А.М. ЦАЛИЕВ. Судоустройство и судопроизводство в республиках Северного Кавказа в период становления основ Советской судебной власти (1917-1957 гг.)

После победы Советской власти в России в 1917 году и слома старого государственного аппарата со всей остротой встал вопрос об организации новых органов государства, в том числе осуществляющих судебную деятельность. Но при отсутствии соответствующего опыта нового государственно-правового строительства эта задача решалась с трудом. Старые судебные органы практически были сломлены. Причем никакого сожаления со стороны нового руководства страны по этому поводу не было, хотя в первые годы Советской власти использовали их опыт работы. “Пусть кричат, что мы, не реформируя старый суд, сразу отдали его на слом, – писал В.И. Ленин, – мы расчистили этим дорогу для настоящего народного суда и не столько силой репрессии, сколько примером масс, авторитетом трудящихся, без формальностей, из суда, как орудия эксплуатации, сделали орудие воспитания на прочных основах социалистического общества”¹.

Новые суды были созданы в краткие сроки. Вполне логично, что их строительство и функционирование началось, в первую очередь, в центре. Поэтому без исследования и знания того, какие меры принимались новыми центральными органами Российского государства по данному вопросу на местах, практически невозможно представить судоустройство и судопроизводство в национальных окраинах, не имевших опыта государственного строительства. Если иметь в виду рассматриваемый период, то они, практически, не стали предметом научного анализа. Были лишь отдельные попытки их исследования и то лишь в некоторых национальных районах Северного Кавказа. Исследованию подвергались в основном преступность и личность преступника² . Хотя судоустройство и судопроизводство, представляющие в совокупности одну из ветвей государственной власти, являются важнейшими показателями степени развития демократического, правового федеративного характера государства.

К сожалению, даже в академических изданиях по истории становления и развития республик Северного Кавказа практически ничего не говорится об этих вопросах, что, впрочем, в какой-то мере неудивительно, поскольку судебную власть относительно недавн признали самостоятельной ветвью государственной власти,
а отсюда – отсутствие соответствующего научного внимания. Поэтому вполне обоснованным является обращение к данному предмету исследования, раскрытие которого невозможно без краткого рассмотрения общих мероприятий, документов, нормативных правовых актов, определивших последующий магистральный путь становления и развития системы судебных органов Российского государства. Давно известно, что тот, “кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя “натыкаться” на эти общие вопросы, безнадежно будет путаться в мелочах и частностях”³ .

Изначально, то есть с первых же лет Советской власти, наиболее принципиальные вопросы организации судоустройства и судопроизводства составляли предмет исключительной компетенции центральных органов власти. Так, по Конституции РСФСР 1918 года, судоустройство и судопроизводство относились только к вопросам ведения федеральных органов власти. Хотя, это отнюдь не означало игнорирование местных особенностей в судоустройстве и судопроизводстве в национальных районах, о чем свидетельствуют не только многочисленные выступления руководителей Советской власти, но и решения новых органов государственной власти.

Отметим, что Советское государство напрямую связывало уголовно-процессуальную политику с задачами нового государства, а их решение во многом рассматривалось как стратегически основное направление деятельности суда. Так, определяя цели создания судов, В.И. Ленин в 1918 году в первоначальном наброске статьи “Очередные задачи советской власти”, характеризуя задачи вновь созданного суда, писал: “Новый суд нужен был, прежде всего, для борьбы против эксплуататоров, пытающихся восстановить свое господство и отстаивать свои привилегии или тайком протащить, обманом заполучить ту или иную частичку этих привилегий. Но, кроме того, на суды, если они организованы действительно на принципе советских учреждений, ложится еще более важная задача. Это задача обеспечить строжайшее соблюдение дисциплины и самодисциплины трудящихся. Мы были бы смешными утопистами, если бы воображали себе, что подобная задача осуществима на другой день после падения власти буржуазии, т.е. в первой стадии перехода от капитализма к социализму, или – без принуждения. Без принуждения такая задача совершенно невыполнима. Нам нужно государство, нам нужно принуждение. Органом пролетарского государства, осуществляющего такое принуждение, должны быть советские суды. И на них ложится громадная задача воспитания населения к трудовой дисциплине”⁴.

Таким образом, на данном этапе суд рассматривался не столько как орган правосудия, сколько как орган преобразования общества, и это не могло не повлиять на особенности судоустройства и судопроизводства. Например, в первом Декрете о власти говорилось, что “Совет выражает уверенность, что городские рабочие в союзе с беднейшим крестьянством проявят непреклонную товарищескую дисциплину, создадут строжайший революционный порядок, необходимый для победы социализма”⁵.

В связи со сказанным необходимо отметить, что работа Совета Народных Комиссаров РСФСР по подготовке первого Декрета о суде началась практически сразу после Октябрьской революции. Была создана специальная комиссия, которая вскоре подготовила Декрет о суде №1 и опубликовала его 24 ноября 1917 года. Согласно статье 1 этого Декрета упразднялись “доныне существующие общие судебные установления, как то: окружные суды, судебные палаты и правительствующий сенат со всеми департаментами, военные морские суды всех наименований, а также коммерческие суды, заменяя все эти установления судами, образуемыми на основании демократических выборов”.

Статья 2 Декрета повсеместно заменяла мировых судей местными судами, вполне логично предполагая знание и учет ими местных особенностей. Они должны были состоять из постоянного местного судьи и двух очередных заседателей. Местные судьи должны были избираться на основе прямых демократических выборов, а до этого временно назначаться местными Советами. Таким образом, уже с самого начала Советской власти закладывались основы одного из важнейших принципов правосудия – независимость суда. Однако принцип всеобщих демократических выборов судей практически не удалось реализовать в силу разных социально-политических причин (гражданская война, иностранная интервенция), имевших место в первые годы Советской власти. Судьи и народные заседатели избирались местными Советами. Тем не менее, анализ данных положений Декрета свидетельствует о достаточно демократической процедуре выборов местных судей.

В соответствии со статьей 3 Декрета №1 о суде впредь до преобразования всего порядка в судопроизводствах предварительное следствие по уголовным делам возлагалось на местных судей единолично. Причем их постановления о задержании преступника и о придании суду должны были быть подтверждены постановлением всего местного суда. В Декрете указано, что возложение на местного судью производства предварительного следствия по подсудным ему делам было лишь временной мерой.

В силу сложившейся социально-политической обстановки в стране, формирование судов началось в России не одновременно. Этому, кроме уже отмеченных, были и другие причины как объективного, так и субъективного характера. В частности, это отсутствие материально-технической базы, помещений, особенно же – отсутствие специалистов. Дело доходило до того, что Революционный комитет Терской области вынужден был 21 мая 1920 года издать приказ, в котором из-за острой нужды в лицах с юридическим образованием объявил по городу Владикавказу и Назрановскому, Нальчикскому, Моздокскому, Грозненскому и Кизлярскому округам мобилизацию граждан с юридическим образованием. ⁶ Все юристы, кроме тех, кто уже работал в судебных учреждениях, должны были зарегистрироваться в отделе юстиции облревкома в течение 24 часов или в соответствующем окружном ревкоме в трехдневный срок со дня получения на местах этого приказа. Согласно ему: “Граждане, мобилизуемые настоящим приказом, не могут отговариваться тем, что они служат в других учреждениях, ибо каждый должен применять свои знания по специальности”.⁷

Окружными ревкомами Терской области были изданы соответствующие приказы. Так, согласно приказу Нальчикского окружного ревкома №38 от 28 мая 1920 года, все юристы, находившиеся на территории округа, объявлялись мобилизованными и считались военнообязанными. Выезд юристов за пределы округа был запрещен под страхом ответственности “по законам революционного времени”.⁸

Местные суды рассматривали уголовные дела, по которым можно было назначить наказание не более 2-х лет лишения свободы, и гражданские дела по искам на сумму до 3-х тысяч рублей. Для рассмотрения кассационных жалоб на приговоры и решения местных судов учреждался уездный съезд местных судей. Отметим, что местные суды решали дела именем Российской Республики, и руководствовались они в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не были отменены революцией и не противоречили революционной совести и революционному правосознанию.

Судопроизводство в местных судах осуществлялось с учетом демократических принципов правосудия. “Защита допускалась как на суде, так и в стадии предварительного следствия. Как защитниками, так и обвинителями могли выступать все неопороченные граждане обоего пола, не ограниченные в гражданских правах”⁹ . Следовательно, с самого начала Советской власти у нас вводились общегражданские обвинение и защита.

Декретом №1 о суде, с учетом социально-политической ситуации в стране, наряду с местными судами, учреждались революционные трибуналы. Они были призваны рассматривать дела о наиболее тяжких преступлениях, прежде всего дела о контрреволюционных преступлениях. В данном Декрете наибольшие дискуссии вызвали положения о революционных трибуналах. В конечном итоге Совет Народных Комиссаров Российской Федерации принял по нему резолюцию. Принимая во внимание, – говорилось в ней, – что: “а) проект введения революционного суда, выработанный уже несколько недель тому назад, подвергся многократным обсуждениям в СНК, в комиссиях и во фракциях ЦИК, причем сколько-нибудь значительные разногласия устранены путем соответствующих поправок и изменений; б) окончательное прохождение законопроекта через ЦИК тормозится случайными и побочными причинами, лежащими вне рамок о суде; в) отсутствие революционного суда создает для Советского правительства совершенно безвыходное положение, делая правительство беспомощным против преступного контрреволюционного саботажа; г) согласно прецедентам и в соответствии с резолюцией на этот счет самого ЦИК, Совет Народных Комиссаров имеет право и в случаях неотложности принимать декреты самостоятельно и лишь затем вносить их в ЦИК; д) СНК видит себя вынужденным, не совершая по существу ни малейшего нарушения власти и прав ЦИК, принять в сегодняшнем заседании закон о революционном суде и немедленно ввести его в действие”.¹⁰

Суммируя вышеизложенное, можно отметить, во-первых, демократический характер образования органов суда и судопроизводства в первые годы Советской власти, который не мог не вызывать доверия со стороны местного населения. Во-вторых, местные суды фактически не только отражали, но и сохраняли суть института мировых судей, действовавших до 1917 года и ставших прообразом ныне воссозданных мировых судей. Так что, статья 1 Декрета, приостанавливающая, а не упраздняющая действие мировых судей, оказалась пророческой, а суждение Д.С. Карева о том, что “из текста Декрета отнюдь не вытекала возможность восстановления института мировых судей через какой-то промежуток времени”¹¹ не выдержало испытания временем. Более того, данный документ оказал существенное влияние на формирование судебной системы других регионов нашей страны, ставших затем союзными республиками.

