Среди разнообразных связей алан заметное место занимают отношения с Ираном. Прежде чем обратиться непосредственно к данной теме, отметим этнографическое содержание термина Иран. Р. Фрай предложил, на наш взгляд, удачно, в широком культурном смысле использовать понятие «Большой Иран». Оно «включает всю территорию, на которой в историческое время говорили на иранских языках и культуру которой можно считать преимущественно иранской». При таком подходе к «Большому Ирану» относятся «некоторые районы Средней Азии, Северо-Западной Индии, Закавказья, и Месопотамии, равно как и нагорье, включающее территории современных государств Ирана и Афганистана, относящиеся к «Большому Ирану» (понятие, имеющее только историко-культурное значение)». Для того, «чтобы выделить ядро, «центральную часть – собственно Иран (современные Афганистан и Иран) от периферийных областей», американский ученый предлагает пользоваться термином «Внешний Иран». Слово «Персия», по Р. Фраю, применимо к современному государству или соответствующей территории в древности. Для ахеменидской провинции и нынешней области на юго-западе Ирана предлагается греческое название Персида или арабизованное Фарс (Фрай 2002, с. 20-21).
Хронологические границы данной статьи охватывают первые шесть столетий н.э.
В дискуссии о прочтении этнонима аланы в иранских надписях начала I-го тысячелетия н.э. лингвисты предлагают разные решения. По-прежнему сохраняет актуальность версия Г. Ньоли, изложенная им в работах о политико-идеологической истории ахеменидского и сасанидского миров. В частности, итальянский ученый разбирает «название алан», дважды встречающееся в надписях Шапура I на Кааба Зороастра и в надписях Картира. В надписи Шапура последовательно перечисляются названия областей и народов, среди которых встречается и упоминание об «Аланских воротах», локализованных среди «цепи Кавказа». Они же присутствуют в надписях Картира. Г. Ньоли приводит аналогичное мнение Г. Бейли: «The Gate of the Alans (not Albanians) is named in the inscription of Shapur I, Parthian 2…» (см.: Ньоли 2002, с. 19-20, 23).
По мнению итальянского исследователя, Шомон «в своей тщательной работе о вассальных государствах Сасанидской империи при особенном внимании к царствованию Шапура I (около 240-272 гг. н.э.) окончательно подтвердила, что исторические, географические и филологические указания приводят к идентификации Дарьяльского прохода, называемого Сарматия порта у Птолемея, Порта Кауказика или Порта Иберия у Плиния… с воротами… надписей Картира и Шапура». Следовательно, Сасанидские надписи «определяют Аланские ворота не Дербентским ущельем или Албанскими воротами, а северной границей, до которой распространялся персидский контроль в кавказском регионе, то есть Дарьяльским проходом или Тереком, стратегической позицией особой военной значимости» (там же, с. 23-24).
Появление этнонима аланы в сасанидских надписях III в. н.э. «свидетельствует об их господстве в землях, расположенных за пределами прохода, который Плиний описывал как Ingens opus naturae». Расположенные с другой стороны прохода страны должны были «находиться под персидским контролем в качестве вассальных государств царя царей: Иберия… местный правитель которой при дворе царя Шапура I нам известен под именем Амазасп». Под персидским влиянием находилась и Албания; один из ее правителей был послан к Шапуру II и участвовал в Амидской битве. По данным Г. Ньоли, под персидским влиянием, возможно, находились социумы mskyt’n надписей Нарсеха в Пайкули, идентифицированные с Mazk’ut’k’ или Mask’ut’k’ древнеармянских авторов «и, наконец, с массагетами или, точнее, с кочевыми племенами, называемыми этим “псевдоисторическим именем”» (там же, с. 24-25).
В отличие от алан-массагетов, алан Центрального Кавказа иранцы в какой-то период не относили к Аршакидам. Свидетельством этого является сюжет из «Письма Тансара»: «И никого, кто не из нашего рода, шахом называть не должно, кроме тех, которые являются правителями пограничных областей и аланов (курсив мой – Ф.Г.), и областей Запада и Хорезма» (Гаджиев 2003, с. 118).
Вероятным, но не бесспорным представляется мнение Г. Ньоли о роли Ирана в истории алан. «Аланы или древние осетины никогда не были подчинены сасанидским властями: ни монархией, ни духовенством. Следовательно, надо думать, что данные связи существовали в эпоху, когда их предки могли быть в контакте с иранскими ариями на территориях восточнее Каспия и Арала. Мы знаем, кроме этого, что в определенные исторические периоды персидское господство каким-то образом распространилось на хорезмийский регион. Эти указания – возможные доказательства воздействия древнеиранской цивилизации на культурное наследие осетин – относятся к религиозной сфере» (Ньоли 2002, с. 38-39).
Итальянский ориенталист приводит мнение И. Гершевича, который в культовой антропонимике осетин «увидел отголоски характерных понятий иранской религиозной традиции». Среди них – ирон. zad, дигор. izad; очевидно, восходят к древнеиран. yazata – «почтенный» (о существах, достойных поклонения), в свою очередь, вероятно, заимствованное из древнеперсидского izad «Бог». В религиозной системе алан-осетин такими случаями могут быть: wac в значении «дух», «гений»; ирон. dawag, дигор. idawag – «blessed dead in Heawen» (Гершевич).
