С осени 1923 до зимы 1926 года длился самый неисследованный период в биографии Газданова. «Газданову было суждено провести около двадцати лет своей жизни ночным таксистом в Париже. Но прежде чем он стал заниматься этой «профессией», считавшейся «удобной», даже «аристократической», ему пришлось попробовать и другие занятия: самой первой стала в ноябре 1923 года работа на загрузке и разгрузке барж в Сен-Дени, где ему приходилось в течение восьми часов ежедневно носить шестипудовые мешки. Он выдержал всего лишь две недели такой жизни, на самом дне общества. Но побег из Сен-дени не был легким. Его очередная работа зимой 1923-24 годов вновь вернула его в тот же самый пораженный нищетой рабочий пригород Парижа, на этот раз для того, чтобы мыть локомотивы.
В период с 1924 по 1928 год занятия Газданова или, по крайней мере, их часть, нам известны, но существуют большие неопределенности с хронологией. Газданов, по-видимому, достиг глубины своего падения зимой 1925-1926 годов, когда ему пришлось вести жизнь клошара. Она продолжалась три месяца. Он спал на тротуарах и станциях подземки».
Этот фрагмент из книги Л. Диенеша, основанный, вероятно, на устных свидетельствах супруги Газданова Ф. Ламзаки, пожалуй, единственные сведения о первых годах парижской жизни Газданова. Нет сохранившейся личной переписки, ничего не известно о знакомствах, которые могли бы хоть сколько-нибудь помочь молодому человеку обосноваться на новом месте. Не совсем понятно, поддерживал ли Газданов связь с сестрой Авророй с тех пор, как его гимназия переехала в Шумен. Очевидно лишь, что к 1926 году отношения были восстановлены, так как, по собственному признанию писателя, он присутствовал при последних днях ее жизни. Аврора Газданова скончалась в 1926 году от скоротечной чахотки. Возможно, тяжелая болезнь была причиной, по которой Газданов не хотел делиться с сестрой своими бедами и отягощать ее просьбами о помощи, в которой остро нуждался в тот момент.
Но есть еще множество фрагментов в «Ночных дорогах» – без дат, но, очевидно, относящихся к тому страшному времени. Этот провал в судьбе Газданова заканчивается на дважды трагической глубине – он познал участь бродяги и не был «принят» в прозаики. Подробности этого эпизода воссоздал С. Федякин:1
«В начале 1925 года парижский еженедельник «Звено», получив от «неизвестного друга» сумму в 1000 франков, объявил конкурс на лучший рассказ. Условия были самые обыкновенные: в одном конверте посылалась рукопись под девизом, в другом – девиз и фамилия автора. <…> Всякий, кто «перероет» в РГАЛИ архив «Звена», имя Газданова среди немногочисленных конкурсных рукописей не найдет (как, разумеется, не найдет и среди многочисленных «неконкурсных»). Зато сможет обнаружить конверт с фамилией Газданова: он действительно присылал рукопись на конкурс».
Далее исследователь задается справедливым вопросом: «Когда Газданов писал свой рассказ? Перелистаем «Ночные дороги». Здесь о своей жизни в Париже со времени приезда (1923-й) он говорит достаточно много.
«…я работал на разгрузке барж в Сен-Дени и жил в бараке с поляками; это был преступный сброд, прошедший через несколько тюрем и попавший, наконец, туда, в Сен-Дени, куда человека мог загнать только голод и полная невозможность найти какую-либо другую работу …<…> Когда мне сказали впервые «мыть паровозы», я был удивлен, я не знал, что их моют; потом выяснилось, что эта работа заключалась в промывании внутренних труб паровоза, на которых образовались отложения…<…> Зимой вода была ледяная, и после первого же часа я обычно промокал с головы до ног, как если бы попал под проливной дождь; и в январские и февральские дни нельзя было не мерзнуть от этого; к концу рабочего дня у меня начинали стучать зубы…»
В несколько эпизодов поместились три года безысходности, и эти же три года оказались едва ли не равными по значимости тем первым трем годам на Кабинетской.
