Документальная повесть
(Окончание. Начало см. “Дарьял 2’02)
ПЛОТИНА
Из всех объектов Гизельдона, пожалуй, трудным и самым длительным было строительство плотины. В первоначальном проекте предполагалось поставить ее в Даргавской долине, выше Кахты-Сара. Планировалось перегородить русло реки 50-метровой стеной, выше которой образуется огромное водохранилище, источник будущей энергии. Оттуда по водонапорному тоннелю и трубопроводу вода должна была подаваться на лопасти турбин. Существовал и другой проект – поставить плотину на Кахты-Саре, естественной перегородке, созданной природой. Однако в силу недостаточного геологического обследования этого района строить плотину на завале не решались. Газеты того времени описывали, какой грандиозной будет 50-метровая плотина, а инженеры подсчитывали и сокрушались. Уж очень дорого будет стоить это сооружение. И без того строительство находилось на грани закрытия – не хватало средств на его продолжение. Удешевление работ было возможным при использовании второго варианта. Однако проект его был не проработан. Отсутствовали полные данные о структуре завала. Имелась и угроза разрушения некрепких пород Кахты-Сара под давлением сотен тысяч кубометров воды рукотворного озера. Инициативой инженеров строительства было решено произвести новые геологические изыскания для выбора наиболее удобного и дешевого варианта. Вот почему к работе приступили лишь в 1930 году. К этому времени фронт работ был уже подготовлен, однако работу пришлось законсервировать. На Гизельдон стали приезжать многочисленные комиссии. Было назначено новое обследование завала. Начальником этой изыскательской геодезической партии СКЭПС был геолог Гущин. И снова геологи бурили шурфы, изучая строение опоры для будущей плотины. Полученные данные обрабатывались, велись сложные расчеты. И, наконец, 5 мая 1929 года в Главэлектро подписали проект строительства 16 метровой плотины на завале. К этому времени уже была полностью закончена проходка водонапорного тоннеля, заканчивалось строительство здания станции, где должны были устанавливаться турбины и генераторы.
При планировании Гизельдонской ГЭС решался вопрос и о поиске дополнительных источников для пополнения водохранилища. Такие возможности давала река Геналдон, ближайшая соседка Гизельдона. Изыскательские работы проводила группа специалистов под руководством М.Я. Кречко.
В 1982 году довелось мне быть в санатории Кармадон. Одновременно в поисках свидетелей событий тех далеких лет я побывала в нескольких ближайших селениях. Там, в горном селении Кани, я познакомилась с Агишой Гатагазовичем Дзгоевым и Дзантемиром Исламовичем Хасиговым, работавшими возчиками на строительстве по договору между Санибанским сельским советом и Управлением строительства. Они хорошо помнили людей, приехавших в их ущелье, чтобы провести изыскательские работы для выявления возможностей переброски Геналдона. Агиша сослался на начальника Кармадонской метереологической станции, в доме отца которого, Койтико Царахова, квартировали в тридцатые годы инженеры, решавшие проблему переброски Геналдона. На станции нас встретил средних лет мужчина с выразительными умными глазами – Урузмаг Койтикоевич Царахов. Он помнил события тех лет, несмотря на то, что в то время был еще мальчиком.
– В доме моего отца, – начал он, – вон там, на горе, в селении Тменикау, останавливался инженер Михаил Кречко. Он был не один, с ним работал другой инженер, Шишенин.
Знакомые имена! И Кречко, и Шишенин – однокурсники отца!
– Мой отец был знаком с Циппу Байматовым, -продолжал Урузмаг. – Он и привел в наш дом Кречко и Шишенина. Кроме того, вместе с ними была большая группа рабочих и техников, которые жили здесь в палатках и у местных жителей.
– Вы помните Кречко? – спросила я.
– Очень хорошо помню. Среднего роста, крепкий, широкий в плечах. Глаза темные. Пел он очень хорошо… Русские народные песни, Ермака. Пел по вечерам, после работы. Все его слушали, рабочие, мои родители, соседи. Я с ними ходил смотреть, как долбили в горах шурфы. И не только я интересовался их работой. Все мужчины села тоже наблюдали и интересовались результатами их исследований. Когда приезжал Циппу Байматов, инженеры, рабочие и местные жители вели разговоры о будущем наших мест. Циппу и мой отец возлагали большие надежды на целебные источники Кармадона. Там, в верховьях Кармадона издавна лечились от разных заболеваний местные жители. Было много приезжих из разных других мест. Мой предок, Тепсирико Царахов даже вырубил в скалах специальные ванны, куда из источника попадала горячая вода. Вокруг ванн сооружались стены из камня, защищавшие больных от ветра. Люди принимали ванны и выздоравливали. Одновременно лечились до 60 человек. Но тогда это были примитивные сооружения. Теперь тут, инициативой Урузмага Дзгоева, построен настоящий курорт. Здесь лечатся больные со всего Советского Союза.
Движимая собственными идеями, я попросила у Урузмага разрешения посмотреть его дом и село Тменикау, о котором много слышала от родителей. Кроме того, у меня сохранилась фотография этого селения, сделанная в 1929 году. Но была и еще одна причина. Совершенно случайно в том же санатории отдыхал в то же самое время сын М. Кречко, преподаватель физики из Пятигорска (кстати, Г.М. Кречко – один из создателей планетария во Владикавказе), который, как и я, раннее свое детство провел в этих местах – тянуло нас сюда не случайно.
Случайной была наша встреча. И я решила сделать Георгию Михайловичу подарок, вернув ему частичку прошлого из жизни его отца. Я сообщила Урузмагу об этом удивительном совпадении и попросила рассказать все, что он знал о Михаиле Яковлевиче.
Под вечер, когда спала дневная жара, я пригласила Георгия Кречко и его жену Ларису подняться со мной к селению, примостившемуся на вершине горы.
Превозмогая одышку, мы взобрались на крутой склон и оказались у старинных домиков, столь характерных для осетинских горных сел. Гостеприимные хозяева уже ждали нас. Мы сидели за большим столом, покрытым чистой блестящей клеенкой, и с удовольствием, попивая удивительно вкусное и прохладное осетинское пиво, преподнесенное нам хозяевами, слушали рассказ Урузмага, к которому я добавила сведения, любезно предоставленные мне другим “гизельдонским сыном” – Г.С. Багаевым.
“В 1930 году, в начале весны, в районе селений Саниба и Тменикау, в пойме реки Кармадон можно было увидеть группу людей в рабочей одежде. Среди них, одетых в традиционный осетинский костюм с неизменной войлочной шляпой с полями, выделялся высокий, крепкий, несколько сутуловатый человек в тяжелых кирзовых сапогах и в брезентовом плаще. Его громкий голос, уверенные интонации и внимание к нему окружающих выдавали в нем начальника. Он вместе со своими спутниками что-то измерял и тут же записывал результаты в блокнот, то и дело отсылая молодого человека с полосатой рейкой то вниз к реке, шумевшей на дне ущелья, то на вершину очередного пологого склона горы. Здесь же по его указанию рабочие долбили кирками землю и камень. Немногочисленные жители селения Кани наблюдали за их странной, непонятной работой.
– Что вы делаете? – обратился к начальнику старейший из них. Переводчик из рабочих передал вопрос человеку в плаще и тут же перевел ответ на осетинский:
– Мы исследуем ваши горы для выяснения возможности переброски воды Геналдона в Гизельдон. Эта вода будет вращать лопасти турбин Гизельдонской электростанции, а полученный электрический ток будет освещать ваши жилища, – ответил инженер.
Старики одобрительно закивали головами – они уже знали о строительстве, взбудоражившем весь край. Человек, ответивший на вопрос, был инженер Михаил Яковлевич Кречко. Он родился в 1901 году, окончил в 1919 году реальное училище в Темирхан-Шуре, поступил в 1922 году в Донской политехнический институт. После его окончания в 1928 году приехал на строительство Гизельдонской гидроэлектростанции. Сначала он был младшим, а потом и старшим инженером технического отдела, затем стал отвечать за строительство здания станции, руководил участком строительства плотины…”
Это слова из очерка осетинского писателя Нигера “Новые осветители”. Статью разыскал и перевел мне с осетинского Г.С. Багаев.
Георгий Кречко сидел вместе с нами, но мысли его были далеко… Наверное, ему, как и мне, чудилась фигура отца на фоне сумерек, спускавшихся в ущелье Кармадона. Мне показалось, что глаза его подозрительно блестят. Но, может быть, мне это только показалось?
В гостеприимном доме, в маленькой чистенькой комнате до сих пор стоит старинная железная койка, накрытая серым покрывалом. Здесь и квартировали Кречко и Шишенин. Здесь еще помнили людей, которые давно покинули этот свет. Маленькие символы, но как они много значат для нас, связывая нашу современную жизнь с прошлой!
С октября 1930 года работы по сооружению плотины продолжились. В ноябре были проведены земельно-скальные взрывные работы в котловане водозаборного сооружения, на месте будущего водохранилища… Одновременно на ней были заняты 300–500 человек. Вкратце о характере работ можно сказать следующее.
Плотина составляет головную часть гидроэлектрической станции. Перегораживая реку, она служит для создания водохранилища, воды которого потом спускаются по напорному тоннелю и напорному трубопроводу к турбинам.
Плотина на Гизельдоне опирается на глыбы завала. Чтобы вода не просачивалась сквозь эту стенку, ее специальным образом уплотнили, в частности гравием и глинами. Сырая, тяжелая и вязкая глина вручную помещалась на тачки или в вагонетки и отправлялась к месту будущей плотины. Туда же доставлялся щебень, который добывался из поймы Геналдона. Лошади проваливались в вязкий грунт. Приходилось с большими усилиями тянуть вагонетки или тачки. Для этого была построена узкоколейка – дорога, которая не давала вязнуть этому виду транспорта. Щебень, который получали при помощи камнедробилки, везли подводами, использовали бремсберг. На дне котлована вынимался грунт и на его место перемещались глина, гравий, песок. Потом эти породы утрамбовывались тоже вручную. Работа шла в две или три смены. Были здесь и свои герои – например, бригада Бязрова, которая рвала камень и укладывала его на дно озера, водоупорную глину засыпала гравием и утрамбовывала. Работали четыре месяца (с апреля по июль 1933 года). И все это на леденящем ветру, в неприспособленной для таких целей одежде, или изнывая от летней жары. По лицам людей текли то ли капли дождя, то ли холодного пота. В газетах этого периода писали об отсутствии опытных землекопов, плотников. Не хватало цемента, леса, кругляка, рельсов, персонала для трех смен.