Основная часть данной статьи посвящена контактам Аршакидов и Сасанидов с аланами Кавказа.
По свидетельству Светония, «царь парфян Вологез попросил помощи (у византийского императора – Ф.Г.) против алан с одним из двух сыновей Веспасиана во главе, [Домициан] приложил все старания, чтобы послали именно его». Во время описанного Иосифом Флавием вторжения алан во владения царя Армении Тиридата I и парфянских правителей Мидии Атропатены Пакора в 72/73 гг., Вологез I, в свое время поддержавший притязания Веспасиана на императорский престол, «безуспешно просил его о помощи» (Алемань 2003, с. 55).
В письменных памятниках античного и раннесредневекового периодов встречаются сообщения о родственных связях правящих династий некоторых этносов Кавказа, Ближнего Востока и Азии. Так, Прокопий Кесарийский в «Войне с персами» писал: «У персов царем был в то время (период 30-летней войны между персами и армянами – Ф.Г.) Пакурий1, а у армян – Аршак, из рода Аршакидов2» (Прокопий Кесарийский 1993, с. 17). Тот же автор сообщает о раздробленной Армении, которая в середине VI в. состояла из нескольких социумов. «У остальных армян… был… один Аршакид по имени Иоанн, отец Артавана». После гибели Иоанна «армяне, потеряв всякую надежду на соглашение с римлянами…, явились к персидскому царю во главе с Васаком, человеком очень энергичным. Первые из них (курсив мой – Ф.Г.), представ перед Хосровом, сказали следующее: “О владыка, многие из нас Аршакиды, потомки того Аршака, который не был чуждым для парфянских царей”… Итак, Аршак последний царь наших предков…» (там же, с. 92-93).
Древнеармянские авторы, в частности Фавстос Бузанд, достаточно подробно рассказали об «Аршакидском царе мазкутов (алан-массагетов – Ф.Г.), имя которого было Санесан. Ибо и их цари, и армянские были одного и того же происхождения и рода». В другом месте он вновь упоминает «Мазкутского царя, повелителя многочисленных войск». Фавстос царей армян и алан-массагетов считал родственниками, происходившими из одного рода. Он неоднократно подчеркивал это: «мазкутский царь Санесан сильно разгневавшись, проникся враждой к сородичу своему, армянскому царю Хосрову… И армянский царь Хосров уклонился от встречи со своим братом, то есть мазкутским царем Санесаном… И голову великого царя Санесана принесли армянскому царю. А [он], когда увидел, расплакался и сказал: “Братом же он был моим, родом Аршакуни”» (Армянские…1985, вып. I, с. 20-22).
Согласно армянской исторической традиции, существовало четыре основные ветви династии Аршакидов – в Парфии, Армении у кушанов (Индо-скифское царство) и у алан-массагетов Северо-Восточного Кавказа. В отдельных случаях к ним добавлялись аршакидские династии Грузии и Кавказской Албании.
В 1975 г. Ф. Жиньо опубликовал коллекцию сасанидских инталий, включая уникальную шахскую гемму «с монограммой нешан в центре и круговой среднеперсидской надписью». М.С. Гаджиев присоединился к мнению исследователей, считающих названную гемму первой «с именем и титулом царя албан». Под словом ‘ld’n понимаются не «аланы», а «Албания». Это написание, якобы, представлено также в надписях шахиншаха Шапура I и магупата Картира. Некоторыми исследователями они воспринимаются как «обозначение кавказских албан и Албании». Правда, предложенная С.Ю. Касумовой версия имени на гемме «Ахипин, царь Албании», встретила возражения со стороны М.С. Гаджиева. Названный антропоним отсутствует в составленном Мовсесом Калакантваци списке царей Албании. Аршакиды последней правили с конца III до начала VII в. При этом в период с начала VI в. (ок. 510 г.) до начала VII в. (ок. 628 г.) «царская власть в Албании отсутствовала, и ею управляли сасанидские наместники – марзбаны и ханаранги» (Гаджиев 2003, с. 102-103).
Албано-сасанидский союз был скреплен браком «царя» Албании Урнайра с сестрой Шапура II (там же, с. 117). О политическом и культурном влиянии иранцев свидетельствует и следующее обстоятельство. «Титульные надписи на официальных печатях албанского царя-христианина и главы христианской церкви Албании сделаны среднеперсидским письмом и языком». Эти примеры, по справедливому замечанию М.С. Гаджиева, «ярко демонстрируют огромное культурное и политическое влияние сасанидского Ирана на Кавказскую Албанию». Очевидно, влияния Сасанидов не избежали и кавказские аланы (там же, с. 118).
Родиной Аршакидов считалась древняя Бактрия. Мовсес Хоренаци писал по этому поводу: «Хосров отправил на родину свою – в страну кушанов просить сродников своих придти на помощь, дабы противостоять Арташиру» (см.: Аланика 2000. № 2, с. 247, примеч. 3).
Здесь же добавим, что древнеармянские авторы V в. неодно-кратно говорили о родстве всех ветвей Аршакидов. Так, Мовсес Хоренаци отмечал: «царь Армении Аршак, обращаясь к военачальнику персов, сказал: “ты, кровь моя и сродник, зачем с таким ожесточением преследуешь меня?”» (Армянские… 1985, вып. 1, с. 39).
