Для любого, кто проявляет минимальный интерес к общественным процессам, протекающим в последние годы в нашей стране, очевидно, что государство наше, все еще сохраняющее термин «федерация» в своем названии, все меньше и меньше по своей сути отвечает принципам федеративности. При этом несомненно, что последовательный отход от них отражает четкую, продуманную для различных сфер социальной жизнедеятельности, – политической, экономической, культурно-образовательной, – программу действий, подчиненных одной цели – максимальной унитаризации и централизации.
Как известно, сначала была проведена жесткая политическая кампания по приведению Конституций республик в соответствие с Основным законом страны. При этом из них были, в первую очередь, исключены любые упоминания о суверенитете, национальной государственности и т.д. Попытки отдельных субъектов, вернее, некоторых региональных политиков отстоять хотя бы часть автономии оказались практически везде, кроме Татарстана и Чечни, безуспешными. Уже на этом этапе стало ясно, что в Северной Осетии политических сил, способных на самостоятельную позицию в выстраивании отношений с федеральным центром, не существует. Более того, вице-спикер парламента С.М. Кесаев, который практически в одиночку пытался выступать против радикальных шагов в законодательной сфере, сразу же получил оппонентов среди своих коллег. Помнится, как Председатель Конституционного суда республики в одной из своих газетных публикаций предостерегал от повторения той же исторической ошибки, которую, по его мнению, предки осетин уже допустили несколько веков назад, не рассчитав свои силы и ввязавшись в борьбу с превосходящими силами противника. Как показала жизнь, его опасения оказались напрасными: если История сохранила имя только одного из аланских вождей (Хань-ху-сы в монгольской интерпретации), помогавшего разрушить государственность собственного народа, то нынешний период в ее анналах будет пестреть массой таких имен.
Централизация экономической структуры страны была произведена еще быстрее и энергичнее, поскольку финансовая ситуация в большинстве национальных регионов позволяет разговаривать с ними на языке ультиматума: «Делайте, что говорят, а то не получите дотаций».
Казалось, на этом можно было и остановиться. Однако процесс пошел дальше, и вот уже вместо общих и прямых выборов глав субъектов Федерации вводится их назначение Президентом страны. При этом камуфляж в виде выборной процедуры в региональных законодательных собраниях никого не может ввести в заблуждение: мало у кого возникают иллюзии относительно способности местных парламентов проявить самостоятельность при рассмотрении кандидатуры Центра. Общеизвестно, что это своеобразные престижные клубы, членами которых, как правило, становятся заработавшие сомнительными способами большие деньги нувориши, озабоченные только тем, как использовать депутатский статус для защиты собственной персоны и приумножения своего капитала.
Понимают это, видимо, и в Москве. Неспособность местных политических элит выполнять свои обязанности, усугубляющая политическую и экономическую ситуацию в регионах, разворовывание бюджетных финансовых ресурсов неизбежно должны были привести руководство страны к решению о создании государственной системы, позволяющей максимально отстранить региональные элиты от реального управления. И вот в средствах массовой информации все чаще и чаще появляются различного рода неофициальные комментарии по вопросу о структурной реформе Федерации, об укрупнении регионов. Одновременно осуществляются и первые конкретные шаги в этом направлении, правда, пока в не очень проблемных регионах Дальнего Востока и Сибири. Но вскоре предпринимается попытка перейти и на северокавказский регион. В качестве «пробного шара» выбирается небольшая Адыгея, которая уже однажды, в советские времена, входила в состав Краснодарского края и где, как, видимо, предполагалось, сопротивление окажется не столь жестким. Расчет не оправдался: начались массовые выступления населения, а руководитель республики Х. Совмен в знак протеста подал прошение об отставке, которая была принята с некоторой отсрочкой, пока не был подобран другой человек, который, возможно, с большим пониманием отнесется к повторной попытке возвращения Адыгеи в Краснодарский край. Впрочем, не исключено, на следующем этапе, если будут осуществляться опубликованные в открытой печати планы объединения всех северокавказских субъектов в рамках двух губерний, Черноморской и Северокавказской, эта проблема будет стоять уже не только перед Адыгеей.
Однако самый большой удар по российскому федерализму может нанести реализация четко организованной, но меньше всего афишируемой концепции в области национально-культурной политики. При этом все очевиднее становятся ее принципы, которые так напоминают предпринятые во второй половине ХХ века попытки языковой и культурной ассимиляции миноритарных народов страны.
