Умоляю вас, братие, остерегайтесь
производящих разделения и соблазны вопреки
учению, которому вы научились от нас.
(Рим. ХVI, 17)
Русская православная церковь, без сомнения, является самой крупной православной организацией в нашей стране. Но наряду с ней вне ее рамок в течение длительного времени в Российской империи, в СССР и в современной России действовали и продолжают действовать иные православные организации, исторически связанные с Русской православной церковью. Возникновение этих организаций связано с глубокими коллизиями, которые возникали в Российском обществе и захватывали в свою орбиту и церковь.
Наиболее значительные потрясения Русская православная церковь испытала в середине семнадцатого века, когда произошел раскол, приведший к отделению от Русской православной церкви старообрядчества. Более трехсот лет, прошедшие со времени церковной смуты, разразившейся при царе Алексее Михайловиче Романове, приведшей к трагическому расколу, тяжело отразились на судьбах России.
К середине семнадцатого века накопились и стали очевидными расхождения с современной греческой церковной практикой, возникли вопросы по поводу обрядов Русской православной церкви. Среди церковных деятелей, озабоченных неразберихой в книгах, а также падением авторитета духовенства, особой активностью отличался протопоп Благовещенского Собора в Московском Кремле, духовник и наставник юного царя Алексея – Стефан Вонифатьев. Вокруг него в конце сороковых годов семнадцатого века сложился «кружок ревнителей древнего благочестия». В его состав вошли видные церковные деятели: будущие враги – Никон и Аввакум, настоятель Московского Казанского собора Иоанн, царский постельничий Федор Ртищев и другие.
Наибольшее их возмущение вызвали нравы духовенства. Из многочисленных жалоб, поступавших тогдашнему патриарху Иосифу, складывалась весьма мрачная картина. Вместо того, чтобы заботиться о душах своих прихожан, священники проводили время в пьянстве и распутстве. Руководящие посты в монастырях приобретались взяткой боярину или архиерею. Народ терял уважение к духовному званию, не желал ходить в церковь и соблюдать посты. Также особенное огорчение у них вызвали разночтения в богослужебных книгах, накопившиеся из-за ошибок монахов-переписчиков, и различия в исполнении церковных обрядов. Было неясно, по каким оригиналам исправлять тексты в церковных книгах. Для одних это были древнерусские рукописные книги, для других – древнегреческие оригиналы. Но и те, и другие источники оказались небезупречны: в русских книгах не было двух одинаковых текстов (из-за ошибок монахов-переписчиков), а греческие тексты подверглись изменению после падения Византии и заключения унии между византийской и католической церквами. Понимая всю опасность неосторожного вторжения в область веры, царь в то же время посчитал полезным для государства всеми средствами, в том числе и личным примером, укреплять религиозность своих подданных. Правительство понимало, что отказ от традиций не пройдет безболезненно, но в то же время склонялось к мысли о необходимости пересмотра всех церковных обрядов и приведения их в соответствие с греческой богослужебной практикой. Это было вызвано, прежде всего, стремлением упорядочить обрядовую практику русской церкви в условиях роста религиозного вольномыслия и падения авторитета духовенства. Вместе с тем сближение с греческой церковью должно было поднять престиж Российского государства на православном Востоке.
В 1652 году Никон, став патриархом, с присущей ему страстностью принялся проводить в жизнь реформу в обрядовой области, совершенно не затрагивая канонической.
В 1653 году патриарх Никон приказал во всех московских церквах запретить верующим «творить поклоны», стоя на коленях, допускались только поясные поклоны. Крестное знамение допускалось только троеперстное. Позже патриарх решительно заменил на новые те старинные обряды, которые не совпадали с греческими: было предписано петь «аллилуйя» не два, а три раза; во время крестного хода двигаться не по солнцу, а против него; иначе стало писаться имя Христа – «Иисус» вместо традиционного «Исус». Все богослужебные книги переписывались по греческим образцам, подлежали исправлению.
Летом 1654 года Никон занялся исправлением икон. По его приказу были отобраны у населения иконы, отличавшиеся некоторым реализмом. На созванном в 1656 году Соборе рассматривались такие русские церковные обряды, как лития, литургия, проскомидия и другие. Также был утвержден русский перевод греческого церковного Служебника и «Троеперстия». Преследуемая Никоном цель была достигнута – он заручился поддержкой видных иерархов.
Но постепенно реформаторский пыл Никона стал остывать. Придворные интриги и чрезмерное самовластие привели к тому, что тщеславный Алексей Михайлович стал тяготиться патриархом. В 1658 году произошел конфликт, после которого оскорбленный Никон отказался быть патриархом на Москве и уехал в строящийся по его проекту Ново-Иерусалимский монастырь. Столица, да и все Московское государство были в великом смятении. Со всех сторон на «многомятежного» Никона стали приходить челобитные (жалобы) от поддерживающих старую веру и части духовенства, поддерживаемой влиятельными московскими семьями (такими, как Морозовы, Урусовы и др.). Церкви оставались пустыми. Поэтому священники вынуждены были вернуться к службе по старым книгам. Но царь Алексей Михайлович был ярым сторонником реформы и не желал, чтобы все вернулось к старым обычаям.
