* * *
В мусоре все чаянья.
Кухня жива чаем.
Слишком новая комната,
Слишком пошлая тайна.
Заплеванные законы.
Удобнейший подоконник.
Говорили, что невозможно,
А я спаслась из Макондо.
Зима, зима многоликая.
Сутками, снами, книгами.
Зато на столе апельсины.
Федерико…
Волосы. До. Пояса.
Нежность в снегу корчится.
Наблюдаю внимательно.
Скоро. Уже. Кончится.
Не разжимая губ причастье.
Темные вены на запястьях.
Хватит вселяться в мой карандаш.
Нет надо мной твоей власти.
Слишком занижена планка.
Зрение наизнанку.
Татуировано сердце.
Данко.
Где мой бродяга? С тобой, Земля?
Кто же, не брезгуя, изъял
Бывшую в употреблении
радость?
Я.
И СО МНОЙ
Многоэтажные дома.
Смотрелась в зеркало.
Смывала тушь, остатки маски исковеркала.
Сегодня ведьма в подворотне
читала Библию,
Перевороты в преисподней,
и Данте выгонят.
Иди, взгляни и завоюем…
Знамена-скатерти…
А там, на улице в июле
Дожди, предатели…
И льется свет сквозь свет и двери,
и кровь на кафеле.
Меня тошнит от человека
на фотографии.
И рвет от сыворотки правды.
Смеется пугало.
А в голове цитаты правых
И что-то глупое.
Ну, в общем стремно. Извините,
Зачем подробности.
Ты умираешь от событий
И невиновности.
Ты умираешь с пулей в горле
В соседней комнате.
Но это, в сущности, не горе.
Я больше вспомнила.
Так вот еще одна подробность
И все старания.
И обрываются способности к умиранию.
* * *
Солнце с воспаленными щеками
На моем заснеженном диване.
Воздух пропитался Мураками.
Я лежу в кровати-наковальне.
Тело жмет и даже натирает.
В теле угнетающе и тесно.
Тело милосердно пробивают
Любящие снайперские песни.
Нужно бы одеться, но не буду.
Тело эстетично и красиво.
Молоты не дернутся, покуда
Надо мной заносят объективы.
А меня заносит в мониторы!
В дневники с героями и львами!
Страстно безголовые актеры
Любят безголосыми словами.
Я уже такого натворила…
В паспортах не имена, а ники,
На балконе сломаны перила,
От романтики остались тики.
Я устала, я сейчас пассивна…
Делайте со мною, что хотите…
Но силен и очень агрессивен
На диване мой телохранитель.
Может, я кого и обманула,
Но погибла в утренних газетах.
Солнце рассмеялось, затянулось
И в снегу замяло сигарету.
* * *
…Только мне без тебя теперь…
Что за кнопку внутри нажали…
Я разбила плечо о дверь,
Но забыла, куда бежала.
Мне бы света, глаза болят…
Ярче некуда, в чем же дело?
Это холодно, если в ряд
Рисовать и писать на белом.
Оставались абзац и лист
От весны до больничной койки.
Это мне. Ну а ты повис
Над собой. И тебе нисколько.
…И забыла куда рвалась,
И застыла в дверях и свете.
На обочину птицу в грязь
Зашвырнул сумасшедший ветер.
Оторву от подошвы тень
И отправлю куда попало,
И забуду, зачем и где,
И куда я ее девала.
Оторву от подошвы тень…
И зачем ее столько мыли?..
На обочине бьется день
В переломанных грязных крыльях.
Брежу медленно ни о чем.
Сладковатый конец апреля.
Почему-то болит плечо.
Перепачканы кровью двери.
* * *
Этим утром
Ты вернешься домой
Непривычно далек и тих.
В пресловутом
«Между Светом и Тьмой»
Никого кроме нас самих.
23.41
04.07.07
Тот Кто Есть
Я не вижу их. Дождь. И частицу «не»
Отрицает и тоже как будто хочет.
Первый раз за последнюю сотню лет
Недостаточно холода, ветра, ночи.
Я забыл свою память во рту у сна
И уверен, что без толку возвращаться –
То, что не растворила его слюна –
Бесполезные глухонемые части.
Первый раз не зрачками – разрезом глаз
Заслонился от слабых и беззащитных,
И следами моими тропа легла
По окраине боли и полю битвы.
Из качавшихся в комнате чаш весов
Чьи-то черные перья слетели на пол.
То, что выпил, всосалось мне в голос, в кровь
До последней дрожащей тяжелой капли.
Заостряю слова, имена и крик
Преднамеренно. Где они?! Я не вижу!
И уже онемел и распух язык.
Провода и огни, облака и крыши.
Почему я не вижу их? Все равно
Недостатку опять-таки ночи, ветра.
Я бегу, отрываюсь от всех основ,
Я рассечен дождем и фонарным светом.
Я свободой дорожною оплетен!
А любовь моя мечется по кровати…
В этом мире, где больше пяти сторон,
Мне себя самого в первый раз не хватит.
23.15
04.07.07