Основываясь на цифрах, характеризующих величины водохранилища (объем – 595 тысяч кубических метров), можно представить себе и объем выполненных работ, где основным механизмом служили человеческие руки! Прочтите внимательно, из чего состояла работа по возведению плотины: сначала предстояла выемка котлована (советую посмотреть, каков этот котлован!), затем была проведена сухая каменная кладка плотины, после чего следовала укладка гравийного песчаного фильтра и дренажа (вот куда я вас завела!), потом – укладка глиняного экрана, отсыпка защитного слоя, мощение откосов камнем… С плотиной тесно сопряжены и другие объекты – водозаборно-сбросное сооружение, сбросный канал, специальный лоток. Я думаю, этого достаточно, чтобы запугать читателя и в то же время показать приблизительный объем проведенных работ.
Постройка плотины и сопутствующего ей водозаборного сооружения обслуживалась семью бремсбергами для транспортировки из карьеров камня, глин, гравия и песка. В 1930 году появился 1 скрепер, при помощи которого из русла реки добывался песок и гравий. Были еще 7 насосов, 71 метр канатной дороги, 2 транспортера, 1 бетономешалка, 3 пневматических молотка с тремя компрессорами. Я ничего не придумала. Все это описано в уникальном специальном труде “Районная гидроэлектрическая станция на р. Гизельдон”, изданном в Москве в 1936 году.
А из фотоальбома, созданного трудом фотографа Ф.П. Морозова, освещающего этапы строительства плотины, со дна будущего водохранилища на меня смотрят люди. Плохо одетые, в грубых сапогах или в башмаках с обмотками, в фуражках, войлочных осетинских шляпах или бараньих папахах, они застыли на мгновение, держа в руках лопаты, кирки, камни и деревянные колоды, которыми они уплотняют дно будущего водохранилища. Они смотрят на меня из прошлого. Чудо фотографии сохранило для нас эти мгновения. Нам дана маленькая возможность заглянуть в их жизнь. Позволим себе это.
7 октября 1931 года. Пять человек старательно трамбуют камни и песок на дне будущего водохранилища. Трамбуют при помощи самодельных инструментов – деревянных колод, к которым прикреплены длинные рукоятки.
2 января 1932 года. У входа в водонапорный тоннель. На откосах будущего водохранилища лежит снег. Около 10 рабочих монтируют какую-то деревянную конструкцию.
20 февраля 1932 года. У водопада Пурт. Рабочие ломами дробят глыбы известняка.
21 февраля 1932 года. Водоспускной тоннель. 17 рабочих вручную трамбуют дно тоннеля.
2 апреля 1932 года. Дно водохранилища в снегу. Рабочие через сита просеивают песок. Хорошо видна одежда – залатанные штаны, такие же темные рубашки, разбитая обувь, кавказские шапки, брезентовые рукавицы. Песок насыпают лопатами.
17 мая 1932 года. Дно котлована водохранилища. Почти готово водозаборное устройство. Десятки человеческих фигурок мостят камнями дно.
24 мая 1932 года. Сотни людей на дне работают лопатами, везут гравий в ручных тачках. Дно водохранилища уже хорошо утрамбовано. Видны контуры плотины. Исчез хаос деревянной опалубки.
30 мая 1932 года. Дно водохранилища заполняется водой Гизельдона. Десятки людей на берегу.
17 июня 1932 года. Десятки людей с лопатами и тачками у откоса водохранилища.
17 июля 1932 года. Водохранилище заполнено водой. Идет уборка его берегов. Заканчивается строительство водозаборного устройства.
14 октября 1932 года. Работы закончены. В зеркале воды отражаются окружающие горы. Великолепная панорама. На плотине всего несколько человек. Все остальные участки пустынны. Совсем недавно здесь гремели взрывы, слышался шум драги, перекликались люди, сотни рук долбили камень, толкали вагонетки с гравием, несли на ручных носилках песок. Кругом в кажущемся беспорядке валялись доски и бревна. По деревянным настилам двигались, толкаемые руками, тачки с камнями. Теперь все убрано. Спокойная гладь озера. Плотина накапливает воду, которая будет спущена в новое русло – водонапорный тоннель. Прекратил свое многовековое существование водопад Пурт. Река надежно заперта и теперь будет подчиняться желанию человека.
Я снова и снова перелистываю альбом, рассматриваю мельчайшие подробности, пытаясь представить, что кричат друг другу, запечатленные фотографом люди, чему они смеются или сердятся. Мгновения чужих жизней…
Специалисты употребляют особый термин, означающий окончание строительства плотины: “с 15 ноября 1932 года плотина поставлена под напор”. Таких альбомов, как у меня, существует несколько. Например, строительству здания станции посвящен тот, который хранится у Александра Васильевича Еремина. Другие, созданные Ф.П. Морозовым, находятся в других коллекциях за пределами Северной Осетии. Они – свидетельства жизни, которая уже ушла…
Для того чтобы оградить от воды место будущего котлована, в котором осуществлялась вся вышеназванная работа, Гизельдон перегородили временной плотиной, и 22 марта 1932 года реку повернули в специальное русло, которое теперь не затрагивало котлован. Вода по нему спускалась, как и прежде, через водопад.
В июне 1932 года случилось непредвиденное…
Несколько дней и ночей все наружные (кроме тоннеля) работы были приостановлены из-за дождя, который непрерывным потоком изливался на землю. Дождь уныло и однообразно шумел в листве деревьев. Тяжелые свинцовые тучи опустились так низко, что смешались с туманом, заполнившим всю Даргавскую котловину. Тускло светились лампочки у входа в клуб. Иногда вместо дождя начинал идти снег, что не такая уж редкость здесь, в горах. Человеческие голоса тонули в шуме непрерывно льющейся с неба воды. День казался сумерками. Только одинокие смельчаки, набросив на себя мешок или плащ, осмеливались покидать свои укрытия. Обезлюдела дорога, ведущая из Кобана на Кахты-Сар. Инженеры и рабочие уже несколько дней ночевали там, наверху, у плотины, предпринимая попытки ее укрепления. Дождь шел и в горах. В серой пелене скрылись вершины Джимары, Тбау и Чизжиты-хох. Масса воды неуклонно росла, и справиться с нею становилось все труднее. Иногда в воду запруженного Гизельдона били молнии. Ночью, когда стихия бушевала с невиданной силой, вода прорвала деревянную перемычку и заполнила котлован строящегося водохранилища. Словно устыдившись содеянного, дождь прекратился. Но весь котлован будущего водохранилища оказался заполненным жидкой грязью, скрывшей всю титаническую работу, которая была проведена в течение последних месяцев.
Вода, которая клокотала, переливаясь через край плотины и разрушала ее, спала. Лишь отдельные струи продолжали выливаться через все увеличивавшийся дефект перемычки. Для ее укрепления потребовался старый, испытанный метод. Через несколько дней напряженной работы временная плотина была крепко “заперта”. Но какое печальное зрелище представлял собой котлован!
Потом, по колено в холодном месиве, рабочие, разделенные на бригады, возглавляемые техниками и инженерами, очищали котлован от грязи, камней и воды. Все бригады выполняли и перевыполняли ежедневные задания. Особенно помог им скрепер – машина во много раз увеличивавшая производительность труда. В начале его появления на строительстве он (мне кажется, что он был похож на современный бульдозер) привлекал восхищенное внимание, подобно тому, как в наши дни мы зачарованно смотрим на работу современных землеройных машин. Работы по ликвидации прорыва и завершению строительства плотины продолжались более года.
Работы по трамбовке и укреплению берегов плотины были закончены в апреле 1931 года. В мае был закончен и водосбросный тоннель. Он был нужен для сброса лишней воды в случае переполнения водохранилища, а также для проведения ремонтных работ на различных участках гидросистемы. Тогда же в мае было готово и водозаборное сооружение, которое позволяло забирать воду из водохранилища и направлять ее в водонапорный тоннель. Мне пришлось однажды во время профилактических работ видеть начало этих тоннелей, перекрываемых специальными затворами – гигантскими металлическими щитами 5х3 метра. С помощью ручной лебедки эти двери перемещались тягой в 18 тонн! При желании можно и сейчас увидеть водозаборное устройство, стоящее в западной части озера и отделяемое от берега 32 метровым пешеходным подвесным мостиком. Однако вход туда запрещен. Там совершается “святая святых” работы электрической станции, построенной на движущейся воде Гизельдона. Мне удалось все это увидеть. Поверьте, остается очень сильное впечатление, когда начинаешь вдруг ясно понимать, какие силы бушуют здесь, в этом скрытом для обывателя месте. Я замерла, пораженная увиденным. Мне казалось, что масса воды вот-вот сдавит это сооружение, как скорлупку. Но люди, которые дали мне возможность увидеть своими глазами, как вода втягивается в гигантскую воронку водонапорного тоннеля, не испытывали того, что ощущала я. Они привычно продолжали свою работу. Когда-то мне посчастливилось побывать вместе с отцом в глубинных помещениях Армянской гидростанции на озере Севан. Лифт опустил нас на 100 метровую глубину. Тускло светили лампочки в таинственных коридорах, слышался шум большого водяного потока, было сыро и очень тревожно. Там, в глубине гор, совершался колдовской процесс превращения энергии. Каким милым показался мне белый свет, когда мы вновь оказались на поверхности земли. Возможность увидеть хозяйство этой, другой электростанции, предоставил моему отцу (и мне вместе с ним) бывший гизельдонец, главный инженер Армэнерго Михаил Аветикович Григорян. Он принадлежал уже к поколению эксплуатационников нашей ГЭС. К этому поколению принадлежало много специалистов, начинавших свою трудовую деятельность на Гизельдоне и получавших там опыт по эксплуатации сложного энергетического оборудования. Среди них я хочу назвать В.Н. Арзуманяна (главного инженера Ереванской Атомной электростанции), М.И. Казанова (директора Цимлянской ГЭС), В.Г. Попова (главного инженера “Севкавказэнерго”, П.К. Бекмурзова (директора Терского каскада ГЭС), Х.Б. Канукова (директора Орджоникидзевской ГЭС).
15 ноября 1932 года все это сооружение было испытано впервые. Предстояло соединить все части системы в единое целое и запустить станцию. Пробная эксплуатация системы была осуществлена 29 июня 1934 года.
Сейчас водохранилище на Кахты-Саре хранит в себе свою бурную историю. Тихи и спокойны его воды, в которых отражается голубое небо и горные склоны. Ветерок, дующий вдоль ущелья, вызывает легкую рябь водяного зеркала. Иногда можно увидеть и утлую железную лодочку, в которой сидит кто-то из работников этого узла и полосатым шестом определяет глубины водохранилища. Два крупных сторожа-волкодава, расположившись на висячем мостике, наблюдают за действиями своего хозяина. Далеко на склонах передвигается ленивое стадо. Пастух, как и прежде, закутанный в бурку, сидит на камне, опершись на посох. О чем думает он, коренной житель этих мест, односельчанин или, может быть, дальний родственник Циппу Байматова? Что знает он о людях, которые некогда, как и он, были хозяевами этих мест?