Необходимость совершенствования судебной практики обусловила важность урегулирования ряда вопросов, которые не нашли своего решения в первом Декрете о суде. В связи с этим, в его развитие и дополнение, ВЦИК 7 марта 1918 года принял Декрет о суде №2. Сохраняя местные суды (которые уже именовались “местными народными судами”), данный Декрет для рассмотрения дел, превышающих подсудность местного суда, предусмотрел образование окружных народных судов, а также организацию областных народных судов и Верховного судебного контроля. По нему члены окружных народных судов избирались и отзывались местными Советами. Председатель суда избирался самими членами суда и мог быть ими в любое время отозван.

Уголовные дела рассматривались окружными народными судами в составе члена суда – председательствующего и 12 народных заседателей. Гражданские дела рассматривались тремя членами суда и четырьмя народными заседателями.

Списки народных заседателей составлялись губернскими и городскими Советами на основании списков кандидатов, представлявшихся местными районными и волостными Советами. Вызов очередных народных заседателей для участия в судебных заседаниях окружного народного суда производился путем жеребьевки исполнительными комитетами Советов. Все это свидетельствовало о демократичности принципов правосудия.

Народные заседатели участвовали в судебном следствии и имели право отвода председательствующего в любой стадии процесса. К тому же председательствующий во время совещания народных заседателей пользовался только совещательным голосом. Это объяснялось тем, что в условиях отсутствия специалистов в качестве председателей иногда использовали старых юристов, над которыми был необходим контроль трудящихся. И, наконец, народные заседатели решали также вопрос не только о факте преступления, но и мере наказания, причем они имели право уменьшить предусмотренные законом наказание или даже совсем освободить подсудимого от наказания. Поэтому суд, учитывая местные особенности в каждом конкретном уголовном деле, нередко смягчал наказание подсудимому или же освобождал от его отбывания. Такая судебная практика полностью соответствовала уголовной политике Советского государства, позиции его руководителей. “Суды у нас местные, – писал В.И. Ленин. – Судьи выбираются местными Советами. Поэтому та власть, которой прокурор передает решение возбужденного им дела о нарушении закона, является властью местной, которая обязана, с одной стороны, абсолютно соблюдать единые, установленные для всей федерации законы, а с другой стороны, обязана при определении меры наказания учитывать все местные обстоятельства, имея при этом право сказать, что хотя закон, несомненно, был нарушен в таком-то случае, но такие-то близко известные местным людям обстоятельства, выяснившиеся на местном суде, заставляют суд признать необходимым смягчить наказание по отношению к таким-то лицам или даже признать таких-то лиц по суду оправданными. Если мы этого элементарнейшего условия для установления единой законности во всей федерации не будем проводить во что бы то ни стало, то ни о какой охране и ни о каком сознании культурности не может быть и речи”.¹² Тем более, что ни в Декрете №1, ни в каких-либо иных законодательных актах в то время еще не было общих указаний о санкциях, налагаемых на те или иные преступления. Не было, в частности, указаний, за какие именно преступления назначаются наказания в пределах до 2-х лет лишения свободы, поэтому местные суды пошли по пути разнообразной судебной практики при установлении подсудности возникших дел.

В Декрете №2 о суде для рассмотрения кассационных жалоб на приговоры и решения окружного и народного суда предусматривалась организация областных судов, которые, как правильно отмечается в печати, так нигде и не были организованы. Что же касается Верховного судебного контроля, то на него, согласно пункту 3 данного Декрета, возлагалась обязанность давать принципиальные разъяснения по решениям областных судов. При этом “отменять решения Верховного судебного контроля мог только орган законодательной власти”. Это предполагалось в целях обеспечения единообразной судебной практики, так необходимой в первые годы организации и функционирования судебных органов. К сожалению, и этот орган власти не был образован.

Значительный интерес представляет раздел Декрета №2 “О судопроизводстве и подсудности”, где достаточно подробно излагались основные принципы деятельности народных судов. Приведем некоторые из них:

1) в судах всех инстанций допускается судоговорение на всех местных языках. Установление правил о том, на каком языке или языках происходят судоговорение и судопроизводство, предоставляется судам совместно с Советами Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих Депутатов и Совета Народных Комиссаров и не противоречит правосознанию трудящихся классов. В этом последнем случае в решениях и приговорах должны быть указаны мотивы отмены судом устарелых или буржуазных законов;

2) судопроизводство как по гражданским, так и по уголовным делам осуществляется по правилам судебных уставов 1864 года постольку, поскольку таковые не отменены декретами Центрального Исполнительного Комитета Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих депутатов и Совета Народных Комиссаров и не противоречат правосознанию трудящихся классов;

3) вопросы о подсудности как по гражданским, так и по уголовным делам, решаются окончательно, без права обжалования судом, к которому поступило дело, причем суд, признав дело себе неподсудным, немедленно препровождает его со всем производством в надлежащий суд, который обязан решить дело;

4) в отношении доказательств суд не стеснен никакими формальными соображениями и от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства;

5) если в уголовном деле предъявлен гражданский иск, то таковой немедленно, после решения вопроса о наказании, передается в надлежащий гражданский суд, где он во всех отношениях рассматривается по правилам гражданского судопроизводства;

6) суды и тюремное заключение для несовершеннолетних обоего пола до 17 лет отменяются. Дела несовершеннолетних, уличенных в деяниях общественно-опасных, рассматриваются в “комиссиях о несовершеннолетних” в составе представителей ведомств юстиции, народного просвещения и общественного призрения;

7) судебное следствие происходит при участии обвинения и защиты;

8) если обвиняемый почему-либо не воспользовался своим правом приглашения защитника, суд, по его просьбе, назначает ему защитника из коллегии правозаступников.

Указанные и другие положения рассматриваемого Декрета свидетельствуют, на мой взгляд, во-первых, о достаточно подробном закреплении основных принципов судопроизводства и их демократическом характере. Многие из них в последующем были предусмотрены в основных законах и текущем законодательстве. Во-вторых, уже здесь учитывались и такие важные местные особенности, как право “судоговорения на местных языках”, ставшее одним из главных принципов судопроизводства. Это была, как правильно отмечает К. Дигуров, основная установка национальной политики в области судебного строительства, заключающаяся в том, чтобы трудящиеся каждой из автономных республик и областей, а также некоторые национальные меньшинства в пределах политических образований получили полную, реальную возможность разрешения как уголовных дел, так и гражданско-правовых конфликтов на родном, понятном им языке. ¹³

Отметим и другое обстоятельство. Данным Декретом при рассмотрении судебных дел допускалась возможность применения законов свергнутых правительств. Однако, как показала судебная практика, местные народные суды крайне редко ссылались на законы свергнутых правительств.

Следующим Декретом №3 о суде, принятым в дополнение к ранее изданным декретам, было проведено разграничение подсудности дел между местными и окружными народными судьями. На местные народные суды возлагалось рассмотрение большинства уголовных и гражданских дел и, тем самым, усиливалось их значение как низового звена судебной системы. Кроме того, они заметно разгружали вышестоящие судебные инстанции, давая возможность им сконцентрироваться на рассмотрении наиболее сложных дел. Это заметно повышало качество рассмотрения уголовных и гражданских дел.

Таким образом, первые правовые акты о суде заложили основы судопроизводства и судоустройства, в том числе, позволяющие учитывать местные особенности национально-государственных образований России. В полной мере они могли быть учтены только в рамках государственности народов Северного Кавказа. И в этом плане на Северном Кавказе большую роль сыграла Терская Советская республика, провозглашенная вторым съездом народов Терека 17 марта 1918 года в г. Пятигорске. Съездом была принята Конституция Терской Советской республики, определившая государственное устройство республики, структуру ее органов, отношения республики с Российской Федерацией.

Терская Советская Республика, хотя и просуществовала недолго, но успела принять ряд важных решений. Уже на III-ем съезде, состоявшемся в конце мая 1918 года в г. Грозном, Комиссариат юстиции Терской республики за непродолжительный период работы успел представить проекты введения народных судов, организованных в ряде городов, станиц и сел. ¹⁴

Большую роль в организации государственной власти в исследуемом регионе сыграл Декрет №62 Терского областного народного Совета и Терского Совета Народных Комиссаров об организации власти в Терской области. Согласно ему, в состав Терского Совета Народных Комиссаров, наряду с другими ведомствами, был включен суд. В Декрете говорилось о том, что “Терская Народная область на своей территории имеет всю полноту законодательной, административной и судебной власти”.

Важнейшее значение для утверждения авторитета судебной власти имели следующие положения Декрета:

– все российские граждане, проживающие в пределах Терского края, полноправны и потерять право гражданства могут только или по уголовному приговору суда, или в случаях, предусмотренных Российской Конституцией;

– каждый гражданин свободен и не может подлежать задержанию ни по чьему указанию, за исключением Народной власти, которая в 24 часа с момента задержания должна представить законные основания, послужившие причиной ареста, и передать дело суду;

– на территории Терского края жилище неприкосновенно, а потому явка в квартиру, обыск и выемка допускается только в законно-установленных случаях и формах;

– никто не может подвергнуться высылке в ином, кроме судебного, порядке;

– все граждане, живущие на территории Терского края, подчиняются по общему правилу юрисдикции и законодательству края.

