ГИМН ТВОРЦАМ
Мольберт и этюдник, подрамники, холст, акварели;
Гусиные перья, свеча, за окном – тишина;
Рожденные в хаосе нот соловьиные трели, –
Содружество муз, изначально знакомое нам.
С листов разлинованных льются нездешние звуки,
С раскрытых страниц неземные звучат голоса,
Из камня ваяют Венеру прекрасные руки, –
И благословляют на творчество всех небеса.
И, предвосхитив наяву ощущенье полета,
Забрав у сияющей Вечности дерзкий порыв,
В соавторстве с солнечным светом рождаются ноты –
Земные тончайшие нити в иные миры.
А где-то на кончике кисти застыло мгновенье:
Ложится на холст – и становится признанным чудом.
И сами собою слагаются стихотворенья,
Как будто их шепчет невидимый кто-то – Оттуда…
И так повелось искони в государствах и странах:
Являются те, кто целованы Богом.
И снова
Художник-творец говорит с небесами на равных,
Их знак воплощая в Мелодию,
Образ
И Слово.
ГАРМОНИЯ
Кто в этой жизни счастья недобрал,
Кому свой тяжкий крест нести, сгибаясь, –
Пусть припадет к Источнику Добра,
Молясь Творцу и в прегрешеньях каясь.
Кто равнодушным холодом облит,
Кто одинок, забыт и неприкаян, –
Пусть припадет к Источнику Любви,
И жар любви растопит стылый камень.
Кто, оступаясь, брел из года в год,
Кто не любим никем и недопонят, –
Пускай Источник Мудрости найдет
И разум вечной мудростью наполнит.
И будет мир, как воздухом, объят
Любовью вкупе с мудростью смиренной,
И наши души – ваши и моя –
Сольются вновь с гармонией Вселенной.
ВИНОГРАД
Спелой тяжестью ягод лаская ладонь,
Перевитый плющом, как подарочной лентой,
Виноград золотой обнимает мой дом, –
Как прощальный привет отлетевшего лета.
И уже на холодном осеннем ветру,
Нацелован дождем, в желтой листьевой пене,
В еле слышимый звон ностальгических струн
Он вплетает свое, виноградное, пенье.
Шелестя пианиссимо дрожью лозы
И баюкая сны в загустевшем тумане,
Плод любви Бога Солнца и летней грозы, –
Он опаловой гроздью пленяет и манит.
И зимою его не теряется след:
Сквозь снега и дожди, сквозь морозы и ветер,
Из сухих погребов извлеченный на свет,
Золотистым вином мне напомнит о лете.
Если ж праздник придет, долгожданный, как гость,
И в домах освященных ванилью запахнет, –
Он янтарным изюмом, зачерпнутым в горсть,
Разукрасит кулич и творожные пасхи.
А потом повторится знакомый сюжет:
В колыбели из ветра и летнего зноя
Будет зреть виноград.
А созревший уже –
Грусть ушедшего лета разделит со мною.
ПРОВОДЫ
Металлический голос дежурной на старом вокзале
Объявляет посадку на поезд. Пора уезжать.
Бесконечный перрон неподъемными сумками занят
И толпой отъезжающих, нервно сжимающих кладь.
Сколько слез и улыбок в людском переменчивом море,
Сколько робких надежд и тревог в разноцветии глаз!
Покачнется состав и, вздыхая, отправится вскоре
В ту страну моих снов, куда грусть еще не добралась.
Провожать поезда выпадает мне, в общем, нечасто,
Тем пронзительней боль от щемящего чувства потерь…
А вагоны несут пассажиров к далекому счастью,
И мелькают повсюду счастливые лица детей.
Все, что было не так, остается как будто за кадром,
И в душе наконец воцаряются мир и покой.
Но – последний вагон растворяется в дымке закатной,
И уже ниоткуда из окон не машут рукой.
В этом призрачном мире всяк – каждый по-своему – сталкер, Из младенчества в старость свои проторяем пути,
И сквозь толщу минут к безымянным спешим полустанкам.
Дай нам, Господи, силы – доехать, добраться, дойти.
* * *
Час предзакатный – как преддверье снов.
И сил на вдох как будто не осталось.
Из всех моих невысказанных слов
Сплетает кокон вязкая усталость.
И то ли ветер осени дохнул,
А, может, дальний свет не так уж манит,
Но хочется все чаще отдохнуть
Не у костра в лесу, а – на диване.
Укрывшись пледом, слушать тишину,
И посвист мысли, и биенье сердца.
Мизинцем даже не пошевельнув,
В себя саму внимательно вглядеться, –
Дойти до сути. Отыскать родник.
Испить глоток живительной водицы.
Разжечь в душе пригасшие огни
И – воспарить над миром белой птицей!
Опять спешить в синеющую даль
И у костра в лесу с друзьями греться,
Стряхнуть с себя осенние года
И – распахнуть в любовь и радость сердце!
* * *
Всего-то и надо: бескрайнюю водную ширь
Да южного солнца кусочек в июльской истоме
И парус, белеющий где-то в безбрежье души
Среди исчезающих в прошлом житейских историй.
Вступить безбоязненно в детством оставленный след,
Заученным жестом убрать непокорную челку
И сквозь наслоения в соль спрессовавшихся лет
Увидеть в дебелой матроне смешную девчонку.
Всего-то и надо: сплести васильковый венок
Из синих ночей, поцелуев и медленных танцев,
И в старые рюмки налить золотое вино
Того урожая, когда было нам восемнадцать…
ВЛАДИКАВКАЗСКАЯ ОСЕНЬ
Под солнечно-янтарной пелериной
Взмывает к небесам сентябрьский вальс.
Танцующей походкой балерины
Вступает осень во Владикавказ.
Еще мягка, нежна и бархатиста,
Еще совсем по-южному тепла,
Осыпанная охрой золотистой,
Вершит свои волшебные дела.
И, повинуясь ей, желтеют листья,
Ложась в траву узорчатым ковром,
Огнем взялись рябиновые кисти, –
Природа дарит нам свое добро:
Не жалко ей ни яхонтов, ни злата,
Ни одеяний цвета чайных роз.
И каждый день осенний сочно-сладок,
Как винограда пурпурная гроздь.
Дождь не идет – на цыпочках крадется,
Боясь вспугнуть такую красоту!
И нежится, купаясь в ярком солнце,
Четверка львов на Кировском мосту.
Все, как всегда: каштаны бьются оземь,
И – как недолговечности печать –
Слетают листья…
В город входит осень,
Неся с собой незримую печаль.
