Я сижу на кухне и лениво пью чай с айвовым желе из банки. Оранжевая скользкая масса – обычный готовый продукт. В магазинах почему-то не бывает айвового варенья с ломтиками. С такими мясистыми ароматными кусочками в густом красноватом сиропе. А это мое любимое варенье. Даже дома оно бывало нечасто: пойди найди свежую айву, не говоря уже о том, как ее резать…
Магазинное желе только запахом напоминает варенье. А вкус у него вообще-то какой-то знакомый. На что-то похоже. Ну-ка еще одну ложку, вернее еще один скользкий сгусток. Очень сладко, гладко, постепенно растворяется во рту, на что же похоже? Прихлебываю чай, беру еще одну ложку. Айвовое желе… желе… из айвы… И вдруг как током: ну как же я забыла! Конечно, желе! Раньше были такие бумажные пакетики «Желе лимонное». Мама их разводила в кастрюле, ставила на огонь, а потом мы разливали светло-желтую липкую воду в прозрачные хрустальные розетки, распихивали их по холодильнику часов, кажется, на шесть. И получалось вот такое же желе, только не айвовое, а лимонное, с почти таким же характерным вкусом… Я опускаю чашку на стол, вынимаю треугольный липтон, облизываю ложку, закрываю и убираю в холодильник банку. Отрываю лист календаря над мойкой. Выключаю радио, по которому негромко поют очередную белиберду. В доме тихо. По бульвару с сиреной проносится скорая помощь, затем – не соблюдающий ограничений скорости мотоциклист, шуршит какая-то рено. Молча горят, скорее даже теплятся, круглые фонари. Одиннадцать вечера. Четверг. В ушах свистит холодильник и тишина. Где-то, то ли снизу, то ли сбоку, гудит стиральная машина. Скоро перестанет, такой звук бывает на этапе отжима. Как раз вчера соседка сверху спрашивала, не мешает ли нам эта ночная стирка. В принципе, не мешает, но, если подумать, ночами это, вообще то, слишком.
Да, как там мои дума? Сейчас-то у них глубокая ночь… Вообще, они уже тоже стирают в машине. Вроде, купили в позапрошлом году, уже без меня. А сколько белья мама перестирала руками…
Слипаются глаза. Слышно, как у кого-то звонит домофон. Странно, кто может прийти в четверг в такое позднее время? Хочется спать – завтра снова на работу. Не хочется. Нескончаемая неделя. Неделя, как и все другие. Лучше не думать. Спать…
Деловитым щелчком включается будильник: «Число жертв наводнения в Новом Орлеане достигло»… Нашариваю пальцами кнопку. Ой, нет, не эта, она для переключения на громкий звуковой сигнал. И, значит, не эта, раз приглушенный голос неспешно, настойчиво и неизбежно продолжает речитатив: «Помощь жертвам стихийного бедствия оказывается группами спасателей из ра»… Щелк. Вот она! Наконец, затих!
Ну почему все опять?
Сквозь ставни уже не сочится и не греет солнце. Не слышно птиц. Только сирена скорой помощи на окружной дороге – больница недалеко. Когда низко пролетает вертолет – это тоже туда. День пошел на убавку. Зябко в утренних сумерках. Не хочется открывать глаза, вылезать из подоткнутого конвертом одеяла.
Что там я собиралась надевать? Тонкую шелковую юбку с асимметричным краем? Ну нет уж! Не хочется ни летящей походки, ни романтичных коленок. Влезть в бежевые брюки – и отстаньте вы все от меня. Только начало сентября, и передали, что после обеда будет двадцать пять – двадцать семь. Пусть это последний шанс поносить юбку. Я купила ее на распродаже всего месяц назад, на работе меня в ней почти не видели. Она элегантно струится, сидит, как влитая, очень эффектно, но сейчас мне холодно, и так хочется спать.