Согласно Декрету №62 в его разделе – Положении о народном самоуправлении в сельских обществах предусматривался п. 47., в соответствии с которым “Порядок возбуждения протеста и принесения жалоб на незаконные постановления, распоряжения или действия органов Сельского Народного Управления определяется в постановлении Областной власти “Об учреждении судов по административным делам””. К сожалению, само постановление не удалось обнаружить, но, судя по всему, речь шла о судах с некими полномочиями, аналогичными с конституционными и административными судами, за создание которых ныне ратуют многие специалисты.

Как видно, анализ принятых документов свидетельствует о высоком статусе суда среди других органов государственной власти. Более того, он рассматривался как орган государственной власти в высказываниях известных государственных деятелей и специалистов. Так В.И. Ленин подчеркивал: “Суд есть орган власти. Это забывают либералы. Марксисту грех забывать это”¹⁵ . Опираясь на данное утверждение, Полянский Н.Н. писал: “В определении правосудия как о суде должно быть сказано как о государственном органе власти… Признак власти не должен быть забыт и в определении понятия правосудия”¹⁶ .

Исходя их этих и других аналогичных высказываний, может создаться ложное впечатление о том, что тогда, еще на заре Советской власти, уже действовал принцип разделения государственной власти, а суд считался самостоятельной ветвью государственной власти. Однако, если внимательно ознакомиться с литературой и другими многочисленными документами того периода, это не соответствует действительности. Так в упомянутом Декрете №62 об организации власти в Терской области суд, как было уже сказано, рассматривался в одном ряду с другими ведомствами, такими как финансовые, труда, земледелия, продовольствия и т.д. ¹⁷ Несмотря на это, в указанном Декрете весьма высоко оценивался авторитет судебной власти, о чем свидетельствуют правовые гарантии защиты прав и свобод личности, которые были в нем закреплены.

После окончательного установления Советской власти на Тереке, в том числе и в Северной Осетии, в 1920 году были сделаны первые шаги к созданию новых судебных органов, органов юстиции в соответствии с декретами Советской власти, подписанными В.И. Лениным. Так 6 апреля 1920 года были изданы первые приказы по отделу юстиции Обревкома, в которых устанавливалось, что согласно приказу Владикавказского Ревкома Владикавказский окружной суд и состоявший при нем нотариальный архив с этого числа должны прекратить свою деятельность с передачей дел гражданских, уголовных и нотариального архива комиссару по делам Владикавказского окружного суда. Предлагалось председателю того же суда немедленно закрыть таковой и передать дела комиссару.

Согласно Приказу Владикавказского Ревкома деятельность мировых судей и съезда мировых судей прекращалась, и все дела были переданы надлежащим народным судьям, восстановленным в своих правах, и председателю Владикавказского Совета народных судей.

В приказе от 8 апреля 1920 г. по отделу юстиции Обревкома сказано, чтобы с 8 апреля 1920 года отдел юстиции при Владикавказском Ревкоме осуществлял свои функции согласно положению об отделах юстиции при Губернских исполнительных комитетах, что при отделе организуется четыре подотдела, в том числе судебно-следственный и карательный. ¹⁸

В приказе №74 от 28 мая 1920 года Революционного комитета Терской области сказано: “§1. Для рассмотрения кассационных и частных жалоб на приговоры, решения и определения народных судов, действующих на основании Положения об едином народном суде¹⁹ , учредить в Терской области с местопребыванием в г. Владикавказе Совет народных судей, в район действий коего входят народные суды г. Владикавказа и района Ревкомов Владикавказского, Грозненского, Кизлярского, Моздокского и Пятигорского и народные суды Нальчикского Ревкома, обслуживающие нетуземное население…”²⁰ .

Руководители Советской власти, как было уже сказано, в полной мере осознавали необходимость учета местных национальных особенностей, обычаев, традиций, других социальных норм и форм общественной жизни в организации советского государственно-правового строительства. Так И.В. Сталин хорошо знавший Кавказ, посвятил ему несколько статей, где отмечал необходимость учета местных особенностей в организации органов местной власти, в том числе судебной, в национально-государственных образованиях Северного Кавказа. Он выступил также на II съезде народов Терека во Владикавказе 17 ноября 1920 года с докладом “О советской автономии Терской области”. По поручению ВЦИК и Совнаркома РСФСР он огласил Декларацию Совнаркома РСФСР об образовании Горской Автономной Советской Социалистической Республики. Она делилась на 6 административных округов, каждый со своим Окружным Исполкомом: 1) Чеченский, 2) Ингушский, 3) Осетинский, 4) Кабардинский, 5) Балкарский и 6) Карачаевский.

Столица Горской республики Владикавказ, а также ее крупный промышленный центр Грозный, были отдельными административными единицами с непосредственным подчинением наравне с округами высшим государственным органам Горской АССР. Однако подчинялись они и Центральному Исполнительному Комитету и Совнаркому РСФСР²¹ .

Для управления делами Горской Автономной Советской Социалистической Республики были учреждены Народные Комиссариаты: 1) Внутренних дел; 2) Юстиции; 3) Просвещения; 4) Здравоохранения; 5) Социального обеспечения; 6) Земледелия; 7) Продовольствия; 8) Финансов; 9) Совет Народного хозяйства с отделами Путей Сообщения, Почты и Телеграфа; 10) Рабоче-Крестьянской Инспекции и 11) Народный Комиссариат Труда.

После соответствующей организационно-технической и кадровой работы 1 мая 1921 года был организован наркомат юстиции ГАССР с соответствующими штатами и по конструкции, установленной Центральной властью РСФСР.

Местными учреждениями наркомата юстиции являлись:

1. Горревтрибунал;

2. Совнарсуд с 15 участковыми нарсудами, Владикавказским и Грозненским бюро юстиции;

3. Совет шариатских судей с 4 участковыми шариатскими судами;

4. Владикавказский и грозненский исправтруддома. ²²

Как видно, в Комиссариат юстиции, во-первых, входили такие специфические, обусловленные местными особенностями судебные учреждения, как шариатские суды. Во-вторых, сюда же, по примеру Комиссариата юстиции РСФСР и других комиссариатов юстиции автономных республик, входили Советские народные суды. Поэтому организацию судебных органов и судебную политику во многом определяли комиссариаты юстиции. Следовательно, необходимо было четко определить полномочия этих комиссариатов как по данному вопросу, так и во взаимоотношениях между собой органов юстиции разного уровня. Эту задачу во многом выполнило принятое в 1922 году Положение о судоустройстве РСФСР. Оно разрешило “вопрос о ведомственных отношениях наркоматов юстиции и судучреждений РСФСР и автономных республик, привело эти взаимоотношения в соответствии с конституционными правами автономных республик”.²³ Вместе с тем в Положении не было конкретных указаний относительно функций НКЮ автономных республик в области судебной политики. Поэтому в печати вносилось правильное предложение о том, “что НКЮ РСФСР надлежит установить в отношении автономных республик порядок директивного руководства путем установления гибких рамок, в пределах коих могли бы быть учтены бытовые, национальные и экономические особенности этих республик; на НКЮ автономных республик должна быть возложена обязанность проведения судебной политики НКЮ РСФСР и судебной политики своего правительства; конечно, последняя не может идти в разрез с общей линией, проводимой НКЮ РСФСР; указания НКЮ РСФСР в отношении автономных республик не должны носить того исчерпывающе-оперативного характера, который они имеют в отношении губерний и областей РСФСР. ²⁴

Значительное внимание в государственном строительстве уделял местным особенностям В.И. Ленин. 14 апреля 1921 года в своей статье “Товарищам”, коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана, Горской Республики” он писал о необходимости понять “своеобразие” их положения, положения их республик, в отличие от положения и условий РСФСР, понять необходимость не копировать нашу тактику, а обдуманно видоизменять ее применительно к различию конкретных условий… Более медленный, более осторожный, более систематический переход к социализму – вот что возможно и необходимо для республик Кавказа в отличие от РСФСР. Вот что надо понять и уметь осуществить в отличие от нашей тактики… Не копировать нашей тактики, а самостоятельно продумывать причины ее своеобразия, условия и итоги ее, применять у себя не букву, а дух, смысл, уроки опыта 1917–1921 г.г. ²⁵

Таким образом, Советская власть с самого начала своего существования сформулировала достаточно четкие принципиальные положения о необходимости учета местных особенностей в вопросах организации и деятельности судебных органов и принципах судопроизводства. Так во Владикавказе были образованы три суда 2-ой инстанции: областной ингушский, областной осетинский и городской окружной владикавказский, называемый также и “русский”. Такая судебная система, организованная по национальному признаку, была связана с тем, что часто участники судебного дела хотели, чтобы их вопрос рассматривался в соответствующем по национальному признаку суде. В то же время дела о преступлениях, совершенных на территории города, разбирались Владикавказским судом независимо от национальности подсудимых. Но в “особых” случаях возникали споры о подсудности. Так было, например, в случае с Д., интеллигентной осетинкой, убившей из револьвера своего мужа, осетинского ответработника. Убийство было совершено в центре города, и судил Д. “русский” суд, хотя объективные сведения не подтверждали большого различия “русского” и “осетинского” уголовного процесса²⁶ .

В исследуемом регионе, наряду с другими местными особенностями, учитывались и географические – отдаленность от Центра. В связи с этим ЦИК ГАССР 27 сентября 1921 г. принял постановление за №35, в котором сказано: “Вследствие отдаленности ГАССР от центра и связанных с этим затруднений, возникающих при подаче кассационных жалоб и протестов на приговоры Революционных трибуналов Горреспублики, Горский центральный исполнительный комитет, на основании Постановления ВЦИК от 23 июня сего года, опубликованного в “Известиях” ВЦИК 28 июня за №138 и по согласованию с Пленумом Единого Верховного Трибунала РСФСР, постановил:

1. Учредить при Гор. ЦИК отделение единого Верховного Трибунала.

