Сорок пар башмаков стаптывал путник в доброй сказке – так что и нам пришлось вначале зайти в лавку, чтобы запастись перед путешествием славными лаптями. Люди сведущие посоветовали посетить военно-спортивную лавчонку – а там уж милые приказчицы сразу запели песенки о чудо-геле, что делает лапти легкими да носкими. Лапти иноземные оказались недешевы – придуманные во Франции и тачанные в Китае, они соединяли точную мысль Запада с чувственной мудростью Востока. «Фирма, – заметили девчонки мои колебания, – в них сборная России выступает!» Эти лапти позволяли человеку даже не очень спортивному почувствовать себя членом важной команды, и я решился выступить в составе этой метафизической сборной – как-никак я намеревался пересечь границу и волей-неволей был обязан представлять свою страну на должном уровне. А делать это в лаптях старых да дешевых как-то неловко: встречают-то по одежке да обувке…
Тем не менее, так как эта первая трата была явно завышенной, я посчитал ее чем-то вроде жертвы богам, идолам «Фирмы», которые берут с этого момента мои ноги в свои умелые руки и отвечают за их благополучие, умилостивленные тем изначальным взносом, который путник внес в залог удачного путешествия. Этот взнос и стал той меркой, которой я решил измерять все последующие траты.
Два билета «Москва-Калининград» стоили ровно столько, сколько пара этих кроссовок, пять дней в гостинице «Пяст» на побережье Балтийского моря в Гданьске соответствовали по цене двум парам кроссовок, по цене пары кроссовок мы доехали от Калининграда до Харькова, за один лапоть из пары мы добрались потом до Симферополя, за пол-лаптя – до Симеиза, и там за пару кроссовок нежились на солнце еще пять дней! В общем, мы «сносили» в своем путешествии семь пар лаптей: путешествовал, как вы поняли, я не один – но и лапти тоже существуют парами… Не считали мы здесь трат на селедку в Гданьске, на груши в Калининграде, на плов в Симеизе, на персики в Джанкое и дыни в Мелитополе – но траты на пищу странно было бы подверстывать к смете путешествия, есть можно те же дыни и персики, не выходя из дому, да и траты на ярмарке в Гданьске тоже лучше пока не считать – это отдельная статья, отдельный рассказ.
Но все по порядку. Поезд Москва-Калининград приходит утром, и если вы являетесь членом Общества друзей Гайто Газданова, то вас встречают на вокзале и привечают в уютном двухэтажном домике, похожем на оранжерею обилием комнатных растений – к вашему приезду зацвела гардения, о чем вам сообщает милая хозяйка. Хозяйка сочиняет стихи и преподает в гимназии, ее обожают воспитанники, вместе с которыми она создала какую-то удивительную компанию, которая позволила ей исколесить пол-Европы – и десяток толстых альбомов с фотографиями замков Баден Бадена и прочил лакомых мест Священной Европейской Цивилизации служат свидетельствами исключительных свойств молодых выходцев из пост-прусской России. Их всюду привечают, везде принимают – и не просто как туристов – а как литераторов, ученых, издателей, промоторов и координаторов целого букета программ, которые имеют целью втянуть Россию в Европейскую Цивилизацию. Самая передовая, самая европейская часть России – Калининградская область уже почти цивилизовалась, едва не оторвалась от России – и теперь переваривается Европой. Отсюда здесь и мода на прозу Гайто Газданова, русского стилиста, осетинского парижанина. Итак, Калининград станет вскоре законодателем моды – как воистину Королевский город, Кенигсберг.
Даже если вы не являетесь еще членом Общества друзей Газданова, все равно постарайтесь найти в Калининграде уютное пристанище на денек-другой: город стоит того – собор с могилой Канта, памятные места Гофмана (глава немецкого романтизма – наш соотечественник!), Музей Мирового океана и знаменитые прусские курорты (ныне Солнечногорск и Зеленоградск) – все это требует внимательного и тщательного осмотра; Балтийское побережье в августе требует купаний, а янтарные ожерелья и бусы по неправдоподобным ценам (один мой лапоть стоит чуть не сотни побрякушек!) требуют приобретения.