В 1666 году царь созвал Собор для суда над противниками реформы. Патриарх Никон, тем не менее, был осужден и сослан в отдаленный монастырь, вместе с тем все книжные исправления, проведенные им, были одобрены. Собор вновь подтвердил прежние постановления: произносить «аллилуйю» трижды, творить крестное знамение тремя первыми перстами правой руки, печатать просфоры четырехконечным крестом, крестные ходы проводить против солнца. Всех, кто не признал этих уложений, церковный собор назвал раскольниками и еретиками, предал анафеме и отлучил от церкви. Всех сторонников старой веры предали светскому суду. А по действовавшему тогда гражданскому закону за преступление против веры полагалась смертная казнь.
Решения Собора 1666 года встретили серьезное сопротивление со стороны духовенства и мирян. Верующие не могли понять логику обвинений старого обряда и старых книг. Выходило так, что на протяжении семи веков после Крещения Руси в русской церкви процветали «злые ереси».
Приверженцы «старой веры» в свою очередь объявили «еретиками» реформаторов. Даже написание имени «Иисус» с двумя «и», исправление орфографии и грамматики славянских текстов, их ophakhfemhe к нормам русского языка того времени трактовались как «ересь». Поначалу власти действовали больше уговорами. От противников реформ требoвали отказаться не от старых книг и обрядов, а от обвинений в адрес своих оппонентов-реформаторов. Но сопротивление «староверов» становилось все более упорным. Тогда власти от увещеваний и ссылок стали переходить к заключениям и жестоким наказаниям.
* * *
Чтобы лучше понять природу церковного раскола, надо сказать о личностях главных участников этих событий.
В мае 1605 года, когда в Московском государстве начиналась смута, в мордовском селе Вельдеманове Нижегородского уезда у крестьянина Мины родился сын Никита. В раннем возрасте он лишился матери, все детство провел под нестерпимым гнетом мачехи. От природы весьма одаренный, он выучился дома грамоте. Чтение книг увлекло его к аскетической жизни. В двенадцать лет он ушел в Макарьев Желтоводский монастырь. Но вскоре родня вызвала его в мир и заставила жениться. Но семейная жизнь отца Никиты не была счастливой. В одночасье он лишился всех своих детей. Сочтя это событие знаком свыше, Никита решает вернуться к монашеской жизни. По его убеждению жена его уходит в Алексеев монастырь, а сам Никита уходит на Белое море в Анзерский скит. Вскоре основатель и настоятель скита преподобный Елеазар постриг тридцатилетнего Никиту в монашество под именем Никона. Никон вошел в число близких и любимых учеников Елеазара, но со временем между наставником и учеником возникли разногласия, и в 1635 году Никон был удален из Анзерского скита. После долгих скитаний он останавливается в Кожеозерской обители, где становится игуменом. По делам монастыря в 1646 году Никон приехал в Москву. Тогда и состоялась встреча Никона с молодым царем, на которого она произвела огромное впечатление. Необыкновенный ум, светлый взгляд на предметы, природное красноречие, величавая наружность не могли не остаться незамеченными. Сближение царя с Никоном продолжалось, а после того, как Никон усмирил бунт в 1650 году, любовь царя к Никону значительно увеличилась.
Воспитанный в духе «древнего благочестия», с детства окруженный религиозными людьми, Алексей был глубоко религиозен. Особое значение имело и то обстоятельство, что оба они, царь и Никон, были духовными детьми одного отца – анзерского отшельника Елеазара.
Никон появился в Москве очень вовремя – был момент, когда спрос на незаурядных людей из числа духовенства был очень велик. Еще в правление Михаила Романова в высших кругах распространилась мысль о необходимости основательной «чистки» рядов духовенства; повышение авторитета церкви, сильно пошатнувшегося в первой половине семнадцатого века, было необходимой частью работы по укреплению феодальной государственности в целом. Оно имело большое значение и для упрочения позиций новой династии.
Так что, когда умер престарелый патриарх Иосиф, неудивительно, что его преемником стал Никон. Вступление на патриарший престол дало Никону возможность развить свой преобразовательный дух в служении истине и благу церкви и отечества. При Никоне патриаршья власть усилилась до высшей степени. Патриарх стал действительным, а не номинальным «великим государем», окружил себя царской пышностью и величием. Выстроил себе новый дворец, употребив все средства искусства украшения соборов. Никона боялись сами бояре, которых он обличал без всякого стеснения, поступая с ними самовластно. С самых первых дней пребывания у власти Никон повел себя отнюдь не так, как ожидали многие из его прежних единомышленников. Он порвал все связи с ними, не велел даже пускать их в приемную своего патриаршего дворца. Патриарх приступил к исправлению церковных порядков, но не по древнерусским (как ожидали «ревнители»), а по древнегреческим образцам, считая, что это поможет превратить Русскую церковь в центр мирового христианства и противопоставить «латинству» (католичеству).
Стремительно вознесясь из самых низов общества к вершине власти, Никон утратил чувство реальности. Он не хотел понять, что своей головокружительной карьерой обязан не столько личным качествам, сколько надеждам боярства, нуждавшегося в нем как в энергичном реформаторе церковной жизни.