Аммиан Марцеллин в рассказе о ранних этапах истории Персии поместил сюжет о возникновении династии Аршакидов: «Это царство, некогда весьма небольшое по размерам…, носившее различные имена, после того как рок похитил в Вавилоне Александра Великого, стало достоянием парфянина Аршака. То был человек низкого происхождения. В юности он был атаманом разбойников (курсив мой – Ф.Г.; очевидно, вместо атамана точнее предводителем или вождем), но постепенно возвысился в своих стремлениях и составил себе славное имя рядом блестящих деяний» (Аммиан Марцеллин 1994, с. 290).
Специалисты сходятся во мнении о принадлежности номадов, покорителей Бактрии, к ираноязычным племенам. А.О. Захаров высказал иное мнение: «для решения этнического аспекта проблемы падения Греко-Бактрии лингвистика не дала пока никаких твердых оснований; все реконструкции и сопоставления остаются лишь предположениями, требующими в свою очередь подтверждений фактами» (Захаров 2001, с. 449).
Тем не менее, большинство исследователей ключевую роль в создании царства Аршакидов отводят номадам. Более того, главной причиной успеха, быстрого «взлета» этого царства считают удачное сочетание традиций оседлого населения Парфии и традиций кочевого мира: первые Аршакиды «сумели в короткое время освоить важные элементы восточной и эллинистической культур, не прерывая в то же самое время связей» с племенами сако-массагетского круга. Главным фактором разительных перемен на политической карте Средней Азии в эпоху Александра Македонского и позднее «явились передвижения кочевых племен дахов, которые и основали Аршакидское государство». М. Ольбрыхт историю дахов рассматривает как историю «кочевого народа, основавшего Аршакидское царство». Польского историка поправил И.В. Пьянков, предложив в свою очередь, не менее дискуссионную идею: «дахи и аорсы – одно и то же племя под двумя разными названиями» (Пьянков 2002, с. 220, 223-224, 227). Показательно и то, что из кризиса первой половины I в. н.э. державу Аршакидов вывел воспитанный дахами Артабан II.
Страбон в рассказе о падении Греко-Бактрии говорит о нескольких группировках кочевников, принявших участие в покорении данного царства: «Из этих кочевников наиболее известны те, что отняли у греков Бактрию, именно асии, пасианы, тохары и сакарауки, которые оставили области к северу от Яксарта (Сыр-Дарья) вблизи саков и согдианов, которыми затем завладели саки» (Алемань 2003, с. 158). В целом, в античной традиции падение Греко-Бактрии связывается с асиями/асианами, сакарауками и тохарами.
«Сильное парфянское влияние, – подчеркивает М. Ольбрыхт, имея ввиду события I в. до н.э., – сохранялось в Западной Бактрии, и зона этого влияния распространялась до Кангюя3. Область по среднему течению Амударьи прямо контролировалась Аршакидами» (Пьянков 2002, с. 221).
Древнегрузинский историк Леонтий Мровели в разделе об Адерки (сын Картама, внук Куджи), правившем в Картли до середины 30-х гг. I в. н.э, рассказал о восстановлении «царской» власти в Иране. «Собрались тогда эриставы персидские и поставили царем Ажгалана Мудрого» (Алано-Георгика 1992. № 2, с. 179). Комментируя данный сюжет, Г.В. Цулая, со ссылкой на М.К. Андроникашвили, отмечает скифо-аланскую основу антропонима Картам, восходящего к карзан – «жестокий», безжалостный». Западногрузинская ономастика «свидетельствует о непрерывной аланской традиции в социальных верхах древней Лазики-Эгриси» (Мровели 1979, с. 68, примеч. 115).
Что касается Ажгалана Мудрого, то, судя по тексту, Мровели рассматривал его как родоначальника Парфянской державы Аршакидов, образовавшейся на развалинах Ахеменидского Ирана. По версии Ю.С. Гаглойти, в основе династического имени Ажгалан лежит этноним алан. Первая часть сложного имени представляет собой грузинскую передачу армяно-парфянского азг, в значении «род», «происхождение». Следовательно, заключает Ю.С. Гаглойти, Ажгалан означает Алан (аланского рода, происхождения), а Ажгаланиани (цари Ажгаланские) – Аланские цари (аланского рода, происхождения). Естественно возникает вопрос – какое отношение аланы имеют к династии Аршакидов?