Однако наша цель – Гданьск, и можно в день приезда уехать на автобусе в Польшу, до Гданьска около двухсот километров, цена билета соответствует проезду от Москвы до Мурома… Езда в автобусе на короткие расстояния – одно удовольствие: вдоль залива, по пустынным землям, где хватит места на десяток курортов. Потом дорога ухудшается, становится битой да кривой: и вот граница. Автобус проезжает мимо длинной очереди автомашин, пассажиры спешиваются и проходят гуськом мимо тетки в стеклянной будочке. Та заносит данные паспорта в компьютер – и ставит печать: «Мамоново». Откуда такое языческое прозвище таможенного поселка? Не поклоняются ли здесь Мамоне? Об этом мы не знаем, знаем лишь, что где-то неподалеку располагался командный пункт вождя немецкой нации: фюрер руководил военными действиями в Восточной Европе отсюда почти три года.
Поздравляем – вы уже выехали из пределов России! Тут же дюти фри магазин, вы покупаете беспошлинное пиво и рижский бальзам (по вкусам). Пассажиры на передних сиденьях автобуса беспокойно звонят по сотовым и что-то повелевают: поставь машину сюда, подгони туда… Польские пограничники шевелиться не хотят, у них там пересменка, вы проводите час на лужайке – здесь можно поболтать с обычными завсегдатаями таких поездок: жены моряков едут в Гданьск, куда после полугодового плавания пристают, наконец, их мужья. Студенты из Литвы едут в Польшу, студенты из Польши возвращаются домой – и все такое прочее… Жены рассказывают, как живут по полгода с мужьями – но без денег: моряки стоят в очереди в агентстве, потом живут полгода с деньгами – но без мужей: и встречая своих мужей где-нибудь в Амстердаме, Мурманске или Гданьске, куда на два-три дня заходят их корабли, готовы спустить все заработанные деньги на радостях в барах ресторанов: «иди оно все в звезду!»
Но вот подошли и поляки: холодными твердыми взглядами стражи границы перещупали нас всех – и пропустили в свою лакомую заграницу. Загадочные пассажиры с первых сидений быстро разбежались по иномаркам, которые им подогнали к автобусу шоферы – и были таковы. Видно, на автобусе легче пересекать границу.
Узкая и ровная дорога пошла меж двумя рядами лип. Этими липами обсажены все дороги в Пруссии – и до сих пор их никак не расширят: случилась авария – и ползут, сжатые рядами лип машины – ни разъехаться, ни просочиться.
Вот уже и Висла: новый мост, подвешенный на струнах, напоминают гусли, лежащие на боку. Морской ветер гонит речную волну, перебирает струны мостов. Вставшие на цыпочки крабы портовых кранов усеяли берег – они объедаются лакомствами заморских грузов. Один из самых известных домов в Гданьске – «Журавль» является помесью дома с портовым краном: дом выставил свой массивный нос (или хвост?) над рекой и по лебедке готов в любую минуту принять в свое чрево груз с корабля. Вот она, известная польско-немецкая функциональность, вот уже наследие Ганзы – Старый город.
Здесь можно спешиться: вокзал находится на границе Старого города, и любители погулять могут не спешить к морю, а бросить вещички в камеру хранения и вольными ногами отправиться до «мяста». Число монастырей, соборов и храмов в Гданьске превосходит все то, что можно наблюдать в Варшаве и Праге. Пожалуй, только Краков с его королевским дворцом – Вавелем может соперничать с Гданьском-Данцигом. Но богатство Кракова имеет другие истоки: святость королевской власти и богатство польских магнатов делает былую столицы Речи Посполитой неподражаемой и великой. Гданьск же – город свободных граждан, город купцов и мастеровых, моряков и путешественников, это город гильдий и граждан, а не город власти и аристократии. Деньги Данцига имеют иное происхождение, чем поборы и завоевания, это деньги рынка и риска, путешествий и мастерства.