В связи с войной с Речью Посполитой царь долгое время отсутствовал в Москве, и патриарх практически оказался главой государства. Однако, вернувшись в столицу воином-победителем, царь уже не хотел находиться под постоянной опекой патриарха. Недовольство государя разжигали многочисленные враги самого Никона и его реформ. Летом 1658 года стали заметны признаки скорой опалы на патриарха. Его перестали приглашать на торжественные царские обеды, бояре стали задевать его слуг, царь перестал бывать на патриарших богослужениях.
Окончательный разрыв произошел 10 июля 1658 года, когда царь, несмотря на многочисленные приглашения Никона, не явился в собор. В глазах патриарха это было прямым оскорблением патриаршества как духовной власти, которую он ставил выше царской. В ответ на царскую опалу Никон принял свои меры, торопливые и неосмотрительные.
Добровольный уход Никона с патриаршего престола был событием невиданным и воспринимался в обществе трагически. Но примирения, ожидавшегося Никоном после его демонстративного ухода и затворничества в монастыре, не последовало. Царь с неприличной поспешностью принял его отставку. Никон, думавший лишь попугать Государя, попытался вернуть свой пост, но было уже поздно. И на Соборе 1666 года патриарх был лишен сана и сослан в отдаленный монастырь.
Другой, не менее яркой, значительной фигурой этого исторического периода, без которой картина раскола была бы неполной, был протопоп Аввакум. Глава поборников древнего благочестия, он был самым известным непримиримым врагом Никона. Аввакум, как и Никон, родился в Нижегородских землях, рано выучился грамоте и пристрастился к чтению. Однако с самого начала их жизнь, несмотря на внешнее сходство, пошла по разным колеям. Никон с ранних лет попал под власть мачехи, а Аввакум провел детство обычного деревенского мальчишки. Быть может, в эти годы возникли различия в характерах и позициях двух юношей, которым суждено было сыграть важную роль в политической и церковной жизни России. Никон оказался крут и неуступчив в церковных делах, однако в личном общении он был добр и даже мягок. А Аввакум не делил свою жизнь на официальную и неофициальную, одинаково ревностно относясь к частным и общественным обязанностям. Он никогда не стремился занять высокий пост, но, вместе с тем, был готов до последнего отстаивать славянскую старину в обрядах и священных книгах. Благодаря своей энергии, дару убеждения и богословской начитанности, Аввакум занял видное место во влиятельном круге «ревнителей древнего благочестия».Это почти совпало по времени с началом реформ патриарха Никона, и Аввакум сразу стал самым непримиримым противником нововведений патриарха. Последовательно выступая против церковных «новин», Аввакум тем не менее пользовался расположением царской семьи, где ценили его искренность и убежденность.
Когда Аввакум и его единомышленники были сосланы в Пустозерск, Аввакум проявил себя как яркий писатель и выдающийся полемист. Под влиянием страстного огненного слова Аввакума поднялись и соловецкие старцы, протест которых вылился в открытое противостояние властям. Соловецкое восстание длилось восемь лет (1668-1676 гг.), и только когда в живых осталось всего шестьдесят из пятисот человек, предатель-перебежчик открыл ход в неприступный монастырь.
14 апреля 1682 года по указу царя Федора Алексеевича «За великие на царский Дом хулы» Аввакум был сожжен вместе со своими союзниками – попом Лазарем, иноком Епифанием и дьяконом Феодором. После разгрома восстания старцы прокляли царя Алексея Михайловича. В тот год совершился окончательный поворот властей к политике подавления раскольников силой.
Собор 1682 года, созванный патриархом Иоакимом, наметил целую систему репрессий против старообрядчества почти в духе западной инквизиции. А в 1685 году царевна Софья издала двенадцать указов, предписывающих конфисковывать имущество «староверов», их самих бить кнутом и ссылать, а перекрещивающих в старую веру казнить. В 1675 – 1695 годах было зарегистрировано 37 коллективных самосожжений «староверов», в которых погибло не менее двадцати тысяч человек.
События тех времен показали, что, отстаивая свои политические интересы, церковная власть превратилась в серьезное препятствие на пути прогресса. Она мешала сближению России с западными странами, усвоению их опыта и проведению необходимых перемен. Под лозунгом защиты православия церковная власть добивалась изоляции России. На это не пошли ни правительство царевны Софьи, ни Петр I. В итоге был поставлен вопрос о полном подчинении церковной власти и ее превращении в одно из звеньев бюрократической системы абсолютной монархии.
Гонения на старообрядцев продолжались более двухсот лет. При Петре I старообрядцам разрешили жить в городах и селениях, но обложили массой дополнительных налогов и штрафов. При Екатерине II преследования стихли, но, однако, в двадцатых годах девятнадцатого века вновь начали набирать силу. Особой жестокости они достигли в царствование Николая I. Лишь после 1905 года старообрядцы получили право организовывать общины, устраивать крестные ходы, иметь колокольный звон. В 1971 году на поместном Соборе Русской православной церкви было признано, что старые обряды «равночестны» послереформенным, то есть также каноничны (правомерны). Таким образом, Московская Патриархия сделала серьезный шаг к преодолению раскола Русской церкви, происшедшего три столетия назад.