2. Образованному настоящим Постановлением отделению Единого Верховного Трибунала приступить к деятельности немедленно по опубликованию настоящего постановления”²⁷ .

В печати отмечали, что советские суды провели большую работу по борьбе с контрреволюцией и другими преступлениями, направленными против молодой Советской Республики. Анализ судебной практики и литературы показывает, что их задачи часто менялись в зависимости от тех проблем, которые возникали при строительстве нового общественного строя. К этому были привязаны и сама система, и организация деятельности судебных органов.

История свидетельствует, что положения первого Декрета о суде, как правило, начинали действовать сначала в центре, поэтому на местах, особенно в национальных окраинах, организация новых судебных учреждений происходила часто по инициативе населения. По этому вопросу В.И. Ленин писал, что “революционные массы вступили на верный путь и доказали жизненность революции, начав устанавливать свои рабочие и крестьянские суды еще до всяких декретов о роспуске буржуазно-бюрократического судебного аппарата”²⁸ . Это имело и свои отрицательные последствия. В некоторых районах России, где имела место сложная криминальная ситуация, как на Северном Кавказе, нередко встречались случаи самосуда. Их характеристике была посвящена статья С.А. Голунского, где он, с одной стороны, отмечает, что “самосуды положили резкий конец развитию преступности”, с другой стороны, пишет, что “ход самосудов не направляется никакими логически продуманными решениями. Напряженный до разрыва оборонительный инстинкт толпы толкает ее на первую подвернувшуюся жертву”. Поэтому он обоснованно предлагает выход в сложившейся ситуации в правильно поставленной борьбе с преступностью. ²⁹

Необходимо отметить, что заметное распространение они получили в разных регионах в голодные 20-е годы. Причем, случаи самосуда имели место в основном за имущественные преступления и отличались крайней жестокостью. Так, Степан М-ко, на участие которого в грабежах указал его брат Федор, после соответствующего судебного допроса и признания его в совершении грабежа был в канаве засыпан землей живым³⁰ .

Проведенное исследование показывает, что в указанный период иногда уголовные и гражданские дела рассматривались и разрешались непосредственно на крестьянских сходах или собраниях волостных Советов. На таких сходах нередко решали вопросы вины за совершенное преступление и меры наказания за него в национальных районах Северного Кавказа. Как показывает проведенное исследование, происходило это в достаточно специфических формах, поскольку здесь, вплоть до середины 20-х годов, действовал так называемый институт “порочных”, введенный постановлением Совета Народных Комиссаров ГА ССР от 22 октября 1921 года. Согласно ему на сельском сходе, обычно представителями власти, предлагалось занести в список “порочных” ряд лиц, которые подозревались в кражах, грабежах и разбоях, хотя и не изобличались в их совершении. В зависимости от степени общественной опасности и характера направленности совершенных преступлений “порочные” подразделялись на две категории. Первую категорию называли “злостные”, а вторую “воришки”.31 Лиц, совершивших корыстно-насильственные преступления, заносили в категорию злостных преступников.32

Вопрос о включении того или иного человека в список “порочных” решался на сельском сходе большинством голосов. Зачастую результаты голосования находились в прямой зависимости от личных взаимоотношений с кандидатом в “порочные”. Поскольку в исследуемом регионе имели место кровная месть, кровнородственные связи, сход далеко не всегда принимал объективное решение, нередко объявлял “порочным” совершенно невинного человека.33 И наоборот, если эти отношения были хорошими, то участники схода старались выгораживать преступника. Тем более, что признание лица “порочным” происходило путем тайного голосования. Притом, достаточно было набрать незначительное количество голосов (3-10) за “порочность”. Это подтверждается многочисленными примерами из практики работы местных советских органов, куда обращались граждане с просьбой исключить то или иное лицо из списка “порочных” как ошибочно занесенное. Например, с такой просьбой обратились 9 июня 1923 года в местные советские органы 52 человека из сел. Ольгинское. Они писали, что “состоящий как порочный элемент гражданин нашего селения Карсанов Аса, 18 лет, как всем хорошо известный, в действительности не только не занимается воровством и грабежами, но ни разу не был вообще замечен в чем-либо, порочащем его, потому мы, нижеподписавшиеся, ради справедливости заявляем, что как человек, честно занимающийся только трудом землероба, он если и выдан как порочный, то только по инициативе кого-либо из мести и ради личной вражды, будучи в действительности же вполне честным и мирным гражданином”.34 Случалось и так, что при наличии двух-трех тысяч жителей в населенном пункте вопрос о порочности решался всего лишь несколькими голосами. Дело доходило до курьезных случаев. Например, в одном из селений на сходе присутствовало 420 человек, а списки “порочных” лиц были составлены 16-ю голосами, остальные 404 участника схода воздержались от голосования. ³⁵

Подобные случаи были не единичны, поэтому уже в ноябре 1921 г. в селении Дзуарикау состоялся чрезвычайный общий сход граждан, на котором постановили: “Принимая во внимание, что не только среди общества сел. Дзуарикау, но и вообще среди всякого общества, особенно у нас – осетин, масса враждующих между собой, в списки порочных зачастую попадают лица именно за личные счеты. Исходя из вышеизложенного, общество граждан сел. Дзуарикау считает своим долгом заявить, что лица, получившие до 20 голосов включительно, выданы не как действительно порочный элемент, а просто по недоразумению, из-за личных враждебных отношений, а потому общество убедительно просит соответствующие власти об исключени из списка порочных лиц, получивших до 20 голосов
включительно”.³⁶

Попытки свести к минимуму число лиц, ошибочно занесенных в список “порочных”, предпринимались неоднократно, тем не менее, как показывают многочисленные документальные источники, их набиралось достаточно много. Более того, по данным ревизии Центральной прокуратуры было выявлено, что местные органы власти г. Владикавказа требовали от граждан, состоящих в списках порочных элементов, иметь специальные удостоверения на руках, и продолжение ведения исполкомами г. Владикавказ и Ингушетии публичных списков порочных элементов³⁷ признано нарушением социалистической законности.

В обществе явно ощущалась необходимость определенной, разумной организации судебных органов, тем более, в тех национальных районах, где имелись архаичные, специфические формы судопроизводства. К сожалению, сведения об организации судов по многим регионам страны весьма скудны и хаотичны, поэтому трудно в строгом хронологическом порядке, а уж тем более по географическому расположению, описать конкретные даты их возникновения и начало функционирования. Отправление правосудия, как правило, возлагалось местными советами либо на специально организованные суды под разными наименованиями, либо эти функции принимали на себя в сельских местностях сельские и волостные сходы³⁸.

Наряду с указанными судами были и другие судебные учреждения, выполняющие по существу те же функции, но не включенные в судебную систему. 16 февраля 1918 года ВЦИК издал Декрет “О Третейском суде”. В нем были предусмотрены как его полномочия, так и порядок образования. Приведем некоторые, на мой взгляд, интересные положения этого Декрета:

– все споры по гражданским делам, за исключением лишь дел, подсудных специальным судам или иным установлениям, на основании законов о трудовом договоре и о социальном страховании, а также все частно-уголовные дела, по которым налагается наказание лишь по требованию жалобщика или потерпевшего (как-то: по делам о личном оскорблении и т.п.), могут быть переданы сторонами на разрешение третейского суда (статья 1);

– третейский суд образуется по усмотрению сторон в составе одного посредника или одинакового числа членов третейского суда с каждой стороны и одного посредника, избранного последними. Соглашение сторон о решении дела третейским судом излагается в третейской записи, на которой подписи должны быть засвидетельствованы (статья 2);

– в третейской записи обозначаются стороны и предмет спора, а также срок окончания дела. От суда, однако, зависит, расширить ли предмет спора. При отсутствии о том соглашения, третейское разбирательство должно быть окончено в течение четырех месяцев, по истечении коих, при отсутствии соглашения сторон об отсрочке, третейский суд признается закрытым и несостоявшимся (статья 3);

– на третейское решение в установленные для кассационных жалоб сроки допускается кассационная жалоба в местные съезды судей, которые, в случае отмены решения третейского суда, передают дело на рассмотрение общего по подсудности суда (статья 5);

– если стороны по делу, уже производящемуся в судебном порядке, пришли к соглашению разрешить его путем третейского суда, то по их обоюдной просьбе в распоряжение указанных ими посредников передается все подлинное производство суда. В этом случае стороны от вторичного взноса судебной пошлины освобождаются (статья 8).

Судебная практика свидетельствовала о необходимости принятия соответствующего документа, где были бы более полно урегулированы вопросы судоустройства и судопроизводства. Казалось, что когда 10 июля 1918 года на пятом Всероссийском съезде Советов была принята Конституция (Основной закон) РСФСР, то в ней должны были быть закреплены хотя бы основные принципы судоустройства и судопроизводства. Однако они практически не нашли своего самостоятельного отражения в Конституции 1918 года. Суды, как ранее уже отмечалось, были включены в состав Народного Комиссариата юстиции, а в разделе “Организация советской власти на местах” речь шла лишь о представительных и исполнительных органах власти на разных уровнях, но не было ни одного самостоятельного упоминания о судебной власти. Но это, как мы убедились, вовсе не означало ее отсутствие.

30 ноября 1918 года Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет издал Декрет “О народном суде Российской Советской Федеративной Социалистической Республики”. Данный документ стал первым специальным документом, где рассматривались общие начала судоустройства и судопроизводства. Его действие, естественно, распространялось и на национальные районы Северного Кавказа.

