ДЕТСКИЙ ДОМ
Отчуждением и беспамятством меченые
суровые дети детского дома
не верят в чудеса и сказки
В одинаковых пальтишках
как серенькие мышки
украдкой взглянув
на чужих ослепительных матерей
зарываются в безголосые игры
Не перекричать их угрюмой тоски
Посменные няньки
поспешные сказки рассказывают
Молока хватает на всех
не хватает единственных матерей
их рисуют в тетрадках
одаривая лучшими именами и платьями
ДУРОЧКА
Дурочка живет в центре странностей
где дрожь вселенскую укачивают
странствия души
Обласканная тайной сновидений
скользит по миру обреченному
как водоросль завороженная
под воспаленным льдом
НЕРАЗЛИЧИМЫ ДНИ КАК ЧЕРВИ ЗЕМЛЯНЫЕ
между небом знобящим
и жвачной землей
клянут кого-то костяными ртами
вино выклянчивают
как псины сахарную кость
в чаду керосиновых ламп засыпают
патока снов зарастает шерстью
НИЩИЙ
В магазине Широких Кошельков
у дурманящего тепла батарей
стоит нищий старик
посол отбросов и помоек
в расплющенных ботинках на босу ногу
подпоясанный веревкой и смирением
крючьями замерзших рук поправляет
вонючее оперенье обносков
затем садится на ступеньки
лицом к засохнувшим тельцам цветов
спиной к прохожим
горбясь от их кусачих взглядов
достает и пьет свое бесстыдное молоко
и голь глотков течет в озлобленное горло
в руинах век огарки глаз слезятся
БРОДЯГИ
Отжимки городов
чертополохом катят по дорогам
жмутся к вокзалам выстуженным
желатиновые размазывая лица
в набрякших товарняках
ворочаясь в скитальческом бреду
бродяга бродяге плачется
и слезы их стынут
в трущобной плесени глаз
и снова от двери к двери бредут
крадут и клянут без боязни
и бахвалятся
тошными сирыми песнями
ЗВЕРИНЕЦ
Бродячие звериные застенки
измалеванные в потешные краски
по всем окраинам и захолустьям
в угоду зевакам и прочим
продают зоологию всех географий
Спешите увидеть забавное зоо
Вот норов утративший
клеточный лев почти карманный
пугливо озираясь в грязной клетке
стережет свое бессильное тело
Желтая одурь опилок
однажды и навсегда
НА БЕТОНЕ НЕ ВИДНО СЛЕДОВ ВОЛКА
волк на бетоне стоит дрожа
спиною прижавшись к решетке
глядит перелицованными глазами воспоминаний
зубами вспарывая воздух
Любопытные стоят полукругом
таращатся тыча пальцами в его линялую шкуру
А рядом зеленая свобода брызжет в ноздри
лижет ветром морду
будит и раздувает запахи и звуки памяти
Когда настанет вечер
он бесшумно уйдет в свой угол
срастившись с подстилкой и окаменевшими снами
НОЧНЫЕ КОШКИ
Чердачные сборища
душный подшерсток тиши
бездонные дыры в сонных клубках паутин
ночь — трясина просачивается
выгибаясь набрякшими звездами
кошки — духи ночные жмурятся властно
трутся о тьму тенями страстными
смотрят из тьмы воспаленными каплями глаз
БОГ ПРИРОДЫ НЕ УМИРАЕТ НИКОГДА
Бог безначальный
простодушных зверей и растений
не умирает никогда
униженных глаз тоска потаенная
всевышним возмездием надвигается
ЛОШАДИ
Лошади перед смертью не спят
в прощальную воду заглядывают
опуская щемящие шеи
в желтом сне травяного покоя
остывают их жгучие вздохи
слезятся закатные дуги глаз
Утром люди придут
снимут уздечки и завяжут глаза
чтоб легче было умирать
ночью озябшие звезды отогревались
под теплым брюхом у лошадей
СТИХИ ИЗ МОЗДОКА
С.П.
У меня разные вибрации
У меня и у этого стремного города
Никаких революций
на улице Кирова
ментура на стреме
бедные скотики работяги-вояки долбают
гоняют за гадостью
пионерки гоняют пенку
жлобчик свинячий — молодящийся жоржик
и желудочный жрец
тянет лямку в шашлычной
слегка
путанят и рыдают пэтэушницы в общагах
говорят о башлях и грудном молоке
дамы в камелиях прут — пленяют взор
разит фекалиями ходячий труп барыги
в предсмертном лепете вздохнет и пустит слюнку
и растворится в брахме — создателе
(если верить индусам и моздокскому колдуну)
в беженском этом странствии
живу как женская личинка
чтоб жрать хлеб насущный
охреневаю там где
толкутся толстые тетки
нежность только к животным и книгам
от всего мира отгородилась ситцевыми занавесками
размышляю над жизнью живых под тенью смерти
Боже как муторно
среди кавказских и салонных львов умничать
или валять дурака
сегодня белые а завтра красные
газетчики фригидные не пьют
и не умеют пировать
но жуть как хочется им тоже оторваться от земли
противный и тухлый
марксизм-ленинизм-онанизм
убивает стихию и космос и страсть
А я чтоб не выпасть в осадок
верую в бессмертную душу и варю кашу своей собаке
на знамени моем АГАПЭ
* * *
Полная отвращения к себе сидела в ресторане
ощущала себя ряженой или шестеркой какой-то
глотала алкоголь и искала забвения
кисла мордой и чокалась
не рыпалась
салфетку комкала курила и думала
зачем я здесь?
на казенной помойной пьянке?
Под кабацкую музыку все возбуждались и сходили с ума
это не было жаждой жизни и радостью
Я сидела тупая и неприкаянная и
пила пила пила пила
потом я украла кусок мяса для своей собаки
и ушла читать «РОЗУ Мира»
* * *
Я — испытательный полигон для божьих игр
корчусь над разоренным очагом
распадаюсь на атомы боли
вырываюсь из круга
ускользаю стремительной рыбой
но медленная медленная расправа настигает
муза превращается в мумию