* * *
Петровская реформа уничтожила в Русской церкви патриаршую власть из боязни, что патриарх может явиться как бы «вторым государем, самодержцу равным и больше его». Таким образом, основным руководящим мотивом церковной реформы Петра Великого был мотив политический. Петр Великий не был, однако, инициатором внесения политики в эту область. Инициатива в этом отношении принадлежала выдающемуся церковному деятелю XVII века патриарху Никону. Попытка патриарха Никона была еще хорошо памятна во времена Петра, так как имела место при отце его. Патриарх Никон открыто претендовал не только на руководящую роль в государстве, но и на первенство церковной власти над государевой, называя царскую власть луной, заимствующей свой свет от солнца – архиерейской власти. Ни царь Алексей Михайлович, ни его ближайший преемник не имели возможности разрешить этот вопрос в сторону исключительного преобладания государственной власти над церковною. Когда же верховная власть окрепла, а носителем ее стал человек, знакомый с протестантскими взглядами на этот вопрос, он и разрубил этот гордиев узел внутренней политики Московского государства в интересах государственной власти.
Подводя все отрасли государственного управления под один «коллегиальный» фасад, Петр создал для управления церковными делами Духовный Коллегиум, или Синод. Это сразу устранило вопрос о самостоятельности церковной власти. Синод с самого начала своего существования делается учреждением государственным «по делам духовным» и желает иметь в духовных делах такую власть, какую Сенат имел в мирских. Синод был сведен до положения второстепенного учреждения среди государственных установлений империи: Синод получал указы из того же Сената, Верховного Тайного Совета и Кабинета Министров. Синод, в конце концов, стал учреждением духовного ведомства, которое находилось в заведовании обер-прокурора Синода, занимавшего в государственном строе положение «главноуправляющего» этим ведомством. Следовательно, законодательная, административная и судебная власть в церкви принадлежали, по закону, государю. С его утверждения издавались законы, учреждения и положения, касавшиеся церкви, им назначались епископы, ему же принадлежал и окончательный суд над иерархами. До превращения обер-прокурора в главноуправляющего, распоряжения Синода далеко не всегда принимались к исполнению учреждениями и лицами, стоящими гораздо ниже Синода на государственной лестнице. Благодаря этому сама собой воспитывалась мысль о подчинении не церковной власти и ее духовному авторитету, а органу, приводившему в исполнение решения высшего церковного учреждения (Сената).
Опека государственной власти делала церковную организацию мало приспособленной к житейской борьбе, атрофировала самодеятельность церковного общества. В силу продолжительности действия такого порядка эта мысль укоренилась в сознании русского общества. Это обстоятельство не могло не иметь печальных последствий.
В то время, когда за церковной властью не стало уже более влиятельного представителя государственной власти, преодолеть этот коренной дефект было делом нелегким, особенно после февральской революции, когда церковно-правовые основания власти обер-прокурора в значительной степени ослабли. Правда, первый обер-прокурор временного правительства пробовал поддержать исторически сложившееся значение этого института, но беспочвенность этих усилий была сама собою очевидна. Ввиду всего этого необходимо было найти новый источник церковной власти. Таким источником и стал Московский Поместный Собор 1917-1918гг., восстановивший каноническое возглавление и создавший новые органы церковного управления. Восстановив патриаршую власть и создав Священный Синод и Высший Церковный Совет, Поместный Собор вдохнул новые творческие силы в церковное общество и создал не только более соответствующую каноническим началам церковную власть, но и более приспособленную для данного исторического момента. В этом, безусловно, огромное значение деятельности Собора 1917-1918 гг.
* * *
К 1917 году в России насчитывалось 117 миллионов православных, проживающих в 73 епархиях. Больших успехов достигла миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в Америке, Китае и Японии. В 1914 году РПЦ имела 54174 храма со штатом более 100000 священников, диаконов и псаломщиков, в число которых входили три митрополита, 31 архиепископ и 129 епископов. Духовное влияние и авторитет Русской Православной Церкви были в значительной степени подорваны за долгие годы синодального периода ее истории (1721 – 1917). К 1917 году она во многом превратилась в один из приводных ремней государственной машины Российской Империи,
Февральская революция и падение монархии в России открыли новую эпоху в жизни Русской Православной Церкви.
Дореволюционная Россия (Синодального периода) сияла многочисленными золотыми куполами, славилась красотой и благолепием своих храмов, имела десятки духовных семинарий и академий, издавалось множество религиозных журналов, газет и книг.
Какую же свободу получила Церковь после Февральской революции 1917 года? После отречения Николая II, формального главы церкви, она оказалась лишенной государственного покровительства и дезориентированной, ведь согласно Основным государственным законам Российской империи – «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святого благочиния».
Либералы из Временного правительства во многом показали себя врагами православия и Русской Православной Церкви, фактически предтечами большевиков и их отношений к религии и Церкви.
Показательно, что новым обер-прокурором Синода был назначен будущий обновленец, впоследствии активный участник Союза воинствующих безбожников, психически ненормальный В.Н.Львов.
