РАССКАЗ
На самом деле происходит так, что чаще всего говорят те, кого слушать никто особенно не желает. Но они все равно говорят. Обычно много и громко. Видно, для того, чтобы все те, кто не желает слушать, невольно улавливали их слова. Чаще всего этим занимаются люди… Ладно, откровенно говоря, только люди этим и занимаются. Должно быть, именно потому мы однажды вдруг решили, что говорливее нас нет никого на всем свете.
Ладно, все это, конечно, так. Но вот что! Совсем недавно я познакомился с говорящей собакой. Ранним вечером шел по извилистому тротуару в сторону своего дома. Шел и думал, как это так все происходит, что только люди умеют разговаривать, какого рода ирония в этом таится и что бы на самом деле было, если бы люди не умели разговаривать. И как раз на том месте, где я подумал: «если бы люди не умели разговаривать», в мою штанину вцепился маленький рыжий пес. Конечно, я испугался! Любой бы испугался. Я вздрогнул, хотел было бежать, но тут подумал: «Если начну убегать, этот маленький глупый пес решит, что я его испугался и будет весь остаток дня очень доволен собой». Потому я не стал бежать, а вместо этого громко крикнул на него, чтобы убирался.
– Простите, – вдруг сказал пес, подняв на меня свою маленькую рыжую голову. – Простите, – сказал мне он своей маленькой рыжей головой. – Вы умеете разговаривать?
– Еще бы я не умел разговаривать, – ответил я ему, – я, черт бы тебя побрал, человек, а не… не…
И тут я понял, что возразить мне особенно нечего, и не так уж моя человеческая способность говорить уникальна, если со мной болтает какой-то песик. Должен признаться, я немало на него разозлился, иначе бы очень удивился говорящему псу. Любой бы удивился. Сейчас же – вместо того, чтобы удивляться, я очень рассердился на пса за то, что он меня цапнул.
– Зачем же ты меня цапнул, негодник, – стал я кричать на рыжего пса. – А если я вот так подкрадусь к тебе сзади и схвачу за ногу? Что ты на это скажешь, мерзавец ты эдакий?
Пес опустил голову. Что собаки умеют улыбаться, я знал давно, но вот что они имеют хоть какое-то представление о стыде, для меня было новостью. Меня это почему-то развеселило, и я понял, что уже ни капли на пса не сержусь, и пора бы ему об этом узнать.
– Ладно, – сказал я ему самым мягким голосом, каким только смог, – ерунда, я ведь почти и не испугался. У тебя есть имя? Тебя зовут Рекс?
Пес поднял голову и улыбнулся.
– Рекс? Ха, что за глупость! Вы не сердитесь, но более глупого имени я в жизни не слышал. Вы его, должно быть, сами придумали. Скажите, вы его сами придумали? Ха!
– Очень даже собачье имя, – обиделся я. – Я знаю множество собак, которых зовут Рексами.
Пес продолжал улыбаться. Было видно, ему очень хочется поговорить о том, как должно звать собак. Но дальше спорить он не стал.
– Альфред. Только, пожалуйста, без рукопожатий. Не люблю я за руку, ну, вы понимаете, у каждого свои привычки.
Тут пес (дальше буду называть его Альфредом, все же неприлично звать кого-то не по имени, когда он уже представился) посмотрел на мои ботинки. Так внимательно, что я на секунду даже подумал, что с ними что-то не так. Тогда я и сам на них посмотрел. Обычные ботинки, ботинки как ботинки. Странный пес, все же. Альфред, прошу прощения.
– Вы – домой? – спросил Альфред, наконец, оставив мои ботинки в покое.
– Домой, – ответил я, – а что?
– Да так, хотел кое-что показать, – как бы между прочим сказал Альфред, отводя свою маленькую рыжую голову в сторону.
Так обычно говорят, чтобы показать другому: «…ну, и не особенно-то и хочется», а сами думают – вот бы согласился. Такие вещи я сразу вижу. По человеческим меркам я очень даже проницательный человек, между прочим. Меня не просто провести, вот что!
– А почему бы и нет, – ответил я, улыбнувшись. – Это хоть недалеко? – еще спросил я, чтобы Альфред не подумал, что мне уж очень хочется увидеть, что он там мне вздумал показать.