Потому, наверное, и попали мы прямехонько на ярмарку: накануне нашего приезда открылась ежегодная гданьская ярмарка, и развалы у стен храмов и домов старого города мешали нам любоваться на исторические достопримечательности, а втянули в стихию рынка с его уникальными кожаными тапочками-чунями, украшениями из кораллов, музыкальными инструментами из кокосовых орехов, чертиками и ангелочками на витражах – и всем прочим, мимо чего нельзя было пройти, не купив. Поделки мастеров кисти и резца, иглы и шила, пера и топора свезли сюда со всей Польши, чтобы перемешать – и развести по всем странам Европы и мира. Конечно, и мы набили рюкзачишко веселым этим барахлом, обменялись адресами с мастерами (которых тут, оказывается, персонально приглашают на ярмарку – и они сами продают свои поделки). Толпы иностранцев, особливо немцев, гуляют по Гданьску и разглядывают Нептуна со стрелой на главной площади, который является символом города и почитается, как главный покровитель моряков и купцов.
Кафедральный собор в Гданьске кажется неправдоподобно высоким, он столь плечист и вместителен, что может собрать внутри не один город, а еще и все окрестности, вобрать и залив с кораблями… Если же прогуляться по собору, то изумлению не будет предела: действительно, где можно увидеть столько подлинников ХIV-XV веков, спокойно пылящихся на стенах! Разве что в Пушкинском музее – помните зал немецкой живописи (там, где сейчас висит Лукас Кранах)? В Гданьских храмах запросто висят работы такого качества и в таком количестве, что любой музей будет плакать и рыдать, кусая локти – здесь же они хранятся не в лучших, с точки зрения музейщиков, условиях. Хорошо, что хоть «Страшный суд» Мемлинга сняли со стены в кафедральном соборе (там оставили копию) и поместили в музейное помещение. Кстати, почти все музеи в Польше имеют один-два дня, когда их можно посещать бесплатно, так что стесненный в средствах или просто прижимистый иностранец может спокойно за такой день обойти чуть не все музеи Гданьска. А еще советуем забраться на крышу Кафедрального собора – оттуда открывается чудесный вид на все окрестности, храмы на земле и корабли в порту.
Гданьский порт можно посетить, проехав вдоль каналов до дальнего форта на машине – или проплыв на кораблике. Хотя поездка такая недешева (на двоих – поллаптя), дело того стоит. Во-первых, потому что вы увидите край польской земли с изумительным морем (а море в Польше очень разное, об этом чуть позже), а во вторых, потому как в порту стоят корабли. И какие корабли! Один «Luky Inspirer» чего стоит! Это же надо, кораблю такое имя дать!
«Удачливый вдохновитель» – да так впору роман назвать, не только корабль! Откуда же такие корабли берутся, из каких стран приходят к нам вдохновители? Под именем корабля написан порт приписки. Лимбассу! Где же такое место на земле, где это соединение Лимпопо с Потассу, где находятся эти чудесные страны, в которых водятся духовные Айболиты, племя счастливых и удачливых вдохновителей!
И вдруг спутница, не разделяющая моих пылких восторгов, показывает на надпись, которая проступает огромными рельефными буквами под «Luky Inspirer» – проступает понятная вполне надпись «Молодая гвардия»! И порт проступает – Ленинград!
Вот откуда берутся вдохновители – из России, и называются они там молодогвардейцами, а прописаны они в каменных джунглях Ленинграда…
Вот такая странная конфигурация была обнаружена нами в Гданьском порту, перевод с русско-героического на англо-романтическое… Но все равно я напишу роман о вдохновителях – ведь они наполняют смыслом нашу жизнь! Тут уже, после Молодой Гвардии, вполне естественно услышать, что порт этот оказался тем краем польской земли, который дольше всего не сдавался немецким фашистам – и здесь поставили памятник оборонявшим последнюю цитадель свободной Польши героям.