Одним из первых действий Временного правительства был арест отрекшегося от престола императора Николая II и его семьи. С первых дней своего правления новое либеральное правительство пыталось расторгнуть связь русской церкви с государством, лишить ее государственной поддержки. Таким образом, начался новый этап в жизни Русской Православной Церкви, когда она лишилась покровительства со стороны царской власти, но не обрела свободу и независимость от новой мирской власти. 20 марта 1917 г. Временным правительством было принято постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений». Фактически новая власть пыталась отделить Русскую Церковь от Русского государства, оставив за собой право управления Церковью и вмешательства в чисто церковные вопросы. Временное правительство распустило старый состав Священного Синода, отстранило от кафедр 12 архиереев, подозревавшихся в нелояльности к новой власти. Была ликвидирована каноническая власть архиереев в своих епархиях. В состав нового Синода не вошел ни один из трех имевшихся тогда в России митрополитов. РПЦ была лишена церковно-приходских школ. Всего было национализировано более 37 тысяч церковно-приходских, второклассных и церковно-учительских школ, одно имущество которых оценивалось в 170 миллионов рублей.
О направленности политики либерального Временного правительства говорит и тот факт, что национализация коснулась только православных школ и не затронула церковные школы представителей других конфессий (лютеран, армян, евреев, мусульман).
Вопреки общей направленности Временного правительства, православные добились разрешения новой власти на созыв Всероссийского Поместного Собора. Это разрешение было получено во многом благодаря протестам православных людей против богоборческих действий новой власти (Временного Правительства). И, конечно, существенно улучшило положение РПЦ отстранением от должности обер-прокурора В.Н.Львова. 5 августа уже терявшее власть Временное правительство в страхе упразднило должность обер-прокурора и учредило министерство исповеданий с назначением на должность министра историка православной церкви А.В. Карташева, в компетенцию которого входили отношения православной Церкви с другими религиозными общинами России и государственной властью.
За два дня до открытия Собора Святейший Синод возвел столичных архипастырей – Тихона Московского и Вениамина Петроград-ского, а также экзарха Грузии архиепископа Платона в сан Митрополитов. Синодальная эпоха в истории Русской Православной Церкви доживала последние дни.
Поместный Собор Православной Всероссийской Церкви открылся 15 августа 1917 г. в праздник Успения Пресвятой Богородицы в Успенском Соборе Кремля. Над Москвой стоял непрестанный колокольный звон, по улицам первопрестольной с хоругвями, в преднесении святых икон шествовали крестные ходы на Красную площадь. Поместный Собор с перерывами работал до 20 сентября 1918 года.
Самым главным из обсуждаемых на Соборе вопросов был во-прос восстановления Патриаршества в России.
В своем докладе II октября епископ Астраханский Митрофан отметил, что из-за влияния политических моментов патриаршество в России просуществовало недолго и было насильственно прекращено Петром I. Заменивший Патриарха Синод являлся для России учреждением чуждым, не имевшим твердой почвы в русской земле, являлся коллегией «сухой, безжизненной, безответственной». И, по мнению отдела о высшем церковном управлении, только Патриарх сможет остановить разруху, ввести церковную жизнь в правильное русло и сохранить целостность всего тела Русской Церкви. Среди выступавших на открытии Собора был и будущий Патриарх, митрополит Московский и Коломенский Тихон. В своей речи он сказал: «…Верующая Москва ожидает от Собора содействия и в устройстве церковной жизни. Всем ведомо, что Москва и ее Святыни в прошлые годы деятельно участвовали в созидании Русской Державы. Ныне Родина наша находится в разрухе, в опасности, почти на краю гибели. Как спасти ее – это вопрос крепких дум. Многомиллионное население Русской земли уповает, что Церковный Собор не останется безучастным к тому тяжкому положению, какое переживает наша Родина».
Выступивший на Соборе епископ Астраханский Митрофан сказал: «Дело восстановления Первосвятительского Престола-патриаршества нельзя откладывать. Россия горит, все гибнет. И разве можно теперь долго рассуждать, что нам нужно орудие для собирания Руси? Когда идет война, нужен единый вождь, без которого воинство идет вразброд… Вот почему и надо нам поскорее перейти к восстановлению патриаршества».
Августовские и сентябрьские дни военных поражений на фронте, бессилие Временного правительства создали тревожную атмосферу хода работы соборных заседаний.
Вдохновенно на Соборе говорил архимандрит Иларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле… в Успенском соборе».
Собор еще заседал, когда из Петрограда пришло известие, что Временное правительство арестовано и власть взял Военно-Революционный Комитет. На очереди стояла Москва.
Ораторы, будто стыдясь лишних слов, снимали свои имена с очереди, в эти дни был решен самый большой вопрос сессии – восстановление на Руси Патриаршества.
5 ноября 1917 года Божественную литургию в сослужении 10 архиереев совершил митрополит Киевский Владимир. Митрополит Владимир заключил в ковчег три свитка, на которых были написаны имена кандидатов на патриаршество и опечатал этот ковчег в алтаре. После окончания литургии митрополит Владимир вознес ковчег на солею и положил на специально подготовленный тетрапод с левой стороны от царских ворот, затем снял с него печать и открыл. Шесть членов Собора подвели к ковчегу слепого иеромонаха Алексия, затворника Зосимовой пустыни. Он взошел на амвон, три раза перекрестился, достал из ковчега свиток и передал его митрополиту Владимиру. Митрополит Владимир вскрыл свиток и предъявил жребий шести членам Собора, избранным Собором в качестве свидетелей. Затем он огласил имя нового Патриарха митрополита Московского и Коломенского Тихона.
