Недавняя война закончилась. Надолго ли? Люди думают, что в любом случае война возобновится, ведь сам конфликт остался нерешенным.
Есть журналисты, сделавшие своим ремеслом нагнетание жути, но даже им сегодня стало бы стыдно за свою обычную деятельность, окажись они в Южной Осетии, где действительно после нескольких недель боев воцарилось спокойствие. Заработали базары, зачадили кафе, беспечная молодежь допоздна прогуливается на улицах, как и много лет назад не запирая двери домов. Люди в спешке готовят к школе детей, возвращающихся из эвакуации, а на центральной площади Цхинвала полным ходом идет реставрация фонтана. Но главное – сегодня осетины снова получили возможность ездить через грузинскую территорию, и наоборот, жители грузинских анклавов – через осетинскую. Однако большинство жителей как с той, так и с другой стороны, уверены: основные битвы еще впереди. Тем более, что по ночам здесь происходит совершенно иное, чем днем, движение.
ЭЛИТНЫЙ ОТРЯД. ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
До недавнего времени осетинское ополчение существовало только теоретически, но последние события вынудили срочно материализовать декларации. Сегодня практически каждый осетин боеспособного возраста, не взирая на его должность и профессию, обязан ночами отдавать долг родине на позициях.
Ополченцы берут меня с собой без энтузиазма: «Нам нежелательны лишние люди, а ты еще из Киева: Украина поддерживает Грузию». И все же я попадаю на позиции – отправляюсь туда с элитным отрядом: он состоит исключительно из журналистов, работников министерств и преподавателей местного университета. А потому большинство этих бойцов никогда не служили в армии. Многие, правда, были боевиками во время войны 91–92-х годов. Алан вспоминает удивительный случай:
– Однажды я сидел на кухне и выпивал с товарищами, как вдруг к нам влетел танковый снаряд, проломивший три стены. Мы попадали со стульев, но все остались живы. Даже никого не ранило.
«ГОТОВЫ БЫТЬ И УКРАИНЦАМИ»
Мы едем в горы, что поднимаются над Цхинвалом. Это стратегически важная высота, поэтому так важно ее удержать. Окопы, блиндажи, люди в камуфляжах. Короче, ничего особенного. Ополченцы целятся в сторону грузинской территории, один из воинов – в спортивных штанах и домашних тапочках. Он говорит, что так и воевал две недели.
Несмотря на многовековую кавказскую прописку, потомки скифов-сарматов-алан, осетины в большинстве своем люди спокойные, они похожи на тех финнов из анекдотов о размеренной жизни. Простые парни сидят на корточках, курят, бесконечно рассматривая зажигалки, бойцы элитного отряда рассуждают на политические темы:
– Саакашвили говорит, что любит и уважает осетин, а сопротивление ему здесь оказывают исключительно русские. Выходит, мы в глазах грузинского президента марионетки, которые не могут сами думать. Хорошего же он о нас мнения, – говорит командир.
– Но вы же поголовно приняли российское гражданство, – возражаю я.
– Если бы нам давала гражданство Украина, мы бы и его приняли. Мы готовы быть русскими, украинцами, татарами, только не грузинами.
За ночь ничего особенного не происходит, мы слышим лишь одиночные выстрелы, раздающиеся неизвестно где. Утром я возвращаюсь в Цхинвал, после чего решаю наведаться на пост российских миротворцев, находящийся неподалеку от него. (Трехсторонние грузино-осетино-российские миротворческие войска были введены в зону конфликта в 1992 году в соответствии с Дагомысскими соглашениями).
У входа на «точку» местные офицеры начинают «бычить»:
– Тебе нужно взять официальное разрешение на посещение нашего пункта. А сейчас – давай отсюда.
Я без малейшего сожаления ухожу и направляюсь в грузинское село Авневи, но уже не один, а с Андреем Палиловым, командиром этого поста, вызвавшемся меня сопровождать.
– Вообще-то служить здесь одно удовольствие, только скучно немного, – рассказывает он мне по дороге. – Правда, в последнее время вот обострение произошло. Двенадцать лет все было мирно и – пожалуйста. Я понимаю Грузию: юридически это ее земля, как и Чечня – часть России, но ведь не такими способами надо восстанавливать территориальную целостность. Осетины просто так отсюда не уйдут, тем более, что исторически грузины – не воины, а крестьяне. А вот воинственных аланов специально для службы в армии приглашала еще царица Тамара в 12 веке. Делай выводы.
Андрею в селе каждый рад, тем более, что он разговаривает со всеми на грузинском языке, который неплохо освоил за время службы. Авневи живет обычной размеренной жизнью, какой оно жило много лет назад: кто-то занят простой крестьянской работой, кто-то играет в карты. Над зданием полиции висит новый грузинский флаг – аж с пятью крестами! Все бы хорошо, только бедно уж очень, но Хвича, местный полицейский спортивного вида, жалуется на другое:
– Где мы сейчас живем? В Грузии? В Южной Осетии? В Цхинвальском регионе? Я вот хотел пойти работать в милицию. Несколько раз писал рапорт, но меня не взяли: грузин. Мне, например, Америка даром не нужна, у меня немного требований: жить в Грузии, работать в Цхинвале, а мне не позволяют.
Мы направляемся к Вахтангу, в гостях у которого пьем вино – бутылка такого напитка в Киеве стоит не менее пятидесяти долларов, в то время как средняя зарплата в Авневи составляет около десяти долларов. Андрей режется с хозяином в нарды, проигрывая ему три бутылки (по количеству партий) пива. Я остаюсь в недоумении: зачем пиво, раз есть такое прекрасное вино?
