ЧАСТЬ ПЕРВАЯ,
в которой тиражи литературных журналов
падают, как по заказу
Смешно, конечно, реагировать на чушь несусветную. Даже в том случае, если она растиражирована газетой. Интерес представляет другое – откуда берется эта самая чушь, кто ее зачинает и как она появляется на свет? Просто так появляется или с целью, с определенным заданием? Как выглядит, в какую облекается форму? В нашем случае чушь, опубликованная в газете “Северная Осетия”, выделена жирным и сформулирована, как вопрос от редакции: “Какие мысли и чувства вызвал у вас съезд писателей Северной Осетии, состоявшийся в конце июня, где шел откровенный разговор не только о судьбе осетинской литературы и литературно-художественных журналов, чьи тиражи катастрофически падают (на второе полугодие 2001 года подписка на “Мах дуг” составила 396 экземпляров, “Ногдзау” – 376, “Ираф” – 165, “Дарьял” – 149)? Была и полемика отнюдь не литературного характера. (Абзац. -Р.Т.). На наш вопрос отвечает народный поэт Осетии Ирина Гуржибекова”. Мы тоже выделили этот шедевр, чтобы читатель, помимо прочего, мог вместе с нами оценить изысканность редакционной стилистики. Ответ Гуржибековой мы оставим без внимания, поскольку она здесь ни при чем, а заданный ей вопрос сам отвечает на себя. Обратим внимание на зачин: “Какие мысли и чувства вызвал у вас съезд писателей Северной Осетии…” Съезд, как известно, состоялся 26 июня, а вопрос его участнице был задан без малого через двадцать дней. Значит, все это время редакция собиралась с силами, напрягала коллективный разум, чтобы в конце концов – знай наших! – разразиться банальнейшим вопросом, который даже начинающие журналисты задают, смущаясь, но не через время, а сразу же по окончании события. Здесь можно было бы улыбнуться и снисходительно развести руками – с кем не бывает! Однако редакция “Северной Осетии” не так проста, как может показаться с первого взгляда. Конечно же, приведенная часть вопроса была рождена вовремя и без особых потуг, а трехнедельная выдержка понадобилась для того, чтобы прицепить к ней следующее: “…тиражи (литературных журналов. – Р.Т.) j`r`qrpnthweqjh падают (на второе полугодие 2001 года подписка на “Мах дуг” составила 396 экземпляров, “Ногдзау” – 376, “Ираф” – 165, “Дарьял” – 149)”. Вот тут-то из-под благопристойного чепца и начинают проглядывать ослиные уши. Редакция просто-напросто ждала, когда Управление федеральной почтовой связи РСО-А подведет итоги подписки на второе полугодие 2001 года. Получив в свое распоряжение цифры, она сразу же свела все составляющие воедино и разместила теперь уже цельный вопрос на газетной полосе. Против цифр, известное дело, не поспоришь. Каждый читатель “Северной Осетии” теперь знает, что тираж журнала “Дарьял” катастрофически упал и составляет отныне 149 экземпляров. Странно, конечно, но редакция газеты не удосужилась узнать о том, что наши литературные журналы – все, без исключения, – объявляют подписку на год, а не на полугодие, и, таким образом, 149 объявленных газетой экземпляров не уменьшили, а увеличили тираж “Дарьяла”. Не “катастрофически”, конечно, зато реально. Они же – эти 149 экземпляров – показали, насколько точна и достоверна информация, выдаваемая “Северной Осетией”. (Справка на будущее: некоторые из журналов ведут еще и альтернативную подписку, которую, как ни крути, а придется учитывать, если газета снова надумает считать чужие тиражи). Однако вернемся к главному и попытаемся понять, почему газету так взволновало положение литературных журналов. Если разделить количество проживающих в Осетии граждан на тираж “Дарьяла”, то получится 1 экземпляр (приблизительно) на 600 человек. Если то же самое действие произвести, имея в виду народонаселение России и тираж самого благополучного из центральных литературных журналов, получится 1 экземпляр (приблизительно) на 7000 человек. Вот тут бы “Северной Осетии” и ударить