СТАНЦИЯ
Одновременно с началом строительства тоннеля шли работы по сооружению площадки для здания электростанции. Там же должна была располагаться и повышающая подстанция. Место было выбрано недалеко от входа в ущелье, вблизи селения Кобан, там, где заканчивался водонапорный тоннель. Тоннель и здание станции соединялись стальным трубопроводом. Ущелье в этом месте было не особенно широким, вдоль реки вилась конная тропа. Горные массивы подходили почти вплотную к месту будущей площадки. Здесь и начались в сентябре 1929 года взрывные работы. Взрывали скалы, углубляли котлован, образовавшийся в результате взрывов, готовили фундамент, который должен был выдержать все нагрузки здания станции и ее содержимого – турбин, генераторов и пр. Из-за почвенных вод работали по колено в воде, отсасывая ее насосами. Здесь одновременно трудилось до 80 человек. Особенно отличалась бригада бетонщиков Петра Кцоева. Пятнадцать комсомольцев бригады землекопов Алексея Бязрова закладывали фундамент будущей станции на глубине трех метров. В основание фундамента насыпали гравий, потом всю площадь замостили камнями. Со стороны реки площадку ограничили бетонной набережной. Со стороны гор была построена особая подпорная стена. Выше площадки для здания станции была создана повышающая подстанция, где позже были установлены 10 повышающих трансформаторов, необходимых для создания условий для передачи электроэнергии, вырабатываемой Гизельдонской ГЭС на подстанции Владикавказа и Грозного. И здесь, на этом участке строительства были свои трудности, все та же тяжелая работа, покоряющая камень и горы. Строители тоннелей и плотины работали и здесь. И опять в газетах мелькают знакомые фамилии бригадиров и рабочих, публикуются данные о кубометрах вынутых пород, о нехватке строительных материалов и рабочих рук. О Гизельдоне пишут писатели Нигер, Савва Дангулов, Ольга Берггольц.
Несмотря на безработицу, строительство испытывало недостаток рабочей силы. Отчасти он объяснялся очень тяжелыми условиями работы. Так, газеты пишут, что “при разнарядке в 500 человек на строительство из сел приехали всего 50, вместо 350 подвод – только один Батакоюрт прислал 18”. Приезжали десятки рабочих, но оставались немногие. Так постепенно стал формироваться костяк из постоянных тружеников, составивший основу всего коллектива стройки. Несмотря на все перечисленные трудности (отсутствие достаточно прочного основания на месте будущего трубопровода, крайне суженный фронт работ в узкой пойме реки Гизельдон, которую нельзя было отвести в сторону, к началу 1931 года были готовы здание станции, фундаменты турбин и генераторов, площадка повышающей подстанции. Начался монтаж оборудования, которое стало поступать из Ленинграда, Харькова, Днепропетровска и стран запада. Еще раньше, в 1930 году, было начато строительство 4-х проводной линии электропередач на деревянных опорах. Здание станции было закончено 16 марта 1933 года.
Здание содержит в себе громадный машинный зал длиною в 52 метра и шириной – в 12,5 метров. Высота зала тоже 12 метров. В этом зале были размещены пять турбин Пельтона, изготовленных в Ленинграде, из которых три являются главными, а две вспомогательными. Турбины соединены с генераторами Харьковского электромеханического завода. Здесь, в этом здании, и происходит таинственное превращение энергии движущейся воды в электрический ток. Сейчас в зале пустынно. Глухим непрерывным гулом работающих механизмов встречает он тех, кому посчастливится сюда попасть. Блестят плитки чисто вымытого пола. В громадных кадках растут фикусы и китайские розы. Управление станцией полностью автоматизировано.
Но как шумно было здесь во время монтажа внутреннего оборудования. С Ленинградского механического завода пришел состав с турбинами и прочим хозяйством для монтажа. Из Краматорска привезли запасные детали для генераторов. А сами генераторы делал для Гизельдонской ГЭС Харьковский электромеханический завод. Для их установки понадобился особый подъемный кран, который сначала заказали в Германии, но позже заказ переадресовали в Италию. Подъемный мостовой кран грузоподъемностью в 40 тонн был изготовлен итальянской фирмой “Черрети и Танфани”.
Я печатаю эти строки, а сама думаю о том, сколько же организаций приняло участие в этом небольшом строительстве. Крупные заводы готовили оборудование, Народные комиссариаты торговли покупали в Италии подъемный кран и стальной трубопровод, приглашались консультанты из ведущих институтов страны, из известнейших иностранных фирм “Савельяно” и “Омодео”. Кто-то вел финансовые расчеты, кто-то тянул линии электропередач, строил в других городах понижающие подстанции, рассчитанные на гизельдонский ток. Как сложно все это хозяйство, сколько стоит за ним человеческих знаний и энергии. Об электрическом хозяйстве ГЭС я даже и не пытаюсь писать! Я разглядываю изящные (с женской точки зрения) чертежи “однолинейных схем электрических соединений главных агрегатов и собственных нужд” и ограничиваюсь этим. Я не стану рассказывать о том, как строились линии электропередач. Там тоже были свои трудности и свои герои. Период 1934–1935 года можно назвать периодом окончания строительных и монтажных работ, периодом испытания сооружений, пробного пуска и налаживания эксплуатации станции.
Пробная эксплуатация Гизельдонской ГЭС началась 29 июня 1934 года. Но еще ранее всем строителям пришлось пережить катастрофу, нарушившую все сроки намеченного пуска. В мае 1932 года случился оползень. И произошел он прямо над зданием уже готовой станции.
Я уже говорила, что вода к турбинам, находящимся в турбинном зале, подавалась по тоннелю и далее по трубопроводу. Трубопровод представляет собой стальную трубу, состоящую из фрагментов-колец, которые сварены между собой или соединены особыми заклепками и фланцами. Для сопротивления бешенному напору воды (в период пробной эксплуатации он выдержал гидравлические удары в 57 атмосфер!) стенки трубопровода в иных местах достигают 35 миллиметров. Трубопровод был изготовлен на итальянской фирме “Савельяно”. Вот эту многотонную конструкцию и собирались установить на горном 48-градусном склоне. Была готова и трасса, на которой должен был монтироваться трубопровод. Надо сказать, что место это было ненадежным, горные породы в этом районе ущелья не представляли собой единого монолита. Но проведенные исследования свидетельствовали о возможности такого рода работ. Однако неожиданно после сильных дождей, а отчасти и от тяжести наваленных пород, выброшенных при строительстве последних отрезков тоннеля, часть склона сползла вниз, к зданию станции. Оползень случился ночью, поэтому никто не пострадал. Это была счастливая случайность!
28 ноября 1932 г. охрана, состоящая из 3 солдат воинской части, услышала глухой, нарастающий гул. Дождь, шумевший всю ночь, не заглушил этого тяжелого и непонятного звука. Солдаты выскочили из сторожевых будок, в которых они прятались от потоков воды, низвергавшихся на землю. В предрассветном сумраке еще ничего нельзя было различить, но зловещий шум уже перешел в звуки ломаемого дерева. На площадку перед станцией с грохотом выкатились несколько внушительных по своим размерам валунов. Треск слышался у правой стороны здания, из-за угла которого вылетали, как спички, громадные бревна и доски. Массой изуродованных строительных конструкций, сооружавшихся для монтажа трубопровода, была снесена сторожевая будка, из которой за секунду до падения камней и щебня успел выскочить молодой солдатик. За самим зданием станции творилось нечто невообразимое. Падали крепления, разлетались в щепки громадные бревна. Сошедшая со своего места масса породы то медленно, то убыстряя движение, сметая все на своем пути, сползала вниз. Переворачивались лестницы и летели вниз, к берегу реки. Громадные камни, перескакивая здание станции, падали в воды Гизельдона. Ошеломленные свидетели, собравшиеся на левой стороне площадки станции, с ужасом смотрели, как гибнет все, что уже успели здесь сделать, ожидали самого страшного -разрушения здания станции. Но звуки сползания вдруг прекратились, и наступила зловещая тишина… Только отдельные камни еще продолжали срываться со своих мест…
Рабочие потом вспоминали, что кто-то из местных крестьян предсказывал это несчастье. На месте здания станции находилось некогда святилище и стояло священное дерево, которому поклонялись жители этих мест. Голые, давно засохшие ветви дерева были покрыты многочисленными ленточками и бантиками, повязанными поклоняющимися людьми. Этот ритуал “спасал” их от неприятностей в пути. Когда началось строительство площадки под здание, местные жители высказали свое несогласие на уничтожение святилища. Но на это никто не обратил внимания. Дерево было спилено, но полностью его уничтожить не посмели. В ту же ночь оно исчезло. Поговаривали, что жрец одного из святилищ, расположенного вблизи селения Ламардон в Даргавском ущелье, ночью унес его на себе. Уходя, он грозил нечестивым нарушителям древних традиций. Те, “кто дерзнул бы вырубить такое дерево, должен, по верованию народа, подвергнуться внезапной смерти”, пишет К.П. Попов, цитируя А. Кодзаева, описавшего в 1903 году древние верования и обычаи осетин. Поговаривали, что дерево это до сих пор находится в одной из тайных пещер. В это же время Савва Дангулов писал в газете “Пролетарии Осетии” 29 ноября 1933 года, что здание станции построено на месте святого дерева, что, несомненно, является хорошей приметой. На одном из Гизельдонских праздников была даже исполнена песня, посвященная электростанции, “выросшей” на месте святилища.
Вообще, легенд в этом краю ходило множество. Я помню, что существовало мнение, что со сторожевой башни Кануковых, нависавшей в начале ущелья над дорогой, сбрасывали неверных жен. Я сама в детстве слышала этот рассказ от нашей соседки. Тогда я с опаской проходила мимо этого страшного места, пытаясь взглядом отыскать обломки косточек несчастных жертв. И сейчас, когда бываю там, невольно кошу взглядом в ту сторону, хотя знаю наверняка, что это выдумка, расцвеченная романтиками строительства. А их было немало. Помню историю одного старого холостяка, инженера П.Ф. Алексашенко. Его, как и всех, кто приехал в этот сказочный край, занимала и интересовала история таинственного Городка Мертвых. Он, повидимому, исследовал эти захоронения не только снаружи, но и внутри. Доказательством тому служила длинная девичья коса, которую он извлек из одного склепа и поместил в застекленную коробку. Коробка стояла у него под кроватью и вызывала ужас у всех местных барышень.
Сам же ее хозяин говорил, что женится только на девушке, которая будет иметь точно такую же косу. Мне кажется, что это была чистейшая фантазия и на самом деле в том ящике ничего не было. Но многие этому верили…
Какое печальное зрелище предстало перед строителями, когда в наступающем рассвете они сокрушенно рассматривали разрушения, произведенные оползнем. Сохранились фотографии этой аварии, пожалуй, самой значительной по сравнению с теми, что были ранее (размыв временной плотины на Пурте, прорыв временной плотины на Гизельдоне, обвалы кровли в тоннеле). Здание станции не пострадало. Но все деревянные приспособления для прокладки трубопровода превратились в хаос. Вся подготовительная работа пошла насмарку. Тысячи кубометров осыпи преградили трассу. Приходилось все начинать сначала. Картина разрушения усугубилась вторым оползнем, происшедшим 26 октября того же года. Строительство на этом участке прекратилось…
Дальнейшая история Гизельдонской ГЭС – это история проектов прокладки трубопровода. В Кобан приехали консультанты из центра, были приглашены и иностранные специалисты.