Почему так всю жизнь, с детского сада, надо мучить себя этой утренней борьбой? Хорошо лежать, уткнувшись в одеяло, вот так бы и остаться, снова закрыть глаза, дать засосать себя обволакивающему сну. Я же не делаю никому плохого! Просто дайте поспать, встать на час-полтора позже – и я буду человеком!
Семь десять. Дальше никак нельзя. Встань и иди! Была такая книга про героя войны Маресьева. Классе в пятом подружка Наташка делала по ней доклад. Летчик остался без ног, и силой воли заставил себя жить… Не хочешь – заставим… Подъ-й-й-ем!
Открываю скрипучие деревянные ставни. От них, наверное, просыпается весь двор. Многие в доме уже поменяли свои на ПВС, а нам повезло: старый хозяин квартиры отказался. Дерево лучше, из дерева теперь не делают.
Низкое небо, влажный туман во дворе. Мурашки по коже. Неужели после обеда еще поднимется до двадцати пяти? Или все-таки юбку? Уж лучше брюки. Хочется только тепла и комфорта. В социологии потребность выпендриваться не является базовой. А стартовых утренних сил хватает только на поддержание минимальной жизненно необходимой функции. Во как загнула! Но разве от этого легче? Каждый день, из года в год, где бы ты ни был, вставать, пересиливая себя, заставлять открываться глаза. Помните, «поднимите мне веки»?.. Интересно, а вот где-то в школах был такой эксперимент: не насиловать детей-«сов», собирать их в отдельные классы, начинать занятия попозже…
Все, хватит, включаемся в реальность – и дальше в темпе! Ванная-кухня-прихожая. Налить бутылку воды («за день человеку необходимо выпивать как минимум два литра»). Запихнуть в себя две шоколадные слоенки и чашку чая из пластмассового чайника тефаль. Он уже отшумел, нагрелся и отключился щелчком. Надо бы его почистить уксусом от налета. Если подумать, сколько в доме накопилось электроприборов! А вот вдруг ураган, как в двухтысячном году во Франции? Вырубится электричество? Как же тогда все эти мини-плитки, кофеварки и мясорубки? Хорошо еще, у нас плита смешанная: из четырех три горелки газовые.
Как, уже восемь ноль три? Тогда бегом!!! Хотя, на самом деле сейчас только без трех восемь. У меня часы специально спешат, подгоняют в сборах. Последние штрихи к портрету уже в лифте – там во всю стену зеркало, очень удобно. Лифт у нас красивый, новый, его отремонтировали года три назад. Правда, едет он так медленно, что с шестого на первый можно и губы накрасить, и разглядеть себя с ног до головы…
Дальше легкая пробежка по двору и снова эта вечная тревога: заведется ли машина? Она не любит сырости, а ночует на улице. Протискиваюсь на сидение, машинально пристегиваюсь. Внутри холодно, стекла запотели. Надо побольше газу! Тронулась? Ну, давай, милая, давай! Была у меня коллега-африканка из Уагадугу. Она со своей развалюшкой-машиной разговаривала, как с близким человеком. И та, совершенно раздолбанная, внимала, заводилась и ехала. Я свидетель!
Ну что там на часах? Обычно на дорогу уходит минут двадцать. Все рассчитано с погрешностью плюс-минус 360 секунд, поэтому неожиданности исключаются, они обязательно чреваты! Сейчас сразу поворот направо – и по бульвару. Мимо дедульки соседа из подъезда напротив. Он каждое утро тихонько шагает мимо автобусной остановки и куда-то дальше. Смотри-ка, сегодня уже прилично отошел, зато автобус еще стоит на конечной, мигает «направо», значит, пока не опаздываю, нормально. Тормоз, светофор, теперь снова направо, там будет ответвление и вираж. Ну как же я не люблю водить! Нет, машина не роскошь… «Средство существования» – теперь я знаю, что это истина! Роскошь – это ходить ногами, куда захочешь, и никуда не спешить. Не зависеть от правил и разметки, не искать парковку, не нервничать в пробках, не скоблить, опаздывая на работу, заледеневшее лобовое стекло, а летом не париться от духоты, не просчитывать поведение дураков на встречной полосе, и думать о своем, а не об ограничении скорости на таком-то километре… Впрочем, это личная свобода… и все это свобода выбора… Черный опель, красный трамвай?