в набат, возопить о катастрофе и не умолкать до тех пор, пока Россия (и Осетия в том числе) вновь не обретет славу читающей страны. Однако состояние “Нового мира”, “Знамени” или “Октября” нисколько не интересует редакцию. А вот “Дарьял”, тираж которого в относительном исчислении более чем в десять раз превосходит тиражи центральных журналов, это, конечно, самый что ни на есть информационный повод для возбуждения народных масс. Дабы предотвратить волнения и манифестации, вносим ясность: тираж журнала “Дарьял” в первом полугодии составил 1100 экземпляров, во втором – 1200. Много это или мало – вопрос, на который мы ответим ниже. А пока продолжим наше исследование и определим: wrn же все-таки подвигло газету на такой, можно сказать, отчаянный интерес к журналам? Конечно же, Съезд писателей Северной Осетии, на котором, как явствует из редакционного вопроса Ирине Гуржибековой, “была и полемика отнюдь не литературного характера”. Вот вам и ослиные уши во всей красе. Концы их прямо указывают на отчетный доклад председателя правления Союза писателей Камала Ходова, который отстрелялся по тем же самым журналам лихим критическим залпом. Но в отличие от “Северной Осетии” Ходов скорбел не о тиражах вовсе, а о том, что сотрудники журнальных редакций (за исключением “Ногдзау, который пострадал, можно сказать, за компанию) не собираются поддерживать его избрание на следующий срок. Что же касается “полемики отнюдь не литературного свойства”, то она была вызвана тем, что голосование на Съезде прошло с грубейшими нарушениями Устава организации, а поданых голосов оказалось в результате на 3 больше, чем голосовавших. Это ничуть не смутило Ходова и, получив 18 сомнительных голосов за и 21 против, отвергнув заодно положенный по Уставу второй тур голосования, он громогласно объявил себя победителем. Таким образом, впервые в истории осетинской писательской организации выборы прошли не по закону, а по понятиям, которые становятся печальной закономерностью нашего времени. Так что “полемика”, продолжившаяся и после Съезда, вполне естественна: писатели, в большинстве своем, не признали выборы состоявшимися, а Камала Ходова – председателем правления. Вот тут бы газете “Северная Осетия” и ухватиться за информационный повод, выступить против грязных выборных технологий вообще и в частности, явить миру свою гражданскую позицию. Если, конечно, она имеется в наличии. Но газета предпочла ЗАКАЗ. Мы вовсе не настаиваем, что его сделал кто-то определенный. В этом и нужды никакой не было: профессиональные исполнители нюхом чуют конъюнктуру. Нос по ветру, и все с ног на голову: в грязи журналы и “полемизирующие” писатели, а Камал Ходов – весь в белом. Теперь, поправ приличия, он может щедро сеять Разумное, Доброе, Вечное, взывать к высокой нравственности и чистой морали. Что же касается гражданской позиции газеты, то Бог с ней. Без нее, как известно, комфортнее… И вот уже трещит телефон на квартире писателя Сергея Марзоева. Редакция “Северной Осетии” под видом “нынешнего интереса к печатному слову” просит его прокомментировать все ту же журнальную катастрофу. При этом (по нашим сведениям) главному редактору газеты, а значит и ped`jvhh, уже доподлинно известно, что затеянная газетой история с тиражами не имеет ничего общего с действительностью. Тем не менее, позвонившая Марзоеву корреспондентка настаивает на приведенных ранее цифрах. Поразившись, но по привычке веря “печатному слову”, маститый писатель с горечью произносит как раз то, чего и домогается от него газета: “Как бы хорошо ни делались журналы, если нет читателя, то зачем все это?” Сотрудница выполняет задание, редакция – ЗАКАЗ, а писатель, закончив монолог, кладет трубку и задумывается, чуя неладное: с одной стороны речь идет о “печатном слове” вообще, а с другой -газету интересуют только тиражи журналов. Не желая участвовать в сомнительной игре с навязанными ему цифрами, Марзоев звонит в газету и просит не публиковать надиктованный им текст. Но его уговаривают, ссылаясь на то, что публикация проанонсирована, читатели ждут, сгорая от нетерпения, и ему, в конце концов, приходится уступить. 