Страна великих гор и вековых снегов, откуда берут начало Тигр и Евфрат, встретила нас в конце зимы ласково: температура в Ереване +15. И это при том, что из Москвы мы улетали в пургу и из –15! Ночная прогулка по Еревану осталась на золотистых фотографиях: центр города с широченными проспектами и огромными площадями, которые окаймлены дворцами, напоминающими своим размахом царские комплексы времен Ашурбанипала. Впечатление произвел винный завод: грандиозная серая крепость, нереальная, как голливудская декорация (с нее и начался город – это была сначала персидская, а потом русская крепость). Здесь впервые в присутствии автора была сыграна комедия «Горе от ума». Все здания из мягкого туфа разных цветов: розового, коричневого, серого и желтого смотрятся весьма благородно. Платаны с голыми (сюрреализм на грани эротики!) стволами стоят, щеголяя своими листьями, не опавшими с прошлой осени.
Конференция, на которую я прилетел, проходила в высокогорном курорте Цахкадзор (2.000 метров над уровнем моря), было там +5, шел дождь и снег. Конференция была посвящена гидратации белков и ДНК, то есть описанию взаимодействия воды с главными нашими молекулами (на них тоже падают дождь и снег – но это все происходит в пробирке или живой клетке). Организовал ее физический факультет Ереванского Госуниверситета, декан которого Самвел Арутюнян – милейший, стройный и совсем еще молодой по меркам деканов человек, игравший некогда в театре роли первых любовников. Он – ученик моего друга Вовы Морозова, который заведует кафедрой молекулярной физики. Морозов сам себя называет Вовой, и имя это кажется тут языческим и тотемным: Вова представляет собой с виду смесь шумерского жреца и сержанта Водички из бессмертной эпопеи Гашека. Вова – сын русского полковника и армянской принцессы – считается русским и представляет в Армении нацменьшинство. Он окружен всеобщей любовью: студенты, аспиранты и сотрудники в нем души не чают. Вова же окружал заботой меня: поил, водил, одевал в свою теплую куртку, показывал Ереван. Он же встречал меня и провожал в аэропорту – за это все ему низкий поклон…
На конференции собрался Ноев ковчег ученых: молодой носатый парень итальянского происхождения Маурисио из Бразилии, милейший японец Сейши из английского Йорка, китаец Чан из США, русская девушка Аня из Канады… Англия, США и Германия были также представлены классическими образцами своих обитателей: Эрик, Джон и т.д. Конечно, не обошлось без зарубежных армян: Адриан Парсегян и Тигран Чаликян собирали, готовили к плаванию, смолили и мостили этот ковчег вместе с Самвелом Арутюняном.
Ваш покорный слуга был единственным представителем научной Москвы (не считать же за таковых известных ученых, которые уже по 15-20 лет сладко живут за границами!) Попал я туда «по блату» – как друг Вовы. Я прикидывался создателем «теории адсорбции», в которой почти никто ничего не понимал, и мое самозванство не было разоблачено. Но иные подозрительные японцы меня обходили стороной, особенно им не нравились вопросы, которые я задавал на их докладах, между прочим, очень невинные вопросы о кооперативности. Дело в том, что кооперативность – распространенное явление в жизни молекул, все они делают свои дела кооперативно, то есть сообща (помните наши прежние кооперативы и нынешние корпорации?) Однако именно представители самой кооперативной и корпоративной державы, страны восходящего солнца, всячески увиливали от моих вопросов: верно, хотели скрыть свои корпоративные тайны.
Мне крепко повезло: почти все молодые люди, студенты и аспиранты в Армении, занимаются адсорбцией (и все равно, никто ничего не понимает). Все они добавляют к ДНК лекарственные и ядовитые молекулы и силятся разобраться, что получается. Так как мой доклад был посвящен этому вопросу, я пользовался там большим успехом у молодцев и дев и завистью у всех иностранцев (ясно дело -сидел на лекциях на задних рядах и шушукался с армянскими красавицами). Но, конечно, наукой времени почти не было заниматься – мы полночи играли в «Мафию», пили вино и плясали (о чем – позже).