«Писатель рождается не за листом бумаги, – пишет С. Федякин, – а во время тех «одного или нескольких впечатлений «на всю жизнь», о которых когда-то сказал Достоевский. <…> На долю Газданова выпало много испытаний: ранняя смерть отца и сестер; разлука с матерью, родными, Родиной; Галлиполи; тяжелая и безрадостная работа во Франции (порт, депо, автомобильный завод). Но этого судьбе было мало. В 1925-м она не хотела пустить его в «прозаики»: впереди ждала лютая зима 1925-26 года. И думается, именно после этого ледяного одиночества, когда мир воображаемый застилает мир реальный, он и родился как писатель Гайто Газданов».2
Вскоре рождение писателя Газданова было подтверждено официально. В июне 1926 года в Праге в журнале «Своими путями» был опубликован его первый рассказ «Гостиница грядущего».
Дальше следовали публикации – примерно раз в полгода. Очевидно, что они не могли служить молодому литератору серьезной финансовой поддержкой. Необходимость стабильного заработка привела Газданова на автомобильный завод, где в то время работали десятки тысяч русских эмигрантов. Когда Газданов начал вести жизнь пролетария и как долго длился этот период, мы не знаем, лишь предполагаем, что произошло это в конце 20-х (1927-1928), то есть в момент массового наплыва русских эмигрантов на французские заводы «Рено» и «Ситроен».
Мы не располагаем сведениями о местах жительства писателя первых семи лет в Париже и лишь отчасти можем восстановить его многолетний парижский маршрут. Очевидно, что адреса постоянно менялись, и всякий раз это были квартиры, далекие от центра города и от мест, где протекала культурная жизнь.
Самым ранним адресом, по предположению Т. Камболова,3 можно считать «Париж, 12, ул. Док-ра Дужона», куда пришло самое раннее из известных нам писем матери, В.Н. Газдановой. Но исследователь Г. Азатов, опубликовавший рассказ «Шпион», сообщает еще два адреса, написанных рукой Газданова в 1925 году: 3 rue Desaugiers Paris 16-e и в 1927-ом – 4 rue Prineessee Paris VI.4 Мы предполагаем, что по этим адресам Газданов жил до того, как им были получены известные нам письма В.Н. Газдановой.
Следующий точный адрес, куда были направлены письма с датировкой, появляется в декабре 1930 в письме М. Осоргина:5
Monsieur Mouravieff
(для Газданова)
4 ruelle d’Issy
Vanves
22 дек.30
Г.И., из всего, что Вы написали, Ваше письмо ко мне – самое отвратительное произведение. Я же сказал Вам ясно, что деньги мне совершенно не нужны и не будут нужны по крайней мере год. А что Вы не заходите, это – чистое безобразие, и я Вас почти ненавижу. Тат. Ал. присоединяется. В среду мы уедем, а с четверга дома.
Справлюсь в П. Нов. о Вашем рассказе, хотя там всех заел Ремарк.6
Ваш Михаил Осоргин
Как мы видим, письмо отправлено на адрес Никиты Муравьева. Никита Сергеевич Муравьев (1904 -1965) родился в Москве, учился в Ялте, потом в Екатеринодаре. Во время Гражданской войны в боевых действиях не участвовал, был лишь свидетелем взятия Перекопа. Вместе с остатками военных подразделений эвакуировался из Новороссийска в Константинополь, где был принят в одну гимназию с Г. Газдановым, В. Сосинским и Д. Резниковым. Аттестат о среднем образовании получил в Шумене в 1923 году, после чего продолжил учиться во Франции в Тулузском химическом институте. В конце двадцатых приехал в Париж и устроился на химический завод инженером в Сен-Дени.7
Письмо, посланное на адрес Муравьева, одно из немногих письменных свидетельств дружбы Газданова с Осоргиным. Из устных воспоминаний Татьяны Осоргиной известно, что несмотря на близкое общение, переписки в 1920-30-е между ними не было, так как жили они недалеко, виделись постоянно и в этом не было нужды, за исключением одного случая. Газданов, несмотря на обещание опубликовать роман «Вечер у Клэр» в издательстве Осоргина «Новые писатели», предпочел издательство Поволоцкого. Газданов долго не навещал старшего друга, мучительно переживая из-за невыполненного обещания, о чем написал Михаилу Андреевичу. В письме он объяснял причину «измены» чрезвычайными денежными затруднениями. Осоргин, как известно, обиды не держал и приглашал в гости.