Так закончился Синодальный период в истории Русской Православной Церкви.
Поместный Собор явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную, окончательно изжившую и скомпрометировавшую себя синодальную систему церковного управления, восстановив Патриаршество, он провел рубеж между двумя периодами русской церковной истории.
28 октября революционные события начались в Москве. Уже шли уличные бои. Кремль и его святыни подвергались артиллерийскому обстрелу восставшими. Верные Временному правительству офицеры, казаки, наспех мобилизованные студенты защищали Кремль. Скоро весь город оказался в руках восставших полков. На улицах лежали убитые и искалеченные, всюду вооруженные толпы, отряды, патрули. Стреляли во дворах, с чердаков, из окон. В эти страшные дни многие члены Собора ходили по городу, подбирая и перевязывая раненых, среди них были преосвященные Таврический Дмитрий (Абашидзе) и Камчатский Нестор (Анисимов).
На рассвете 3 ноября Кремль пал. Начались аресты, расстрелы на месте и солдатский самосуд. Сразу после штурма делегация Собора во главе со святителем Тихоном направилась в Кремль для освидетельствования его святынь. У Никольских ворот делегацию остановили: «Вам зачем?» Объяснили, что хотят посмотреть на святыни Кремля. «Будет время, посмотрите!» Один солдат предложил: «Пропустим их, а потом расстреляем». От Никольских ворот поворотили к Спасским, увидели, что у Василия Блаженного выбиты стекла. Кое-как удалось уговорить охрану Спасских ворот впустить делегацию в Кремль. Прежде всего осмотрели Успенский Собор: в одной из глав зияла огромная черная дыра. Между патриаршим и царским местом упал снаряд, в алтаре все окна разбиты. Серьезные повреждения получил храм святых Двенадцати апостолов, возле которого стояла лужа крови. Один снаряд пробил икону священномученика Гермогена, другой попал в распятие и отбил у Спасителя руки. Тело Распятого, растерзанное, висело на кресте. Снаряды попали и в митрополитичьи покои Чудова монастыря, один взорвался через минуту после того, как оттуда вышел митрополит Вениамин. Икона святителя Алексея была искорежена, а перед иконой Божьей Матери даже лампада не погасла. На глазах у делегации солдаты избивали полковника, которого потом расстреляли в присутствии епископа Нестора.
Красные хоронили своих убитых у кремлевской стены без отпевания, без молитв, под революционные песни. Первым надгробное слово произнес архиепископ Евлогий. Он сказал о злой иронии судьбы: «Молодежь, самоотверженно боровшаяся за политическую свободу, пала первой жертвой осуществившейся своей мечты». Церковь не забыла и тех, кто не по своей вине не удостоился церковного погребения. «То, что среди них, может быть, имеются иудеи, не может помешать мне молиться за них. Мести не должно быть нигде и никогда; тем более она недопустима над теми, кто, не будучи враждующей стороной, творил лишь волю их посылавших».
Патриаршество на Руси восстанавливалось в грозные дни, среди огня и орудийной смертоносной пальбы.
* * *
Патриарх Тихон в своем служении не считал себя вправе объявлять «врагом» Советскую власть, так же как не считал себя вправе видеть общерусскую власть в вождях Белого движения. Он не мыслил «белую» власть как власть законную, которую можно было бы противопоставить Советской власти. Для него борьба между красными и белыми была ничем иным, как междоусобицей, брато-убийственной войной. Врага он видел не в красных и белых, а в общей настроенности русского народа, в его отходе от веры. В своем опубликованном послании пастве Патриарх писал: «Блюдите себя от творящих распри и раздоры, уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях, повинуйтесь всякому человеческому начальству в делах мирских, не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрения советской власти, подчиняйтесь ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, ибо Богу, по апостольскому наставлению, должно повиноваться более, чем людям».
Вместе с распадом страны и отделением окраин рос и церковный сепаратизм. Раскольники добивались провозглашения церковной автокефалии Украины, захватили типографию Почаевской лавры, перевели ее в Киев в распоряжение Центральной рады. Отделение Грузинской Церкви, не признанное Поместным Собором Русской Православной Церкви, стало свершившимся фактом. 14 марта три епископа-грузина заявили экзарху Грузии митрополиту Платону, что он лишается власти. Так просто.
Осуждая в прессе действия церковников-сепаратистов, Патриарх Тихон писал: «…Соблюдение церковного единства есть настоящее и подлинное проявление веры, тогда как всякое церковное разделение, какими бы возвышенными целями оно не оправдывалось, есть признак оскудения любви, неотделимого свойства веры и ее выявления в церковном обществе».
Именно благодаря тому, что у руководства Церкви в годы революций и гражданской войны оказался мудрый и добрый архипастырь – Патриарх Тихон, Русская Православная Церковь смогла сохранить свою организацию, пережить более чем 70-летнее пленение атеистическим государством и вновь возродиться в наши дни.