Разница между гидратацией и адсорбцией примерно такая же, как между первым и вторым блюдами на обеде, или даже между юшкой и мясом в супе. Адсорбция рассматривает сам кусок мяса, так сказать, мясо в собственном соку, гидратация – соки вокруг этого мяса. Я всегда не любил «первое» и предпочитал ему «второе». Любители бульонов собрались на свой шабаш в горах Армении и открыли научную походную кухню, начали варить варево и лить туда воду, заклиная гидру гидратации…
Если бы не дружба с Вовой, вряд ли взяли бы они меня, вряд ли налили бы своего бульона. По-моему, адсорбция гораздо интереснее гидратации, как мясо вкуснее бульона (и даже если вы вегетарианцы какие-нибудь, можете сварить репу или шпинат). Наверное, лучше есть все вместе – но мясо без бульона все же лучше, чем бульон без мяса. И редко кто не доедает мяса, зато бульон частенько остается в тарелке…
Итак, гидратация без адсорбции – что бульон без мяса, адсорбция без гидратации – мясо без бульона… Пикантность ситуации придавал тот факт, что заседания конференции проходили на задах ресторации, и мы пробирались на заседания через кухню, мимо плит, где готовились чудесные восточные блюда. Угощение было изумительным – тут армяне лицом в грязь не ударили, и мы после сытных завтраков из пяти блюд млели в креслах, предвкушая не менее изысканные обеды… А чтобы мы не скучали, в перерывах между заседаниями подавали соки и кофе с конфетами, фруктами и пряностями – но на это уже не хватало никаких сил.
Но я увлекся ресторанной адсорбцией, а лучше бы рассказать про огромные храмы Х-Х11 веков, про языческий храм бога Солнца в Гарни, про бани, где на полу написано на древнегреческом языке «Мы потрудились, не получив вознаграждения»: смотритель нам сказал, что это – закон литургии, «общего дела», а каждый подумал, сколько он трудился без всяких наград. Впрочем, переваривание пищи и омовение в бане можно тоже рассматривать как труд без наград…
Но все по порядку: университетский пансионат, где проходила конференция, пристроился в складках меж гор и мог бы претендовать на «последнее слово» курортной архитектуры и армянского сервиса, если бы не пара досадных недочетов: отсутствие настольных ламп в номерах да слишком скользкие матрасы – так что даже самый невинный ученый-сухарь просыпался по утрам, в лучшем случае, в обнимку со своей простыней, в худшем – искал ее далеко под кроватью. Казалось, что матрасы были электризованы: простыни соскакивали с них, как шелковое белье с модной красавицы в рекламном ролике эпиляторов.
По дороге из Еревана в Цахкадзор Самвел Арутюнян рассказал мне о финансировании науки. В Армении сразу же после падения СССР разрушились структуры ЖКХ, и люди с тех пор живут в неотапливаемых квартирах (в чем я смог убедиться сам, проведя первую ночь в огромном и холодном профессорском доме) и совсем не получают пенсии. Несмотря на всеобщую бедность, есть финансовая поддержка и известная независимость Ереванского университета. Есть и «направленное» финансирование отдельных проектов, которое позволяет надеяться в скором будущем на строительство в Армении своего синхрофазотрона. Я заметил, что дороги вполне сносные, недавно отремонтированные: Самвел сообщил, что 100 млн. долларов вложил в дороги один из эмигрантов-армян, который держит рулетку в Лас-Вегасе. Такими дарами армян со всего мира и поддерживается сейчас жизнь в Армении.