Ю.С. Гаглойти полагает, что аланы были выходцами из той же этнической среды, что и парфянские Аршакиды. В этой связи он обратил внимание на сообщение Страбона о том, что «от этих скифов, говорят, ведет свой род Арсак». Весьма показательно, что когда в Иране к власти пришли Сасаниды, свергнувшие парфянских Аршакидов, последний представитель этой династии, Хосров, в борьбе с Сасанидами попытался опереться на силы кушан и алан-маскутов Северного Кавказа. Древнеармянская версия «Картлис Цховреба» добавляет к ним и по-следнего грузинского царя из этой династии Асфагура, который, стремясь оказать сопротивление наступавшим Сасанидам, предпринял специальную поездку в Аланию для привлечения овсов в качестве союзников. В свете приведенных данных становится понятным как частое упоминание этнонима алан в фамильных наименованиях отдельных аршакидских родов, так и неоднократное подчеркивание родства парфянских и армянских Аршакидов с правящей династией алан-массагетов (маскутов). Отметим также имя Аланозан командующего персидского войска второй половины VI в. Лазарь Парпеци именем Алан назвал одного из представителей рода Арцрунидов; оно же входит в состав сложного имени Занд-алан «царский алан». В титулатуре известных армянских князей Мамиконянов «алан» встречается в составе двух из четырех эпитетов, характеризовавших представителей рода – «победоносный», «славный», «достойный». Дословно эти эпитеты означают: аланазгик – «аланского происхождения» и аланодрафшк – «аланское знамя несущие» (Алано-Георгика 1992. № 2, с. 187-192).
На родство Аршакидов и правящей династии алан смутно намекал Тацит, рассказывая о злоключениях смещенного парфянского царя Вовона, в начале н.э. сбежавшего из заточения и пытавшегося добраться «к своему родичу царю скифов» через Армению, и далее – на Северный Кавказ (Тацит 1968, т. I, с. 169). В рассказе о более поздних событиях Тацит упоминает «царя» аорсов Эвнона.
Комментируя данный сюжет, М. Ольбрыхт в имени «царя» аорсов видит искаженное «Вонон». По мнению польского ученого, «это указывает на династические связи и что, возможно, Аршакид Вонон был сыном “скифской” принцессы». И.В. Пьянков (2002, с. 227) в этой связи задает вопрос: «нет ли здесь указаний на более глубокое родство, на то, что и парфяне и аорсы знали об общем происхождении (“единокровности”) своих правящих родов?»
В основе арабо-персидского названия Аршакидов, как показал Ф. Лозинский, лежит этнический определитель ас, одно из двух распространенных обозначений аланских племен в прошлом. Наличие этнонима асов в арабо-персидском названии Аршакидов, отмечает в этой связи Ю.С. Гаглойти, еще раз подтверждает, «что основу грузинского наименования Ажгаланиани составляет этноним алан». Он обратил также внимание еще на одно интересное обстоятельство. Общность происхождения армяно-парфянских и массагетских Аршакидов находит подтверждение в сюжете армянской версии «Картлис Цховреба» и предложении картлийской знати выдать замуж дочь скончавшегося
царя Асфагура за персидского царевича. При этом девушку характеризовали так: «Фамилия у нее Аршакунти и Фарнавазианти, а также Небротианти». Обычное название Аршакидов в грузинском и армянском – Аршакуни и Аршакуниани – с характерными фамильными окончаниями -уни и -иани. А вот окончание -ти наиболее показательно для скифов и сарматов; сохранилось оно и у современных осетин. Определенную информацию несет и имя Арсак, давшее название всем династиям. Антропоним восходит к осетинскому названию медведя (арс); у современных осетин существует фамилия Арсагата. В форме Арсаком имя скифа встречается у Лукиана Самосатского (Алано-Георгика 1992. № 2, с. 192-194).
Как видно, связь древнеиранских, армянских и грузинских Аршакидов с массагетским миром представляется вероятной. «Родоначальника этой династии в Иберии, – пишет Ю.С. Гаглойти, – древнегрузинские источники называют Аланом Мудрым» (Аланика 1999. № 1, с. 245, примеч. 11). Однако, это не превращает автоматически территорию, контролируемую «царями» алан и маскутов древних закавказских памятников, в царства в позднейшем значении термина. Что же следует понимать под аланскими и маскутскими «царями» отмеченных письменных источников?
Для ответа на этот вопрос необходимо сначала разобраться, что представляли из себя «цари» Армении в начале н.э. А.П. Новосельцев полагал, что в Армении царский род (азг) по сути еще не сформировался как собственно царский. Азг Арташесидов и Аршакидов – «обычные большие семьи»; единственным связующим звеном была общая родословная. Анализ термина азг показал, что роды нахараров и «царей» могли представлять обширную организацию, включая принятых в род разных лиц иного происхождения (Новосельцев 1980, с. 132-133).
В отношении царя Армении применялись термины таговор и аркай; по мнению исследователей, разница между этими терминами «чисто стилистическая». В арамейских надписях армянский царь выступает как малик, для персов он шах, греки обозначали его василевсом или даже василевсом василевсов (царь царей) (Юзбашян 2001, с. 21).
В поле зрения исследователей остаются имевшие сходство элементы структуры управления в Среднем Иране и в социумах Кавказа, в том числе и у алан. По-прежнему сохраняют актуальность исследования Г. Ньоли, в творчестве которого немало места занимают сюжеты о придворных церемониалах, «в особенности институт двойного управления», символика власти и т.д. (Ньоли 2002, с. 15). В этом смысле очень интересно сообщение Страбона о бытовании в Иберии института второго по положению на сословной лестнице лица. Титул его не назван, но сказано, что этот человек возглавлял войско и ведал судопроизводством. Для объяснения этого сюжета обычно используют материалы о картлийских питиахшах. Информация о последних содержится в обнаруженных во время раскопок осенью 1940 г. в Армази (близ Мцхета) двух надписях начала н.э. Одна выполнена арамейскими письменами. Другая содержит греческую надпись с параллельным арамейским текстом. По оценке В.И. Абаева (1944, с. 825), «блестящего интерпретатора нашел арамейский текст в лице… Г.В. Церетели. Его работа, посвященная билингве, может быть охарактеризована одним словом: образцовая».