Кратко идеи проведения монтажа трубопровода можно представить в виде двух вариантов. Первая – работа на оползне. Трубопровод можно было укладывать поверх пород оползня, что было весьма затруднительно из-за неустойчивости самого оползня. Было предложение убрать оползень. Была даже предпринята такая попытка, но после второго оползня от этой идеи отказались. Этот вариант мог привести к новому сползанию и повреждению здания станции. Инженерные расчеты, проведенные в Управлении строительством, позволяли предложить другой план -пробить в горных породах новую трассу для трубопровода, оставив массу оползня над ним. Эту же идею поддержали и иностранные специалисты – француз Жакоте, немцы Модель и Бергер. Тоннель в основной скальной породе под массой оползня был закончен с большими трудностями к 1 ноября 1933 года. По смонтированному и чудом сохранившемуся бремсбергу стали поднимать в заоблачные выси части 700 тонного трубопровода. Прокладка незапланированного тоннеля для нижней части трубопровода также задержала пуск станции и отодвинула сроки еще на несколько месяцев.
Наконец, в ноябре 1933 года на товарную станцию г. Владикавказа прибыл поезд, на 39 платформах которого размещались огромные пятиметровые трубы. Это и были части трубопровода. При помощи лебедок фрагменты были помещены на специальные платформы на колесах, которые везли тяжелые тракторы-тягачи. Везли их через весь Владикавказ, собирая толпы любопытных. Везли по 32-х километровой дороге в Кобан. Я видела целую серию фотографий этого переезда.
Медленно, почти шагом, тянут тракторы тяжелую и громоздкую ношу. Я не помню точно, но таких платформ было около 50, по числу фрагментов 500 метрового трубопровода. Вокруг этих телег с железными мастодонтами толпы ребятишек и взрослых. Интересно, сколько дней добирался этот караван до Кобана? Командовал же перемещением этого массивного материала заместитель начальника строительства в 1934 году С.К. Билаонов. Меня заинтересовала эта фамилия. В документах того года я часто видела его подпись. По характеристике отца – Билаонов был очень заметной личностью на строительстве. Но о его судьбе отец ничего не знал. Помогли мне старые гизельдонцы, подсказавшие, что о судьбе этого человека я смогу узнать от сына С.К. Билаонова, героя Советского Союза, живущего в Киеве. Не зная адреса, я написала письмо по принципу “на деревню дедушке”. На обороте конверта я обратилась к Киевским работникам почты помочь мне в моих поисках. И письмо нашло своего адресата. Вот что мне ответил Павел Семенович Билаонов, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант запаса, сын того самого Семена Константиновича Билаонова.
“Семен (Дагка) Константинович Билаонов родился в 1888 году в селении Христиановское (Дигоре) в крестьянской семье. В 1901 году он окончил там школу. С 1906 по 1908 год работал на Восточно-Сибирской железной дороге вместе со своим отцом. В 1908-1912 году учился во Владикавказском реальном училище, а потом работал на Уссурийской железной дороге, став старшим техником пути. После революции работал начальником железнодорожной дистанции, а в 24 году вернулся домой, в Осетию. В Осетии он работал начальником Дарг-Кох-Алагирской узкоколейной дороги, затем начальником Садонских полиметаллических рудников. В 1930 году С.К. Билаонов был назначен заместителем начальника строительства Гизельдонской ГЭС, через два года – начальником электростанции. В январе 1933 года он был командирован в Москву за гидротурбинами (Павел Семенович ошибается – за итальянским трубопроводом) одной из итальянских фирм. Это задание он успешно выполнил, доставив в Кобан все в целости и в сохранности. Но в дороге он заразился сыпным тифом и умер 5 марта 1933 года на 14 день болезни. Похоронен на сельском кладбище в Дигоре”.
Вот почему мой отец не запомнил факта его похорон. В своем письме П.С. Билаонов называет знакомые мне фамилии людей, работавших с его отцом. И его память хранит символы детства… Так печально закончился мой поиск еще одного участника строительства. Но утешило одно – его дети (а может и внуки) бережно хранят память о делах своего отца. Хорошие дети – это значит и хорошие родители. Очевидно и С.К. Билаонов относился к таким людям.
При монтаже трубопровода было тоже много трудностей. Монтировали трубопровод в очень сложных условиях – на трассе под углом в 48 градусов! Эти градусы грозили новыми оползнями. Я не буду их перечислять – они повторялись в разных вариантах на других страницах моего повествования. Но когда вы будете в Кобанском ущелье, остановитесь на минутку у здания электростанции и, запрокинув голову, постарайтесь разглядеть на головокружительной высоте серебряную нить трубопровода. Летом его трасса закрыта разросшимися деревьями и кустарником. Зимой он виден хорошо. Отсюда, с дороги, он кажется тоненькой серебряной ленточкой. Посмотрите и на параллельно идущие рельсы второго бремсберга (“третьим” был Микеле Битиев), по которому туда, в голубое небо поднимали части этой металлической трубы. Поистине гигантская работа. Я не перестаю удивляться тому, что может сделать человек.
Монтаж трубопровода был закончен 1 августа 1934 года.
Монтаж оборудования самой станции, ее электрического содержимого, проводили специалисты-монтажники, приехавшие из Ленинграда. Они же проводили занятия и с будущими электриками, получавшими образование на специальных курсах, организованных строительством. Работали также и другие курсы, например, по подготовке в техникумы и вузы. Таким образом, получил образование в Бауманском институте и вернулся на эксплуатацию ГЭС первый инженер-электрик-осетин Давид Васильевич Габолаев. По путевке Гизельдона начал свою карьеру комсомольский секретарь, а потом профессор Северо-Осетинского Университета Чибиров Х.Т. (мне, к сожалению, не удалось с ним познакомиться). Гизельдон помог Савве Дангулову утвердиться в его писательской деятельности. А сколько таких судеб осталось нам неизвестными…
После окончания монтажа были проведены специальные испытания электрической схемы силами Азэнерго и какого-то таинственного ОРГРЭСНКТП (Организация по ремонту электростанций народного комиссариата тяжелой промышленности).
Отец рассказывал мне, как они 29 июня 1934 года с Д.В. Габолаевым осуществляли пробный пуск станции. Отец отвечал за гидротехническую часть, а Габолаев – за его электрическую составляющую. Испытания прошли успешно.
Уже с утра чувствовалось всеобщее оживление. Полыхал красный кумач лозунгов, натянутых над зданием управления строительством, над зданием станции, на Кахты-Саре. Суетливо перемещались в районе рабочего городка группы людей, занятых подготовкой к празднику. Иногда появлялись женщины и мужчины в ярких костюмах, члены драматического кружка и участники художественной самодеятельности. Они тащили яркие декорации в клуб, переносили реквизит, не отвечая на вопросы заинтригованных жителей городка. К полудню людей прибавилось. Все они выглядели иначе, чем накануне. Многие не узнавали друг друга – вместо обычной непривлекательной одежды люди надели все, что было у них нарядного, нового, праздничного. Появились и участники торжества в выразительных национальных костюмах. Это было еще то время, когда самобытная кавказская одежда являлась отличительным признаком большого торжества. Блестели на солнце отполированные до блеска серебряные газыри и украшения поясов. Изменилась и форма головных уборов. Фуражки и войлочные шляпы сменились лихими папахами, а в прорезях темных суконных бешметов виднелись белоснежные рубашки. Оживленные лица, улыбки, шутки, смех. Появились и женщины в прекрасных национальных платьях с шитьем, в изумительных, тонких, как паутинка, осетинских шелковых платках. Мелькали яркие косынки, нарядные европейские платья. Уже слышались переборы нескольких гармошек, а звуки духовых инструментов, к великой радости ребятишек, вселяли уверенность в интересном проведении праздника. Все стихийно собирались у двухэтажного здания клуба, где шли последние приготовления к торжественному собранию. Там же, на волейбольной площадке, расставлялись праздничные столы. Прибыли руководители строительства, инженеры, техники. Постепенно толпа участников торжеств стала редеть – все отправились к зданию станции, где должно было произойти торжественное действо – получение первых киловаттчасов энергии. Постепенно небольшая площадь перед зданием станции заполнилась народом. Группами стояли строители тоннеля, плотины, монтажники электрохозяйства. К зданию станции стали приезжать и многочисленные гости из города – руководители Республики, журналисты, представители коллективов завода “Электроцинк”, грозненских нефтепромыслов, других организаций Владикавказа. Приезжали на легковых машинах, на автобусах Союзтранса (организации, осуществлявшей в те времена перевозки пассажиров в разные районы республики, в Грузию по Военно-грузинской дороге, в Грозный). Сюда же пришли и приехали жители местных сел – из Гизели, Верхней Санибы, Даргавса, Какадура, Кани, Тменикау, Ламардона, Фиагдона. Приехали и горняки Садона, сыгравшие большую роль при проходке тоннелей.
Однако самые напряженные действия разворачивались не здесь, на площади, а там, наверху, на Кахты-Саре, где собрались специалисты-гидротехники, ответственные за все водное хозяйство станции. Это они по сигналу готовности, который должны были подать им энергетики, готовились открыть те самые громадные ворота-щиты, закрывавшие гизельдонской воде вход в водонапорный тоннель. Им предстояло первыми начинать пуск всей станции. Ответственным за эту работы был мой отец. Он не любил распространяться о своих ощущениях. Но признался, что очень волновался в эти минуты, хотя был уверен, что гидротехническая часть сооружения выполнит все, что ей было предназначено. Но мама моя говорила, что отец не спал всю ночь и уже в 4 часа утра был на головном сооружении.