Двигаем в гости к Давиду. У него во дворе находится «телефонная будка», представляющая собой дерево, к которому приставлена лестница. Это одно из немногих мест, откуда можно дозвониться по мобильному. Давид продает односельчанам телефонные карточки.
Хозяин накрывает стол, с работы приходит его жена Аза, начинается разговор об отношениях. Межнациональных.
– Мы сегодня очень хорошо с осетинами. Во время последних разборок в нашу сторону не полетела ни одна пуля, – говорит мне Давид, подливая вина.
«Как в стране, где живут такие доброжелательные люди, могла вспыхнуть война?» – думаю я. В качестве рабочей версии возникает следующая догадка: «Грузия – страна самобегающих автоматов. Днем они спят, а ночью просыпаются и начинают стрельбу». На деле все выходит гораздо прозаичнее. Во время прошлой войны в это село из Тбилиси и других районов Грузии приехали те, кого здесь называют «неформалами». Нет, то были не байкеры в «косухах», это те, кто махал на проспекте Руставели флагами, требуя Грузии для грузин.
– Ой, что они здесь творили! – ужасается Аза.
Авневи – единственное грузинское село, находящееся на трассе, связывающей Цхинвал с районным центром Знауром. Временами неформалы вылавливали проезжих осетин, пытали и расстреливали их. Жителям села тоже доставалось: здоровым мужикам надо было где-то жить и что-то есть, и они себе ни в чем не отказывали – по счетам платили мирные жители. В этот раз авневские, во главе с местным председателем Георгием Гобанадзе, сказали нет непрошеным гостям. Аналогичным образом поступили жители села Арцеви, что неподалеку от столицы Южной Осетии.
«ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО, СКАЖИ? БЛИНДАЖИ?»
Почти полностью осетинский Цхинвал плавно переходит в грузинское село Тамарашени. Именно здесь проходили недавние ожесточенные бои. Город заканчивается постом российских миротворцев, дальше – грузинский пост. Мы идем вместе с российским миротворцем Дмитрием Жуковым. Он говорит, что во время недавних событий в россиян не стреляли, они тоже никому не отвечали, и вообще были как бы ни при чем. Не в этом ли причина того, что за двенадцать лет миссии среди миротворцев не было ни одного убитого или раненого? Нет. Просто до последнего месяца в Южной Осетии не было боевых действий.
Сразу за Цхинвалом встречаем Важу, который держит здесь лавку автозапчастей. По нему война бьет в первую очередь. Во-первых, Важа живет практически на линии огня, во-вторых, во время перестрелок поездки по этой дороге полностью прекращаются. В результате замирает торговля. Продавец говорит:
– Что нужно этим осетинам? Они хотят уйти от нас и даже показывают договор от 1774 года, по которому Осетия добровольно вошла в состав России. Но все это не так. Я, конечно, не против, пусть живут здесь, только знают, что это наша земля. И Саакашвили делает сейчас все для того, чтобы вернуть ее.
А вот осетины ненавидят Саакашвили. С тех пор, как на стрельбах местных ополченцев самой популярной мишенью стало лицо грузинского президента, бойцы начали бить гораздо метче. Мало было промахов и во время последних событий.
В ночь на 19 августа произошел сильный обстрел Цхинвала с попыткой его штурма. Защитники города долгое время сдерживались от адекватных мер: надо было, чтобы международные наблюдатели и миротворцы успели зафиксировать, с какой стороны ведется огонь. Когда же Цхинвал стали обстреливать 120-миллиметровыми минометами, нападавшим ответили. Огонь прекратился.
Но с утра бой начался в другом месте – на Тлиаканской высоте, очень важной со стратегической точки зрения. Она была отбита грузинами у осетин, но через два часа ее захватили обратно. В результате, по официальным грузинским данным, их сторона только во время этой битвы потеряла 26 человек. Сколько в целом погибло за весь последний период, сказать трудно, но предполагается, что не менее семидесяти человек. Это очень много по местным меркам, особенно учитывая тот факт, что осетины потеряли два человека. Грузины были вынуждены отступить. Министр обороны Южной Осетии поздравил всех с победой.
Я спрашиваю у Важи, готовят ли местные жители детей к учебному году, на что он предлагает нам посмотреть школу. Местный храм знаний оказывается разбитым в нескольких местах: то там, то здесь видны следы попаданий снарядов, стекол практически нет. Фотографирую Дмитрия на фоне здания. Один кадр, другой, потом вдруг замечаю, что практически у нас под ногами находятся блиндажи, в которых видны любопытные взгляды. Школа окопана по всему периметру. Внезапно из окопов выползают вооруженные люди. Грузины. Я шепчу Дмитрию:
– Сфотографировал их боевые позиции. Уходим, только медленно.
Не удается. Нас догоняют джигиты – боевики из села Кехви, находящегося неподалеку. Мы натянуто улыбаемся, раскланиваемся и спешим к российскому посту. Все вроде бы нормально, пленка остается при мне, задержания и связанных с этим возможных истерик удалось избежать.
28 августа был решающим днем для мира и войны: на этот срок наметили окончательный отвод незаконных вооруженных формирований из зоны конфликта. И была реальная угроза того, что они, мягко говоря, не пожелают этого делать. Но вроде все обошлось. Таким образом, ближайшая война закончилась, вернее, огонь был прекращен. Надолго ли? Люди думают, что в любом случае война возобновится, ведь сам конфликт остался нерешенным.
Наместник Аланской епархии (Константинопольский патриархат) священномандрит Георгий Пухатэ сказал:
– Это не битва между грузинами и осетинами. Война идет на небесах, но мы надеемся, что все будет хорошо. Нашим прихожанам снятся сны: над городом летают ангелы, охраняют его. Представьте, многие люди видят одно и то же. Обнадеживает…