– Нет, тут рядом. Вы, кстати, не голодны?
Тут Альфред чихнул. Клянусь, Альфред чихнул так, будто он школьный учитель, а не маленький рыжий пес. Мне стало смешно, но я сдержался, чтобы опять не обидеть его. «Уж больно Альфред обидчивый пес», – подумал я про себя.
– Я спросил, вы не голодны? – повторил Альфред как можно сдержанней.
Вот же забавный пес! Будто я не понимаю, что из нас двоих голоден только один. По крайней мере, самый голодный. Зачем спрашивать другого, голодный ли он, если у самого в животе урчит?
– Нет, ответил я. Не голоден. Я вообще не особенно люблю есть. Не для меня занятие, – продолжил я, гордо поведя головой.
Я, кстати сказать, был очень даже голоден, но, черт возьми, не признаваться же собаке, простите, Альфреду, что и сам бы рад подкрепиться.
– А вот я бы съел что-нибудь, – пожаловался Альфред и неторопливо побежал вдоль по улице.
Я побрел за ним. Сзади он был похож на пару теплых плюшевых тапок, которые вдруг сами, без хозяина, вышли в магазин за молоком. Так вот, шел я за Альфредом и посмеивался над ним. Когда же он оборачивался, я тут же делал серьезное лицо и озабоченно спрашивал: «Ну что, уже скоро?»
Альфред вдруг приостановился. Повернувшись ко мне, он произнес:
– Постойте! Итак, меня зовут Альфред, с этим-то мы разобрались. Но как зовут вас?
Пес разулыбался:
– Послушайте-ка, а вас, случайно, не Рексом зовут? Ха!
Было видно, Альфред безумно доволен своей шуткой. Маленький негодник.
– Нет, – ответил я, пытаясь как можно скорей прервать его торжество. Меня зовут… Меня зовут Рей.
– Ну, почти Рекс, – подумав, сказал Альфред, и, фыркнув, побежал дальше.
Теперь морды его я не видел, но, готов спорить, он улыбался. Улыбался надо мной, если можно так сказать. Хм… Думаю, можно. Ведь говорят же: «Смеялся надо мной» Почему же тогда нельзя сказать: «Улыбался надо мной»? В любом случае, его неугомонный рыжий хвостик выглядел более чем довольным.
Так мы шли уже около часа. Точнее, Альфред бежал, а я шел. Это все потому, что у маленьких собачек, если вы не помните, и ножки такие же маленькие. И им иногда приходится бежать, чтобы поспевать за человеком. В нашем случае все обстояло немного иначе – Альфред один знал дорогу, и, чтобы я не заблудился, ему приходилось бежать передо мной. Честное слово, мне самому сложно понять, как это так получается, что собаке приходится бежать, чтобы не заблудиться человеку, которому бежать даже и не приходится. Но я серьезно надо всем этим подумал и уверяю – все обстоит именно так.
Наконец Альфред остановился.
– Рей, послушай, раз уж мы идем вместе, почему бы нам не перейти на «ты»?
– Можно на «ты», мне без разницы, – сказал я на выдохе, надеясь, что Альфред, наконец, поймет, что мне надоело идти за собакой неизвестно куда и неизвестно зачем. Или что скоро надоест. Откровенно говоря, я чувствовал себя не совсем ловко. Ведь обычно собаки ходят за людьми, а не люди за собаками. Но Альфреда это нисколько не смущало.
– Скоро, уже скоро, – успокоил Альфред, – если хочешь, можем идти помедленней.
– Вот еще, – возмутился я. – Между прочим, ты даже не идешь, а бежишь, если не заметил. А я так, прогуливаюсь. Готов поспорить, со стороны мы похожи на человека и собаку, которые даже незнакомы. Ну, как сказать, на человека и собаку отдельно. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, Рей. Но это со стороны, ведь так? И стоит мне свернуть на другую улицу, как ты последуешь за мной. Потому что мы идем вместе туда, куда и собирались.
Тут я все же решил спросить, куда именно мы собирались, и только было открыл рот…
– Хочешь спросить, куда мы идем? Спрашивай, Рей.
Откуда собака знает, что я хочу у нее спросить? Признаюсь, мало приятного, когда вдруг оказывается, что кто-то читает твои мысли, и тем более противно, когда этим занимается маленькая вредная собака по имени Альфред. Именно потому я решил промолчать. И промолчал.