В то же время, в не менее напряженном состоянии находились и те, кто отвечал за электрическую службу станции. Там, в трех километрах от водозаборного устройства и плотины, в здании станции собрались специалисты-турбинщики, проверявшие в последний раз состояние своих турбин. У пультов управления уже стояли электрики, готовые выполнить все необходимые действия, которые я могу только предположить, но не представить себе. Так сложна для простого смертного эта форма деятельности. Там, в машинном зале, собралось и все руководство строительства. Сюда же были приглашены и самые известные руководители Республики. В их толпе стоял Д.Т. Хасиев, объясняя последовательность действия отдельных участков сложного хозяйства всей системы. Начальник строительства М.Г. Карп что-то выяснял у инженера-электрика Д.В. Габолаева, который отвечал за электрическую составляющую пуска. Д.В. Габолаев взял в руки телефонную трубку, набрал номер телефона на Кахты-Саре и что-то сказал в нее. Прослушав того, кто был на другом конце провода, он протянул руку к пульту… А там, наверху, отсчитав положенные секунды, другой инженер дал сигнал, и механизмы привели в действие большие двери (они называются затвором Джонсона), которые, растворившись, пустили поток Гизельдона в водонапорный тоннель. Через несколько секунд вода уже неслась по трубопроводу. Вот она достигла турбин, лопасти которых слегка дрогнули и пришли в движение, набирая скорость, и синхронно, в сопряженных генераторах возник… электрический ток! “Готово”, – торжественно произнес Габолаев, и все увидели вспыхнувшие контрольные лампочки. “Все состоялось”, – подумали инженеры, техники и рабочие на Кахты-Саре: там тоже вспыхнули контрольные лампы. А оба инженера, держа телефонные трубки, поздравляли друг друга с удачным завершением всей той огромной работы, которая проводились здесь семь длинных лет. Станция мощностью в 22,5 МВт обошлась государству в 20 225 600 рублей.
Многие гизельдонцы связывали пробный пуск Гизельдонской гидроэлектростанции с приездом в Кобан М.И. Калинина. На самом деле станция уже работала к моменту посещения строительства “всесоюзным старостой” – 17 августа 1934 года. Председатель ЦИК М.И. Калинин приехал в Северную Осетию в связи с празднованием 10-летия Республики.
К зданию станции подкатил блестящий черный форд, из которого выбрался худощавый, невысокий человек с бородкой, в котором толпа сейчас же узнала М.И. Калинина. Приехал он без большой охраны. Вместе с секретарем обкома ВКП(б) Демиховским, председателем Облисполкома Хасиевым и Калининым на заднем сидении автомобиля сидели два вооруженных милиционера. Его встретили по обычаю – с хлебом и солью, которые несли на вышитых рушниках две самые красивые девушки в осетинских женских костюмах. М.И. Калинин живо поздоровался за руку с руководителями строительства, с некоторыми рабочими, приветливо махнул другим, шумно выражавших свое удовольствие от его приезда. Его приезд запечатлелся в памяти многих участников как праздник пуска ГЭС. С кем бы из них я не говорила о Гизельдоне, все обязательно упоминали об этом визите. Очевидно, в те, не очень богатые событиями времена, это было очень важно для многих, подчеркивало важность всей проделанной ими работы.
Калинину показали турбины и генераторы, рассказали принципиальную схему строительства. Пробыл он на станции около часа и, распрощавшись со строителями, уехал назад в г. Орджоникидзе, в который в 1931 году переименовали Владикавказ.
Но вернемся на несколько дней назад…
Перед станцией шумела толпа, которая криками “ура!” приветствовала вспыхнувший свет огромной лампы, висевшей на специальном столбе. Рабочие, как зачарованные, смотрели на этот свет, веря и не веря тому, что они сотворили. Потом, когда из здания станции стали выходить отдельные и известные всем участники стройки, толпа подхватывала их и несла на руках.
Теперь поток людей двигался в обратном направлении. К нему присоединились и те, кто руководил пуском станции там, на плотине. Их тоже поднимали в воздух, стремясь выразить свое восхищение. Циппу Байматов, нарядный, в черной черкеске тоже был в центре внимания толпы. Его, пожалуй, подбрасывали в воздух чаще всех. Он был настоящим героем масс.
В большом зале клуба, который к тому времени уже более 3-х лет функционировал то в роли кинозала, то служил для нужд различных совещаний, произошли последние и заключительные аккорды этого торжества. Я хорошо помню этот зал, расположенный на втором этаже, где мне посчастливилось видеть несколько фильмов с участием Наты Вачнадзе, Москвина и Качалова (“Человек родился”). Зал этот был и аудиторией, где сдавали экзамены по новым своим профессиям члены различных курсов. Однажды отец со смехом рассказывал об одном таком экзамене: в пустом зале за столом президиума сидели экзаменаторы – инженеры и техники, руководившие кружками, в которых обучались рабочие. Были кружки плотников, где плотницкому делу их обучал В.М. Кириллов, кружок рабочих-телефонистов вел И.А. Томаев. Были курсы машинистов-электриков, бетонщиков и др. На этот раз экзаменовались специалисты по проходке тоннелей. На вопрос, заданный рабочему о том, что такое “торкрет” (особое, очень крепкое соединение определенных количеств песка и цемента) последовал точный и правильный ответ, что очень понравилось экзаменатору, и он похвалил успехи ученика. Одиноко сидевшая в задних рядах старая женщина-уборщица, по-своему “болевшая” за экзаменуемых, пришла в такое восхищение, что громко зааплодировала и, смутившись, выбежала из зала под смех всей комиссии.
И на этот раз зал выполнил свое предназначение. Никогда еще в нем не собиралось столько людей. Они стояли в проходах, сидели прямо на полу перед маленькой сценой, устраивались по три человека на двух стульях. Нарядные, в самых праздничных своих костюмах, они сейчас составляли единое целое и жили в эти минуты едиными мыслями, в едином порыве хлопали в ладоши, подбадривая своих товарищей. Они, казалось, слушали бы выступающих до утра. Зал то одобрительно гудел, когда на сцену поднимались самые ответственные и известные руководители работ, то взрывался овациями, когда на сцене оказывались их непосредственные руководители – бригадиры и прорабы. Всем хотелось высказать мысли, переполнявшие их души и сердца. На высоте общего возбуждения на сцену поднялась даже Дарья Алексеевна, медицинская сестра, и тоже произнесла коротенькую речь, которую, в силу ее неординарности, тоже встретили восторженными овациями. Выговориться дали всем. Особенно долго зал не отпускал Циппу, говорившего об исполнении его надежд, о том, что электрический ток сделает жизнь местных сельчан интереснее и значительнее.
Я помню, как сцена заполнилась людьми в ярких национальных костюмах – осетинских, грузинских, русских. Помню, как танцевали на сцене симд, лезгинку, русскую барыню, украинский гопак. Далеко за полночь, несмотря на мое отчаянное сопротивление и рев, мне пришлось покинуть на руках моего отца этот чудесный, бушующий весельем зал. Я тоже хотела быть вместе со всеми.
Не отсюда ли растут корни коллективизма моего поколения, которое воспитывалось в нас с самого детства? Мы так привыкли к этому слову – “мы”! В детском саду, в школе, в рабочем коллективе словом “мы” мы часто подменяли слово “я”. Тот индивидуализм, который, несомненно, имеет свои преимущества и который насаждается сейчас, заменяет это совместное наше сопереживание событий, сопровождающих нашу жизнь. Пожалуй, одним из самых выразительных ощущений своей общности с людьми нашей страны мы пережили в день Победы. Недавно в Москве, стоя на балконе московской многоэтажки и наблюдая за торжественным салютом в честь этого величайшего праздника моего поколения, я на секунду окунулась в прошлое. Было в нем и нечто от того гизельдонского торжества.
Гизельдон дал первый ток. Строительство закончилось. Разъехались его участники. Но эксплуатация станции продолжалась уже своими, местными кадрами, позже все процессы управления ГЭС были полностью автоматизированы. Вот почему здесь сейчас так пустынно. Только мне все мерещатся картины былого. Мое воображение уносит меня в те далекие и ушедшие навсегда дни. А жизнь продолжается в новых поколениях, которым я хочу пожелать, чтобы у них был “свой” Гизельдон.
ПРОЩАНИЕ С ГИЗЕЛЬДОНОМ
Вот и пришла пора поставить последнюю точку. Иссяк источник моих знаний о Гизельдоне и судьбах участников строительства Гизельдонской ГЭС. Все, что я хотела сказать, изложено на страницах моей повести. Почему же мне так не хочется расставаться с ними, героями моих рассказов? Мне кажется, что теперь они отдалились от меня и живут своей собственной жизнью, вырвавшись из плена моего сознания, способные побуждать мышление других людей. Такова сила печатного слова… Я же выполнила свои обязательства перед ними и перед собою. Несомненно, отсутствие профессиональных технических знаний сделает мою работу легко уязвимой, и знающий читатель найдет в ней массу разных неточностей. Но моя задача заключалась в другом. Мне было необходимо рассказать о людях, которых уже давно забыли. Мне нужно было оживить их образы и показать их потомкам, что жизнь всегда хороша, если она служит каким-то нужным человечеству целям. И в то трудное время (а когда оно было легким?) люди жили полной жизнью, грустили и радовались, уставали от тяжелого труда и знали радость отдыха от него, жили своими, свойственными только тому времени заботами.
Сравнивая жизнь Владикавказа тридцатых годов с жизнью группы людей, относительно изолированных от влияний городской культуры, я не переставала удивляться чистоте духа моих строителей. Там – блестящие рестораны, кинотеатры, магазины. Здесь – тихие вечера, беседы у рабочих бараков, задушевные песни и тяжелый, изматывающий труд. Но труд созидательный, труд, рождающий самоуважение, которое так хорошо и всегда я чувствовала при общении с этими людьми. Пожалуй, это была их общая особенность. Все они вызывали во мне восхищение своей правильной оценкой действительности, своим знанием некой тайны жизни, которую они разгадали при помощи длительного и совместного сотрудничества.
Для меня Гизельдон – это некий романтический образ, который всегда был со мной с раннего моего детства. Гизельдон – это люди, окружавшие меня в своих рабочих одеждах, с большими, заветренными руками, которые побрасывали меня к небу. С высоты этих поднятых рук я видела далеко вокруг другие лица, обращенные ко мне с улыбкой. Гизельдон – это ласковые, внимательные и любящие глаза моего отца, это ласковые руки матери, обнимавшей меня и обращавшей мое внимание на красоту окружающего пейзажа. Гизельдон – это друзья моего отца, склонившиеся над чертежной доской и до хрипоты спорящие над какими-то проектами. Это веселые гизельдонские девушки, работающие на компрессорах или на ситах, просеивающих песок, не забывающие сказать мне несколько добрых слов. Это торжество кумачевых праздников со звуками духового оркестра, от ритмов которого так учащенно билось сердце. Это – молодость моих родителей, ностальгией по которой, как это ни странно, я страдаю по сей день. Это счастье моего детства.
Гизельдон всегда со мной вместе со всеми его обитателями. Работая над книгой, я вновь, но более осознанно, пережила эту жизнь во второй раз, встретилась со всеми, кого когда-то знала или хотела бы знать. Эта моя книга – своеобразный памятник им всем. Это -напоминание нашим потомкам о том, что прошлое всегда будет вторгаться в их жизнь, задавая загадки, которые им необходимо разгадывать, которые будят мысли и побуждают к работе ума.
Мне так хочется, чтобы новые поколения знали свою историю, помнили и восхищались ею. Может быть, моя скромная попытка вдохновит их к новым поискам.