Так, надо бы добавить бдительности. Что бы сказал сейчас мой инструктор автошколы? Здесь дорога вот-вот раздвоится. Держать свою полосу. Осторожно. Не жать на газ. Ну и куда вот он прется, вот этот, чего напрягается? Обогнал, пристроился впереди, и едет сам на такой же скорости! Давай, давай, он еще и поворачивает, козел!
Интересно, а вообще утром все вокруг такие положительные. Вон тот, например, в серой BMW, припомаженный, в костюме. Создает впечатление успешного делового человека, а может, он жуткая посредственность и неудачник?..
В реку падают первые жухлые листья. А ведь сегодня сказали, что температура будет еще двадцать пять. Неужели осень? Неужели уже? Значит, скоро в лесах под Бештау начнут падать орехи… Где-то в это время мы ездили с дядей по яблоки и ходили на шашлыки… Жаль, здесь в лесах костры запрещены. Надо будет хоть напроситься в гости на барбекю.
Какой-то странный грузовичок вырулил слева. Фирма «РОС»: Работа – Отопление – Сантехника. Почему они поставили тире после «работы»? Я бы поставила двоеточие. Срочно переключить скорость: по переходу идет пузатый мужчина с длинным батоном, завернутым в бумагу. Видно, нажал на кнопку, потому светофор и стал красным. Никогда в жизни я еще не останавливалась на этом промежуточном светофоре. И зачем ему хлеб в такую рань? Тоже мне нашел время тормозить движение!
А впереди мост и вереница машин. Здесь утром всегда затор. И опять красный светофор, у этого разбито стекло. Ой, смотри-ка, на столбе два разноцветных надувных шара, бумажные цветы и самодельный указатель с человечками из иллюстраций Power Point: «Свадьба – Наташа и Серж». Надо же, вот так взяли и прилепили, прямо посреди улицы. И уже неделю висит. Никто не трогает. Свадьбу отгуляли, может, даже умотали в путешествие на какой-нибудь Кипр, а табличку забыли, конечно. Краски потихоньку расплываются на белом листе…
Опять отвлекаюсь! Осталось меньше, чем полпути. Но прямо передо мной ползет, загораживая обзор, цистерна с крестом и маркировкой «огнеопасно». Ничего из-за нее не видно! И не обгонишь. Интересно, а если ее стукнуть, взорвется, как в фильмах? Или будет что-то другое?
Из-за туч проглядывает солнышко. Может, надо было все-таки надеть юбку? Слева показывается тяжелый, массивный силуэт собора и какие-то башенки. Откуда-то взялся велосипедист: его то обгоняют, то пропускают.
Сворачиваю направо, по следующему мосту. Все путаю, как этот мост называется, то ли он «Мост революции», то ли «Новый мост». Могли бы и указатель поставить. Как только народ в них разбирается?
И что там за рекламный щит? Быстро проехала и не успела рассмотреть. Это уже третий на пути из одной серии. Огромные выразительные черно-белые фото и маленький-маленький, как ланцетом начерченный, текст. Что там написано? Мне просто не видно.
Кидаю взгляд на часы. По этой улице можно проехать за две минуты, если попасть на «зеленый коридор», иначе придется останавливаться у каждого светофора. Утром мне часто везет. В запасе-то всего семь минут! Сейчас будет квартал с большими многоэтажками для малоимущих, а дальше, главное – не забыть, стационарный радар на выходе из виража. За превышение – моментальная вспышка, штраф и административное наказание. Лучше не экспериментировать. Хотя, интересно, есть в округе этакий Робин Гуд: то замалюет камеру радара краской, то кинет камнем в стекло, короче, стабильно выводит из строя. Похоже, пока его не поймали. И что ему будет? А вот и снова моя реклама. Что-то в ней будоражит. На тебя как-то особенно смотрит светловолосая черно-белая девушка с широким шарфом на голове, а на уровне глаза, как лезвие для забора крови, маленькая надпись. Что там написано? Хоть выходи специально из машины, такой мелкий шрифт.