До открытия армазских надписей полагали, что институт питиахшей – «чисто персидский», а в Грузии он появился не ранее рубежа IV-V вв. Однако армазские надписи убедительно показали бытование питиахшей в древней Грузии. Более того, один из них – Зевах – назван «малым» или «младшим» питиахшем. Это предполагает существование «старших» питиахшей. Такая титулатура за-свидетельствована в соседней Армении во времена Трдата. Что касается Грузии, то упоминание «двух одновременных царей» (Фарасмана и Хсефарнуга) в армазских надписях «можно объяснить существованием двоецарствия в Иберии в I-II веках нашей эры, о котором сообщает грузинская хроника “Mokcevay Kartlisay”» (Церетели 1941, с. 52-54).
Термин питиахш иранский, хотя его этимология не совсем ясна. Его связывают с ахеменидской должностью «око царя», известной по греческим источникам, и переводят «наблюдающий». Титул «питиахш» носили первые сасанидские шахи. Встречается он и в среднеиранских надписях III в. н.э. Словари (например, Mac Kenzi, 1971) переводят его как «второе лицо после царя (вице-король)», а у Захария Ритора он переведен как «заместитель царя» (хипархос). Аммиан Марцеллин упоминает vitaxae, т.е. питиахшев (начальников конницы), которые управляли большими областями Ирана. «Важнейшие провинции Персии, которыми управляют витаксы, т.е. командиры конницы (курсив мой – Ф.Г.), цари и сатрапы…» (Аммиан Марцеллин 1994, с. 291). Интересно, что здесь питиахши названы прежде других правителей областей – «царей» (reges) и сатрапов.
В надписи Каабе Зороастра среди иранских титулов упоминается питиахш (bthsy/bitaxs). Его носитель, согласно Р. Фраю, «по всей вероятности, был чем-то вроде помощника царя». Еще при Ахеменидах существовал чиновник, именуемый bitaxs; тогда его титул имел форму patyaxs и «обозначал наместника, которого можно отождествлять с “оком царя”». Отметив бытование аналогичного титула – pitiaxsi – в Грузии более раннего периода, «где он прилагался к очень крупному сановнику, уступавшему по значению только самому царю», американский ученый в то же время подчеркнул «попытки интерпретации этого титула как “второй [после царя]” вызывают сомнения» (Фрай 2002, с. 144, 288).
Вероятно, из парфянского Ирана институт питиахшей перешел в Армению. Н. Эмин обратил внимание на рассказ Мовсеса Хоренаци о конфликте между Аргаваном и Артаваздом. Последний, недовольный тем, что Аргаван – опытный военачальник – получил «второе место в государстве», настроил против него своего отца, царя Арташеса. Одним из аргументов царевича была «любовь царицы Сатиник к Аргавану». «Царь, мучимый ревностью, легко уступает навету, забыв великие заслуги старца-родоначальника и, отняв у него “второе место”, передает его Артавазду. Но завистливый, честолюбивый царевич этим не довольствуется… истребил все поколение родоначальника мидийцев, в их числе и самого Аргавана» (Эмин 1881, с. 83).
В греческом варианте армазской билингвы питиахш Иодманган назван эпитропос, что, помимо обычно перевода «опекун», имеет значения «наместник царя», «регент». Питиахши, чьи могилы открыты в Армази, являлись высшими должностными лицами при дворе «царя», могли заменить его в необходимых случаях, управляя социумом во время малолетства правителя, болезни и т.д. Это, собственно, и есть второе после царя место, т.е. именно питиахши были теми вторыми после царя лицами, о которых писал Страбон (Новосельцев 1980, с. 106, 109-114).
О социальной структуре некоторых обществ Северного Кавказа можно судить на примере упомянутого выше «Письма Тансара», отразившего нормы сасанидской номенклатурно-иерархической практики: «И никого, кто не из нашего рода, шахом называть не должно, кроме тех, которые являются правителями пограничных областей и аланов, и областей Запада и Хорезма» (Гаджиев 2003, с. 118).
Еще один аланский социальный термин – уацайраг – имеет иранское происхождение. Это название раба произошло от среднеиранского vacar – «торговля», а это – свидетельство того, что «пленные, они же рабы, служили не столько для хозяйственного использования, сколько как предмет продажи на сторону» (Абаев 1949, с. 64).
Обратим внимание на совпадение элементов культуры древнеиранских и раннеаланских племен. Еще в эпоху династии ахеменидов в состав могучей державы вошли Бактрия, Согд и Хорезм. В канцелярии персидских царей «зародились персидская, парфянская, согдийская и хорезмская письменности на основе арамейского алфавита» (Маршак 1999, с. 31). Названные этнические группы в той или иной мере участвовали в формировании протоалан.
Великий Шелковый путь4 (далее: ВШП) помимо торговой функции выполнял роль связующего звена в духовных и культурных контактах Запада и Востока.
