Завершился второй фестиваль театров Северного Кавказа. Знаковое событие. Памятуя «бархатную революцию» в Чехословакии, я думал, что бикфордов шнур в узлах горячих точек мира обогнет Кавказ, но сбылось пророчество ясновидящей Ванги, и заполыхало в Абхазии, в Южной Осетии, в Кабарде, в Чечне… Развал Союза раскалил докрасна обиды, скопившиеся почти за век и в республиках Прибалтики, в Молдове, ибо глубок и незаживающ и по сей день шрам от репрессий, когда в считанные дни целые народы отрывались «с мясом» от родных мест и очагов и обрекались на голод, болезни и смерть – в товарняках для скотины, по дороге в неизвестность, а неизвестностью были республики Средней Азии, дикая тундра и леса Сибири… Поэтому понятна и тяга к независимости многих народов бывшей «империи зла», правда без учета реалий, с маниакальным или сказочным представлением о сложнейшей из проблем, потрясающей мир на протяжении столетий до его тектонических основ… Убежден – ничего независимого в мире нет. Даже вакуум и невесомость, движение планет и их покой, шабаш стихий – в системе координат жесткой и, думаю, вечной…
Театральный фестиваль явился мне если не первой, то одной из ласточек возвращения Кавказа к истокам мирной жизни, той, которой я наслаждался в детстве, в юности, а позже – с камерой публициста, с любопытством оглядывающего свой древний и вечно новый дом… Триумфальный показ сценического искусства братских республик для меня завершился приглашением в Дом Кино на премьеру документального фильма «Непредвиденный антракт» – о чеченском национальном театре.
Театр и война – понятия несовместимые…
Я не политик. Но вряд ли на земле был, есть или будет человек, или, возможно, сообщество людей, которые бы решили все проблемы человечества или хотя бы одну из них, не порождая при этом новые. По наивности я думал, что путь от огнива к цивилизации исключит из жизни любой вид насилия; к сожалению войны сопровождают нас на всем пути от неолита, а синдром варварства может явиться одетым и в шкуру мамонта, и в костюм с бабочкой… Такова реальность. Кто-то изобретает пенициллин, кто-то ядерную бомбу; кто-то спасает жизнь человека, кто-то ее губит. Как говорят французы – «се ля ви». Но оглянувшись, видим, конницы Македонского, Батыя, Дария тучей покрывали неохватные пространства; мир знает две мировые войны и десятки гражданских – что эта вакханалия меча и пожара изменила и что решила в жизни народов? Взгляните на карту мира – все страны в своих границах, а миграция, как песок барханов, сыплется меж пальцев, даже если они приварены друг к другу… Возможно, в будущем не будет границ, конфликтов, и мир наступит во всем мире! Это мечта. Но, вернувшись к теме войны, заметим, что несмотря на амбиции вождей и полководцев, завоевать мир или хотя бы часть его – не удалось никому. Да и зачем? А вот сотни миллионов людей в исторической ретроспекции погибли! Думаю, здесь надо ставить точку. Любое насилие аморально. Жизнь каждого из нас слишком коротка и проблематична; большинство не живет, а выживает и каждый новый день встречает со смешанным чувством страха и радости – этот симбиоз хорош на «американских горках», но не в жизни…
Есть максима: «Когда говорят пушки – музы молчат». Припоминаю номер со скрипачом, играющим классику, и тигром, слушающим музыканта. При первых звуках инструмента тигр рычит и крутит башкой, но вскоре затихает, начинает перебирать лапами, изумленно и печально смотрит на скрипача, и, о чудо, у зверя срывается слеза, другая, и он начинает плакать, обречено, как существо потерявшее самое близкое и дорогое на свете… Оказывается, когда говорят музы, пушки заклинивает, и на стволы их садятся голуби мира… Такова, очевидно, главная идея фильма «Непредвиденный антракт». Театр военных действий в фильме не присутствует, он отмечен двумя-тремя штрихами – пролетевшей «вертушкой», «бэтээром», облепленным военными, пустыми глазницами грозненских кварталов, а вот театр – не военный, мирный, точнее то, что от него осталось и кто с этим театром остался – это в фильме есть, ибо фильм об этом, о людях, связавших свое дарование и жизни с родной сценой, для них священной, ибо, играя на ней, они десятки лет дарили зрителю картину жизни – эта картина несла в себе волшебство и магию искусства!..