После распада СССР Армения оказалась отрезана от России: ни общей границы, ни безопасной железной дороги… Рассыпались сотни огромных промышленных предприятий, окружавших Ереван и работавших на российском сырье – и Армения была вынуждена перейти на поставки мазута из Ирана, с которым издавна существовали добрососедские отношения. «Фундаменталистский» Иран оказался гораздо веротерпимее «светской» Турции…
Университет переходит на платное обучение, и только отдельные студенты, в виде исключения, получают поддержку государства или частных лиц. С одним из таких лиц я познакомился уже в конце конференции: когда мы играли со студентами в снежки, в ряды наши ворвался здоровенный мужичина и, как новоявленный Голиаф, стал метать во все стороны целые охапки свежего рыхлого снега. Мне сразу понравился этот великан – и каково же было мое удивление, когда на банкете его аттестовали как спонсора 70 студентов и аспирантов! Оказывается, этот добряк-бизнесмен из Америки сам явился к декану физфака и сказал, что в свое время он не смог продолжить работу по специальности и сейчас хотел бы помочь ребятам, которые имеют способности для научной работы. Он закончил в свое время Политехнический институт в Ереване, но пришел на физфак потому, что считает его местом, где собираются самые талантливые ребята и занимаются самым нужным для будущего Армении делом…
Я не могу не согласиться с этим милым великаном, потому как самым светлым впечатлением от поездки остались эти полторы дюжины студентов и аспирантов, которые самоотверженно работали в Оргкомитете, днями и ночами обеспечивали проведение конференции. Они возили нас в горы, водили к Интернету, решали десятки технических вопросов по слайдам, компьютерам, демонстрации докладов и стендовых сообщений. А еще они прекрасно танцевали, говорили легко на английском, армянском и русском языках, фотографировали, сопровождали нас в экскурсиях, играли в «Мафию» и еще – половина из них была очаровательными девушками с такими черными глазами, которых я до сих пор забыть не могу…
Вот, например, Лусинэ. Надо сказать, что на конференции были две Лусинэ: маленькая и большая. Маленькая делала при открытии доклад на безукоризненном английском языке: сверкая глазами, как языческая богиня, она рассказывала о храмах Армении. И было о чем рассказать: армяне – прирожденные строители, храмы так ладно вписаны здесь в горы и небеса, что кажутся естественными образованиями природы, вроде водопадов или скал. Недаром же часть храмов просто вырезана внутри скал – есть такое место, Гехард, где огромные храмы скрываются в скалах: входишь в неприметное отверстие в скале и оказываешься внутри храма в пятиэтажный дом высотой! И эта внутренность храма важнее всякой его внешности. Обычно в русских храмах дело обстоит наоборот: стоит, красуется храм Василия Блаженного на Красной площади – а внутри него почти нет пространства, оно все уходит на колонны, капители да луковки. А вот армянские храмы полны пространства, они переполнены этой звонкой пустотой, которая дает прекрасное эхо. Тут, даже если не хочешь, запоешь!
Так же точно хочется петь при виде армянских девушек. Обе Лусинэ как на подбор: одна краше другой! Большая Лусинэ в первый же вечер провела меня, стреляного воробья, в игру-мафию! Игра эта, если кто не знает, делит людей на обывателей и мафиози. Досталась тебе вначале, при раздаче ролей, метка мафиозо – вот приходится, хочешь-нехочешь, врать и прикидываться обычным человеком. А обыватели должны напрячь всю свою проницательность и раскусить – кто врет, а кто говорит правду. Так вот, мне всегда не везет в эту игру: раскусывают меня легко – и так же легко обводят вокруг пальца. Особенно армянские девушки легко обводят всех вокруг пальца… Так что хотя Лусинэ большая и использует мои уравнения для расчета своих кривых в науке, легко объехала меня на кривой козе в игре жизни!
Зато в следующий вечер она пригласила меня на танец: уже после всех ужинов и заседаний собралась компания юных организаторов внизу, в ресторации, – и ну плясать! Выкатили бочонок вина, посадили во главу стола жреца-Водичку Вову и начали откалывать номера! Танцуют девушки народные свои танцы очень бойко: строго держат руки над головой, переводят из стороны в сторону, перебирают ножками – в общем, как я это увидел, так от зависти чуть не провалился на месте.
Тут, правда, набежали иностранцы из Ноева ковчега – и давай руками-ногами махать! Но было это не то, не так: строгие армянские танцы отличаются от кривлянья и ломанья западной поп-демократии. Я же подумал, что всю жизнь танцевал по-армянски, только этого не знал! В общем, когда Лусинэ большая меня ввела в круг танцующих, был я на седьмом небе от счастья…
Первое время студенты не могли найти своей, армянской, музыки – и я поставил им сербскую, которую привез с конференции по биофизике, что проходила недавно в Черногории. А они в этих сербских ресторанных и плясовых мелодиях распознали турецкие мотивы. И верно же: Сербия сотни лет воевала с Турцией, была под гнетом янычар – и набралась турецких мелодий. Тут я сообразил, что Сербия и Армения многим похожи: граничили и воевали обе этих христианских страны с Турцией, только одна – на Кавказе, другая – на Балканах, и так же тянулись обе они к России, и мы освобождали их, и до сих пор ценят и любят русских благодарные армяне и сербы…
На третью ночь мы уже втянули в «Мафию» иностранцев: носатого итальянца Маурисио из Рио-де-Жанейро и японца Сейши из Йорка, Эрика из США и Марко из Сан-Пауло. Однако все иностранцы, даже вместе взятые, оказались не столь проницательными, как одна девушка Кристина из Еревана: она насквозь видела всех и каждый раз точно угадывала, кто мафиозо и кто нет! Кристина – стройная, с длинными черно-рыжими волосами, биолог по образованию, тоже оказалась прекрасной плясуньей. И хотя с нами играли еще Марина, Анаит и Лусинэ-большая, все же Кристина оказалась самой проницательной. Справедливости ради следует заметить, что столь же высокую степень проницательности проявила в первый вечер девушка Аня, урожденная Курска, проживающая ныне в Канаде, но нам не удалось свести за одним столом в один вечер двух самых интуитивных девушек и устроить соревнование между ними в проницательности.