Ну вот, подъезжаю. А тут еще этот ремонт на дороге. Все время я про него забываю! Целыми днями все роют, роют, перемещают технику. Афишу повесили: «Извините, переменное движение до конца месяца». Вот так уйдет весь запас, лишние четыре минуты. Будет тютелька в тютельку полдевятого. Вроде, не опоздаю!
Да уж, утренняя поездка по городу – эффективное средство взбадривания. Сна ни в одном глазу. Готов к труду и обороне! Только вот распрямить плечи, выгнать из головы слишком личные мысли, воспоминания и бардовские песни, приладить приветливую, располагающую к себе улыбку, прибавить блеска в глазах и энергичности в движениях. Как дела? Всегда отлично! Все у нас схвачено, все у нас получится!
И утро промелькнет в звонках, бумажках, папках, нервах. Мы будем бегать, достигать, суетиться, стремиться. Но даже когда добьемся, что изменится в рамках вечности?..
Обеденный перерыв – святое – в двенадцать. Надо будет ехать домой вдоль супермаркета с огромной ромашкой на красном фоне. Кто-то же придумал эту ромашку, чуть неровную для естественности, не совсем пропорциональную и от этого такую близкую и узнаваемую, где бы ты ее не заметил. Раньше она была и на одноразовых пакетах, но теперь их больше не дают: «если вы за природу – выбирайте наш прочный мешок-авоську». В обед в центре города пусто. Быстро поднимаюсь по мосту, вдоль собора, через светофоры и переулки. Ой, на перекрестке следы красной разметки – прямоугольные контуры с двух сторон, значит, произошла авария, а утром еще точно ничего не было. Такое минутное дело… Щурюсь, достаю солнечные очки. Идет еще совсем по-летнему одетая девушка. В юбке. А у меня в голове все крутится работа. Правильно ли рассчитала тариф? Надо проверить после обеда, не забыла ли я чего в таблице. И спросить у коллеги, определилась ли она с отпуском на декабрь месяц.
Солнце жарит. Опускаю стекло. Метеорологи не ошиблись, можно было надеть юбку… Остановиться за хлебом? Времени мало. Наверное, не стоит, лучше вечером или завтра. Дома еще есть сухарики. Как жарко, поскорее бы добраться!
Наконец, ставлю машину, хорошо, что в обед легко найти место. Будет греться на солнце… И вот холодящая тень подъезда, заглядываю в щелку почтового ящика. Ну, конечно! Достаю кипу рекламы и тут же бросаю в специальный мусорный ящик. Сколько akeqryei бумаги, краски, чьей-то работы, чтобы я только куда-то пришла и купила! А я не хочу, скорее всего, не поеду, я не куп-лю!
Поднимаюсь на лифте на свой пятый, вернее, шестой, смотря как считать. Дома бросаю на сковородку вчерашний рис, выкручиваю радио: «Сегодня день борьбы за правильное питание старшего поколения. Исследования показывают, что 40 процентов пожилых людей в возрасте 70 лет потребляют недостаточное количество овощей и фруктов. Как с этим бороться?» Интересно, а сколько процентов… у нас в России вообще их потребляет? И доживает до семидесяти? Кстати, о фруктах: у меня кончилась картошка, а оставшийся банан полностью расплывается по бамбуковой тарелке. «Доказано, что в любом возрасте за день надо съедать пять видов овощей и фруктов». Это понятно, но, знаете, сейчас мне хочется просто шоколада, его жиров, углеводов или чего там еще и, между нами, мне плевать на угрозу избыточного веса и кариес. Отламываю щедрый квадрат, облизываю пальцы. Все, теперь пора выходить.