20 июля его текст выходит под редакционным заглавием “Что читают в республике?” Ничего не читают, если верить “Северной Осетии”. Только объявления о купле-продаже, рекламу и соболезнования, на которых, как на трех китах, и стоит эта газета. И пусть себе стоит, никто ее не трогает. Да и что толку трогать? Какой она была, такой и останется – блекленькое платьице, серенькое личико, тускленькие глазки. “Северная Осетия”, одним словом, газета приятная во всех отношениях…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ,
в которой тиражи журналов восстанавливаются,
но заказ остается
Второй части могло бы и не быть, если бы не Сергей Марзоев. Поняв, что его попросту обманули, он пишет заметку под названием “Тиражи… да не те” и, полагая, как и мы, что “Северная Осетия” – газета приятная во всех отношениях, отправляется на свидание с ее главным редактором Вышловой О.А. Однако ожидаемой приятности на свидании не случилось. Вышлова О.А. отвергла заметку писателя и была по-своему права. Как писали раньше в пионерских СМИ, “на ее месте так поступил бы каждый”. О тиражах ей и без Марзоева все было известно, но могла ли она напечатать в собственной газете его вопиющую фразу: “Меня, как и других читателей, ввели в заблуждение”? Конечно же, нет. Тиражи тиражами, пропади они пропадом, а ЗАКАЗ – это святое, и нечего тут путаться под ногами! И все же малая толика приятности Марзоеву досталась. B{xknb` О.А. пообещала ему решить проблему своими силами и, воздадим ей должное, выполнила обещание. 27 июля в “Северной Осетии” появилась заметка под названием “В мире журналов”. Ее следовало бы привести целиком, но за неимением места мы ограничимся лишь некоторыми наиболее типичными пассажами. Такими, например, как: “художественные журналы “Ногдзау”, “Мах дуг”, “Ираф” и “Дарьял” читают любители художественного слова”. (Везде подчеркнуто нами. – Р.Т.). Или: “полиграфическое исполнение этих изданий такого качества, что сразу привлекает(?) внимание”. И наконец: “поскольку читателей журналов интересует все, что касается любимых изданий, то сообщаем дополнения к сведению об их тиражах в “Северной Осетии”. “Дополнения” содержат более-менее верные “сведения” о действительных тиражах журналов, но дело тут не в цифрах, а в жанре этого, с позволения сказать, повествования. По-видимому, газете не дают покоя лавры Салтыкова-Щедрина (или Зощенко, на выбор, или кого-то еще, неизвестного нам), и в порыве самоопровержения “Северная Осетия” ударилась в отчаянную сатиру, непроизвольно переходящую в сарказм. Достаточно взглянуть на подчеркнутые нами “художественности”. Что же касается “любимых изданий”, то сарказм и здесь, конечно, наличествует, но жанр убивает смысл сказанного ранее, поскольку тиражи “любимых изданий” не могут падать “катастрофически”. Если, конечно, в слово любовь газета не вкладывает какой-то особенный, ужасный смысл. В целом же редакцию “Северной Осетии” можно поздравить. Она была вынуждена совершить мучительный акт самоопровержения, но сумела нанести посильный вред репутации журналов и уберечь в сохранности самое дорогое – ЗАКАЗ. К сожалению, мировая общественность не заметила этого подвига, а следовало бы: в течение двух недель, забыв о приличиях, а может, и просто не зная о них, газета с упоением копалась в чужих тиражах, разразившись по ходу дела тремя публикациями. Согласитесь, не всякий предмет так пристально рассматривается газетой. Съезд Союза писателей, с которого все и началось, “Северная Осетия” не увидела вовсе, хоть и была представлена на нем собственным корреспондентом. Не увидела или не захотела видеть? Или увидела только то, что