Фронты Гражданской войны разделили страну на множество частей. Епархии, находящиеся на территориях, контролируемых различными антибольшевистскими правительствами, лишились связи с патриархом и Священным Синодом. В этих условиях возникла идея об образовании временных высших органов церковного управления, которые должны были решать вопросы, выходящие за рамки полномочий епархиальных архиереев. Это был очень опасный путь, так как изначально самовольно узурпировалась высшая церковная власть – власть Патриарха и Священного Синода. Тем не менее, не без давления антибольшевистских властей на отдельных территориях России были созданы Временные Высшие Церковные Управления (ВВЦУ).
Первым было образовано Сибирское Высшее временное церковное управление, финансируемое правительством А.В. Колчака
На Юге России, контролируемом армиями генерала А.И. Деникина, вдохновителем и организатором образования ВВЦУ юго-востока России, стал главный священник Добровольческой армии протопресвитер Георгий Шавельский.
Созванный в Ставрополе 19 мая 1919 г. Собор рассмотрел и принял проект Временного Высшего Церковного Управления на юго-востоке России: «…до установления правильных сношений» с патриархом Тихоном председателем ВВЦУ был избран архиепископ Новочеркасский и Донской Митрофан (Симашкевич). В деятельности ВВЦУ на юге России в 1919–1920 гг. закладывались основы, происходило становление того, что впоследствии стало именоваться Русской Православной Церковью за границей (РПЦЗ).
Таким образом, учрежденное на Соборе ВВЦУ юго-востока России с самого начала своей деятельности оказалось вполне реальной альтернативой патриаршей власти. В это время были посажены первые ростки вольного отношения к канонам и церковной дисциплине. Впоследствии эти ростки дали обильные всходы в эмиграции и принесли тяжкие беды Русской Церкви. ВВЦУ юго-востока России, возникшее как временное учреждение, которое после восстановления связи с Патриархом и отчета о всех своих деяниях, должно было прекратить свою деятельность. Но этого не произошло: многое, задуманное как временное, в силу политических и других причин становится постоянным. ВВЦУ было эвакуировано из Крыма генералом П.Н. Врангелем в ноябре 1920 года вместе с Русской армией в Константинополь. Из всех епископов только Вениамин (Федченков), будучи епископом белой армии и флота, покинул Россию вместе со своей паствой, то есть остался пастырем при ней.
Сразу по прибытии в Константинополь ВВЦУ было переименовано в Высшее Русское Церковное Управление за границей. С этого момента началась история Русской Православной Церкви за границей.
Таким образом, Временные Высшие Церковные Управления явились первым опытом автономного церковного управления в обход высших органов власти Русской Православной Церкви. Именно из Временных Высших Церковных Управлений организационно выросла РПЦЗ. Впоследствии это привело к трагическому расколу некогда единой Русской Православной Церкви на несколько ветвей и юрисдикций.
В Советское время Русскую православную церковь за рубежом называли белогвардейской. Она была образована в 1920 году в эмиграции. Архиереи, уехавшие из России после революции, созвали Собор русских епископов в Константинополе и образовали Церковное Правление за границей. С этого времени высшее духовенство категорически отказывалось от любых контактов с московскими православными иерархами, осуждая их за лояльность советскому правительству.
Прошло 80 лет, в России сменилась государственная идеология. О принципиально новых уважительных отношениях между государством и церковью, когда церковь не вмешивается в политическую жизнь, а государство – во внутренние дела церкви, говорят сегодня по обе стороны океана. Церкви постепенно пошли на сближение.
Глава Русской Зарубежной Церкви (с 25 октября 2001 г.) митрополит Восточно-Американский и Нью-йоркский Лавр в своем служении и в проповедях настойчиво стал высказываться за сближение РПЦЗ с Московской патриархией: «Источник, из которого мы происходим, один – это Русская церковь, и обоюдно желание наших церквей найти пути сближения. Необходимо, чтобы и у нас, находящихся за границей, была возможность принимать участие в церковной жизни России».
Осенью 2003 года президент России Владимир Путин, находясь с правительственным визитом в США, лично вручил Первоиерарху РПЦЗ митрополиту Лавру письмо от Алексия II с приглашением посетить Москву. Личная встреча Владимира Путина с иерархами РПЦЗ сыграла весьма положительную роль в восстановлении единства церкви. Иерархи увидели в нем человека, преданного России, православного христианина. После чего процесс восстановления отношений между московской Патриархией и Русской Православной Церковью Зарубежья активизировался.
В мае 2004 года Первоиерарх РПЦЗ митрополит Лавр впервые посетил Россию в качестве главы официальной делегации.
На встрече Патриарха Алексия II с Митрополитом Лавром были обсуждены важные вопросы взаимоотношений Русской Зарубежной церкви с Московской патриархией. Надежду на успех первых официальных переговоров выразили и в Московской Патриархии. Визит проходил в доброй атмосфере взаимопонимания и искреннего стремления к восстановлению «прерванного общения».
Об административном объединении речь пока не шла. Собственность русской православной церкви за рубежом скромнее имущественных накоплений ее «восточной сестры», насчитывающей около 20 тысяч приходов. Но зарубежная церковь имеет разветвленную сеть церковных округов. В настоящее время РПЦЗ объединяет за пределами России около 500 тысяч верующих из более 30 стран мира. В ее составе 300 приходов в Америке, Европе и Австралии с духовно-административным центром в Джорданвилле (близ Нью-Йорка). В самом Нью-Йорке более 10 православных храмов, 70 процентов прихожан которых выходцы из России. У многих на Родине остались семьи. Так что духовное объединение может иметь серьезное значение с точки зрения интеграции. И, как считают представители духовенства, Объединительный процесс церквей в таких условиях становится неизбежным.