Снова бегом в машину, внутри если не сауна, так русская баня. Скорее опустить стекла, дышать-не-дышать – на солнце все тридцать! И снова поворот направо, теперь вот в брюках, конечно, жарко, опять эта черно-белая реклама с задумчивым молодым человеком в очках. Что там такое у него около рта? Похоже на надпись. Ну хоть выходи специально, чтобы увидеть вблизи. Такого еще со мной не бывало. Если никак не прочитаю, вечером специально остановлюсь и подойду. Почему тормозят впереди? А, это кто-то сворачивает налево. Интересно, какая реклама теперь у нас, и куда ее лепят? На трамвайные столбы или появились рекламные щиты? Еду мимо центрального офиса огромной международной компании. В каких только странах она не представлена! Подумать только, а на работу меня не взяли: «Мы искренне сожалеем, но у нас нет никакой должности соответствующей вашему профилю. Желаем успехов в дальнейших шагах». Кстати, если присмотреться, у них первая буква названия ярче, чем все остальные. Она недавно упала, и приклеили новую, которая еще не закоптилась…
И снова звонки на работе, бумаги и цифры, и люди, и нервы, и мимолетные разговоры о выходных. Что будешь делать? К родителям? В гости? На матч и ремонт в квартире? Да, пятница – замечательный день! Сегодня все разбегутся быстро. У каждого планы. Пока! Чао! Хороших всем выходных!
По дороге, вообще-то, надо бы заехать за бензином. Хотя, в такую жару? И, в принципе, еще не срочно. А он все дорожает, все лезет и лезет вверх. И выбора нет, пешком не дойдешь. Сейчас поскорее забрать ребенка у няни, пристегнуть, привезти, отстегнуть, за ручку привести в прохладный подъезд, перекинуться дома парой слов с любезной пожилой незнакомкой: «Уф, какая жара! И не подумаешь, что уже сентябрь. Всего доброго. До свидания!» И непременно улыбнуться.
Еще пара часов домашних забот – и наступит вечер. Открываю окно. Комаров больше нет, сентябрь. Супермаркет под домом закрыт, и на парковке затихла возня машин и грохот тележек. Я смотрю на бульвар. Там, на углу, где желтый почтовый ящик, тоже виднеется щит с необычной рекламой. Зову мужа. Ты видел сегодня в городе вон ту серию? Выразительные такие фотографии. Что там за текст?
– Там написано: «Браво, вы один из немногих, кто отважился приблизиться к больному СПИДом»…
Темнеет. На улице тихо. Бульвар уже не шумит, как морской прибой. На перекрестке красным дискотечным светом слаженно загораются сразу четыре светофора. Но некого тормозить, и даже привычный тип с выбритым затылком, бродячей собакой и кружкой исчез без следа.
Я лезу в холодильник, снимаю прозрачную крышку с пластмассового килограммового корытца, сдираю фольгу и слизываю с нее творог. А если точнее, похожий на диетический творог молочный продукт. «Белый сыр». Странное название. С неба смотрит молодой месяц. Ему надо бы что-нибудь показать! Роюсь в кошельке. Кредитную карточку или купюру? Наличных не густо: серый арочный мост, коричневый. В сумме только пятнадцать евро. Может, лучше все же кредитку?
Я наверняка выделяюсь с ней на фоне освещенного окна, но никто не удивится. Дом напротив напоминает шкатулку с задвинутыми ящиками. Двенадцать этажей закрытых ставень. Может, за ними еще не спят, работает телевизор, но снаружи только темень и ночь. Тикают часы, пыхтя поднимается секундная стрелка. На площадке глухо ухает дверь лифта: сын соседки вернулся с работы, ночная смена. Гудит холодильник. Во дворе мирно светятся шары фонарей. Уже поздно, или, может, еще очень рано? Не знаю, еще суббота, или уже воскресенье. Просто я не сплю, я сижу на кухне где-то в центре Вселенной, в самом центре страны, в центре города, в центре своего многоэтажного дома… города Лиможа, страны Франции…
сентябрь 2005 – июнь 2006