Народный суд начал рассматривать все гражданские и уголовные дела, за исключением дел, подсудных трибуналам. Последние имели право принимать любое из указанных дел, если оно не имело политического значения, и передавать его на рассмотрение в народный суд. Хотя в исследуемом регионе некоторые практические работники предлагали наиболее тяжкие и распространенные преступления передавать на рассмотрение трибуналам. Так, Комиссар внутренних дел Терской республики Ю.П. Фигатнер, выступая на V Съезде Терской республики по вопросу о грабежах и разбоях, в резолютивную часть съезда внес предложение применять к грабителям и разбойникам самые строгие наказания “вплоть до расстрела по постановлению военного революционного трибунала”.³⁹

21 октября 1920 года было издано новое Положение “О народном суде”⁴⁰ , которое, сохранив все основные принципы ранее изданного аналогичного документа, предусмотрело, чтобы народные судьи, избранные соответствующим Советом рабочих и крестьянских депутатов, в отличие от ранее существовавшего порядка, представлялись на утверждение в Губисполком через губернские отделы юстиции. При отсутствии кандидатов на местах, а это чаще всего встречалось в национальных окраинах, Губисполком по своему усмотрению сам избирал народных судей.

31 октября 1922 года на четвертой Сессии Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета было принято Положение “О судоустройстве РСФСР”. Этим Положением были объединены системы народных судов и система революционных трибуналов в единую судебную систему (народный суд, Губернский суд, Верховный Суд РСФСР). Основным звеном судебной системы стал народный суд, разбиравший основную массу уголовных и гражданских дел. Данное Положение почти не устанавливало норм, регулирующих судоустройство в автономных республиках, и совершенно не касалось взаимоотношений органов юстиции РСФСР. Поэтому эти вопросы решались на местах. Так, в соответствии с дополнением к Положению о судоустройстве РСФСР, принятым ВЦИК 5 сентября 1923 года, ⁴¹ в автономных республиках, где не было отделений Верховного Суда, учреждались главные суды, действовавшие на правах губернских судов. Однако состав главных судов назначался в порядке, отличном от организации губернских судов. Члены главных судов автономных республик назначались центральными исполнительными комитетами этих республик и утверждались Президиумом ВЦИК по заключениям Верховного Суда РСФСР. В случае двукратного неутверждения председателя или заместителей председателя главного суда автономной республики, последние назначались непосредственно Президиумом Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Таким образом, в отношении главных судов Народному Комиссариату юстиции РСФСР не принадлежало право участвовать в подборе председателей и заместителей суда. Кроме того, к компетенции Народного Комиссариата юстиции РСФСР не относилось решение вопроса о штате работников главного суда и установления сети судебных учреждений. Все эти вопросы разрешались на местах – в автономных республиках. ⁴²

В Горской республике, в соответствии с Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 4 сентября 1922 года за №212, был организован Главсуд. До этого здесь функционировал Горский революционный трибунал и, таким образом, с 1 марта 1923 года судебный аппарат в республике был разделен на два ведомства – народный суд и трибунал, возглавляемый Верховным трибуналом при ВЦИК.

Такой параллелизм вносил много нежелательного в общую работу юстиции. Поэтому Положение о судоустройстве РСФСР, принятое в 1922 году, устранило его. ⁴³

Единая судебная система, согласно Постановлению ВЦИК, должна была начать работу с 1 ноября 1923 года, устранив тем самым просуществовавший в течение 5 лет судебный дуализм – трибуналы и народные суды.

Новое судопроизводство почти повсюду было введено в действие с 1 января 1923 г., в Горской же республике с 1 марта 1923 г., в связи с тем, что были трудности финансового порядка и не хватало квалифицированных судебных работников.

Преодолев все трудности, наркомюст Автономной ГССР к 1 марта открыл, согласно Положению о судоустройстве, Горский областной суд, который заменял Совет народных судей, особую сессию при нем и Революционный трибунал, действовавшие до этого параллельно. ⁴⁴

В соответствии с Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 4 сентября 1923 года №212 Горский облсуд впоследствии был переименован в Главсуд. Вся работа по созданию новых судов происходила в строгом соответствии с инструкцией наркомюста РСФСР по организации Губсудов.

Итак, деятельность НКЮ и Горского облсуда в их новых формах можно считать налаженной с 1 марта 1923 года. В некоторых национальных округах, например, Кабардинском, организационная работа по избранию народных судей началась еще раньше. Так, 31 мая 1921 года Избирательной комиссией по выборам народных судей при Окружном Исполнительном Комитете к трудящимся Кабардин-ского округа было принято обращение, где говорилось о том, что Советская власть, разрушив капиталистический строй и весь аппарат буржуазного государства, в частности, упразднила бюрократический суд, состоящий из назначенных чиновников, и заменила его новым пролетарским судом, выбранным трудящимися из их числа.

Советский народный суд, отмечалось здесь, – это школа, которую должен пройти каждый трудящийся в качестве народного судьи или народного заседателя. В 20-х числах июня Кабардинским окрисполкомом будут произведены выборы народных судей и кандидатов к ним для Кабардинского округа.

Далее в обращении сообщается о порядке производства выборов народных судей. ⁴⁵ Через несколько дней Избирательной комиссией официально были опубликованы лозунги к выборам кандидатов в народный суд, где призывали граждан выдвигать кандидатов в народный суд. ⁴⁶

Практика свидетельствовала о необходимости заново разработать и включить в единое Положение о судоустройстве РСФСР новые нормы, касающиеся судоустройства автономных республик и взаимоотношений местных органов юстиции с Народным Комиссариатом юстиции РСФСР. Поэтому 1 февраля 1923 года Совет Народных Комиссаров РСФСР издал Декрет “Об изменении и дополнении в Положение “О судоустройстве””. Этим документом вносились изменения и дополнения в Положение “О судоустройстве РСФСР”. Анализ их показывает, что в основном они носили редакционный характер, хотя и улучшали содержание некоторых норм о судоустройстве.

В первые годы Советской власти, как было уже сказано, наряду с народными судами действовали революционные трибуналы, которые возникли как суды действительно революционные, скорые и беспощадно строгие к контрреволюционерам, хулиганам, лодырям и дезорганизаторам⁴⁷ . Законодательной основой этих трибуналов стали: декрет о Революционном трибунале при ВЦИК (СУ 1918 г. №41, ст. 520) и декрет ВЦИК о Революционных трибуналах (СУ 1919 г., №13, ст. 132). Однако в данной работе не ставится задача исследования этих органов, поскольку их полномочия и функции носили специфический характер и преследовали цель борьбы с политическими преступлениями. Кроме того, их деятельность в национальных районах Северного Кавказа не носила какого-то особого, отличительного от других регионов, характера.

В 1923 году были приняты Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Гражданско-процессуальный кодекс РСФСР. Они, во-первых, в значительной степени систематизировали разрозненные предшествующие процессуальные нормы, создав соответствующие кодифицированные акты; во-вторых, в них получили дальнейшее развитие такие принципы, как гласность судопроизводства, непосредственность в исследовании доказательств, непрерывность судебного разбирательства, участие в суде обвинителей и защитников, свободная оценка доказательств судьями по их внутреннему убеждению и некоторые другие; в-третьих, удалось сохранить в них возможность учета некоторых местных особенностей в процессе судопроизводства, в частности, как в одном, так и в другом кодексе было предусмотрено, что “производство ведется на языке большинства населения данной местности”.

Член коллегии НКЮ Я.Н. Бранденбургский, хотя и с некоторым преувеличением, но, в принципе, правильно писал, что “новый уголовно-процессуальный кодекс учел опыт всей нашей судебной практики за последние пять лет и ввел новые нормы там, где эту практику надо было улучшить, усовершенствовать или отменить. Вообще наш уголовно-процессуальный кодекс стремится дать личности твердые формально-правовые гарантии, способные оградить ее от судебных ошибок. Но этого мало. Кодекс построен таким образом, что он одновременно обеспечивает силу и авторитет государства, когда оно встречается с нарушением правового порядка”⁴⁸ .

В 1924-1925 г.г. в РСФСР вводилось новое административное деление на основе экономического районирования. Вместо прежнего губернского, уездного и волостного деления в отдельных местах вводилось краевое (областное), окружное и районное деление. В решении XII съезда Коммунистической партии о районировании, было сказано о том, что XII съезд считает основной задачей проведение реформы административно-хозяйственного деления СССР в целях упрощения, удешевления и приближения к массам советского аппарата такую организацию власти, которая, наряду с удешевлением всего административно-хозяйственного аппарата, привела бы к укреплению и развитию ближайших к массам органов власти. ⁴⁹ Эта линия непосредственно касалась судебных органов. Многие специалисты уже в середине 20-х годов ставили вопрос о приближении судебных учреждений к населению, о равномерном распределении нагрузки на судей с целью совершенствования их работы. Для этого предлагалось исходить не из формальных показателей – величины территории и населения, а, главным образом, из социально экономических условий и бытового уклада той или иной населенной территории. ⁵⁰

В 1925 г. был организован Северо-Кавказский Краевой Суд. В том же году, для устранения имеющихся недостатков в организации краевых (областных) судов, краевое совещание работников юстиции Северного Кавказа внесло предложение создать взамен постоянных сессий краевого суда окружные суды с функциями губернского суда, действующие в каждом округе или на территории 2-3 округов. Это предложение было принято. ⁵¹

19 ноября 1926 года на 3 Сессии XII Созыва ВЦИК было принято Положение о судоустройстве органов автономных республик, в котором были учтены многие предложения, высказанные на совещании Народных Комиссаров автономных республик РСФСР 8 ноября 1924 года. ⁵²

В начале 20-х годов в единую судебную систему входили так называемые “особые трудовые сессии”, которые специально были учреждены для рассмотрения дел о преступных нарушениях Кодекса законов о труде. К их подсудности в соответствии со статьей 169 КЗоТ были отнесены дела, предусмотренные статьями 126, 132, 133, 134, 156 Уголовного кодекса РСФСР (Трудовое дезертирство, т.е. уклонение от учета или регистрации, установленных органами, объявляющими либо проводящими мобилизации, или от явки на работу, а равно самовольное оставление работы, выполняемой в порядке трудовой мобилизации; трудовое дезертирство, сопряженное с ущербом для обороны страны; нарушение нанимателем установленных Кодексом законов о труде и общим положением о тарифе правил, регулирующих продолжительность рабочего дня, сверхурочные часы, ночную работу, работу женщин и подростков, оплату труда, прием и увольнение, а также нарушение специальных норм об охране труда; нарушение нанимателями (как соответствующими лицами государственных предприятий и учреждений, так и частными лицами) заключенных ими с профсоюзами коллективных договоров; воспрепятствование законной деятельности фабзавкомов (месткомов) профсоюзов и их уполномоченных или препятствование использованию ими их прав; заведомое поставление работающего в такие условия работы, при которых он вполне или отчасти утратил или мог утратить свою трудоспособность).