В итоговом документе Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и глава Русской зарубежной церкви митрополит Восточно-Американский и Нью-йоркский Лавр заявили о намерении восстановить единство Русской православной Церкви. Решение об этом было принято на переговорах патриаршей и зарубежной частей Церкви 18 мая 2004 года в Москве.
Эти переговоры, прошедшие на высшем церковном уровне, были названы историческими.
В июле 2006 года Священный Синод РПЦ одобрил этот документ, а Архиерейский Синод Русской Православной церкви заграницей сделал это в сентябре, невзирая на то, что Московская патриархия отказалась выполнить два главных условия, выдвинутых участниками IV Всезарубежного Собора в Сан-Франциско. Эти условия сводились к требованиям осудить Декларацию митрополита Сергия, в которой он признал безбожную сталинскую власть, и отказу от участия Московской Патриархии в экуменическом Всемирном совете церквей, не все участники которого признают догматы Русской Православной Церкви. В то время как «зарубежники» добивались того, чтобы Московская Патриархия осудила сергианство, та обнародовала документ, в котором отметила подвиг служения Сергия в тяжелое для православия время.
На Западе это было истолковано как предательство по отношению к священнослужителям и мирянам, которые были уничтожены советской властью только за то, что не отказались от Христовой веры. Стало также очевидно, что РПЦЗ не удастся избежать раскола.
Ряд приходов объявили о переходе под омофор Русской Истинной Православной Церкви (РИПЦ), которая ранее называла себя катакомбной и в советские годы существовала нелегально. В США противники объединения, называющие себя лояльной оппозицией и стремящиеся сохранить статус РПЦЗ, заявили, что Лавр ушел в сергианский раскол и, по сути, примкнул к Московской патриархии. О своем нежелании идти за Лавром может в дальнейшем объявить треть приходов Зарубежной Церкви. Все понимают, что новое руководство сменит пастырей, отказывающихся поминать Московского Патриарха, предоставив пастве возможность выбора – посещать данную церковь или примкнуть к новой. Им предстоит выработать дальнейшую стратегию оппозиции.
Главным вопросом, связанным с выживанием оппозиции в РПЦЗ, является вопрос церковной собственности. Часть церковных зданий принадлежит Синоду РПЦЗ, но часть является собственностью частных корпораций, которые сами приобретали церковные здания и имущество, а священников нанимали на работу. Это не снимает вопроса о степени зависимости приходов от Синода, что может стать причиной для судебных исков, которые грозят сильно подпортить картину слияния Метрополии и Зарубежья.
В ходе восьми совместных заседаний (июнь 2004 – октябрь 2006 гг.) Комиссий по диалогу, проведенных в Москве, Мюнхене, Париже, Нью-Йорке и Кельне, был подготовлен ряд документов, выражающих общее понимание принципиальных вопросов. В том числе Комиссии подготовили и основной документ – «Акт о каноническом общении».
В июле–сентябре 2006 года Синод РПЦ и Синод РПЦЗ, придя к общему согласию, одобрили «Акт о каноническом общении». И было решено провести подписание Основного документа, «Акта о каноническом общении» в Москве, в Храме Христа Спасителя 17-18 мая 2007 года.
Дата подписания Акта, очевидно, была выбрана не случайно: на 17 мая 2007 года приходился один из двенадцати великих (двунадесятых) праздников – Вознесение Господне. На церемонию прибыли 7 из 13 архиепископов, около 80 священников и дьяконов, более 600 прихожан РПЦЗ, съехавшихся в Москву со всего мира. По случаю сразу двух праздников в Храме Христа Спасителя собралось около пяти тысяч верующих граждан.
В богослужении приняли участие около двухсот священнослужителей от обеих церквей.
Патриарх прочитал молитву о единстве церкви, были оглашены постановления Священного Синода РПЦ и Архиерейского Синода РПЦЗ об утверждении «Акта о каноническом общении» и сам документ.
Затем первоиерархи в тишине прошествовали на амвон, где своими подписями скрепили окончательное воссоединение церквей.
Глава государства Российского В.В. Путин в своей речи на торжественном богослужении в Храме Христа Спасителя подчеркнул: «Подписанный “Акт о каноническом общении” провозглашает Русскую Православную Церковь Заграницей неотъемлемой самоуправляемой частью Поместной Русской православной церкви, которая самостоятельна в делах пастырских, просветительских, административных, хозяйственных, имущественных и гражданских. Глава Русской Православной Церкви Заграницей будет избираться ее архиерейским Собором и утверждаться Патриархом Московским и всея Руси и Священным Синодом Русской Православной церкви».
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своей речи заключил: «Этим событием символически поставлена последняя точка в драматической истории Гражданской войны. Свершилось историческое событие, которого ждали долгие, долгие годы. Восстановлено единство Русской Церкви. Это торжество драгоценно для всего нашего народа, драгоценно для Церкви, собирающей воедино чад своих».
Владикавказ, 2007 г.