Остается только порадоваться, что в каждой стране есть свои проницательные девушки, и погоревать, что русские девушки разбегаются по заграницам. Но это и немудрено: при наших-то зарплатах да чтобы еще и держались за нас проницательные девушки… Не будем о грустном. Зато хорошо живется японцу Сейши в английском городе Йорке: он там не только занимается своей любимой статистической механикой (считает все ту же гидратацию молекул), но и в свободное время обрабатывает садовый участок, собирает навоз, оставшийся от коров на дорогах и полях, удобряет им свои растения… В общем, совсем как герой Маяковского: «землю попашет, попишет стихи». Сейши знает несколько европейских языков, поет русские песни, любит кино Параджанова – и даже кумекает слегка по древнегречески (это он читал нам надпись на мозаике в бане при храме Гарни).
Тихий человек из Бразилии Марко Коломбо хорошенько приложился к бутылочке и проявил способности оракула: он заявил во всеуслышанье, что приехал в Армению, чтобы прикоснуться к колыбели мировой цивилизации. И я понял, что не случайные иностранцы собрались в этом Ноевом ковчеге нашей конференции по гидратации: они потратили немалые финансы, преодолели тысячи километров, чтобы оказаться здесь, в этом священном месте, населенном симпатичными девушками.
Весьма респектабельная дама (сотрудница русскоязычной газеты «Голос Армении»), которую зовут мифологическим именем Гаянэ, сообщила мне по секрету, что в древних традициях армян еще чуть ли не из Урарту бытовал обычай у девушек отдаваться иностранцам: это обеспечивало им славную судьбу, уважение и богатство в потомстве. Оно и немудрено: для малого народа имеют большой смысл связи с иностранцами: генетически это приводит к обновлению популяции, притоку свежих генов. Не могут же армяне все века брачеваться только друг с другом! Я не знаю, жива ли эта славная традиция по сей день, но она о многом говорит… Тут же, в Гарни, стоит себе запросто каменная стела, на которой языком клинописи выбито, что этот самый Гарни присоединил к своим владениям еще царь Урарту. Так что святилище типа храма Солнца со своими жрицами тут могло бытовать еще, по крайней мере, за два тысячелетия до рождества Христова!
Слыхал я и другую байку: как из города из Мурома одна учительница математики, дамочка одинокая и совсем «неликвидная» по местным понятиям, получила в награду от Гороно за хорошую работу и славную свою математику путевку в пансионат в горах Армении, чуть ли не в этот же Гарни. Было это еще в советские времена, когда торжествовала дружба народов, и вернулась училка осчастливленной, и родила через девять месяцев дочечку, черненькую, курчавенькую. И не может на нее нарадоваться: занимает теперь та дочечка первые места в городе по математике! Кстати, слово Гарни напоминает мне «гарно» по-украински, то есть «хорошо». И место это действительно уникальное, сказочно красивое! Замечу, что в этом месте закончился прием у моего мобильника – пропали на время сигналы армянских операторов, а потом вдруг пришло сообщение от турецкого оператора, что он берет меня под свое крыло!
В общем, горы Армении оказываются весьма живородящими, если не сказать даже куртуазными! Но конференция наша по гидратации была очень строгой, и даже скорее воинственной, чем куртуазной. Судите сами: Армен Сазоян, выпускник МГУ, который давно уже сидит в США, рассказал, что его разработки сейчас очень понадобились Пентагону. Оказывается, гидратация – важнейший параметр, по которому можно судить о боеспособности солдат, и именно в Ираке сейчас это выяснилось: процентное содержание воды в мышечных тканях поддерживается на одном уровне с точностью до десятых процента, и при изменении гидратации на несколько процентов наступает обезвоживание и гибель организма. На этих словах Сазояна в зал вошла официантка – и внесла стакан воды на подносе. Докладчик схватил стакан и жадно выпил воду, стуча зубами о краешек. Тут кто-то не сдержался и заявил во всеуслышанье: доклад можно не продолжать – важность гидратации доказана воочию!