Примирение состоялось под Рождество – только какого года? Возможно, это произошло спустя почти год после выхода романа «Вечер у Клэр»: на ответном письме дата – 22 декабря 1930 года. И возможно, что не только неловкая ситуация с романом стала причиной долгого отсутствия Газданова в доме Осоргиных. Материальное положение молодого писателя было настолько плачевным, что он не мог вернуть другу прежний долг, и осознание этого факта отравляло их союз, по выражению Осоргина, легкий и свободный. Трудно предположить, отчего в это время Газданов страдал больше: от отсутствия денег или друга, который был ему настолько близок, что мог написать письмо полное «ругательств», выдающих добрую натуру с отменным чувством юмора. На квартиру к Никите Муравьеву было отправлено еще одно известное нам письмо. На этот раз – Марка Слонима:
Monsieur N.Mouravieff
pour Mr Gazdanoff
4 Ruelle d’Issy
Vanves, S.
24 февраля 1931
Вторник
Дорогой Гайто Иванович,
что же вы не показываетесь? Ни Вас, ни Вашего приятеля, великого музыканта.8 Неужели все из-за денежных соображений и долговых обязательств? Не хочу так думать.
Заходите, когда хочется. Кроме среды – целый день.
Привет искренний,
Ваш Марк Слоним.
Привет обитателям (а в первую очередь обитательницам) Ruelle d’ Issy.
Автору этих строк, Марку Слониму, принадлежала роль первооткрывателя начинающего прозаика: начиная с 1927 года, он печатал все рассказы, присланные Газдановым в его журнал «Воля России». Когда же в Париже Слоним организовал литературное объединение «Кочевье», то Газданов немедленно стал одним из его активнейших участников и настоящих героев: его работы обсуждались на заседаниях объединения более двадцати раз.
На одном из таких заседаний, а именно 15 мая 1930 года, Газданов читал отрывок «Великий музыкант» из романа «Алексей Шувалов». Скорее всего уже тогда Слоним пообещал напечатать вещь молодого автора, как только он ее закончит. Однако публикация появилась только год спустя. Что-то мешало Газданову исполнить свое намерение. Вполне вероятно, Слоним был близок к истине, это «что-то» могло быть связано с денежными затруднениями, так как участие в заседаниях требовало небольших, почти формальных, но затрат, на которые в тот момент у Газданова явно не было средств. Но могли быть и иные – чисто творческие – причины задержки. Текст, опубликованный в «Воле России», существенно отличался от прочитанного отрывка,9 и у писателя могло уйти много времени, чтобы переделать роман в рассказ.
На имя Никиты Муравьева писала Газданову также мать В.Н. Газданова – 22 апреля 1931 г.10 Мы не знаем, жил ли Газданов в действительности вместе с Муравьевым или только пользовался адресом друга для получения писем. «Я никак не думала, что на ruelle d’Issy твоя постоянная квартира, я полагала, что ты живешь у товарища», – писала Вера Николаевна сыну. Могло быть и так, что Газданов не хотел, чтобы мать догадалась о его тяжелом материальном положении, и потому сообщил ей этот адрес как свой собственный.
Однако в личном архиве писателя сохранилось еще одно письмо, адресованное Газданову уже самим Никитой Муравьевым:
Monsieur Gazdanoff
5, rue Jobbi Duvol
Paris 15 e
Милый Гайто,
к сожалению, завтра я работаю, так что встретиться с тобой днем не могу, если ты не работаешь, можем встретиться вечером или днем в воскресенье; если и это не выходит, отложим наше свиданье до будущей субботы. Во всяком случае, ты можешь позвонить по телефону и передать моей хозяйке, когда и где мне тебя ждать.
Если тебя устраивает встреча послезавтра в воскресенье, то позвони, пожалуйста, завтра днем, чтобы мне не пришлось ждать тебя напрасно.
Всего тебе хорошего,
Никита
5/II-3211
Из письма ясно, что к началу 1932-го года Газданов в любом случае жил отдельно от друга. На тот же адрес писала Газданову мать с начала 1932 по середину 1935 года.
Еще один парижский адрес Газданова известен нам из письма, адресованного ему редакцией журнала «Земля Колумба»:12
«ZEMLYA COLUMBA» Mr. Gaito Gazdanoff
Russian Quarterly of 13 Square du Port Royal, chez
Literature & Arts M-me Messain
Paris XIII
R. 208 France
625 Market str.
San Francisco
California
U.S.A.
Гайто Газданову Апр.2, 1936
Париж
Глубокоуважаемый г-н Газданов!
Отдельной бандеролью мы послали Вам через редакцию «Современных Записок» первую книгу журнала «Земля Колумба».
Мы выражаем надежду, что Вы, ознакомившись с журналом, не откажите нам в сотрудничестве и пришлете свою вещь для второй книги, которая выйдет в свет около августа месяца с.г.