К чести авторов, фильм не постановочный, «от и до» репортажный. Берт Бзаров, мой давний друг и коллега, снимает репортаж, на мой взгляд, лучше всех операторов, знакомых мне по кинематографической практике… Суматоха и порядок на перроне военного времени, набившие оскомину реплики: «Здесь не снимать!», попытка закрыть объектив ладонью, «нелепость» в эпизоде мужика с барабаном – потом понимаешь, что это откуда-то куда-то поездом прикатили ветераны театра… Съемки из вагона и от перрона; крупно лица, руки, скарб, реплики, холод перрона и витающее в воздухе неведение чуть ли не кричат о неприкаянности людей, которых мы будем видеть на протяжении всего, почти часового фильма; авторы ленты отсняли море материала и вели отбор каждого плана, вошедшего в фильм, с болью, ибо все планы просились в эту сагу, но не количеством в итоге определяется качество и ударная сила произведения…
Руины всегда взывают к милосердию. Страшно видеть руины домов, заводов, гостиниц, мостов – всего, что созидалось для жизни, но когда видишь руины святынь, теряешь дар речи… Мы видим стройное здание столичного театра в ожерелье фонтанов и цветущих газонов и тут же чудовищным контрапунктом это же здание, одиноким калекой ждущим своего неминуемого конца… Но контрапунктом совсем иного порядка мы видим, как на семи ветрах ущербной сцены без декораций и прочих атрибутов идет репетиция, слышим железный, властный голос режиссера, видим пантомиму двигающихся фигур, жар диалогов, спор, рубленые жесты, улыбки и серьез и вдруг Ниагару накопившейся ярости в опаленных словах старожилов театра, заслуженных в табели о рангах, забытых в хаосе войны, но не забывших о своем предназначении и о времени, когда стены театра взрывали аплодисменты, а не ракеты и снаряды, исчисляемые в эквиваленте тротиловом и никогда – в эквиваленте духовности.
Порядка тридцати человек представляли чеченский театр во время фестиваля на земле Северной Осетии. Семеро из них, как непосредственные участники фильма, присутствовали в просмотровом зале Дома Кино. Зная, что это не обязательно, хочу привести здесь их имена. Это режиссер Руслан Хакишев, актер, режиссер и литератор, переводчик Шекспира Бай-Али Вахидов, актер и университетский преподаватель философии Муталип Давлетмурзаев, актеры Райсат Гичяева, Неля Хаджиева, Луиза Азаева, Дагун Омаев… В кадре и за кадром видишь исковерканные судьбы этих людей, редко сытых, чаще полуголодных, а еще чаще голодных – на перепутье открытом, как вопрос без ответа… В одном из эпизодов фильма Райсат признается в любви к цветам, в другом кормит с рук оленя… Симптоматично – полуголодный человек кормит голодного оленя… Дагун Омаев, снявшийся не в одном фильме Северо-Осетинского телевидения, в самый разгар войны, где пешком, где машиной, добрался не куда-нибудь, а к своим друзьям в Осетию… Потерянный и уничтоженный, он ожил и даже улыбался среди знающих и любящих людей.
Театр… Даже цирк шапито, кочующий по весям без постоянной прописки, пристанища, вызывая смех и восхищение зрителей, запоминался своим создателям собственными слезами с привкусом извечного одиночества… «Хлеба и зрелищ», – говорили древние. Но театр это не только и не столько зрелище, сколько школа, институт и кладезь морально-нравственных ценностей, соединяющих крону жизни отдельного человека и сообщества людей с родовыми корнями этноса и духа, сообщества, которое огульно принято называть массой и толпой, а с пониманием – нацией, народом.