Тот же Сазоян прославился и другими своими достижениями: так, ведя банкет в качестве тамады, он умудрился за два часа ни разу не вспомнить про Россию (перечислив все страны, что приехали на конференцию и дав высказаться всем представителям, кроме наших). Конечно, он потом извинялся всячески и на следующем банкете замазывал свои грехи, провозглашая здравицу России – но факт остается фактом: наши люди уже славно служат Пентагону и устраивают танцы вокруг иностранцев, забывая об Отечестве, происхождении и образовании своем.
Что же касается армянских армян, то они, напротив, очень даже помнят о России и даже чувствуют себя оставленными детьми: Россия для них – мать, которая позабыла о них. Так, по крайней мере, они мне сами говорили. Но это будет длиться недолго: уже не учат в армянских школах русский язык, все меньше вывесок на русском. И скоро повзрослевшие дети тоже позабудут неверную свою, загулявшую мать.
Мы так плотно трудились, что даже не было времени подняться в горы и осмотреться как следует. На четвертый день конференции, после моего доклада состоялся очень примечательный разговор. Стоит ли говорить, что никто из этих апологетов гидратации не заинтересовался тем, что я рассказывал? Лишь милейшие партнеры по «Мафии» Сейши и Маурисио задали мне какие-то вопросы, апостолы же гидратации, в лучшем случае, трепали меня по плечу. Конечно, можно предположить, что им был не доступен мой английский язык, но я специально написал все свои утверждения и формулы на слайдах – так что только слепой мог их не заметить. И вот уже после сытного ужина и очередного приема с вином и коньяком подхожу я к столу, где собрались эти жрецы гидратации, и они широким жестом приглашают меня присесть, посидеть рядышком с великанами. Осматриваю я круг, куда попал – и вижу чудесное соединение рас: армянин и китаец из Америки, итальянец и португалец из Бразилии, англичанин и японец из Англии, – и я, ваш покорный слуга – украинец из России. Единственный славянин в этом синклите, держу ушки на макушке: о чем говорят небожители? Но они сразу же обращаются ко мне с вопросом:
– Have you seen service in the church?
Тут не хочется лицом в грязь ударить: на меня направлены двенадцать пар глаз из разных культур, разных рас. Service – это сервис, я понимаю, church – это храм, церковь. Но как назло, я не могу понять вопрос! Какой может быть сервис в церкви? Сервис и храм – это же понятия из разных сфер! Я ничего не могу сообразить сразу и отвечаю на всякий случай первое, что приходит в голову:
– Yes!
Оглядываюсь по сторонам и обнаруживаю, что все небожители, как один, недовольны. Да, они с сомнением и подозрением глядят на меня, словно я – обманщик и они разоблачили мой неловкий и жалкий обман. Словно я – мафиозо и мы продолжаем игру в «Мафию», в которой мне сейчас придется показать свою черную карту, потому как все честные люди этого Ноева ковчега мне не верят и сейчас выбросят меня за борт, вон из своего ковчега, куда я пробрался нечестным путем, по блату. Невероятным напряжением мысли, вернее даже интуиции, я угадываю правильный ответ:
– No, no – I have not seen…
Я соображаю, что service in the church, «сервис в церкви» по-ихнему, это богослужение по-нашему! То есть, даже если я и видел богослужение в армянском храме, лучше держать язык за зубами и не признаваться в этом, а то получится, что я их в чем-то превзошел!
Тут они становятся добрее ко мне и поясняют, что обсуждают вопрос, как попасть на богослужение в храм. Все мы покидаем Армению уже послезавтра и надо выбрать самое важное, что необходимо увидеть за краткие часы пребывания в Ереване: Художественный музей, Исторический музей, музей Параджанова или богослужение в храме? Обычная проблема выбора в западной культуре. Но выбора на самом деле никакого здесь нет: потому что в Армении сейчас пост и служб в храмах в это время не бывает.
Я перехожу в наступление:
– Have you seen Ararat? (А видели ли вы Арарат?)