Журнал еще не стоит на твердом финансовом базисе, но есть все основания предполагать, что он разовьется (в Америке он единственный) и тогда можно будет полностью оплачивать материал. Пока же мы можем представить самое минимальное вознаграждение, главным образом из остатка, что может быть после всех расходов по этому изданию.
Об этом, конечно, лучше всего будет списаться подробнее, но важно было бы знать Ваше согласие принять участие и материал теперь же, т.к. издание будет выпущено около августа.
В случае принципиального согласия – и присылки материала – не откажите в любезности прислать несколько слов о себе и фотографию.
Примите уверение в совершенном почтении и преданности.
Как ответил Газданов на предложение напечататься в Калифорнии, мы не знаем, но в «Современных записках» появилась его рецензия на сборник.13 В ней он, в частности, писал: «Первый сборник «Земля Колумба», только недавно дошедший до Парижа, заслуживает быть отмеченным, несмотря на явно случайный и в общем далекий от полной удачи подбор сотрудников. Трудно, однако, обвинять за это редактора; я думаю, что у него не было выбора и следовало либо отказаться от мысли издавать сборники, либо печатать то, что есть. Остается приветствовать его храбрость <…>».
Для нас же письмо из редакции сборника любопытно еще и тем, что в нем, похоже, указан адрес последней квартиры, в которой Газданов обитал в одиночестве. «Бездомность, путь без остановки – устойчивый мотив всех произведений Газданова, – отмечает Л. Сыроватко. <…> Герой Газданова – «кочевник», «скиталец», «путешественник», «пилигрим», «бродяга», – кажется, исчерпан весь возможный синонимический ряд. <…> Проще всего объяснить этот мотив творчества Газданова биографией писателя. Но было бы ошибкой сводить «бездомность» к ностальгии русского на чужбине. Это термин метафизический, бытийный; путешествие начинается не с изгнания, а с «вечного вопроса». Для героев Газданова точка отсчета их пути – первое соприкосновение со смертью, вызывающее ощущение дрогнувшей почвы под ногами».14
Конечно, мы не станем сводить мотив бездомности, на который указывает Л. Сыроватко, исключительно к реальному истоку в биографии автора, но не заметить это совпадение экзистенциальных настроений и реальных обстоятельств в судьбе Газданова невозможно. Не случайно газдановский герой-повествователь обычно живет в гостиницах и в пансионах, настолько незанимательных, что писатель никогда не сосредотачивается на их описании. Дома в Париже не было ни у автора, ни у героя. Что, впрочем, почти обыденный сюжет в судьбах и в прозе эмигрантов. И если они чем-то и отличались в этом смысле, то разве что более или менее оптимистичным отношением к своим скитаниям. Не все, подобно герою Сургучева, могли воскликнуть: «Квартира – жена, гостиница – любовница. В гостинице я чувствую себя веселым воробьем, в квартире – мокрохвостой вороной… Когда я живу в гостинице, мне принадлежит весь мир; когда я живу в квартире, мне принадлежит зеленый плюшевый диван, стол, пепельница и гравюры, купленные на блошином рынке».15 Для Газданова гостиница – это «сырые стены» и «невыносимый холод простыней». Но пройдет почти 15 лет, пока мотив скитания исчезнет сначала из его биографии, а затем получит совершенно иное образное воплощение в текстах.
Первый постоянный и, как впоследствии окажется, последний парижский адрес появится у писателя в 1937 году, что подтверждает сообщение владелицы дома 69 по улице Брансьон:16
S.F.I.M.
Société Fonciére
Immobiliére Moderne PARIS, le 27 Mars 1952
SOCIЕTЕ A RESPONSABILITÉ LIMITÉ
AU CAPITAL DE 1.000.000 DE FRANCS
Siuge Social: 68, Rue Brancion, PARIS-15
Je soussignée, M. WINDMAN, Gérante de la SFIM, certifie que Monsieur Georges GAZDANOFF, habite bourgeoisement l’immeuble sis 69 rue Brancion, appartenant а notre Société depuis le 15 Janvier 1937, suivant engagement de location.
