* * *
Юный клен стоял, как рядовой,
Строго вверх вытягивая рыло.
Ветвь соприкоснулась с головой,
Фиговым листком глаза закрыло.
В сердце догорел последний зной.
Холодком повеяло в затылок.
От любви осталась лишь зола.
Новый год начнется в день Осла.
* * *
Приятно порой подышать испареньем болот,
Как будто махоркой в трех соснах повеяло.
Обширною шляпой лежит на земле небосвод.
Душа в невозможное нечто поверила,
И пьяные бесы танцуют в ее глубине,
Коленца ломая, как хмелем повелено.
Один из них, словно в Венеции карабинер,
Другие разряжены контрабандистами.
Изловит кого – это сложится стих, например,
А может, проступят избитые истины.
Чирикает вечность, как капает капля в стакан,
И птицей взлетает над миром неистово.
Все мысли – изделья неведомого верстака.
* * *
Все в мире достигло критической массы,
Поэтому даже в поэзии бред.
А мальчики наши давно… на колбасы…
И девочек наших… вразлет… целый свет.
Плясали с конем вчетвером контрабасы.
Из озера выудил черт канарейку –
Так звонко гундосит мальчишеский альт.
Взамен колеса присобачь телогрейку,
А то повредит твои ляжки асфальт.
Зачем нам поручик? Пусть ест он корейку.
Звезда отражается в пленке мазута,
Бюстгальтером осень висит на кусте.
К блуду приглашает все, как Кама-Сутра.
Налейте вина, чтобы в сердце – пустей.
Ночь тихо глядит в допотопное утро.
* * *
Потолок был увенчан луной, как в дурдоме палата.
Племя инглов росянку жевало заместо салата,
Хоть ошибка в латыни рецепта не очень смешна.
Все улитки верхом на слонах гарцевали на склоне.
Бог казался седым стариком в полотняной короне.
Faciant meliora potentes – наш консул в штанах.
Племя инглов с росянки особую бодрость получит.
Перевел переводчик: “Пусть сделают то, что получше,
Те, кто может”. Кто может, с улиткой пускаются в бег.
И луна с потолка посылает свое излученье,
Чтоб им было светлей продолжать по пути изученье
Всех приемов любви, приносящих в постели успех.
Бог, маститый старик в полотняной высокой тиаре,
Может, имя когда-то имел, как рифмующий парень,
Но потом в бороде он запутался, это ведь сеть.
И в той сети рыбешками прыгали нотные знаки.
Faciant meliora potentes. Забудем все враки.
Племя инглов росянку вкушало, что бога иметь.
ФРАКИЯ
Есть много вымышленных городов,
А Исмар – он существовал реально,
Завесившись фракийской бородой.
Есть много вымышленных городов,
А Исмар из сказаний Одиссея
Был на земле фактически, косея
От знаменитого вина. Его
Пил Одиссей со всей своей командой –
И выжгли спьяну город окаянный.
Киконы там селились, их земля.
В порядке мести резали матросов.
По шестеро погибли с корабля,
А было кораблей двенадцать штук.
Сам Одиссей ушел благополучно
И с исмарийским прихватил бурдюк.
Восстановили Исмар свой киконы.
На северном фракийском берегу
Стоял. Где – уточнить я не могу.
Никто не знает. Фракия большая
И к северу тянулась до Дуная
И даже за Дунай. Племен полно.
Трибаллы, геты, бессы, даже даки,
Даже фригийцы. Всех главней, однако,
Одрисы. Крепким было их вино.
Их край охватывал юго-восток
Фракийской территории. К Босфору
И Дарданеллам он покато тек.
У них там был и город – Салмидесс:
На Черном море, у Босфора где-то.
Из Фракии, похоже, бог Арес
Со спутницей ужасной Энио.
Он так же Эниалий – в честь ее.
Да как бы тоже не из этих мест
Сам Дионис. Но вот Орфей, однако –
Фракиец вроде тоже – не хотел
Чтить Диониса: хоть и бог, но бяка,
А лучше Аполлон-де. И тогда
Орфея разъяренные вакханки
На части разорвали. И вода
Реки, что нынче Марицей зовется,
А прежде называлась Гебр, взяла
С собою голову его. Несла
Ее до моря, а морские волны
Доставили ее, как мяч пустой,
На Лесбос. Всяческие экивоки
Оракульские изрекала там
Та голова. Чудес она немало
Содеяла подстать святым мощам.
Однако шествовали триумфально
По свету алкоголик Дионис
И кровожадный Эниалий, бис
За бисом исполняя. Пьяный визг
И танец озверелых гениталий
Настроят по-фракийски всех нормальных,
Поскольку тонет полноценный вес,
Тем более, что руки обкорнали –
И что там Исмар или Салмидесс.
* * *
Если холодно, можно топить и мольбертами.
Ассигнации что – пиротехника мышкинская.
У цыганского бога учись – на обед они
Без огня и без сала пекли себе пышки.
И тибетская мудрость обильна победами:
В гималайских пещерах отшельники ведали,
Как тепло развивать изнутри – все ведь выжили-то,
Хоть там нет обогрева от печки ли, с неба ли,
Если холодно.
Нефтегазовый комплекс – пустяк! Эка невидаль:
Мерседесы с начальством под шапками пыжиковыми
Светят, точно лукошки – ядреными рыжиками.
Мы истопим гробами – мандражить нам не фига.
А покойники могут, как свечи, в огне мигать,
Если холодно.
* * *
Огромные камни вполмассы видны,
Как яйца в дождинках из клетки картонной.
Туман от Шалдона до Турханы.
Царь-небо венчается серой коровой,
Роняя алмазами капли дождя.
Осталось немного еще подождать.
Среди отсырелых холодных полян
Повсюду закружатся “ведьмины кольца”
Опят луговых. Может, зайцы их скосят,
А может, продав их, алкаш будет пьян.
Мне б тоже пришить к шароварам карман
Пошире, и в путь под ладонями сосен.
Весна, а погода похожа на осень.
От Турханы до Шалдона туман.
СКИТАЛА
Если надо послать зашифрованный текст,
Брали палку особой причудливой формы,
И ремень намотав с растяженьем по норме,
Заполняли пространство пустующих мест.
Адресат получал лишь ремень. Чтобы весть
Разобрать, он, науки усвоивший корни,
Палку нужную брал из десятка, и вскоре
Мог посланье прочесть за единый присест.
Эта палка оружье для битвы. “Скитала” –
Так в античности Спарта ее называла,
И запорото в аргосе ею немало
Заговорщиков знатных и так, подлецов.
Но и мы намотать вокруг палки словцо
Часто любим, стремясь зацепить кого надо.
И послание к детям идет от отцов
На ремне – куда надо, не зная преграды.