Трудовые сессии состояли из трех членов суда при губернских судах и действовали в том же порядке и по тем же правилам, что и народные суды. Некоторые отличия они имели в национальных автономиях.

Рассматривая особенности судебной системы первых лет Советской власти, нельзя не сказать несколько слов о дисциплинарных судах. Положение о них было утверждено 7 июля 1923 года на 11 Сессии ВЦИК десятого созыва. Его содержание объяснялось тем, что “нельзя было оставлять разнообразные служебные упущения и проступки безнаказанными или обращаться к тяжелому аппарату Уголовного суда… Дисциплинарные суды создавались в целях борьбы со служебными упущениями и дисциплинарными проступками лиц, занимающих ответственные должности в государственных органах, если эти действия не подлежали наказанию в уголовном порядке”⁵³.

Дисциплинарные суды на Северном Кавказе были образованы при Исполкомах национальных автономных областей. Действовали также губернские и областные Дисциплинарные суды: Донской, Кубанско-Черноморский, Терский, Ставропольский и Грозненский.

Указанные суды были образованы и начали функционировать практически сразу после принятия Положения “О Дисциплинарных судах”. Однако после районирования РСФСР в 1924-1925 г.г. возник вопрос и об организации рассматриваемых судов во вновь образованных районах. Вносились разные предложения об оптимальной их организации. На мой взгляд, наиболее правильной из них была позиция А. Сокольского, который полагал, что в национальных автономных областях необходимо оставить существующие там Дисциплинарные суды, подчиненные главному Дисциплинарному суду при ВЦИК. ⁵⁴

29 октября 1924 года Постановлением ЦИК были утверждены Основы судоустройства Союза ССР и союзных республик. Согласно статье 2, на территории союзных республик начала действовать единая основная система судебных учреждений: народный суд, губернский (или соответствующий ему) суд и верховный суд (в автономных республиках – главный или высший суд). Отступление от этой системы судебных учреждений допускалось в зависимости от национально-культурных условий союзных или автономных республик и особенностей их административно-территориального деления, но не иначе, как особым Постановлением Президиума ЦИК СССР по представлению Центрального Исполнительного Комитета соответствующей союзной республики. Данное положение исключительно своевременно в разумной степени унифицировало судоустройство в стране и придало ему наиболее оптимальную форму.

Буквально через два дня – 31 октября 1924 года Постановлением ЦИК были приняты Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Согласно им производство уголовных дел в судебных учреждениях Союза ССР определялось:

а) Положением об Основах уголовного судопроизводства;

б) издаваемым в порядке общесоюзного законодательства особым Положением о Верховном Суде Союза ССР и издаваемыми в порядке общесоюзного законодательства специальными положениями, определяющими особенности производства в военно-судебных учреждениях;

в) уголовно-процессуальными законами союзных республик.

Указанные Основы стали правовой базой для дальнейшего совершенствования уголовного судопроизводства. В плане же судоустройства особую роль сыграло принятие в 1924 году Конституции СССР. В ней впервые в самостоятельном разделе, в главе 7, были закреплены конституционное положение о Верховном Суде Союза Советских Социалистических Республик и полномочия Верховного Суда. К последним были отнесены: а) дача верховным судам союзных республик руководящих разъяснений по вопросам общесоюзного законодательства; б) рассмотрение и опротестование перед Центральным Исполнительным Комитетом Союза ССР по представлению Прокурора Верховного Суда СССР постановлений, решений и приговоров верховных судов союзных республик по соображениям противоречия таковых общесоюзному законодательству, или поскольку ими затрагиваются интересы других республик; в) дача заключений по требованию Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР о законности тех или иных постановлений союзных республик с точки зрения Конституции; г) разрешение судебных споров между союзными республиками; д) рассмотрение дел по обвинению высших должностных лиц Союза в преступлении по должности.

Наряду с Верховным Судом СССР были образованы Верховные Суды союзных республик, которые давали руководящие разъяснения высшим судебным инстанциям национально-государственных образований по разным вопросам, в том числе, связанным с местными особенностями. Они, наряду с рассмотрением надзорных жалоб и протестов, поступающих в Верховный Суд в индивидуальном порядке, стали на путь сплошного истребования в порядке надзора дел определенных категорий из отдельных территориальных единиц, чаще всего, национальных районов. Так, по делам об умыкании был сделан вывод о том, что потерпевшая возбуждает дело обычно тогда, когда ей не удается избежать позорящих ее последствий. “Судебно-следственные и иные органы власти не проявляют достаточной инициативы в раскрытии подобного рода преступлений. Сто дел об умыкании, закончившимися для женщины окончательным ее захватом, ею не возбуждаются, так как женщина считает себя опозоренной, и поэтому преступления не раскрываются и не рассматриваются в судах”⁵⁵ .

После проведенной партийными и правоохранительными органами Северной Осетии и Кабардино-Балкарии работы дела об умыкании здесь все чаще становились предметом судебного рассмотрения. Это оказало положительное влияние на их динамику. После 30-х годов здесь реже встречались случаи умыкания. Дольше, чем в других республиках и областях Северного Кавказа, старые брачные обычаи держались в Чечено-Ингушетии, в особенности в ее горных районах. Здесь все еще продолжалась упорная борьба с бытовыми преступлениями, отразившаяся в увеличении соответствующих дел в судах (1933 г.–16); (1935 г.–27); (1936 г.–46). ⁵⁶

Наиболее архаичным и опасным из преступлений, совершаемых на почве старых пережитков, был обычай кровной мести. Поэтому Советское государство, допуская в первые годы своего существования применение норм обычного права, одновременно повело беспощадную и непримиримую борьбу с подобными преступлениями. Наряду с культурно-воспитательной работой, государство вынуждено было вести борьбу с пережитками прошлого мерами уголовно-правового характера. Уже в 1925-1929 годы в уголовные кодексы ряда союзных республик были введены нормы о наказании за преступления, совершенные на почве пережитков старых обычаев. В 1928 году ВЦИК принял постановление о введении в действие десятой главы УК РСФСР, предусматривающей уголовную ответственность за преступления, совершаемые на почве пережитков родового строя.

Вместе с тем Советское государство использовало и специальные методы и органы в борьбе с пережитками прошлого. Так, в связи с распространением кровной мести в национальных районах Северного Кавказа, ⁵⁷ 5 ноября 1928 года Совет Народных Комиссаров издал Постановление “О примирительном производстве по борьбе с обычаем кровной мести”, которое подтверждало необходимость учета особенностей судопроизводства по вопросам расследования и рассмотрения некоторых специфических преступлений, совершаемых в национальных окраинах. Речь, в первую очередь, идет об умышленных убийствах, совершаемых на почве кровной мести. Практика, в том числе судебная, выработала некоторые устоявшиеся формы примирения кровников, которые во многом нашли свое отражение в указанном выше Постановлении. Поэтому приведем отдельные положения из него: п.1. в целях ликвидации случаев кровной мести, возникающих на почве убийств и нанесения телесных повреждений, при окружных или районных и волостных исполнительных комитетах создаются примирительные комиссии в составе: представителя соответствующего исполнительного комитета (председатель), народного судьи, двух представителей общественных организаций и представителя местной женской организации. В случае необходимости примирительные комиссии могли привлекать с правом совещательного голоса и других лиц к участию в примирительном производстве, а также вызывать свидетелей; п.6. все изъявившие согласие примириться выдают комиссии соответствующую подписку. В отношении лиц, отказавшихся от примирения, комиссия направляет копию акта об отказе от явки в примирительную комиссию в народный суд для предания их суду согласно ст. 195 Уголовного Кодекса РСФСР; п. 8. если ко времени, назначенному для слушания дела, некоторые из вызванных лиц не являлись и не представляли уважительных причин своей неявки, то комиссия могла отложить слушание дела, предупредив неявившихся об ответственности за уклонение от примирения, или, составив акт об отказе от явки в примирительную комиссию, направить копию этого акта в суд для привлечения лиц, уклонившихся от явки в примирительную комиссию, к уголовной ответственности согласно ст. 195 Уголовного Кодекса РСФСР.

Постановление было распространено на автономные области, краевые (областные) объединения и губернии, в которых был развит обычай кровной мести.

Отметим, что установление Основ судоустройства и судопроизводства в Конституции СССР 1924 г. было отнесено к предметам ведения верховных органов власти Союза ССР. На мой взгляд, данное решение нельзя признать оптимальным, во-первых, с точки зрения защиты интересов союзных республик в строительстве нового федеративного государства; во-вторых, полагаю, следовало бы в самих основах судоустройства и судопроизводства предусмотреть возможность учета местных особенностей национальных окраин нового федеративного государства.

