Распускаются сливочным мороженым
Снежно настороженные шары хлопка
У височных долин туманных
Долговязый старик в сутане
Триста лет ожидает зари мая
Согревая воздух солнечными руками
Мне странен этот город Пьяный
Отсутствием форм и тел обтекаемых
Мне странен этот город Каина Где ты
Новелла без главных героев и фабулы
* * *
Тяжелые цветы не правды не лжи
В сердце покоя длится звон колокольный
Дороги стеблей лунных окольны
Но скобы креста переходят в безволие
И в момент крика возвышаются до
Безмолвия
Непременно в агонии Стоит ли
Оставлять в легких консервированный воздух
Без надобности особой без правды
Но и без лжи
Здесь находится точка отсчета
Для больших и малых величин
И мы не шевелясь стоим
Сквозь корни скошенной травы
Стопами ощущая пульс земли
Лишь только нам одним
Известно имя сна Бездна
Где пропасть поднимает высоту
без дна
В изящном па
И мы не шевелясь стоим
Внушая уважение к живым
Своим началом и концом
Завязанным морским узлом
* * *
Свободная сила плавной линии
И сила притяжения угла
Смогла ли стать я для тебя
Безбрежно-синей певучей винной
Без контуров и слез невинных
С плевой наивных представлений
С курсивом книжных отступлений
Как игла Смогла ли я
Мне захотелось так и наугад
Соединиться с морской пеной
И растянуться паутинной негой
Меж перекладин вымысла
Смогла ли я стать продолжением
* * *
Свет сливается с ее кожей
Он обнажается и становится моложе
На ложе лилий ресниц ревнивых
Скользящих лениво по прошлому
Острое к ее лицу подходит больше
Чем туалетные новшества и альков
Подчеркивая призрачность тягучих облаков
Свет изредка роняет звуки тона
Лишает гибкости ее фигуру и объема
Рассеивает запах цвета ее кожи
Теперь она как он и на него похожа
* * *
Моя королева в сердце ночном
восходит под знаком пустыни
мне мерещатся песчаные нивы
ее горячих тонких волос
неприкаянно-горьких полынных
меня обольщают ее зеркала,
где магию ритма и взгляда
смывает девственная вода
по ее следам проводница-луна
ведет караваны в страны
пограничных безвыходных состояний
она хранит свои тайны
в пиктографии морщин песка
но увы не для меня
* * *
Лубочный глупый бес
карабкается по бороде небес
к холодным устам молчания
отчаянно избегая одиночества
как нежелательного пророчества
Шарманочный шаманит Арлекин
в кичливом красном отрочестве
агонизирует и корчится На беду
Дар-вина по эту сторону Бреду
в светлом страхе пустоты
Соло Перелицовка души
* * *
Дождливая я возрождаюсь снова
С новым дождем а дождь всегда новый
Из воли ветров и кристаллов соли
Без волн немоты и бесчувственной боли
Прежняя память вышла из моды
Ты уже сам не ответишь как долго
Носишь мертвое платье по коридорам
И операционным грязных больниц
По сотам улиц склоненных ниц
Все дома без порогов Если не путь
То дорога Но идти еще долго
* * *
Господи смотри – над голосами
Имя Твое плывет А Ты
бродишь среди нас Невидим
Сошедший в раздумьях и в тайне
жизни зеркальной Себя познаешь
* * *
Без четверти восемь Промерзлая осень
Незастекленные ладони ловят Слова
Натыкаясь на засовы и позы
На шпилях прозрачных соборов
Свили гнезда молитвы-тяжеловозы
Промерзла Без трех минут восемь
Серые мосты взмахнули крыльями
И полетели к северным звездам
Значит и мне пора Восемь
* * *
Это будет самый красивый Ангел в мире
Свободный от долга и мирты
буду ходить босая по росам
вплетая зерна ветров в свои косы
серебристо-нагая крещенная в стане
елей и сосен войду в храм свадеб
незамужней и рослой с привкусом осени
прослыву “ненормальной” обычный сценарий
но как-то неловко с Богом-суфлером
Это будет самый красивый Ангел в мире
Солнечно-лунный архитектурный
* * *
Под стеклянным экраном пруда
Моя любовь утопленницей проплыла
Не коснувшись паркетного или
Сквозь волокна тревожного сна
Она прошла по аллее дней
И замерла в стеарине свечей
Надеждой
На многоярусных веждах покоя
Пока ее голос безмолвно
Созерцает свое рождение новое
В неведомых мне плоскостях
Я на костях своей печали
Водоустойчивые воздвигаю дали
* * *
В белой грусти поздних роз
Болезненно хрупкий Христос
В просторной русской рубашке
Приблизился ко мне световым бельмом
Протянул бумажную ромашку
И заслонившись ширмой циферблата
От ратной стаи цифр-ос
Обернулся стрелками часов
В белой грусти Пьеро-Христос
* * *
В гамме неторопливого сна
равновесие капли и океана
судорожных мыслей и тайны
близкое становится случайным
на нейтральном фоне тишины
Через грязные очки витрин
голосслух как составляющие
в одном движении убежденность
в собственном существовании
Бунт против видимой индивидуальности
Все двойники расстреляны
такая нагота мой Ангел неприлична
такая нагота плевательница для прохожих
Поверить знаю будет сложно
но ничего терять не жаль
