* * *
Мы разошлись – как не были знакомы,
А встретимся, так разойдемся вновь.
Ведь к разным жизням каждый припаркован,
А прежняя былинная любовь
останется нетронутой под спудом
дел, маяты и суеты сует;
крупинкой золотой под лома пудом,
счастливой рыбкой, вольной от тенет.
* * *
Цветные звуки черно-белых клавиш,
аллегро взял набравший силу март.
И пятна в небе, будто вывел “Ваниш”,
и словно всплески маленьких петард
на прутьях вербы разорвались почки;
а тополь март в проталину обул,
и каждый звук отчетлив, словно в бочке,
и в проводах весенний бодрый гул.
* * *
Вагон, покачиваясь мягко,
из парка вышел на маршрут.
За вечер смерзшаяся слякоть
сияет мягко, словно ртуть.
Бежит две сотни метров рядом
стальной “цветметовский” забор.
И девушка с прозрачным взглядом,
в котором мартовский задор,
весенним мыслям улыбнулась,
и вышла, тубусом маша;
И юноша с глазами мула
навстречу ей прибавил шаг.
* * *
Пришла весна, пора бессонниц;
опять шатаются в ночи
контральто повзрослевших школьниц.
И старой школы кирпичи
под утро влажны от обильных
небесных слез. А город гол;
и мальчик Март в “девятку” стильно
красивый забивает гол.
ЦВЕТНАЯ ЭЛЕГИЯ
Закат алеет за окном.
Кофейной рембрандтовской гущей
паркет в углах заволокло;
Час вечереющий отгрущен,
как нужно. Желтое айвы
пятно на белизне тарелки.
Плющ зеленеющий, а вы
на черные глядите стрелки.
* * *
Мое свидание с рекою
от ливня бешеной как зверь.
О парапет держась рукою,
с рекой свои порывы сверь.
Поток сознания прозрачней
и тише, чем ревущий вал.
А бык моста глядит так мрачно,
волну б рогами забодал.
* * *
Игрой бесстрастной и красивой
нарядный упивался зал.
Покачивая длинной гривой,
сонату трудную играл
лауреатским стипль-чезом
в жокейском фраке пианист;
и в стройном цоканье диезов
конкурная сквозила рысь…
* * *
Гриппозный воздух взбудоражен,
Флюиды страсти роют мглу.
И улиц гул за сотню сажен
я чувствую в своем углу.
По комнатам неразбериха,
Бардак по беленным углам.
Лишь старой лампы конус тихий
Бумажный освещает хлам.
И виршей розовые спреи
Саднят струею глупых грез.
И по бутылкам вербы преют
В свету мятущихся полос.
МУЗЫКА
Фагота голос равнодушный,
Кларнет спокойный, скрипки страсть,
Виолончели тон воздушный,
И негде яблоку упасть.
Забит до люстр уютный зальчик,
И черный лаковый рояль
Поймал на сгибе деки зайчик
И ноту между строк впаял.
* * *
Свисток далекой электрички,
лиловой ночи глубина
и воздух вольный и тепличный.
За белой рамой даль видна
живыми полная огнями
многоступенчатых домов.
Того, что не бывает днями,
в ночи для сердца славный лов.
* * *
Здесь и коты кричат бельканто
в проулках мартовских ночей,
И роль кондуктора вакантна,
не хуже эта роль ничьей.
Ночной трамвай по переулку,
ноктюрна гулкий парафраз.
Шар фонаря пшеничной булкой –
услада для усталых глаз.
На повороте лязг и скрежет –
нажми скорей на тормоза.
Я подведу к балансу дебет,
сойду, и сразу стану “за”;
за это небо в южных звездах,
за запах суши посреди
газонов мокрых. Веткой хлесткой
пусть память март разбередит.
И вдоль стены глухой, торцовой,
в потеках, как морской пейзаж,
пусть память болью образцовой
в кармане куртки пальцы сжав,
идет окраинной дорогой…
Тень светофора на углу
стоит калекой одноногим,
рубином укрупняя мглу.
И телебашни точек рдянь и
сигареты жаркий вспых
на миг пусть укрупнят мне память;
и веки смежив, вешки сбив,
стою – шагаю – убегаю
в себя, к себе, но нет пути.
А из иных дорог я знаю
одни трамвайные пути.
* * *
И талый снег, и снежный ветер
в весеннем воздухе ночном.
В большом дворе утихли дети,
готов ко сну огромный дом.
Зажглись ряды фонарных арок,
и перспективою алей
лиловых, с пятнами помарок
косых теней, сквозит Борей.
* * *
Мороз, и реденькое солнце
на сером распласталось льду.
Сосулек длинных волоконца
свисают с мерзлых ив в пруду.
Снег, словно гвоздь по пенопласту,
скрипит под рубчатой ступней;
по утрамбованному насту
брожу наедине с собой.
* * *
Оттенок сизого с белесым
усеян серьгами ольхи.
И граба жесткие волосья
заидневели. Зимний хит
пронесся с шумной магистрали
обрывком выморочных фраз
о том, что где-то де мистрали,
а здесь морозный контрданс.
ВОКЗАЛЬНЫЙ ЭТЮД
Глухая ночь. Случайный город.
Граненный нежилой вокзал.
Зарница электрички. Всполох
зарницы грозовой. Наддал
тягач по скопищу вагонов,
и через пару мигов гром
на пару верст раздался. Скорый
на всех парах промчался. Звон
ведра от башенки гидранта
донес теплушный ветерок…
А в репродукторе бельканто
поют бетховенский “Сурок”.
