ВОПРОС
кто Он вылепивший даль
в синих глазах северного неба
озеро среди холмов
и лодку на берегу
стаю диких гусей под солнцем
крикливые гортанные голоса
кто Он вылепивший спелые белые облака
горбатые деревья и первый снег
дорогу среди валунов
запутавшийся в ветвях ветер
СТАРЫЙ САД
Заблудился и выпачкал ноги
одинокий шафрановый сад.
Руслом черной промокшей дороги
он стремится вернуться назад.
К поцелуям цветущего лета,
вкусу солнца и небу в пруду.
Его сердце исполнено света
на холодном осеннем ветру.
ЮНОШЕСКИЕ СТИХИ
Шоссе, впадающее в ночь.
По льду стекла разбрызган мрак.
Плевки дождя на черный фрак.
Сырая ветреная ночь.
СОЛДАТСКАЯ ФОТОГРАФИЯ
Простерта дорога сквозная.
Темнеют следами года.
Года или лица. Не знаю.
Не вспомнить уже никогда.
Простерта дорога сквозь время –
сквозь юность и бремя пустот.
Куда я сквозь пепел и семя
под светлою сенью высот?
Куда я в потемках неверных
шагаю не помня себя?
На фото армейском последнем.
В суровых глазах сентября.
* * *
Зима без снега. Шествующий март.
Мятущаяся жизнь в петле у злой мороки.
На сердце предвкушение дороги.
Открытое окно. Забытая колода карт.
Без женщины. Без цели. Без гроша.
Мне тридцать лет. И вечер на пороге.
Холмы и небеса. Сухие языки речной осоки.
И озеро простертое куда-то
навсегда.
СКАРАБЕЙ
На грани сущего, но за чертою сна,
из каменной пустыни янтаря
с тревогой оглянулся – сам в себя –
в свое далекое и призрачное я.
РАССВЕТ
Разорвав цепь дремучих оков,
возродился из пепла веков,
факел солнца могучей рукою сжимая.
И извечной дорогой-борьбой
над дремучей землею-судьбой
зашагал – сапогом свою тень попирая.
БЕГСТВО ИЗ СССР
Свет свинцовой волной океана
берег обнял. Путь в долгую мглу.
Ухожу. Как в разрывах тумана,
след чернеет на вешнем снегу.
Навсегда. Нет дороги обратно.
Ветер жмется к холодной земле.
Кровоточит открытая рана,
рана в сердце, душе и судьбе.
Спотыкаясь, крадется дорога.
На границе забвенья и мглы –
знаю – нет мне прощенья людского.
На песке цепенеют следы.
Небеса: ни конца, ни начала.
Помолюсь на вершине холма.
Впереди – за чертою причала –
горизонт. Непомерна сума.
СЛЕПОЙ
Старик играл в подземном переходе.
Звук штурмовал неоновый вертеп.
Слепой. Он был одет не по погоде
и музыкой хотел платить за хлеб.
Толпа его не замечала в спешке.
Соседи сторонились, думая, что пьян.
Тщедушный старичок в поношенном пальтишке,
прижавший к худенькой груди баян.
ГОД
Он вошел и прошел в бесконечность
сквозь пустоты и стены миров,
гул начала и гулкую вечность,
груз молчанья и пепел оков.
Он пришел из верховьев вселенной
И ушел, не оставив следов.
Он, как тот предыдущий, согбенный,
черный год среди белых снегов.
СУМЕРКИ
Древесные конвульсии мертвого камня
В заснеженных ладонях хребта
пепельное око горизонта
РИСУЮЩАЯ ДЕВУШКА
Ей мнится дерево среди камней
в ладонях мокрых мартовского снега.
В озябших пальчиках трепещущих ветвей
синеет северное небо.
Полдень
Ветер пасет зеленогривую степь
в голубых глазах бесконечности.
АВТОПОРТРЕТ
Меж чьих-то древесных скелетов,
в чьей-то темной агонии,
в великих потемках бытия –
Кто он, идущий под циферблатом
Солнца?
РИСУНОК
Немного мартовского снега.
Сырая прошлогодняя листва.
Пичуга из верховьев неба.
Свинцовая низина.
Дерева.
ХАРАКИРИ
за кибитками облаков
вдоль лилового русла бесконечности
вдоль самой вечности
навстречу самому себе
ДЕТСКОЕ СЧАСТЬЕ
На бумаге под сердцем небес
парус солнца речушка и лес
На бумаге среди облаков
в синих сумерках стая волков
А в холмах где гнездится рассвет
белый снег и сосны силуэт
ЛИОНИ ГЕРБЕР
Голубые глаза.
Белая девушка с пышной грудью
и обесцвеченными волосами.
В белой майке и черной юбке
с плечиками через плечо.
Не хочет, чтобы я увидел золотые кольца,
которыми унизаны ее пальчики.
Кисти рук спрятала за спиной.
Когда-то я обратился за визой
в консульство ее страны.
Когда-то отдал им ее приглашение.
Когда-то консул потребовал внести залог –
неподъемную для меня сумму,
которую я не мог найти.
Когда-то она звала меня к себе в Южную Африку.
Когда-то писала мне,
что всегда мечтала стать моей женой.
Семь лет мы писали друг другу письма. Затем расстались –
не встретившись никогда.
* * *
Под низким, синим, пропитанным березовой влагой небом
крикливые дикие гуси собираются в косяки и летят на север.
В Лапландию пришла весна.