Театр – праотец всех искусств, наиболее доходчивый выразитель коллективной воли и устремлений сотен, тысяч людей с древнейших времен, и где бы он не выступал, ему нужен свой дом, свои стены, своя земля, свой адрес – эта мысль пронизывает каждый кадр «непредвиденного антракта»… Руины античных театров по сей день говорят нам о пиетете, с каким относились пращуры к искусству лицедейства в том неистребимом и высоком смысле этого слова, с каким к проблемам разбомбленного, разорванного на части и лоскуты коллектива, некогда насчитывающего до полусотни человек, отнеслись высокопоставленные Швыдкой, Казанцев, Кадыров и рядовой милиционер на блокпосте в Чермене, в сердцах воскликнувший: «Как?! проверять несущих красоту?!» «Наши их узнали», – говорит Берт Бзаров. «Их» – это ветеранов чеченского театра, которые еще в 2000 году, на первом фестивале театров Северного Кавказа во Владикавказе, приехали в столицу Осетии, образно говоря, в лохмотьях рембрандтовского «блудного сына»… «Отношение к Осетии у них особенное», – говорит Бзаров. Бибо Ватаев, в те времена худрук академического театра им. В. Тхапсаева, со слов Берта, помог чеченцам реквизитом, костюмами… Полностью ndekh один из спектаклей. Многое подарили – костюмы, черкески, бурки… Когда они ехали к нам, прямо на границе с Ингушетией М. Дудаева хватил инфаркт. В больнице его навестил наш президент А.С. Дзасохов… А когда они ехали от нас в Нальчик, заскочили на рынок «фаллой», закупили гостинцев. Через полчаса – взрыв на «фаллое»… Взрыв, подобный, но в грозном лишил глаза жену Дагуна Омаева, а сам «Макбет в черкеске», воплощение воли и решимости, трагедией не на сцене был сломлен и размолот, казалось, раз и навсегда!.. Как, очевидно, судьбы и имена его земляков далеких сороковых, когда псы «смерша» и прочих служб НКВД снимали чеченцев с передовой Великой Отечественной как ненадежных и швыряли в котел национального забвения, туда же, в Азию и Сибирь, подальше от священной войны за родину, а ведь воевали чеченцы геройски и с горьким: «Прощайте, братья», зная, что ждет их впереди, прощались с однополчанами со всех земель и весей Союза Советских… Это за кадром, но кровью сквозь бинт проступает в каждом эпизоде фильма, особенно в тех, где герои – изгои… Выше имена Швыдкого, Казанцева, Кадырова и иже с ними упоминались в контексте, как говорят ученые, дискретной, посильной помощи властей коллективу театра, который в январе 2002 года, с семьями, в течении четырех месяцев проходил реабилитацию в оздоровительном центре Анапы, годом раньше – Краснодаре, смог отметить юбилей своего семидесятилетия, какое-то время обживал базу «Нарт» в Нальчике и, в конце концов, приехал в Гудермес, где в помещении детского сада, возможно, по сей день идут репетиции и на каком-то уровне восстанавливаются спектакли с давно отшумевшими аншлагами, аплодисментами, ощущением праздника… Например, «Женитьба» Гоголя и пророческая своей бессмертной актуальностью «Кровавая свадьба» Лорки…
Анапа – Краснодар – Нальчик – Гудермес – Владикавказ… Далее – со всеми остановками, но только не на руинах Грозного, будем надеяться, руинах – пока. На смену Варвару да придет Строитель!..