Справедливости ради следует отметить, что было бы неправильно связывать ассимиляторскую политику только с советским периодом, поскольку это не менее характерно и для дореволюционной, и для постсоветской России. В принципе, стремление к национально-культурной ассимиляции имеет глубинные психологические основы. Столкновение с иной, незнакомой культурой, как все непонятное, порождает чувство тревоги, беспокойства. Соответственно, стремление культурно ассимилировать контактные народы вполне естественно и характерно для межкультурных и межцивилизационных контактов на протяжении тысячелетий. И в России политика вытеснения миноритарных языков и их замены русским, неизбежно ведущая и к культурной ассимиляции инородцев, осуществлялась практически всегда, явно или тайно. Сегодня для обоснования этих планов используется вполне заслуживающая уважения декларация о необходимости создания российского гражданского общества. В основу современного российского нациостроительства положен принцип, в соответствии с которым сплоченность россиян должна быть обеспечена формированием психологического самоощущения «мы – россияне», которое, как предполагается, недостижимо без того, чтобы не уничтожить другие основания для национальной самоидентификации, т.е. национальные языки и культуры.
При этом самым эффективным средством очередного наступления на языки и культуры народов России признана сфера образования. Так, в 2004 г. был утвержден федеральный базисный учебный план, содержащий целый ряд принципиальных инноваций. Во-первых, для начальной школы предусмотрено резкое снижение недельной нагрузки учащихся. При этом предложены и пути решения этой задачи – сокращение объемов национально-регионального компонента, в первом классе – до нуля! Таким образом, по мере введения этого плана в регионах, как и сорок лет назад, первоклассники не будут вообще иметь уроков по родному языку. Не намного лучше положение и во 2-4 классах, для которых учебный план предусматривает при 5-дневной неделе также полное отсутствие часов по национально-региональному компоненту, а при 6-дневной – 3 часа на изучение дисциплин и национально-регионального, и школьного компонентов. Уже в текущем учебном году в большинстве школ республики произошло сокращение количества часов на изучение осетинского языка и литературы, а в некоторых из них изучение осетинского языка снято из расписания первых классов полностью! Вольно или невольно, но постоянное сокращение количества школьных занятий посредством Санитарных правил и норм оказывается инструментом вытеснения, в первую очередь, национально-регионального образовательного блока. Используя федеральный базисный учебный план и пресловутые санитарные правила и нормы, нас попросту ставят перед необходимостью добровольно отказаться от изучения родного языка и культуры.
Однако и этого выбора нас, скорее всего, скоро лишат. Об этом, в частности, свидетельствует разработка законопроекта «О внесении изменений в Закон Российской Федерации «Об образовании» и Федеральный закон «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», который недавно был направлен Департаментом государственной политики в образовании Министерства образования и науки Российской Федерации для обсуждения в регионы. Суть принципиальных инноваций, заложенных в этом документе, сводится к одному: преобразовать трехкомпонентную структуру государственных образовательных стандартов в однокомпонентную, удалив национальный (региональный) компонент и компонент образовательного учреждения. Таким образом, следующий шаг государственной стратегии в сфере образования предусматривает не просто сокращение национально-регионального компонента, а его полное уничтожение. При этом упоминание в законопроекте возможностей регионов отражать национально-региональные особенности в учебных программах не может нас удовлетворить: если и можно допустить включение в программу по истории или географии национально-региональной тематики, то нельзя же предположить, что изучение родного языка или литературы может стать частью программы по русскому языку или русской литературе!
Мы убеждены, что декларируемые в законопроекте обоснования необходимости его принятия, а именно – обеспечение единства образовательного пространства РФ и преемственности различных образовательных уровней, вполне достижимы и при существующей трехкомпонентной структуре государственных образовательных стандартов. Более того, именно подобное членение образовательного процесса обеспечивает рациональное и гармоничное сочетание общего (федерального) и дифференцирующего (национально-регионального), имеющего не только образовательное, но и важное политическое значение для нашей страны.
Более того, мы убеждены, что принятие подобного законопроекта, основной целью которого, в действительности, является разрушение системы национального образования в различных субъектах Российской Федерации, может оказать крайне негативное влияние на состояние федерально-региональных связей, вызвать обострение в межнациональных отношениях и, как следствие, осложнение политической обстановки в стране в канун парламентских и президентских выборов 2007-2008 гг.
В целом же становится все более и более очевидным, что в неких сферах вновь победила идеология унифицирующего нациостроительства, и мы вновь приступаем к созданию новой исторической общности – «российского народа» на базе русского языка и неизвестно какой культуры. Сколько же можно наступать на одни и те же грабли? Разве не очевидно, что осетины, кабардинцы, буряты, калмыки, утратившие национальную культуру и перешедшие со своих языков на русский, действительно перестанут быть самими собой, но русскими так и не станут? Неужели так до сих пор и не понятно, что реализация унифицирующей национально-культурной политики может привести только к двум результатам: или к противостоянию центра и национальных регионов, либо, в случае успешной реализации подобной политики, к вырождению миноритарных народов России в огромную массу необразованного, бескультурного, бесполезного и даже опасного населения?
Остается надеяться, что и в федеральном центре и в регионах найдется достаточно разумных сил, настойчивость которых сможет оказать влияние на стратегические решения о путях развития федеративного Российского государства и обеспечить гармоничное развитие народов России и, как следствие, всей нашей великой державы.