Paris le 27 Mars 1952
Эту квартиру найдет писателю его жена Фаина Дмитриевна Ламзаки. Осенью 1936 года Фаина приехала в Париж к Газданову и тут же занялась благоустройством его жизни. Заметив, как много времени муж тратит на то, чтобы вернуться после ночной смены домой, пешком, через весь город, она подыскала квартиру, которая находилась поближе к гаражу, стараясь тем самым сэкономить его силы и время для писательской работы. Усилия ее не пропали даром с 1937 по 1939 год Газданов создаст два великолепных романа («Полет» и «Ночные дороги») и лучшие рассказы («Бомбей», «Вечерний спутник», «Хана»). А ночные странствия по Парижу превратятся в сюжетные подробности художественных текстов, так, как это было, к примеру, в «Вечернем спутнике», где герой-повествователь возвращается по ночам из гаража через площадь Трокадеро и знакомится с тяжело больным премьер-министром. И только тогда ситуация стала напоминать сургучевское: «Квартира – жена, гостиница – любовница».
После смерти писателя по этому адресу будет жить жена Газданова Фаина Ламзаки, а после кончины Фаины Дмитриевны в квартире останется ее племянница Мария Ламзаки – вплоть до своей смерти в 1996 году. Затем домовладельцы сдадут ее посторонним людям. Часть личных вещей писателя будет отдана родственникам. На этом почти шестидесятилетняя связь квартиры на улице Брансьон с семьей Газдановых закончится. По воле писателя квартира, которую знали почти все его знакомые, удостоится одного единственного упоминания в художественном тексте: «Я жил в Париже на четвертом этаже тихого дома, такого тихого, что иногда казалось, будто он населен покойниками, к которым никто никогда не приходил».17
ПРИМЕЧАНИЯ
1 С.Федякин Материалы к творческой биографии Газданова//hrono/proekty/gazdanov/
2 Там же.
3 Камболов Т. Штрихи к портрету Гайто Газданова: письма матери. // Дарьял, 2003. №3
4 Азатов Г. Разысканный рассказ // Независимая газета, 2004, 29 января.
5 Личный архив Газданова (СОГОМИАЛ, Владикавказ).
6 Предполагаем, что речь идет о рассказе «На острове», который был напечатан в «Последних новостях» 3 апреля 1932 года. В литературном архиве Газданова (Хоутонская библиотеке, Гарвард, США) сохранился очерк, посвященный десятилетию Шуменской
гимназии, который отмечался в 1931 году. Текст очерка почти
полностью совпадает с текстом «На острове», за исключением
первых фраз и подлинных имен, которые были впоследствии
заменены. Предполагаем, что П.Н. затянули с публикацией, и
потому Газданову пришлось «доводить» очерк до рассказа, чтобы
была возможность опубликовать его без примечательной даты.
7 В 1954 году Н. Муравьев получил советское гражданство. В 1958 году он вернулся в Россию и поселился в городе Рубежном
Ворошиловградской области, где и проработал инженером-химиком до самой смерти.
Всю жизнь Никита Муравьев писал стихи, но очень редко печатался. Одна из немногих прижизненных публикаций – в «Антологии русской зарубежной поэзии», составленной Юрием Иваском и выпущенной в издательстве им. Чехова в 1953 году в Нью-Йорке. После смерти Никиты Муравьева издано шесть поэтических сборников, подготовленных его сыном.
8 Предполагаем, что речь идет об отрывке из романа «Алексей Шувалов» под названием «Великий музыкант», который Газданов должен был читать на заседании «Кочевья». Текст отрывка не совпадает с текстом рассказа «Великий музыкант», напечатанном в «Воле России» в 1931 году (№3-6).
9 «Великий музыкант» был опубликован в «Воле России» в 1931 году (№3-6).О том, что Газданов читал другой отрывок,
свидетельствует рукопись романа с отдельной вставкой,
озаглавленной «Великий музыкант» (литературный архив Газданова,
Хоутонская библиотека, Гарвард, США).
10 Каболов Т. Штрихи к портрету Гайто Газданова: письма матери. // Дарьял, 2003. №3
11 Личный архив Газданова (СОГОМИАЛ, Владикавказ).
12 Там же.
13 Газданов Г. Земля Колумба: Сборник литературы и искусства под ред. Б. Миклошевского // Современные записки, 1937, №64
14 Сыроватко Л. Газданов-романист // Г. Газданов. Собр.соч. в 3-х томах. М.: Согласие, 1996. Т.1
15 Сургучев И. Ротонда. Париж: Возрождение, 1952.
16 Личный архив Газданова (СОГОМИАЛ, Владикавказ).
17 Газданов Г. Из записных книжек // Мосты, 1965. №11