Воздадим должное авторам фильма. Во-первых, за выбор темы – Чечня болит в сердце каждого человека, если он Человек! Сценарист Темина Туаева и режиссер-оператор Берт Бзаров – супруги. Их творческое содружество, можно сказать, возникло со дня их знакомства. Органичен, немногословен, графически отточен текст фильма, сработанный Теминой, как и весь сценарный проект – деликатный по вторжению в тему и в силу этого не лобовой… Преднамеренная отстраненность от очевидного, общих мест; логика кинорассказа, ее развитие и завершение, не зашоренные драматургической схемой, ощущаются, как свежий порыв ветра, новость из первых рук… Берт Бзаров отснял десятки фильмов, сотни спецвыпусков, тысячи сюжетов, и все они «бертовские», в них он сам – реалист и волшебник; камера в его руках может зажать кадр в композиционные тиски, а может чертить параболы, как летящая птица, но и первое, и второе не самоцель, а опыт и мастерство и, конечно, талант – способность видеть мир осмысленно, а не визуально. И еще. Фильмы Берта удивительно пластичны, часто изящны, как филигрань или движение актиний… Говорю это не как друг, а как кинематографист называющий вещи своими именами… Уверен, весом вклад в фильм телеоператора Руслана Битарова. Это крепкий, опытный, избирательный художник, которому не надо подсказывать, а с Бертом они понимают друг друга с полуслова…
В фильме нет ни одной отыгранной сцены. А нужно ли это? Фильм не о мастерстве и талантах персонажей. Фильм этот – побег, а когда беженцами становятся художники и ученые, народ теряет своих не номенклатурных, а истинных вождей…
В кратких благодарственных ответах за теплый прием в Осетии актеры и режиссеры чеченского театра, а кто-то из них со слезами на глазах, говорили, что никогда не забудут, как их всегда встречали, принимали и провожали народы Осетии в СССР и как сегодня им, нашим братьям, президентом республики А.С. Дзасоховым, правительством, руководством и коллективами наших театров предлагаются и сцены, и жилье, и финансовый достаток… В контексте выступлений упоминались имена Тхапсаева, Ватаева…
«Осетины и народы Осетии всегда были с нами при любых обстоятельствах, и наше историческое братство нерасторжимо и бессмертно!» – на этой горячей волне признательности, благодарности и взаимного благородства, под аплодисменты вставших в полный рост зрителей переполненного зала завершился показ фильма и встреча с его героями, а двумя часами раньше фильм в этом же зале смотрела конкурсная комиссия театрального фестиваля, единая во мнении, что он шире и больше темы театра, ибо тема человечности не имеет границ ни во времени, ни в пространстве…
Исторический опыт жизни племен и народов подтверждает эту аксиому. Согласимся с ней и мы, воздав еще раз должное создателям этой действительно непредвиденной, но так необходимой всем нам ленты, с надеждой, что после антракта трагедия на сцене театра военных действий каким-то магическим образом на сцене театра действий невоенных преобразится в картину триединства Веры, Надежды и Любви и, обязательно, Счастья для народа Чечни – сегодня и всегда!
Так оно и будет! Фильм завершается пророчески – школьница-чеченка ладошками по парте выбивает ритмическую дробь танца, дробь, из которой с вулканическим напором вздымается и звучит органной фугой сама вечность песни и танца Чечни и ее легендарного народа!
P.S.
Как говорится, уже «под занавес» выяснилось, что фильмом «Непредвиденный антракт» в Москве, 11-го декабря, была открыта документальная программа правозащитного фестиваля «Сталкер».
В обозримом будущем фильм будет демонстрироваться во многих городах Европы, в частности, в Оберхаузе, Стокгольме, в городах Кристель, Анжу и в культурном центре Помпиду во Франции…
И последнее. Коллектив чеченского театра объявил создателям фильма «Непредвиденный антракт», что первыми в мирную Чечню пригласит их, как самых близких и дорогих людей.
P.P.S
Оператором НТВ Казбеком Басаевым в фильме отснят Грозный. Рядом с ним был журналист Илья Костин. Конечно, между ними был контакт, и человеческий, и творческий. Грозный снимали многие. У Басаева с Костиным город – живое существо, лишившееся памяти, или он мертв, но все помнит – это двуединство в фильме звучит как гимн, вплетенный в реквием…