К концу 20-х годов стали появляться разные ведомственные инструкции, ограничивавшие некоторые демократические принципы судопроизводства. Так, 9 июня 1927 года, было принято постановление НКЮ РСФСР, в котором говорилось: “Формальные правоположения, установленные нынешним УПК, создали то, что расширение до безграничных пределов судебного следствия, затягивание, осложнение его представлением документов, разного рода оправдывающих данных во время судебного заседания, широкое использование ничем не ограниченного права выступления в прениях и репликах, право допроса и передопроса свидетелей, ходатайства об отложении дела, назначение экспертизы сделалось обычным явлением”⁵⁸ . Нельзя не заметить, что уже здесь появились некоторые тенденции к упрощению судопроизводства, которые, в конечном счете, не могли не привести к нарушению демократических принципов советского уголовного процесса.

Об этом приходится говорить потому, что почти любые перегибы в центре еще более извращались на местах в условиях большого дефицита специалистов на фоне, переизбытка “служивых” людей. К тому же, осуществление судопроизводства, как правило, осложнялось местными особенностями.

В 1927 году ВЦИК и СНК РСФСР рассмотрели вопрос об учете национальных особенностей при производстве расследования и при судебном рассмотрении уголовных дел по обвинению граждан, принадлежащих к какой-либо из горских национальностей, проживающих в автономных областях, входящих в Северо-Кавказский край. Принятым постановлением предусматривались правила о производстве расследования и рассмотрения уголовных дел по обвинению против граждан горских национальностей, обусловленные их бытовыми особенностями. Правила представляли собой дополнительные правовые гарантии свобод и безопасности горцев⁵⁹ .

В первое десятилетие Советской власти продолжалось совершенствование государственной политики, направленной на учет местных особенностей, приближение советских учреждений к народу, развитие демократии. Очередным документом, подтверждающим это, стало Постановление Президиума ЦИК СССР от 29 сентября 1930 года “Об организации сельских судов”. В его преамбуле говорилось, что “в целях приближения суда к населению, вовлечения в работу суда широких трудящихся масс и разгрузки народных судов от разбора мелких уголовных и гражданских дел, Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР в дополнение Основ судоустройства Союза ССР и союзных республик (Собр. Зак. Союза ССР 1924 г. №23, ст. 203) и изъятие из общего порядка рассмотрения уголовных и гражданских дел постановляет:

Предложить центральным исполнительным комитетам союзных республик организовать при сельских Советах для рассмотрения гражданских и уголовных дел сельские суды”.

Ознакомление с данным Постановлением позволяет воспроизвести некоторые наиболее важные его моменты. Так, согласно ему, Сельский суд на территории сельского (или соответствующего ему) Совета образовывался в составе председателя сельского суда, его заместителя и народных заседателей. Председатель и заместитель председателя сельского суда избирались пленумом сельского (или соответствующего ему) Совета из числа его членов и утверждались районным исполнительным комитетом. Народные заседатели сельского суда избирались на общих собраниях граждан села, пользовавшимися по Конституции избирательными правами, и утверждались пленумом сельского Совета.

Сельские суды рассматривали:

а) дела о нарушениях общественной безопасности и порядка, правил, охраняющих народное здравие, о хулиганстве, клевете, оскорблениях, нанесенных словесно, письменно или действием, и о нанесении побоев, не причинивших телесных повреждений;

б) имущественные споры на сумму не свыше 50 руб., дела по искам об уплате установленных алиментов на содержание детей, дела (простейшие) о бесспорных алиментах, не связанных с установлением отцовства, а также дела по разделам и спорам о праве на землю трудового пользования;

в) трудовые споры на сумму не свыше 25 руб. о заработной плате, об оплате сверхурочных работ и о спецодежде.

Дела в сельском суде могли возбуждаться по устному или письменному заявлению сторон. Судопроизводство организовывалось в упрощенном порядке и освобождалось от всяких сборов.

Дела в сельском суде рассматривались в открытом заседании в составе председателя и двух народных заседателей сельского суда и не позднее 10 дней со дня поступления жалобы.

Постановления сельского суда были окончательными и обжалованию не подлежали, но могли быть отменены в порядке местного надзора народным судом и прокуратурой. В случае отказа от добровольного исполнения, они приводились в исполнение в принудительном порядке. Руководство деятельностью сельских судов возлагалось на народный суд, и он же осуществлял наблюдение за деятельностью сельского суда.

Государственная политика, направленная на учет местных особенностей национальных окраин, нашла свое конституционное закрепление впервые в так называемой “сталинской” Конституции 1936 года. В статье 92 предусматривалось, что: “Каждая Автономная республика имеет свою Конституцию, учитывающую особенности Автономной республики и построенную в полном соответствии с Конституцией Союзной республики”. Данная конституционная норма впервые на конституционном уровне дала возможность судебным и иным органам учитывать местные особенности. На это же была направлена статья 110 Конституции СССР, где говорилось, что “судопроизводство ведется на языке союзной или автономной республики, или автономной области с обеспечением для лиц, не владеющих этим языком, полного ознакомления с материалами дела через переводчика, а также право выступать на суде на родном языке”.

В Конституции были закреплены уже сложившиеся в советском уголовном процессе такие важнейшие принципы правосудия, как публичность рассмотрения дел, обеспечение права на защиту, независимость судьи и подчинение его только закону, рассмотрение дел с участием народных заседателей.

Согласно Конституции РСФСР, формирование судебных органов происходило в автономных республиках местными органами власти и гражданами. В соответствии со статьей 107 Конституции СССР, Верховный Суд автономной республики избирался Верховным Советом автономной республики, а народные суды (статья 109) избирались гражданами района на основе всеобщего, прямого и равного избирательного права при тайном голосовании. Отметим, что Конституция 1936 года объявила тайное голосование одним из важнейших конституционных принципов.

Впервые в Конституции был зафиксирован принцип неприкосновенности личности. В статье 127 Конституции говорилось, что “никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора”. С неприкосновенностью личности связана и неприкосновенность жилища и тайна переписки, также впервые закрепленные в Советской Конституции 1936 года. Они были призваны сыграть существенную роль в демократизации общества. К сожалению, отдельные годы, после принятия Конституции, были омрачены незаконными репрессиями, нарушениями принципов демократии, но все это делалось вопреки конституционным положениям.

Изучение материалов показывает, что часто, в том числе в исследуемом регионе, местные чиновники, пытаясь выслужиться перед “Центром”, допускали нарушения важнейших принципов расследования и рассмотрения уголовных дел, что приводило к многочисленным жертвам.

Новые конституционные положения обусловили принятие 16 августа 1938 года Закона “О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик”, установившего судебную систему нашей страны. Так, согласно статье 1 данного закона “в соответствии со статьей 102 Конституции СССР, правосудие в СССР осуществляется Верховным Судом СССР, Верховными Судами союзных республик, краевыми и областными судами, судами автономных республик и автономных областей, окружными судами, специальными судами СССР, создаваемыми по Постановлению Верховного Совета СССР, народными судами, а также военными трибуналами”. Отметим, что новый закон предусмотрел все положения о суде и процессе, содержащиеся в Конституции СССР и исходя из них сформулировал ряд фундаментальных положений: о единстве процессуального законодательства для всех судов страны, о праве обжалования приговоров суда сторонами, о подсудности уголовных дел отдельным звеньям судебной системы, о полномочиях суда, к которому поступило дело с утвержденным прокурором обвинительным заключением о разрешении вопроса о наличии или отсутствии оснований для предания обвиняемого суду. ⁶⁰

Основы, исходя из Конституции СССР, с одной стороны, устанавливали принципиальные положения устройства и деятельности советского суда и обеспечивали, тем самым, единство судебной системы СССР, с другой, относили к компетенции республиканского законодательства некоторые вопросы, в разрешении которых необходимо было учитывать исторические, национальные и иные особенности каждой республики.

Фактически в данном законе, кроме судоустройства, закреплялись также все основные демократические принципы судопроизводства: равенство граждан перед судом; публичность рассмотрения дела; независимость судей и подчинение их только закону; участие граждан в осуществлении правосудия; язык судопроизводства.

Наряду с этим, закон о судоустройстве 1938 года, как отмечалось в печати, в ряде своих положений отошел от ленинских принципов организации судебной системы. В частности, Верховному Суду СССР было предоставлено право, минуя судебные органы союзных республик, потребовать и рассмотреть в порядке судебного надзора любое дело из любого суда. Это привело к чрезмерной централизации судебного надзора, волоките и формальному отношению к рассмотрению жалоб и заявлений, поступающих от граждан в Верховный Суд СССР. В этих условиях Верховный Суд СССР не был в состоянии осуществлять надзор за деятельностью всех судебных органов. ⁶¹

Особенности судопроизводства и судоустройства в исследуемом регионе, как и во всей стране, в период Великой Отечественной войны обусловливались главной задачей того времени – победой над фашизмом. Поэтому законодательство, регулирующее эти вопросы, носило достаточно унифицированный и специфический характер. Судоустройство и судопроизводство претерпели соответствующие изменения.

Первыми законодательными актами, относящимися к организации судебных органов в военное время, были законы Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года “О военном положении” и об утверждении Положения “О военных трибуналах, действующих в местностях, объявленных на военном положении и в тактике военных действий”. Принцип выборности судей как в Центре, так и на местах в отношении военных трибуналов в период Великой Отечественной войны не применялся. Все линейные суды железнодорожного и водного транспорта были реорганизованы в военные трибуналы⁶² . На тех территориях, где объявлялось военное или осадное положение, как правило, проводилась реорганизация судебных органов в военные трибуналы. Они проводили беспощадную борьбу со шпионами, диверсантами, дезертирами, паникерами и т.д. При рассмотрении уголовных дел военные трибуналы руководствовались принципами правосудия, закрепленными в Конституции и Законе о судоустройстве. Однако для них были установлены и некоторые особые правила, обеспечивающие быстроту и меткость судебной репрессии по отношению к лицам, посягавшим на оборонную мощь фронта и тыла. ⁶³

С окончанием Великой Отечественной войны и переходом на мирное строительство прекратили действие нормативные акты военного времени, в том числе, регулирующие вопросы судопроизводства и судоустройства. Военные трибуналы Вооруженных сил СССР, военные трибуналы железнодорожного и водного транспорта, за исключением районов оккупации, стали применять процессуальный порядок рассмотрения дел без тех ограничений, которые были вызваны введением военного положения (сокращенный срок вручения копии обвинительного заключения, отсутствие кассационного обжалования). Военные трибуналы были реорганизованы в линейные суды железнодорожного и водного транспорта. Повсеместно были проведены выборы краевых, областных, окружных и верховных судов союзных и автономных республик и Верховного Суда СССР, а также специальных судов⁶⁴ . Продолжалась не только демократизация, но и децентрализация судебной власти. В этом плане большое значение имел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 августа 1954г., в соответствии с которым были образованы президиумы, в частности, в составе верховных судов автономных республик. Тем самым, повышалась роль местных судебных органов в осуществлении судебного надзора. Причем, президиумы верховных судов автономных республик утверждались президиумами верховных судов соответствующих республик.