В период арабских завоеваний бежавшие от врагов персы способствовали прогрессировавшему поглощению восточноиранского населения Средней Азии западными иранцами. «Расцвет культуры, искусства и литературы среднеазиатских иранцев, воспринявших персидский язык, приходится как раз на возвысившееся, а потом и утвердившее свою власть государство Саманидов». Другое государство во главе с династией Буидов сложилось на западе Ирана. Языки основной массы населения обоих государств «были очень близки, если не сказать даже одинаковы (их называли дари – придворный и фарси – персидский)». В золотой фонд всемирной литературы вошли созданные на фарси классические поэтические шедевры Рудаки, Фирдоуси, Низами и других авторов (Ставиский 1999, с. 18). Множество произведений ювелирного искусства до сих пор являются «лучшими сокровищами мировых музеев» (Негматов 1999, с. 27).
В области материальной культуры имеются примеры влияния иранских мастеров на работы аланских ремесленников. В Едысском могильнике обнаружено 17 сасанидских гемм VI-VII вв. с изображениями животных и особых сасанидских монограмм. Высказано предположение, что данные памятники культуры, «по-видимому, связаны с персидским засильем в Закавказье». Бытует гипотеза о местном, кавказском происхождении некоторых гемм. Если эта гипотеза подтвердится, то можно будет говорить «о сильном персидском влиянии в регионе». Быть может, «и находки гранатовых (альмандиновых) бусин и булавок с каменными головками и зернью также следует объяснить персидским влиянием…» (Дзаттиаты 1992, с. 78-79).
В политической жизни Кавказа персы и аланы нередко выступали сообща. Об этом можно судить на нумизматических материалах.
Наиболее полная сводка монетных находок на Центральном Кавказе принадлежит В.Б. Ковалевской:
| Территория |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Западная Алания | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Восточная Алания | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Всего | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Эти данные (таблица составлена без учета вкладов) четко указывают на различную внешнеполитическую ориентацию западной и восточной Алании, начиная с VII в., но для VI в. картина не столь определенна.
В период ирано-византийских войн обе стороны стремились заручиться поддержкой алан, через территорию которых проходили важные в стратегическом и торговом отношениях магистрали. Стремление Византии к союзу с аланами не в последнюю очередь было связано с попыткой изменить маршруты движения купеческих караванов. В конечном итоге Константинополь надеялся на то, что товары через алан будут «беспрепятственно провозиться в Византию, а не попадать туда через третьи руки на выгодных для Ирана условиях» (Догузов 1992, с. 64). Согласно Прокопию Кесарийскому, император Юстиниан был серьезно «озабочен тем, чтобы римлянам не приходилось покупать шелка при посредничестве персов». Хотя в прежние времена персы и византийцы торговали без особых проблем. Так, еще в IV в. в столице Аршакидской Армении, Арташате, «официально была допущена торговля империи с персами» (там же, с. 65). В ряде районов Грузии обнаружены аланские погребения раннего средневековья. В частности, в столице древней Грузии – Мцхета, а также в Жинвали, Квемо Алеви (Ленингорский район Южной Осетии), в Стырфазском могильнике и в могильнике с. Едыс Южной Осетии обнаружены аланские погребения. Все они так или иначе связаны с международной торговлей, маршруты которых проходили через Центральный Кавказ. Так, материалы из Мцхета свидетельствуют об оседании в городе «иммигрантов, купцов, торговцев, ремесленников». С другой стороны, как показывают находки в Едысе (см. ниже), среди погребенных были и аланские воины, нанятые для охраны узловых пунктов торговых артерий (Дзаттиаты 1992, с. 71-73).
Датирующим материалом для находок в Едысе служат три серебряные сасанидские монеты: Хормизда IV (579-590) и Хосрова II Парвиза (590-628). Монеты уточняют датировку аланских погребений – «это именно конец VI – начало VII вв.» (там же, с. 72).
Археологические материалы свидетельствуют о присутствии раннесредневековых алан на важной стратегической и торговой магистрали, шедшей через территорию Алагирского ущелья Северной Осетии и Джавского – в Южной. О значимости дороги говорит тот факт, что на протяжении двух тысячелетий она именовалась «Военно-осетинской». Среди последних открытий археологов выделяются т.н. «Царциатские» памятники – поселения и могильники VI-VII вв. близ селения Едыс (Дзаттиаты 2006, с. 47).
Согласно Р.Г. Дзаттиаты, расположение аланских могил на важных торговых магистралях знаменует появление особого рода поселения – воинов, нанятых властями «для охраны торговых путей и торгово-экономических центров». В VI-VII вв. практика приглашения алан именно в этих целях «скорее всего связана с персидским завоеванием и утверждением персов в восточном Закавказье». В одном из сюжетов «Мокцевай Картлисай» говорится: «Когда прекратилось царство в Картли, усилились персы и покорили Герети и Армению. Но Картли сильнее покорили и вступили к кавказцам и соорудили врата Овсетии, одни большие ворота в Овсетии же и двое (вариант – «четверо») в Двалетии, а одно – в Парчуане Дордзокетском, и тех горцев поставили сторожевыми». По другой версии перевода «проникли они (персы) к кавказцам и соорудили они себе врата в Овсетии одни большие врата – собственно в Овсетии и четверо врат – в Двалетии, и одни – в Парчуане Дурдзукетском, а тех горцев поставили “гомардами”, т.е. охраной». Большие и малые ворота трактуются как крепости, для охраны которых «гомарды» вербовались из аланской среды (Дзаттиаты 1992, с. 73).