Я не случайно сравнила всех, о ком пишу, с эдельвейсами, горными цветами, живущими и выживающими в трудных условиях высокогорья, обладающими нежной душой, которой были наделены и герои моей повести.
Я прощаюсь с тобой, мой Гизельдон! Но я надеюсь, что он станет ближе и понятнее. И наши неравнодушные внуки будут искать в Кобанском ущелье признаки ушедшей жизни, понимая ее значимость для будущего. И пусть моя книга
поможет им в этом!
СПИСОК СТРОИТЕЛЕЙ ГИЗЕЛЬДОНГЭС
по материалам архива Н.А. Шуваева, газет “Власть труда”,
“Пролетарий Осетии”, воспоминаниям участников
строительства
1. АБИСАЛОВ А. – рабочий, проходчик туннеля.
2. АБАЕВ ГИО – возчик, принимал участие в транспортировке трубопровода.
3. АГНАЕВ Х. – рабочий
4. АДЫРХАЕВ Д.З. – рабочий.
5. АЙВАЗОВ П. – рабочий, окончил курсы эксплуатационников в 1932 году.
6. АЙДАРОВ Я. – рабочий .
7. АЛБЕГОВ А. – рабочий, окончил курсы эксплуатационников в 1932 году.
8. АЛЕКСАНДРОВ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ – инженер, окончил МВТУ им. Баумана, проектировал отдельные узлы ГЭС. На Гизельдоне с 1929 года.
9 . АЛЕКСАШЕНКО П.Ф.- инженер проектного отдела.
10. АМБАЛОВОВ СЕМЕН – рабочий.
11. АМБАРЦУМОВ – рабочий.
12. АМБАРЦУМОВ Ф.Ф. – директор ГизельдонГЭС в 1931 г., преподаватель курсов эксплуатационников в 1932 г.
13. АПАЕВ ТОСОЛТАН – рабочий.
14. АРЗУМАНОВ САМУИЛ ДАНИЛОВИЧ – рабочий, окончил Московский институт им. Куйбышева. Главный инженер Северо-Осетинского отделения НИИ Гипроводхоза.
15. АРЗУМАНОВ САМУИЛ ЗУРАБОВИЧ – в 1931 г. директор учебно-производственного комбината по подготовке кадров строителей для Гизельдонской ГЭС.
16. АХПОЛОВ САВЕЛИЙ ИЛЛАРИОНОВИЧ – рабочий, ветеран Энергосистемы.
17. БАРАШКОВ ИВАН ИВАНОВИЧ – инженер, москвич. В годы ВОВ – нач. штаба у Малиновского.
18 . БАГАЕВ ВИКТОР – рабочий, проходчик в бригаде Дзесова в 1930 г. На строительстве с 1927 года. Добровольцем ушел m` фронт. Погиб на ВОВ.
19. БАГАЕВ ВАСО – рабочий, бригадир, проходчик, машинист электростанции, прораб. Награжден за хорошую работу квартирой в доме ВОХРА (описан Саввой Дангуловым в 1933 году). Погиб на фронте.
20. БАГАЕВ ГОЦИЯ – землекоп, откатчик, бурильщик.
21. БАГАЕВ САМСОН – землекоп, откатчик, бурильщик, машинист станции, председатель Райисполкома Кобани. Добровольцем ушел на фронт ВОВ, где погиб.
22. БАГИЕВ ГОДА – электромонтер (погиб в 1937 г.?).
23. БАГРОВ – десятник в бригаде Келехсаева.
24. БАТАЕВ – рабочий.
25. БАТИЕВ ВЛАДИМИР – рабочий из бригады Чельдиева.
26. БАСИЕВ ЕФИМ – рабочий, отмечен как один из лучших в 1933 году.
27. БАРАКОВ – рабочий, учился в кружке И.А. Томаева.
28. БАЙМАТОВ ПАВЕЛ ТАУРАЗОВИЧ (ЦИППУ) – первооткрыватель Гизельдона.
29. БАХАРЕВ ФЕДОР – техник.
30. БЕЗУГЛОВ НИКИТА АНДРЕЕВИЧ – механик.
31. БЕРДУК – проходчик в тоннеле, в 6 забое.
32. БЕЛОЕНКО – преподаватель технического кружка механиков в 1934 году.
33. БЕСКАРАВАЙНЫЙ ИВАН ПАВЛОВИЧ – техник, главный механик строй управления Треста строительства Совнархоза.
34. БИБИЛОВ ИВАН – рабочий в бригаде Чельдиева, участник ВОВ, встречался с итальянскими партизанами и консультантом Гизельдона Амадео.
35. БИЛАОНОВ СЕМЕН (ДАГКА) КОНСТАНТИНОВИЧ -1888 г. рожд., зам. начальника строительства Гизельдонской ГЭС в 1930 году, начальник ГЭС в 1932 -1933 гг .Умер в 1933 году при транспортировке трубопровода.
36. БИРЮЛЬКИН АЛЕКСАНДР – техник. В 1932 году привез с Украины “спец переселенцев”.
37. БИТИЕВ МЕКЕЛЕ – рабочий, “третий бремсберг”.
38. БОКАЕВ ХАЗБИ – рабочий.
39. БОКОЕВ БАТЫРБЕК – техник.
40. БУБЛИК ВИКТОР – инженер, выпускник ДПИ, нач.участка.
41. БУГУЛОВ – рабочий.
42. БЯЗРОВ АЛЕКСАНДР – рабочий.
43. БЯЗРОВ МИХАИЛ – рабочий, проходчик в тоннеле.
44. БЯЗРОВ АЛЕКСЕЙ – рабочий, бригадир 1-ой комсомольской бригады землекопов при закладке фундамента здания станции, плотины, тоннеля.
45. ВАЛЮХОВ – бригадир бетонщиков.
46. ВАТАЕВ – рабочий.
47. ВАЗИЕВ – бурильщик.
48. ВАСИЛЬЕВ – начальник планово – отчетного отдела в 1931 г.
49. ВАРАВА – техник.
50. ВЕКИН Ф.В. – инженер- маркшейдер, начальник строительства в 1933 году. Первый управляющий системой Орджэнерго.
51. ВЕЛИАГОРСКАЯ МАРИЯ МИХАЙЛОВНА – машинистка строительства.
52. ВОСТРОИЛОВ Т.Я. – техник.
53. ВТОРОВ СЕРГЕЙ ФЕДОРОВИЧ – техник, из г. Владимира.
54. ГАБАРАЕВ АНТОН – рабочий – тоннельщик.
55. ГАБАРАЕВ ИЛЬЯ – рабочий, позже шофер строительства.
56. ГАБАРАЕВ ГОГО – рабочий из бригады Чельдиева в 1934 году.
57. ГАБАРАЕВ ВОЛОДЯ – рабочий 3-го участка.
58. ГАБАРАЕВ СЕМЕН – рабочий, председатель Постройкома ГизельдонГЭС. Директор Эльхотовской МТС.
59. ГАБОЛАЕВ ДАВИД ВАСИЛЬЕВИЧ – инженер-механик, выпускник МВТУ им. Баумана, главный инженер в 1934 году. Вместе с Н.А. Шуваевым проводил пробный пуск станции.
60. ГАБОЛАЕВА ЗИНАИДА ИВАНОВНА – телефонистка.
61. ГАБОЛАЕВ А.С. – слесарь.
62. ГАБУЛАЕВ АЛЕКСАНДР – рабочий.
63. ГАБИЕВ – десятник.
64. ГАГЛОЕВ – рабочий, получил травму при обвале тоннеля. 65. ГАДЖИЕВ ХАДЗЫБАТЫР – проходчик.
66. ГАЦОЕВ Б. – рабочий. Учился на курсах в 1934 г.
67. ГАЛОВ – машинист, десятник.
68. ГЕРГАУЛОВ Г. – рабочий.
69. ГЕРЦЫК. – инженер.
70. ГИОЕВ ГЕОРГИЙ- рабочий – взрывник, пострадал при взрыве у пикета 311.
71. ГОЛЬЦМАН ИОСИФ ГРИГОРЬЕВИЧ – инженер, начальник участка при строительстве тоннеля, плотины. Строил в Москве метро.
72. ГОКАЕВ К. – секретарь парторганизации Гизельдона в 1933 г.
73. ГОРАЩУК – рабочий.
74. ГОНЧАРОВ М. – рабочий.
75. ГУТМАН – зав. произв. работ 6-го участка в 1931 г.
76. ГРИГ АЛЕКСАНДР ИОСИФОВИЧ – техник.
77. ДЕГОЕВ АЛИХАН ГАБОЛАЕВИЧ – уроженец Даргавса, 1900 г. рожд., рабочий, дежурный на плотине.
78. ДОБРОДИЕНКО – инженер-электрик.
79. ДОЕВ БАЧАРИ Д. – завед. хозяйственной частью.
80. ДОЕВ ВАСИЛИЙ – рабочий, мастер.
81. ДОЕВ ТАЙМУРАЗ – рабочий.
82. ДОЛГАТ ГАТАМ – инженер-электрик в 1931 г.
83. ДОЛГОВ Виктор – инженер из Ленинграда.
84. ДОЛГОВ Григорий Денисович -техник, нач. участка в тоннеле.
85. ДОКВАДЗЕ Н. – рабочая.
86. ДОРОГУШЕВ А. – рабочий.
87. ДЖАГЕНО АРИСТОТЕЛЬ – десятник.
88. ДЖАНАЕВА СОНЯ – рабочая, уборщица, зав.клубом, женорг, контролер.
89. ДЖАТИЕВ ГАБО – рабочий в тоннеле, торкретчик.
90. ДЖАТИЕВ ПАВЕЛ – бурильщик в забое.
91. ДЖАШИТОВ А. М. – механик 2-го участка.
92. ДЖЕЛИЕВ ГРИША – рабочий, участник ВОВ.
93. ДЖАТИЕВ ТАСО – рабочий.
94. ДЖИОЕВ ЕРМОЛАЙ- бригадир проходчиков тоннеля.
95. . ДЗАПАРОВ ЕВДОКИМ – рабочий, пострадал при взрыве у пикета 311 в 1928 г.
96. ДЗАРДАНОВ – рабочий.
97. ДЗГОЕВ АГИША ГЕТАГАЗОВИЧ – возчик.
98. ДЗГОЕВ АБИСАЛ – нач.хозяйственной части 4 -го участка.
99. ДЗЕБОЕВ ИВАН – из Моздока, рабочий бригады Цховребова, погиб в ВОВ.
100. ДЗЕБОЕВА З. – рабочая.
101. ДЗЕБОЕВА О. – рабочая.
102. ДЗЕБОЕВА Л. – рабочая.
103. ДЗЕРАНОВ ХАДЖИ-МУРАТ – счетовод, из Беслана.
104. ДЗИБОЕВА Е. – рабочая.
105. ДЗИТЦОЕВ – рабочий из бригады Чельдиева.