Но позже я подумал, что куда приятнее идти и разговаривать, чем идти и молчать, тем более, когда есть с кем поговорить:
– Альфред, знаешь, прежде я никогда не встречал говорящих собак.
– Ты будешь смеяться, Рей, но и я раньше с говорящими людьми не сталкивался. Вас много таких?
Я не знал, что ответить. Черт знает что, каких – «таких»? Похоже, собака решила надо мной поиздеваться. Но я все равно ответил. Первое, что пришло на ум.
– Нас таких всего девять, Альфред.
– Девять? Почему девять? А не семнадцать, или не шесть? А, Рей, почему?
Альфред так озаботился этим вопросом, что даже остановился.
– Так было нужно, Альфред, – загадочно произнес я, как бы показывая, что есть вещи, которые собакам знать не обязательно.
И мы пошли дальше.
Когда идешь себе и идешь, в голове остается совсем мало плохих мыслей. Я не знаю природу этого явления, только могу догадываться. Когда идешь, передвигаешь своими большими длинными ногами – если ты человек, или маленькими рыжими лапками – если тебя зовут Альфред, и смотришь вокруг своими глазами, и думаешь о всяких бестолковых вещах вроде того, почему, когда идешь, то в голове остается совсем мало дурных мыслей, и тогда… В голове остается совсем мало плохих мыслей. Кажется, так… Что-то я запутался…
– Мы пришли, Рей. Гляди!
Я остановился. Альфред весь сиял от счастья. Маленький рыжий пес с озорным хвостом, наконец, привел меня к своему наиинтереснейшему месту. Подняв свою маленькую рыжую голову, он замер в ожидании всплеска восторга на моем лице.
– Ну же, Рей, как тебе?
Я огляделся, ничего интересного, улица как улица. В недоумении я уставился на Альфреда. И, кстати, до сих пор надеюсь, что в тот момент в моем взгляде отчетливо читался гнев взрослого человека. Ну, очень взрослого, серьезного человека.
– Альфред, ты ведь привел меня на место, откуда мы и начали наш поход, и готов поспорить – на этом самом месте ты и цапнул меня за ногу! Как тебя понимать, негодный пес?
О, я был в ярости! «Провалиться мне, если еще хоть раз я послушаюсь собаку, которую не знаю и пяти минут», – бранил я себя за доверчивость. Альфред стоял у моих ног, и было видно – он чувствовал себя виноватым. И тут мне опять стало его жалко. «В конце концов, ничего плохого не произошло», – подумал я. Просто полдня протаскался за собакой, маленькой рыжей собакой, которую зовут Альфред. К тому же, ведь я сам решил – когда идешь, в голове остается совсем мало плохих мыслей…
– Альфред. Знаешь, а мне понравилось за тобой идти, это было совсем неплохо, правда…
– Ты совсем глупый, Рей, – ответил мне Альфред.
Клянусь, если бы мне кто-то другой сказал, что я глупый, я бы очень рассердился, но когда это говорит собака… В общем, мне почему-то не сердилось. Кстати, не уверен, что так говорят. Хотя, говорят же: «Мне не спалось». Тогда, наверное, можно сказать: «Мне не сердилось». Да, похоже, так говорят.
– Вот что, Рей! Гляди, – произнес Альфред, и задрал свою маленькую рыжую голову к небу. Поднял голову и я. Наверх, туда, где небо. Думаю, я увидел именно то, что так хотел показать мне Альфред.
Неровное блюдо луны нависло прямо над нашими головами, такое большое, полированное, неровное блюдо, прямо над головой Альфреда. И над моей. Оно было таким большим, что мне вдруг показалось, что ему мало места, и я уселся на тротуар рядом с Альфредом.
Кто такой Альфред? Альфред это – маленький рыжий пес, я вам, кажется, уже говорил. Маленький рыжий чудак, полдня протаскавший меня по улицам, чтобы потом показать большое неровное блюдо на небе.
Дело в том… Понимаете, сегодня, ранним вечером я шел по извилистому тротуару в сторону своего дома, когда в мою штанину вцепился маленький рыжий пес. Ну, конечно, сначала я испугался, любой бы испугался…