Все признаются, что Арарата еще не видели… Тоже мне, Ноев ковчег! Куда же они хотят пристать, если за своей гидратацией не рассмотрели главного, Арарата! Тут я начинаю говорить притчами (а как еще говорить на чужом языке?)
– Если мы не видели Арарат, это значит одно – он сам нас еще не хотел увидать. Арарат подобен Богу, который сам решает, кому показаться, кто достоин его увидать, а кто – нет.
С этими словами я покинул синклит мудрецов. Уж очень соблазнительно было сидеть с ними и судить о культуре, чувствуя себя на высоте положения, на пике планеты, среди высших интеллектуалов, мировой элиты – представителей всех народов, земель и рас.
На следующий день выдалась прекрасная погода – и студенты пригласили меня подняться в горы. Мы поднялись на трех подъемниках – и увидели божественный Арарат и пол-Армении в придачу: всюду снег, лишь Севан синел вдалеке.
В Армении я старался исполнять свои литературные обязанности: как Председатель общества друзей Газданова, продолжал работу над нашими проектами, не прерывал Интернет-переписки со своими сотрудниками. Самый требовательный из них – Председатель Сербского отделения Общества Зорислав Паункович – не дал мне расслабиться и потребовал от меня отчета о проделанной работе в Армении. Он задал вопрос: знают ли в Армении о Газданове? Мне ничего не оставалось делать, как обратиться с этим вопросам к окружающим. И первый же человек, девушка Аня из Канады, оказалась очень даже «подкованной» – она прочитала несколько романов Газданова. Но настоящим сюрпризом для меня оказалась встреча с журналисткой Гаянэ из «Голоса Армении»: она сразу же захотела вступить в наше Общество, так как прекрасно знала и ценила Газданова. Более того, она знала и нескольких армянских «обожателей» Газданова! Я тут же подарил ей журнал «Дарьял» со своей статьей о Газданове и роман любимого писателя.
Итак, мне удалось удовлетворить запросы требовательного Зорислава. Что же касается литературных дел в Армении вообще, то сын Вовы Морозова – сам интересный писатель, который под разными псевдонимами выпустил в Питере уже десяток книг! Довелось мне побывать и в Доме творчества писателей в Цахкадзоре (именно оттуда мы входили в сеть Интернет). Так вот, не раз я отдыхал в Доме творчества в Переделкино – и скажу вам, что Переделкино само «отдыхает» по сравнению с Цахкадзором! Тут такие, понимаете ли, сады Семирамиды, зимние сады в несколько этажей с чучелами медведей и лис, волков и зайцев, что Переделкино ничего подобного и не снилось! В общем, как сыр в масле, здесь катались писатели еще в советские времена – и кое-что осталось до сих пор с тех времен. Хотя тут уже писателями не очень пахнет: ведь тогда Цахкадхор принимал литераторов со всего Союза! А что теперь? В лучшем случае – туристы… Но не будем грустить о прошлом: теперь каждый турист здесь может себя почувствовать писателем, побывать в шкуре Вознесенского и Евтушенко, погулять в садах советской литературной элиты!
Раньше ученые из Москвы приезжали пачками на такие вот конференции, как эта нынешняя: собиралось из одного нашего института по десятку человек. А теперь – хорошо, что я один смог «вырваться» в Армению. Но появились у Армении новые друзья: уже в Бразилии и Канаде, Японии и Словении, Англии и Германии знают об Армении не понаслышке. Распробовали ученые и коньячок армянский, который лился рекой на наших банкетах, и водочку русскую, и всю нашу атмосферу почуяли дружескую, вошли в молекулярный междусобойчик, в ковчег, в котором спасались прежде русские и армянские друзья, набралось каждой твари по паре, по паре ученых из разных стран – и это тоже неплохо. Так и сказал я на заключительном банкете, поднимая тост за новых друзей Армении: ведь эта страна, эта древняя культура и ее очаровательные дети заслуживают любви!
Сменился состав наших конференций, но осталось главное: те таинственные силы симпатии, которые тянутся от сердца к сердцу, те нити, по которым мы приходим в эту дивную страну, страну верных друзей и прекрасных дам, за которых я и хочу поднять этот бокал!
Да, простите, если кого-то я не упомянул из старых и новых друзей: Валерия Аракеляна, Рубена Арутюняна, Армена Карапетяна, Заруи Бояджан, Дмитрия Ландо – и многих, многих других, кто сделал эти дни в Армении незабываемыми и исполненными смысла и любви…