106. ДЗИТЦОЕВ А. – рабочий.
107. ДЗУЦЕВ АРСЕНИЙ – штейгер.
108. ДЗУЦЕВ ДЗАТЕ – проходчик.
109. ДУДАЕВ НЕСТОР – проходчик.
110. ЕЛИСЕЕВ ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ – кабельщик, приговорен к 10 годам ИТР по обвинению в контрреволюционной деятельности. Реабилитирован.
111. ЕРЕМИН ВАСИЛИЙ АФАНАСЬЕВИЧ – производитель работ по дорожному и гражданскому строительству Гизельдонстроя. Начальник 3-го участка.
112. ЕРЕМИН МИХАИЛ АФАНАСЬЕВИЧ – техник, десятник.
113. ЕСЕНОВ КАМБУЛАТ – рабочий.
114. ЕЛФИМОВ ВАЛЕРИАН ВАСИЛЬЕВИЧ – бухгалтер.
115. ЕФИМОВИЧ – инженер, начальник работ до 1928 года.
116. ЕФРЕМЕНКО ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ – инженер – электрик, .дир Ках. ГЭС.
117. ЖАКОТЕ – консультант итальянской фирмы “Омодео”.
118. ЖЕВЛАК МИХАИЛ ИВАНОВИЧ – рабочий.
119. ЗАОЕВ – рабочий, делегат 7 парт.конференции.
120. ЗУБАРЕВ – инженер Ленинградского металлозавода им. И.В Сталина.
121. ЗИБИРОВ НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ – бухгалтер.
122. КАДИЕВ СЕМЕН КАЗБЕКОВИЧ – рабочий, пред. Райисполкома Правоб. р-на.
123. КАДИЕВ Е. – рабочий.
124. КАЗАЕВА – рабочая.
125. КАЗАЕВ – рабочий.
126. КАЗАЧКОВ ВАСИЛИЙ ФЕДОРОВИЧ – слесарь. В 1937 г. обвинен в антисосоветской агитации, 8 лет ИТР. Реабилитирован.
127. КАЛЛАГОВ – рабочий из Даргавса.
128. КАЛАЧЕВ – рабочий.
129. КАНДЫБИН – зав ОТК, нач.отдела кадров в 1931 г.
130. КАНУКОВ ТАЗРЕТ ГУБЕЕВИЧ – техник.
131 . КАНУКОВ ШОВКЕТ – возчик, шофер.
132. КАРАБУГАЕВ ХАЧАСА – рабочий.
133. КАРАЕВ ГЕОРГИЙ – землекоп.
134. КАРСАНОВ НАДАР – рабочий.
135. КАРАСАЕВ К.- рабочий.
136. КАРП ЕФИМ МОИСЕЕВИЧ – нач. строит.в 1930 – 31 г.г. Работал в институте Гидропроект в Москве до 1965 года.
137. КАРПУК ФЕДОР – бригадир на проходке тоннеля.
138. КАРСАНОВА – рабочая.
139. КАТАЕВ ВАНО – рабочий.
. 140. КАЧАНОВ АЛЕКСАНДР – десятник, умер в Ленинграде в блокаду.
141. КЕЛОХСАЕВ ГАВРИИЛ БИАСОВИЧ -проходчик в тоннеле, бригадир, ветеран Энергосистемы.
142. КЕСАЕВ – проходчик в тоннеле, бригадир.
143. КИРИЛЛОВ ВЕНИАМИН МИХАЙЛОВИЧ – техник, старший прораб с 1928 по до конца 1935 года.
144. КИРЮШИН – электрик.
145. КИЯЩЕНКО ГРИГОРИЙ – слесарь.
146. КЛИМОВА – инженер.
147. КОДЗАЕВ – председатель постройкома в 1933 году.
148. КОЗЫРЕВ – рабочий, секретарь комсомольск. Организации на Хинцаге.
149. КОКАЕВ – секретарь парт.коллектива в 1933 г.
150. КОКОЕВ МАГОМЕД – рабочий из Кани.
151. КОКОЕВ Г. – рабочий.
152 КОНОВАЛОВ – техник, строил дом ВОХРа.
153. КОНОВАЛОВ НИКОЛАЙ – плотник.
154. КОЛАЧЕВ – рабочий.
155. КОПЫШКИН ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ – инженер, нач. строительства. в 1926 г.
156. КОРШУН ПЕТР – плотник.
157. КОСТЫРЕВ Х. – десятник.
158. КОСТЮХИН – рабочий, штаб контроля на строительстве.
159. КОЦЕРА – инженер, начальник 6-го участка.
160. КОЦЛОВ СЕМЕН – горный мастер, погиб в 1937 году.
161. КОЦОЕВ ВИКТОР – рабочий.
162. КОЧИСОВА ЛИДИЯ – рабочая в тоннеле.
163. КРАВЧЕНКО – помощник механика.
164. КРЕЧКО МИХАИЛ ЯКОВЛЕВИЧ – инженер, нач. участка на тоннеле, рук. работ на плотине, в Геналдоне. Доцент, канд. техн. наук в НИИ курортологии в г. Пятигорске.
165. КРОКОС Владимир Иванович – автор первого проекта Гизельдонстроя.
166. КУДУХОВ ФИЛИ – рабочий из Кобани.
167. КУНДУХОВ – техник в группе Штерина.
168. КУНДУХОВ – рабочий на плотине.
169. КУЗНЕЦОВ – техник в группе Штерина.
170. КУПЕЕВ – рабочий, активный комсомолец в 1929 году.
171. КУСРАЕВ ТАСО МАТВЕЕВИЧ – слесарь – наладчик турбин, ветеран Энерго.
172. КЦОЕВ АЛИХАН – бетонщик в тоннеле.
173 КЦОЕВ ПЕТР – бригадир бетонщиков.
174. ЛАБОДА ЕВГЕНИЙ МАТВЕЕВИЧ- проходчик в бригаде Джиоева.
175. ЛАСОЕВ МАРГО – откатчик в бригаде Джатиева.
176. ЛУЧКИН – рабочий.
177. ЛЯПИЧЕВ ПЕТР – инженер, выпускник ДПИ.
178. МАЗИН – техник-дорожник, нач. строительства дороги Владикавказ-Кобан – Кахты-Сар.
179. МАКОЕВ ХАДЖУМАР САЛАЕВИЧ – рабочий, инженер, директ. Терского каскада электростанций.
180. МАКСИМОВ ПАВЕЛ – рабочий.
181. МАЛАХОВ ПЕТР – плотник.
182. МАЛИЕВ – бригадир бетонщиков.
183. МАЛИНИН ИВАН – плотник.
184. МАМИЕВ Г.- квалифицированный бетонщик, бригадир.
185. МАМУКАЕВ ГАБО МИХАЙЛОВИЧ -рабочий, зам.нач.по хоз.части.
186. МАРГОЕВ – рабочий, секр. комсомольской ячейки.
187. МЕДОЕВ – рабочий.
188. МЕЛИХОВ – инженер-электрик.
189. МЕРДЕНОВ МОИСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ – нач. отдела кадров.
190. МЕШКО ВАСИЛИЙ – плотник.
191. МИРОНОВ – рабочий.
192. МИСИКОВ ДЖАМБУЛАТ – электромонтер.
193. МКЕРТУМЯН ЭРВИН – преподаватель рабочего техн. кружка.
194. МОДЕЛЬ – эксперт от фирмы “Омедео”.
195. МОГКЕЕВ ИЛИЯ – рабочий, погиб в ВОВ.
196. МОИСЕЕВ – главный инженер подстанции.
197. МОРГОЕВ НИКОЛАЙ – бетонщик из бригады Ковчана.
198. МОРОЗОВ ФЕДОР ПЕТРОВИЧ – фотограф строительства, погиб в ВОВ.
199. МОРОЗОВ ВАСИЛИЙ – плотник.
200. МОРЗОЕВ – десятник.
201. НАНИЕВ – бригадир бетонщиков.
202. НАЗАРЯНЦ – рабочий.
203. НАСКИДАЕВ СЕРГЕЙ – рабочий.
204. НАЦВАЛОВ СЕРГЕЙ НИКИТОВИЧ – главный инженер-экономист.
планового отдела, ветеран Энергосистемы, выпускник МГУ.
205. НИЧИПОРЕНКО – маркшейдер, доцент Харьковского строит. ин-та.
206. НОГАЕВ А. – рабочий.
207. ОБИСАЛОВ – рабочий.
208. ОГОЕВ ПЕТР – проходчик.
209. ОМОДЕО – инженер-консультант, глава итальянской фирмы.
210. ОРЛОВ – нач. первой геологоразведочной партии, профессор ДПИ.
211. ОСТАЕВ РАЗДАН – рабочий.
212. ПАЛАДИН Н – экономист.
213. ПАРАСТАЕВ Я. – рабочий.
214. ПЕПЕНКО КАРП АЛЕКСЕЕВИЧ – инженер, – гидротехник, нач. строит. в 1928 – 29 г.г. Выпускник ДПИ.
215. ПЕТРОВ ГЕРМАН НИКОЛАЕВИЧ – инженер.
216. ПЕТРОВ П.Д. – рабочий.
217. ПИГУШИН – рабочий из бригады Цховребова.
218. ПЛАЕВ СОСЛАНБЕК – рабочий.
219. ПЛИЕВ ИВАН – рабочий, каменщик, из бригады Чельдиева.
220. ПЛЫШЕВСКИЙ – десятник.
221. ПОГОМОВ Т. – рабочий.
222. ПОКАРАЕВ АЛЕКСАНДР – инженер, выпускник ДПИ.
223. ПОКРОВСКИЙ БОРИС ИВАНОВИЧ – инженер из Москвы.
224. ПОЛЯКОВ – десятник бригады Келохсаева.
225. ПОРФИРЬЕВ ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ – инженер из Москвы, нач. тех. отд. до 1932 года.
226 ПУЗАКОВ – рабочий.
227. ПУХОВ ЗАУР – рабочий.
228. РАБИНОВИЧ ИОСИФ АБРАМОВИЧ – главный инжен. с 1931 до 1933 года.
229. РАЙЗ Н У. – прораб 2-го участка, зам. Гольцмана.
230. РЕХВЕАШВИЛИ АЛЕКСЕЙ – рабочий из бригады Келохсаева. 231. РОМАНОВ – геодезист, доцент ДПИ.
232. РЖАНОВ ЕВГЕНИЙ НАУМОВИЧ – начальник цеха питания.
233. САНАГИЕВ – рабочий, активный комсомолец.
234. САНАКОЕВ ГЕОРГИЙ – бригадир тоннельщиков.
235. САЯПИН М. – рабочий.
236 САЛАЕВ – рабочий.
237 САЛАМОВ ГЕОРГИЙ – рабочий, член ревизион. Комиссии комсом. ячейки.
238. САМОДУРОВ ВАСИЛИЙ – плотник.