Это все рассказывает нам прекрасная Магдалена, переводчик с русского на польский, с польского на русский, – когда-то мы учились с ней в одной группе в университете, а теперь она приехала проведать однокашника из Быдгоща в Гданьск, и по праву хозяйки угощает нас вкуснейшей польской треской на берегу моря.
А вот и море – его ни сеять, ни пахать не надо, оно играет волной с десятком чудаков: туда и обратно, в воду и под воду, барашки рассыпаются в волосах. Мы смеемся холодному морю, мы наступаем на него, потом оно наступает на нас.
Важно, откуда смотреть на море, под каким углом и в какое время дня. Солнце ходит по кругу за морем на Юге, солнце ходит по кругу перед морем на Севере.
Человек оказывается в фокусе этого кружения. На Юге вы видите море как линзу, что преломляет солнце – и пропускает его сквозь всю свою глубину, на Севере лучи солнца светят у вас из-за спины и уходят в море и за море, почти не отражаясь, оставляя море серым. Лишь утром и вечером солнце заглядывает в море сбоку и слегка подсвечивает. Море открыто перед вами, распахнуто на Юге – и замкнуто на Севере. Северное море хранит тайну – но оно и более живое: в Черном море остался с десяток видов животных, в северных морях видов неизмеримо больше.
Но моря Севера не собираются открывать так запросто свои тайны, и холод его – тоже способ защиты, способ сокрытия глубин. Насколько эта защита эффективна? Люди здесь издавна не могли так навредить природе, как на Юге. В равновесии природы и человека северянам не позволено быть столь самонадеянными и беспечными, как южанам.
На Севере море не для нас – оно для себя, и попользоваться им так легко не удастся. Оно здесь может быть и более изысканным и эстетичным – им можно скорее любоваться, чем в нем купаться – в этом прибалтийском польском море… Обдает оно бодрящим холодком, холодок этот трезвит.
На пляже в Солнечногорске отдыхающие натянули рыбачью сеть на две кривых палки – и рубятся в полупляжный волейбол «четыре на четыре». Прощай, Гданьск – почему-то там море было теплее: неужели из-за того, что километров на пятьдесят южнее?
Но нас ждет Симеиз, билет на Харьков уже давно в кармане, и вот мы трясемся в составе, состоящем из неправдоподобно малого числа вагонов – и чуть не на каждой станции нам меняют паровоз. Еще бы: столько приходится переехать стран: Россия, Литва, Белоруссия, Украина… Поезд все укорачивается – словно таможенники, как грабители О’Генри, отвинчивают по вагону от состава, пока уже в последнем вагоне мы прибываем в Харьков. Перескакиваем почти сразу на поезд Москва-Симферополь, где добрая проводница нас расфасовывает по полупустым местам. Дамочка из Запорожья оборачивается в ночном разговоре геройской матерью-одиночкой, мечтающей сдать детей в Америку. Тут же импозантный господин из Москвы, который занимается «всем, что горит», но путешествует в плацкарте – видно, ничего стоящего уже не сгорает.
В Симеизе цены на жилье нас удивили – это вам не Скадовск какой-нибудь, где за один мой лапоть можно было прожить месяц в благоустроенном скворечнике на берегу моря. Здесь приходится платить в семь раз больше! Да еще пойди найди себе в разгар сезона скворечник! В общем, мы нашли нехилый домик с евроремонтом и запойной хозяйкой – не в прок идут деньги отдыхающих.
Зато уж море здесь… Скалы Симеиза – все эти «Кошки» и «Дивы» представляют изысканную оправу морю, оно здесь обработано, как огромный драгоценный кристалл, и подано, как желе на блюде.
