шоколадно-мятой,
серебристо-восковой фольге
Слово засыпает,
побродив в морщинах,
ночь тихонько гладя по руке.
И осколки неба, силуэты мыслей,
рваная горелая бумага…
В странном междумирье
тихо мы повисли,
радостно глотая ночи влагу.
До утра…
ПРИВЕТ ИЗ ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ
В миллиардном по счету
Белом рассвете,
От которого больно глазам,
Заслезился от памяти
Северный ветер…
Не успела кому-то сказать
О чем-то важном.
Давно когда-то
Рассталась с кем-то
И виновата.
Разбиваясь на сотни
Кричащих фантазий,
С плотно заткнутым ртом
Тихо резать и вспарывать
Мешкообразный
Воспоминаний ком.
А в прошлой жизни?
Что там осталось?
Я умерла так?
Или рождалась?
Ничего так безумно тоскливо не помнить
И сгибаться, хватаясь за грудь,
Задыхаться в пустынной бескрайности комнат,
Слышать эхо: «Забудь… Забудь»…
Что я здесь делаю?
Здесь так больно…
Сияя белыми,
Боль довольна.
Сосет и кружится,
Со скрипом носится…
Спасите, кто-нибудь!
Кого я бросила?!
* * *
Алым по черному
В сталь заключенное
В перстень ему, обреченному.
Дальними тропами,
Гривой да топотом
Странником быть обреченному.
Серыми сводами
Неба холодного
В путь ноябрем обреченному.
Ржавой кольчугою,
Ветхой лачугою
В память ему, обреченному.
Звонами молота,
Кованным холодом
В ножны ему, обреченному.
Ранами старыми,
Кровью усталою
В сердце ему, обреченному.
Крыльями ворона
По ветру в стороны
Пеплом ему обреченному.
Тяжким молчанием,
Вздохом-прощанием
Вослед
ему,
обреченному…