239. САМОДУРОВ ПЕТР – плотник.
240. СЕМЕНОВА НИНА ВЯЧЕСЛАВОВНА – секретарь – машинистка управления.
241. СЕНЧЕНКО – рабочий.
242. СИГИТВАРИ – зав. мастерскими.
243. СИДАКОВ ГЕОРГИЙ – рабочий, председатель ревизионной комисии первичной парт. ячейки.
244. СИДАКОВ КАЗБЕК – рабочий.
245. СИЗОВ ПЕТР – плотник.
246. СНЕШКО НИКОЛАЙ МАРЬЯНОВИЧ- главн. инженер гидростанции с 1933 – 1934 г., раб. на Баксанской ГЭС. Доц. мелиорат. Ин-та в Москве.
247. СОБОЛЕВ – бригадир бетонщиков.
248. СОВАРНОВ Н – начальник отдела снабжения.
249. СОПОЕВ – рабочий, делегат 7 парт. Конференции.
250. СОСОЕВ КАРГО – рабочий.
251. СОЗАЕВ З. – монтер.
252. СПЕКТР – инженер-электрик. Расстрелян немцами в 1942 году.
253. СТАЦЕНКО – рабочий.
254. СТЕПАНОВ МИХАИЛ – рабочий.
255. СЫРОМЯТНИКОВ С.И. – главный инженер в 1929 -1931 г. Инициатор строительства ВАХШ, главный. инженер. Грузэнерго, нач. главного технич. Управления Министерства электростроит. СССР.
256. ТАБОЛОВ ГЕРМАН Никифорович – парторг на строительстве.
257. ТАБОЛОВ – запальщик (погиб при взрыве при строительстве станции).
258. ТАСОЕВ КАРГО – откатчик в бригаде Джиоева.
259. ТЕКАЕВ РЕВАЗ – рабочий.
260. ТЕНИКАШВИЛИ МАТВЕЙ – кузнец.
261. ТЕДЕЕВ Д. – рабочий.
262. ТЕДЕЕВ Ш. – рабочий.
263. ТЕДЕЕЫ Я. – рабочий.
264. ТИГИЕВ – рабочий.
265. ТИХОВ МИХАИЛ ИВАНОВИЧ – организатор Терского Управления гидротехнических работ в 1918 гщду, нач. производст отдела Гизельдонстроя в 1927 году, старш. инженер техотдела.
266. ТИХОМИРОВ – бригадир бетонщиков 2-го участка.
267. ТМЕНОВ В. – рабочий.
268. ТОГОЕВ – десятник.
269. ТОМАЕВ Д. – рабочий.
270. ТОМАЕВ ИНАЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ – начальник строительства телефонной линии Владикавказ – Кобан, руков. Произв. Курсов для рабоч.
271. ТОМИЛИН – рабочий, рационализатор в бригаде прораба Штерина. Работал на кафедре физики ГМИ.
272. ТОРЧИНОВ У. – рабочий.
273. ТОТРАЕВ АЛИХАН ДЗАМБУЛАТОВИЧ – механик, ветеран ]mepcnqhqrel{.
274. ТОТРАЕВ А. И. – шофер.
275. ТУАЕВ АКИМ – рабочий.
276. ТУАЕВ ДАВИД АФАНАСЬЕВИЧ – инженер – электрик, выпускник ДПИ, главный инженер Горэлектросети, писатель.
277. ТУАЕВ РЕЗО – плотник, бригадир, из Архонки.
278. УЛУХАНОВ – зав. планово-отчетного отдела в 1932 г.
279. УРТАЕВ УРУСБИ – возчик.
280. ФЕДОСЕЕВ ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ – инженер. выпускник ДПИ, нач. строит. Северо-Кавкзской дороги, Ростов.
281. ФИДАРОВ МИХАИЛ – пастух из Коби, электромонтер.
282. ФЛЕКСЕР – бухгалтер.
283. ФРОЛОВ – механик.
284. ХАДЗАРАГОВ ГОХА – рабочий.
285. ХАБАЛОВ АЛЕКСАНДР – рабочий.
286. ХАБЛИЕВА МАДИНА – землекоп, телефонистка.
267. ХАДИКОВ Х. – рабочий.
288. ХАНАЕВ АНДРЕЙ – рабочий.
289. ХАНАЕВ С. – рабочий.
290. ХАСИГОВ ДЗАНТЕМИР ИСЛАМОВИЧ – возчик из Кани.
291. ХАСИЕВ ДЗАМБУЛАТ ТЕМБУЛАТОВИЧ – зам. нач. строительства. Секретарь Облисполкома. Погиб в 1937 г.
292. ХЕСТАНОВ – рабочий.
293. ХЕТАГУРОВ К. – рабочий.
294. ХОДОВ АЛИХАН – хоз. часть.
295. ХОРИН ИВАН – плотник.
296. ХРУЩЕВ – ХРОМНИЦКИЙ – инженер планового отдела.
297. ХУБАЕВ НИКОЛАЙ – рабочий, ударник.
298. ХУГАЕВ ГРАФ КАЗБЕКОВИЧ – рабочий.
299. ХУГАЕВ ИВАН – рабочий.
300. ХУДИЕВ САХАНЖЕРИ КАСПОЛАТОВИЧ – заготовитель сыпучих материалов, агент снабжения Гизельдонстроя.
301. ХУДИЕВ ХАЗБИ – электромонтер.
302. ХУКАЕВ ДЕЖДО – рабочий.
303 ЦАБИЕВ К. – рабочий.
304. ЦАРАХОВ КОЙТИКО – бурильщик шурфов в Кармадоне, из Тменикау.
305. ЦАРИЦИНСКИЙ – преподаватель технического кружка для p`anwhu.
306. ЦИЛИНДЯН – рабочий из бригады Цховребова.
307. ЦКАЕВ КУБАДИ – возчик.
308. ЦИРИХОВ АЛЕКСАНДР ДЗИОЕВИЧ – рабочий.
309. ЦИРИХОВ ЛАДИ – возчик.
310. ЦОРАЕВ Николай – рабочий, из Заманкула.
311. ЦУЦИЕВ ЕВДОКИМ – рабочий, пострадал при взрыве у пикета 311.
312. ЦХОВРЕБОВ ВАСИКО – десятник.
313. ЦХОВРЕБОВ Д. – рабочий.
314. ЦХОВРЕБОВ ИЛЬЯ – бригадир тоннельщиков.
315. ЦХОВРЕБОВ Р. – рабочий.
316. ЦХОВРЕБОВ ФЕДОР – бригадир.
317 ЧЕЛЬДИЕВ – каменотес, бригадир в 1934 г.
318. ЧЕХОВ ГАБОЛА ИВАНОВИЧ – нач. снабжения, эав хоз. частью.
319. ЧИБИРОВ ХРИСТОФОР ТАДЕОЗОВИЧ. – секр. комс. организации Гизельдона. Профессор. Ректор СОГУ.
320. ЧИЖЕВСКИЙ – инженер, выпускник ДПИ, нач. технической части.
321. ЧУЧУК – десятник в бригаде Келохсаева.
322. ШАВЛОХОВ БОРИС – машинист временной силовой станции. 323. ШАВЛОХОВ ВЛАДИМИР – рабочий, участник ВОВ.
324. ШАВЛОХОВ ГЕОРГИЙ – рабочий.
325. ШАЛИМОВ А. А.- инженер, зав. техникой безопасности.
326. ШАПИРО БОРИС РУВИМОВИЧ – инженер, раб. в Баксане.
Расстрелян немцами в Пятигорске в 1942 году.
327. ШВОЙНИЦКИЙ В. – директор ГЭС в 1935 г.
328. ШЕВЧЕНКО – статистик планового отдела.
329. ШЕВЦОВ – машинист.
330. ШЕЛУХИН ГРИГОРИЙ – шахтер из Донбасса, проходчик.
331. ШИШЕНИН – инженер.
332. ШИШКОВ Н А.- рабочий.
333. ШКЛЯРЕВСКИЙ АЛЕКСЕЙ А.- чертежник.
334. ШТЕРИН – главный механик.
335. ШУБИН А. Е.- техник.
336 ШУВАЕВ НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ – инженер – гидротехник, выпускник ДПИ. Нач. 2-го участка, старший инженер техотдела, с 1932 г. – начальн. технич. отдела строительства.
337. ШУМС ВАСИЛИЙ – секретарь постройкома. Выселен в Казахстан.
338. ЩАРИНСКИЙ – инженер.
339. ЩЕГОЛЮТИНА – управляющая делами.
340. ЯШИН ПЕТР – рабочий.
Литература
1. Личный архив начальника технического отдела строительства Гизельдонстроя
Шуваева Н А.
2. Районная гидроэлектрическая станция на р. Гизельдон. НТТП. Глвагидроэнерго-
строй. Москва, 1938 г.
3. Весь Северный Кавказ. Справочник по вопросам административно – экономи-
ческого и культурного строительства края. Ред. А Овча-
рова, Ростов – Дон, 1931 год
4. Альбом фотографий 1-го участка (строительство плотины) в 1931 – 1932 г. Изго-
товлен Ф. Морозовым.
5. Фотоальбом геологической партии, 1927 год.
6 Газеты “Растзинат” за 1931 г.
7. Газеты “Власть труда” за !926 – 1935 г.г. Государств. архив Северной Осетии.
8. Газеты “Пролетарий Осетии” за 1934 – 1935 г.
9. Бигаева З.С. Севкавказэнерго 1932 – 1982. К 50 -летию.
10. Григорович С.Ф, Григорович В.С. По Кармадону (географический очерк о курорте
11. Дангулов С. От Нурека до Рогуну. Изд. Известий, Москва, 1935 г.
12. .Дзантиев И. Времен связующая нить. “Социалистическая Осетия”, 27.01.1990 г.
13. Дзатцеева Т . К мирному труду. “Социалистическая Осетия”, 8 .04. 1979 г.
14. Калоев Б .А . Материальная культура и прикладное искусство Осетии
15. Кусов Г. Есть такая земля Даргавс. “Социалистическая Осетия”, 15.04. 1989 г.
16. Кузнецов В.А. Путешествие в древний Иристон. Москва, 1974 г.
17. Нигер (Иван Джатиев) Новые осветители ., Собрание сочинений, 3 том. В ссылке Кудзага Дзесова в статье “Мои воспоминания о Нигере” в журнале “Мах Дуг” № 11, 1976 г.
18. Попов К.П. C вященная роща Хетага,, Владикавказ, ИР, 1995 г.
19. Токаев С. Возвращение правды. “Социалистическая Осетия”
20. Фроленко В.. Первая высоконапорная.. “Социалистическая Осетия”, 1.04.1975 г.
21. Шуваев Н А. История строительства Гизельдонский гидроэлектростанции. 1935 .
22. Шуваев Н. Первенец энергетики. “Социалистическая Осетия”, 25.12.1984 г.