На центральном пляже яблоку некуда упасть – от коврика до коврика остаются зазоры в два пальца, так что и пройти, не наступив на чужую собственность, невозможно. Конечно, можно отойти чуть дальше – где зазоры увеличиваются до метра и двух, а потом уже счет идет на десятки метров.
Но именно море у «Дивы» кажется особенно нежным. Входя в море, всей кожей чувствуешь, что погружаешься в субстанцию, которая подрагивает при соприкосновении с тобой – и рука в воде едет, как в желе.
Люди растворяются в такой воде – как фрукты в нежнейшим киселе.
Плов надо есть на самом конце Симеиза, вдали от цивилизации, где идет строительство новых санаториев и особняков – там, за шикарным санаторием «Симеиз» (бывшим «имени ХХII партсъезда»), есть отличное кафе. В центре же вам подадут под видом плова нечто, напоминающее «второе» из пионерлагеря. Если же пойти еще дальше по побережью, в сторону Алупки, то после детского санатория имени Боброва (где лечат костные болезни с помощью климата и сна на берегу моря), можно наблюдать забавные картины повального строительства – километрами здесь укрепляют побережье, насыпают пляжи – и строят ровными линиями, как гнезда стрижей в песке, бетонные гаражи. Немудрено строят: на море выходят двери гаража, над ними – два окошка, вот вам и дачка готова.
В другую сторону от Симеиза раньше простиралась почти до Фороса безлюдная местность. Нынче тут построили что-то типа мини-Диснейленда – «Голубую лагуну», дальше идет новая резиденция украинского руководства («дача Кучмы», как говорят в просторечье). Еще дальше – Форос и изумительный православный храм на скале над ним по дороге к перевалу «Байдарские ворота». Все эти чудеса достижимы за час-два ходьбы, за пару гривен на автобусе, или на попутках. Но и в Симеизе есть что посмотреть – тут и самая старая в Крыму обсерватория, и аллея древнегреческих героев, да и скалы стоят того, чтобы по ним полазать.
Если не спится ночью – смело идите к Диве: здесь веселые чудаки куролесят всю ночь и купаются голышом в море на рассвете. Один недостаток – громкая музыка. Но нынче без этого зла уже трудно представить себе Крым. Отдыхающие дичают.
Северяне южатся на солнце.
А нам остается отбыть в Москву, чтобы хранить осенью в душе чуткое равновесие между недалеким польским Севером и близким украинским Югом, Гданьском и Симеизом.
Впрочем, Калининград южнее Москвы, а Гданьск – южнее Калининграда.
Только вот моря в Москве нет: ни Черного, ни Балтийского, ни южного, ни северного.
Автор считает своим приятным долгом поблагодарить Лолу Звонареву, Ладу Сыроватко и организаторов международных встреч писателей в Гданьске за теплый прием и незабываемые дни на этом краю славянской земли.
ИНФОРМАЦИЯ
Международные литературные чтения регулярно проходят в Гданьске (Польша). Их организатором выступают Российский культурный центр и Гданьский Университет. В чтениях участвовали в разные годы такие известные литераторы, как Лев Аннинский, Владимир Березин, Францишек Апанович, Ирина Арзамасцева, Светлана Василенко, Лола Звонарева, Нурислан Ибрагимов, Игорь Нагаев, Сергей Казанчеев, Михаил Попов и другие. С докладом «По направлению к женщине» – творчества Гайто Газданова» выступал на этих чтениях Председатель Общества друзей Газданова Юрий Нечипоренко. Живой интерес к этому докладу проявили ученые Гданьского университета. Студенты здесь уже защитили несколько дипломных работ по творчеству Гайто Газданова и сейчас готовятся к защите диссертаций. Благодаря их теплому приему и стараниям госпожи Татьяны Хохловой – координатора программ Российского культурного центра в Польше, чтения проходят в душевной атмосфере.