укладывалось в прокрустово ложе ЗАКАЗА? А на Съезде, надо отметить, происходили необычные вещи. Прежде всего он был абсолютно не подготовлен. Настолько не подготовлен, что на нем забыли, например, избрать ревизионную комиссию. Как и все присутствовавшие на Съезде, jnppeqonmdemr “Северной Осетии” стал свидетелем грубейшей профанации, постановочной целью которой являлось переизбрание действовавшего в тот момент председателя правления на новый срок. Это как же надо было зажмуриться, как заткнуть уши, чтобы не увидеть и не услышать происходящего? Не заметить вакханалии, творившейся во имя заданной цели, насилия, если не надругательства, над здравым смыслом. Какой же ЗАКАЗ надо было получить или вменить себе, чтобы назвать все это – с прозрачным намеком на склонность писателей к склокам – “полемикой отнюдь не литературного характера”? Назвать и тут же перейти к подсчету тиражей журналов… Пока газета занималась цифирью, прошел месяц со дня Съезда. Сейчас, когда мы готовим эту статью к публикации, заканчивается второй. Все это время Союз писателей бездействует. У него есть правление, выбранное, слава Богу, по всем правилам, и самопровозглашенный председатель, с которым правление не желает взаимодействовать. Потому, хотя бы, что из-за нарушения уставных положений при голосовании его полномочия фактически не признаны ревизионной комиссией Союза писателей РФ. Из парламента РСО-Алании, куда с просьбой разъяснить сложившуюся ситуацию обратилось правление, получен ответ, один из пунктов которого гласит: “Считаем, что выборы председателя правления СП РСО-А следует признать недействительными, в связи с чем рекомендуем обратиться в соответствующую судебную инстанцию”… Если дело и впрямь дойдет до суда, интересно, какой фортель выкинет “Северная Осетия”? О чем напишет? Уж конечно, не о судебном разбирательстве. Скорее всего, закрыв глаза на происходящее, она опять схватится за журналы. Возможно, по старой памяти, за их за общественно-политический облик. Хотелось бы подсказать что-то поновее, как-то помочь газете в ее творческих исканиях, но ничего самообличительного пока в голову не приходит. А может, ей плюнуть на все искания и, выполняя новый ЗАКАЗ, снова порыться в чужих тиражах? Дело привычное, рука набита… Кстати, некоторые из особо несознательных писателей, собравшись и “полемизируя”, стали думать, в какой из республиканских газет можно поместить рассказ о том, что случилось на Съезде и продолжается после него. Думали, гадали, перебирали названия, и вот что занятно: никто из “полемизирующих” не произнес словосочетания “Северная Осетия”. Никому даже в голову не пришло сунуться в эту газету с материалом, имеющим отношение к действительности. Потому что у нее свое понимание этой самой действительности – мягонькое такое, гладенькое, кисло-сладенькое. “Северная Осетия”, одним словом, газета приятная во всех отношениях…
ЭПИЛОГ,
в котором без всякого заказа говорится о тиражах
и современности
Что касается литературных тиражей, то они упали -действительно катастрофически – во времена наших затянувшихся перемен. Общество озаботилось новыми ценностями, зачастую не имеющими ничего общего с нравственностью, и литература, ее носительница, была бесцеремонно отодвинута в сторону. Можно назвать и другие причины, но их совокупность – это тема отдельного исследования… «Дарьял” же начал издаваться тогда, когда привычные для России космические тиражи ушли в область преданий. За десять лет существования тираж журнала практически не менялся, оставаясь оптимальным для реалий времени и места издания.
В 90-х годах наша страна занимала (по данным ЮНЕСКО) 67-е место по индексу человеческого развития. То есть буквально рухнула с вершины пирамиды едва ли не к самому ее подножию. Сегодня наш индекс еще ниже… Так что издавать журналы надо. Даже для десяти человек, если эти десять – последние из читающих людей.