Исследователи полагают, что самому значимому из летописных «врат-укреплений», возведенных персами, должна соответствовать крепость у входа в Дарьяльское ущелье. Согласно Захарию Ритору, Кавад настойчиво спрашивал с римлян 5 кентинариев золота, которое он получал в качестве платы за содержание персидского гарнизона, оберегавшего ворота от гуннов (Пигулевская 1941). Как полагал Прокопий, Кавад во встрече с послами кесаря «дал понять, что он не прочь получать от римлян деньги и таким образом устранить все поводы к войне» (Прокопий Кесарийский 1993, с. 50).
В поисках локализации других «ворот» рассматривались Мамисонский и Кадласанский перевалы, проходившие через историческую Двалетию. Находившиеся вдоль этих перевалов населенные пункты в грузинской летописной традиции обозначаются термином калак, переводимый как «город», населенный пункт «со множеством строений, с базарной слободой, с крепостной стеной (оградой) или рвом». Помимо «царциаты калак» у с. Едыс, к таковым памятникам можно отнести горное поселение Калаки в Мамисонском ущелье. Еще сравнительно недавно это было поселение «с торгом и ремесленниками». Учитывая тот факт, что персы в середине VI в. подчинили Сванетию, резонно предположить, что и находившееся восточнее Мамисонское ущелье также контролировалось «сасанидскими гарнизонами или нанятыми на службу аланами» (там же, с. 74).
По мнению руководителя раскопок в Едысе Р.Г. Дзаттиаты, аланы представляли собой специальную охрану одного из важных пунктов на торговой магистрали. Причем, аланы не были изолированы от окружающего мира. Напротив, «имели тесные связи с Северным Кавказом, Восточной Грузией, Ираном». В частности, как отмечено выше, найденные в Едысе «геммы-печати являются наследием иранского мира». Они, возможно, изготовлены за пределами Ирана. Но, повторим, как установлено исследователями, в любом случае «геммы-печати изготавливались под сильным влиянием иранской культуры (курсив мой – Ф.Г.) и отразили все этапы развития этого вида изделий в самом Иране». Найденные в Едысе геммы «относятся к так называемым Сасанидским». Иными словами, геммы сделаны по сасанидским образцам. «Наконец, сасанидские монеты уже прямо связаны с Сасанидским Ираном…» (Дзаттиаты 2006, с. 47).
Отметим также находку вблизи таможенной заставы «Чырамад» – сасанидского серебряного кубка – возможно, не что иное, как плата за проход иранских купцов.
В летописи «Обращение Грузии» повествуется о том, что иранцы, стремясь предотвратить создание коалиции алан с иберами, на какое-то время захватили Картли. Для осуществления своих планов «иранцы широко использовали военный потенциал алан». Об этом свидетельствует названный выше грузинский источник. Тогда персы, проникнув на Северный Кавказ, стали строить крепости («врата»). Причем в Осетии было построено пять укреплений. «Персидские стратеги, видимо, имели веские основания строить крепости-ворота для своей безопасности…» (там же, с. 47-48).
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Пакурий – шах Ирана Шапух II правил в 309/310-379 гг. Современник Константина I, Констанция II, Юлиана Отступника, Иовиана, и Валента. Воевал с Византией и Римом. При нем Иран укрепил свои позиции в Армении и Месопотамии (Прокопий Кесарийский 1993, с. 462 прим. 40).
2. Аршак III (339-369) воевал с Ираном не менее 30 лет (там же, прим. 41).
3. Ираноязычные племена, проживавшие в районе Амударья – Сырдарья – Юго-Восточное Приаралье, в той или иной мере причастны к формированию ранних алан (Гутнов 2001, с. 53-104). Восстанавливая картину политических событий I в. н.э., М. Ольбрыхт пишет: «Главным противником парфян в степной зоне в это время становятся аланы…» (Пьянков 2002, с. 221).
4. Довольно резко выступил против идеи «шелкового пути» Э. де ля Вессьер, слова которого привел М.Д. Бухарин: «ни один объект исторического исследования, который мог бы быть назван “шелковым путем”, не был в точности определен… Эта идея не основана ни на какой ясной исторической концепции и смешивает торговые, религиозные и дипломатические аспекты в направлении, где решающую роль играет историческая география» (Бухарин 2004, с. 224).
Определению этого понятия посвящена книга названного французского востоковеда. Для решения поставленной задачи он реконструирует историю Согда, в том числе и согдийскую торговлю. Последняя зарождается еще во II в. до н.э. Началу формирования торговой системы Согда положили китайские посольства. Среднеазиатские социумы плату за свои услуги принимали шелком; им же представители китайского двора оплачивали товары, которые затем привозили в Китай. В первые века н.э. главной торговой силой в Средней Азии была Бактрия. В то время согдийцы контролировали лишь один из второстепенных участков. Однако, уже в IV в. согдийцы оказались главной торговой силой в Китае и взяли под контроль значительную долю торговли шелком, потеснив прежних монополистов – кушан и бактрийцев. К первой половине VI в. Согд стал доминирующей силой в торговле китайскими товарами на всем протяжении Центральной Азии (там же, с. 225).