В последующие два года практически никаких изменений не произошло в судоустройстве и судопроизводстве. Вместе с тем, состоявшаяся в 1957 году Шестая Сессия Верховного Совета СССР четвертого созыва имела огромное значение, как отмечает М.С. Строгович, для дальнейшего развития судоустройства и судопроизводства. Она изменила содержащееся в ст. 14 Конституции СССР 1936 года положение о едином союзном законодательстве о судоустройстве и судопроизводстве. На этой же сессии было установлено, что каждая союзная республика должна иметь свой уголовно-процессуальный кодекс (равно как и уголовный, гражданский и гражданско-процессуальный кодексы и закон о судоустройстве), а в ведении СССР сохраняется лишь принятие основ уголовного судоустройства (равно как и основ судоустройства, гражданского судопроизводства и основных начал уголовного и гражданского законодательства). Эти решения VI сессии Верховного Совета СССР четвертого созыва не только укрепляли суверенитет союзных республик, но и давали возможность в своем законодательстве в еще большей степени, чем раньше, учитывать специфические условия республики. ⁶⁵

Вышеизложенное позволяет сделать ряд следующих выводов:

– в первые годы Советской власти по вполне понятным и естественным причинам в национальных районах России продолжали существовать достаточно специфические местные особенности, которые учитывались в организации нового судоустройства и судопроизводства;

– особенности в судоустройстве и судопроизводстве как в исследуемом регионе, так и в других, непосредственно были связаны с основными этапами становления и развития Советского государства;

– судоустройство и судопроизводство в национально-государственных образованиях Северного Кавказа в основном соответствовали уголовной и уголовно-процессуальной политике Советского государства;

– практически во все периоды своего существования Советское государство широко вовлекало общественность как в формирование судебных органов, так и в осуществление правосудия;

– в первых документах о суде формулировались уже такие важнейшие принципы судопроизводства, которые затем были закреплены в последующих нормативных правовых актах: выборность судей, коллегиальность рассмотрения дела, ведение судопроизводства на национальных языках, право на обжалование решение суда, обеспечение обвиняемому право на защиту;

– в рассматриваемый период становление и развитие судоустройства и судопроизводства, в основном, обусловливались целями и задачами, определяемыми руководством страны в области советского строительства.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Ленин В.И. Пол. собр. соч. Т.26. С.426.

² См. например: Вопросы изучения преступности на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону. 1926.,Число осужденных судебными учреждениями Северо-Кавказского края в 1926 году // Бюллетень северокавказского статистического управления. Ростов-на-Дону. 1928. №23. // Материалы для изучения Северной Осетии. Вып. №1. Преступность. Права нарушителей. Ростов-на-Дону. 1929.

³ Ленин В.И. Пол. соб. соч. Т.15. С. 368-369.

⁴ Ленин В.И. Пол. соб. соч. Т.27. С.191.

⁵ Ленин В.И. Пол. соб. соч. Т.26. С.210.

⁶ Кониев Ю. И. Автономия народов Северного Кавказа. Орджоникидзе. 1973. С.46.

⁷ “Листок приказов” №9, 26 мая 1920 год.

⁸ ЦГА КБ АССР, ф. 201, оп. 1, д.19, л.35.

⁹ Карев Д.С. Советское судопроизводство. М. 1951. С.63.

¹⁰ ЦГАОР. ф.130, оп. 26, д.1. С.14.

¹¹ Там же.

¹² Ленин В.И. КПСС о социалистической законности и правопорядке. 1981. С.296.

¹³ Дигуров К. Национальная политика в области судебного строительства // Еженедельник советской юстиции. 1926. №6. С.171.

¹⁴ Там же. С.319.

¹⁵ Ленин В.И. Пол. соб. соч.

¹⁶ Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956. С.62.

¹⁷ См.: Борьба за советскую власть в Северной Осетии. 1958. С.79.

¹⁸ ЦГА СОАССР, ФР – 36, пос.1, д.2, л.148.

¹⁹ Сб. узакон. 1918. №85. С.889.

²⁰ ЦГА СОАССР, газета “Листок приказов”. №2 от 10.06.20 г.

²¹ См.: Эбзеева С.Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. М., 1976. С.122.

²² ЦГА СОАССР. Фонд 81 оп.1, дело 52, листы 100-102.

²³ Еремеев М. Положение о судоустройстве РСФСР и его проведение в автономных республиках // Еженедельник советской юстиции. 1927. №38. С.1169.

²⁴ Там же. С.1171.

²⁵ Ленин В.И. Пол. соб. соч. Т.32. С.295-297.

²⁶ См.: Материалы для изучения Северной Осетии. С. 12.

²⁷ ЦГА СОАССР, фонд 81. Оп.1. дело 52.

²⁸ Ленин В.И. Соч. Т. 27. С. 206.

²⁹ См.: Голунский С.А. К характеристике крестьянских самосудов в Северо-Кавказском крае. В Сб.: Вопросы изучения преступности на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону. 1927. Вып. №2. С.41-44.

³⁰ См.: Вопросы изучения преступности на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону. 1927. Вып. 2. С.32.

³¹ См.: Макаров Ф. За действенное раскрепощение горянки // Еженедельник советской юстиции. 1929. №32. С.745.

³² Цалиев А.М. Корыстно-насильственные преступления и их причины в республиках Северного Кавказа. Ростов-на-Дону. 1990.

³³ См.: Цалиев А.М. У истоков борьбы. Орджоникидзе. 1988. С.41-42.

³⁴ См.: Цалиев А.М. Ук. раб. С.27

³⁵ Там же

³⁶ Там же

³⁷ См.: Кожевников М. Прокуратура на Северном Кавказе // Еженедельник советской юстиции. 1925. №13. С.333-334.

³⁸ См.: Карев Д.С. Советское судоустройство. М. 1951. С.60.

³⁹ Съезды народов Терека. Орджоникидзе. 1978. Т.2. С.245

⁴⁰ СУ РСФСР. 1920. №83. С.407.

⁴¹ СУ РСФСР. 1923. №75. С.727.

⁴² Кожевников В.М. История советского суда (1917-1956 г.г.). С.153.

⁴³ ЦГА СОАССР, фонд р-41, оп.1, д.228, л.59, 60, 61-69.

⁴⁴ ЦГА СОАССР, фонд р-161, оп.2, документ материал. Пост. хран. Глав. суда Горской республики 1920-1925 г.г.

⁴⁵ ЦГА КБАССР, ф.71, оп.1, ед. хр.7, л.109 обор. С.413.

⁴⁶ ЦГА КБАССР, ф.74, оп.1, ед. хр.7, л.110. Копия. С.423.

⁴⁷ Ленин В.И. Пол. соб. соч. Т.36. С. 210.

⁴⁸ Бранденбургский Я.Н. Революционная законность, прокуратура и адвокатура // Советское право. №2. 1922. С. 5.

⁴⁹ См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т.1. 1954. С.718.

⁵⁰ См.: Панасий Г. Судебно-следственная сеть Терского округа // Северо-Кавказский край. 1927. №3. С.115.

⁵¹ Кожевников В.М. Указ. раб. С.150.

⁵² Там же. С. 195.

⁵³ Сокольский А. Организация дисциплинарных судов на Северном Кавказе // Северо-Кавказский край. 1925. №11. С. 178.

⁵⁴ Там же.

⁵⁵ Загорье Б. Бытовые дела в национальных областях и республиках // Еженедельник советской юстиции. 1929. №32. С. 742.

⁵⁶ См.: Культура и быт народов Северного Кавказа. М., 1918. С.226.

⁵⁷ Так, в Ингушетии только 1930 г. возникло 20 дел о кровничестве, по многим из них жертвами были целые общества в 5-6 человек. См.: Как работают национальные органы юстиции на Северном Кавказе // Еженедельник советской юстиции. 1932. №14. С.14. Чтобы составить представление о кровной мести и ее распространении, приведем всего несколько цифр. По данным 1923 года таких “обреченных” в Чечне было – в круглых цифрах 9000, а в Ингушетии – 800. Но, так как заинтересованными считаются не только отдельные семейства, но и целые тейпы, в Ингушетии не было фамилии, которая бы не была втянута в кровную вражду. См.: Карачайлы. Адат и шариат. Советский Северный Кавказ. Ростов-на-Дону 1930. №5. С.26.

⁵⁸ См.: “Еженедельник советской юстиции”. №47. 1927. С. 1472.

⁵⁹ Кониев Ю.И. Ук. раб. С.118.

⁶⁰ См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т.1. М., 1968. С.118.

⁶¹ См.: Организация суда и прокуратуры в СССР. М., 1965. С.89.

⁶² Карев Д.С. Советское судопроизводство. М. 1951. С.94-95.

⁶³ См.: Организация суда и прокуратуры в СССР. М., 1965. С.91.

⁶⁴ Карев Д.С. Ук. раб. С.97.

⁶⁵ Строгович М.С. Указ. раб. С.121-122.