Согдийская колонизация Китая носила «аристократический» характер. Какое-либо влияние на нее торговцев практически не прослеживается. Согдийская культура так и осталась героико-аристократической. Сведений о прямом участии аристократов в торговых предприятиях нет. «Фактически они заняли все большие оазисы и создали там настоящее общество – с развитой инфраструктурой, обеспеченной носителями всех имевшихся на тот момент ремесел, в нем были представлены все слои: монахи, жрецы, солдаты, дипломаты и т.д. Именно согдийцы оказались в 1500 км от Согдианы полными монополистами в области торговли в Северном Китае». Примечателен такой феномен: «о китайских купцах на ВШП почти ничего не известно». Тогда как согдийское «влияние распространялось даже на Тибет» (там же, с. 226).
Два столетия – V и VI вв. – блестящая эпоха в истории согдийских купцов, на века составили образ ВПШ. «Разрушение сети торговых общин привело к разрушению самой торговой артерии. Одни лишь согдийцы могли поддерживать его функционирование на протяжении почти семи столетий» (там же, с. 227).
ЛИТЕРАТУРА
Абаев В.И. 1944. Вокруг Армазской билингвы // Сообщения АН Груз. ССР. Т. V. № 8.
Абаев В.И. 1949. ОЯФ. М.-Л. I.
Аланика. 1999. № 1; 2000. № 2. Сведения греко-латинских, византийских, древнерусских и восточных источников об аланах-ясах / Сост. и комм. Ю.С. Гаглойти // Дарьял.
Алано-Георгика. 1992. № 2; 1993. № 1. Сведения грузинских источников об Осетии и осетинах / Сост., введ. и комм. Ю.С. Гаглойти // Дарьял, 1992.
Алемань А. 2003. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М.
Аммиан Марцеллин. 1994. Римская история / Вступ. статья и ред. текста Л.Ю. Лукомского, комм. Ю. Кулаковского. СПб.
Армянские… 1985. – Армянские источники об аланах / Сост. и комм. Р.А. Габриелян. Вып. I. Ереван.
Бухарин М.Д. 2004. Великий шелковый путь в новейшей интерпретации // ВДИ. № 2.
Гаджиев М.С. 2003. Гемма-печать царя Албании Асвагена // ВДИ. № 1.
Гутнов Ф.Х. 2001. Ранние аланы: Проблемы этносоциальной истории. Владикавказ.
Дзаттиаты Р.Г. 1992. Алано-сасанидские отношения по материалам археологических раскопок в Южной Осетии // Аланы и Кавказ. Владикавказ.
Дзаттиаты Р.Г. 2006. Царциатские памятники: едысское городище и могильники. Владикавказ.
Догузов К.Г. 1992. Из истории алано-византийских отношений в VI в. // Аланы и Кавказ. Владикавказ.
Захаров А.О. 2001. К этническому аспекту проблемы падения Греко-Бактрии // Проблемы истории, археологии, филологии, культуры. Вып. X. М. – Магнитогорск.
Ковалевская В.Б. 1992. Методические приемы выделения аланских древностей I тыс. н.э. в Закавказье // Аланы и Кавказ. Владикавказ.
Новосельцев А.П. 1980. Генезис феодализма в странах Закавказья. М.
Маршак Б.И. 1999. Хорасанско-мавераннахрский культурный синтез в эпоху Саманидов и его исторические корни // 1100-летие образования государства Саманидов. СПб.
Мровели Леонтий. 1979. Жизнь картлийских царей / Пер., предисл. и комм. Г.В. Цулая. М..
Негматов Н.Н. 1999. Таджикское эхье и саманидское государство // 1100-летие образования государства саманидов. СПб.
Пигулевская Н. 1941. Сирийские источники по истории народов СССР. М.-Л.
Прокопий Кесарийский. 1862. История войн римлян с персами / Пер. С. Дестуниса. СПб.
Прокопий Кесарийский. 1993. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. М.
Пьянков И.В. 2002. Рец.: Marek J. Olbrycht. Parthia et ulteriores gentes: die politische Beziehungen zwischen dem arsakidieschen Iran und den Nomaden der eurasischen Steppen. Munchen, 1998. // ВДИ. № 3.
Тацит Корнелий. 1968. Соч. в 2-х томах. Л.
Ставиский Б.Я. 1999. Эпоха саманидов как один из важнейших этапов этногенеза народов среднеазиатского междуречья // 1100-летие образования государства саманидов. СПб.
Фрай Р. 1972. Наследие Ирана. М.
Фрай Р. 2002. Наследие Ирана. 2-е изд. М.
Мовсес Хоренаци. 1893. История Армении / Пер. Н.Эмина. СПб.
Церетели Г.В. 1941. Армазская билингва. Тбилиси.
Юзбашян К.Н. 2001. Армянская эпопея V века. М.
Эмин Н. 1881. Моисей Хоренский и древний армянский эпос. М.
