В публикации представлены иконы Эллы Базаевой
развития которого Иконопись — это специфический жанр живописи, история охватывает почти два тысячелетия. Возникла во времена процветания Римской империи вместе с возникновением христианства. Первые христиане не знали икон в нашем понимании этого слова, но образность Ветхого и Нового завета несла в себе зачатки иконографии. Римские катакомбы сохранили рисунки на своих стенах: рыба, якорь, кораблик, виноградная лоза, монограмма Христа — эти знаки несли в себе основные понятия христианства. Язык позднеантичного искусства на первых порах оказался приемлемым для христианского изобразительного искусства.
Существует предание, в соответствии с которым первая икона (Богоматерь с Младенцем Христом на руках) написана апостолом Лукой, который является покровителем иконописцев. Первые иконы напоминают позднеримский портрет, они написаны энергично, пастозно, в реалистической манере (Монастырь св. Екатерины на Синае в Египте) и относятся к V — VI вв. Стилистически они близки к фаюмскому портрету, который принято считать своего рода проиконой. Но это еще не икона.
Фаюмский портрет трагичен, это погребальный портрет, цель его — удержать в памяти живые черты близкого человека, ушедшего в иной мир. Икона же, напротив, всегда свидетельство о жизни, ее победе над смертью. Икона пишется с точки зрения вечности. Лицо на иконе — это лик повернутый к Богу, личность, преображенная в свете вечности. Суть иконы — пасхальная радость, не расставание, а встреча. Икона в своем развитии двигалась от портрета к лику, от реального и временного (вспомним, что христианская культура опиралась на античность) — к изображению идеального и вечного.
Процитируем св. Иоанна Дамаскина (VII в.), который пишет об изображении Спасителя: “… царствовавший в Эдасском городе Авгарь послал живописца, чтобы он нарисовал похожий образ Господа, и когда живописец был не в состоянии по причине сиявшего блеска Его Лица, то Господь Сам, приложив кусок материи к Своему Божественному Лицу, напечатлел на куске образ Свой”. Так возникла иконография Нерукотворного убруса. В текстах VII Вселенского Собора, утвердившего победу иконопочитателей, сказано (767 г.): “Изобразительность неразлучна с евангельским повествованием и наоборот, евангельское повествование с изобразительностью. Что слово сообщает через слух, то живопись показывает молча, через изображение” (Деяние 6-е).
Иконоборство, сотрясавшее христианский мир в VII—IX в, оставило неизгладимый след в истории Церкви, это была жесточайшая борьба с обеих сторон, и с величайшим трудом одержанная победа вошла в церковный календарь как праздник Торжества Православия.
После Миланского эдикта (313 г.), даровавшего христианам свободу, Церковь стала стремительно расширяться, в нее хлынул поток язычников, которые воцерковляясь, изменились внешне, но в сущности оставались по-прежнему язычниками. Вхождение в церковь не было связано с риском и жертвами, как во времена первых христиан. Первые христиане умирали за свободу от диктата государства, христиане Византии стали воздавать императору почести едва ли не равные Божественным. Поводом для принятия христианства становились причины политические или социальные, а не глубокое внутреннее обращение. Границы Церкви и империи стали сливаться. Византийская знать впадала в крайности, считая себя изощренной в богословских вопросах. В моду вошли наряды, украшенные изображениями святых, ангелов и даже Христа и Богородицы. В самой Церкви получили распространение странные формы почитания икон, граничащие с идолопоклонством. Некоторые “благочестивые” священники соскабливали краску с икон, полагая, что, подмешивая ее в причастие, они причащаются тому, кто изображен на иконе. Таким образом, мир стремительно входил в Церковь, взрывал ее изнутри, ослаблял ее и обмирщал. Росло в ответ на это мощное движение монашества, распространилось мнение, что в миру спастись невозможно, необходимо бежать из мира, видя за пышным фасадом внутреннее ослабление Церкви. На этом этапе, сложном и переломном для всей Церкви, были новые средства катехизации. Наиболее характерным средством была икона, — сильное эмоциональное воздействие, знаковая структура, заложенная в ней духовная основа становилась понятна всем. Вот почему именно на икону так уповали св. отцы, называя ее “Библией для неграмотных”.
Надо помнить, что процесс формирования художественного языка церковного искусства еще не завершился. Происходил отбор художественных принципов, язык известного реализма приходил к формам более символическим и суровым. На ранних этапах соединение античной (а в просторечье – языческой) традиции с христианским откровением многими ортодоксами воспринималось крайне негативно. Блаженный Августин в своем трактате “О Троице” возмущается творчеством некоторых художников, которые изображают Христа как им заблагорассудится, чем “не мало смущают церковный народ и рождают в нем нежелательные эмоции”. Т.е. сказывалось отсутствие канонов.
На границах Византийской империи активизируется Ислам (VII в.). Влияние мусульманства не могло не сказаться на христианском мире. Первые qep|egm{e конфликты по поводу икон произошли в 723 г. Халиф Иезид издал указ, обязывающий убрать иконы из христианских храмов на подвластных ему территориях. В 726 г. византийский император Лев Исавр издал такой же указ, его поддержали епископы Малой Азии, известные своим аскетизмом. Православие стало перед проблемой защиты икон от грубого магизма полуязыческой веры. С другой стороны – от полного отрицания “ревнителей чистой духовности”.
В этих отношениях и выковывалась богословская мысль, защищавшая иконопочитание как высший элемент православия. Борьба была сосредоточена в Восточной части Церкви, хотя споры всколыхнули весь мир. Длившаяся более ста лет, она родила новых мучеников, кровь которых теперь была на руках христиан. С этим периодом связана икона “Иверская Божья матерь” и др.
Папа Григорий III дал ответ — лишать причастия и отлучать от Церкви тех, кто будет осквернять или оскорблять святые иконы. Иконоборчество в целом способствовало развитию иконописи, оттачивало мысль в поисках более веских аргументов, отчего само православие обретало все большую глубину. Уместно добавить, что Запад не выработал иммунитета против иконоборчества и оказался беззащитным против иконоборческих тенденций протестантизма в Новое Время. И движение от иконы к религиозной картине есть не что иное, как утрата иконного богословского символического начала.
В заключение можно привести стих из Евангелия (Ин 1.18.): “Бога не видел никто никогда. Единородный сын, сущий в недре Отчем, Он явил” (противники икон предпочитают не замечать вторую половину стиха).
Таким образом, в тайне воплощения Слова — Невидимый, Неизреченный, Непостижимый Бог становится близким и понятным, и это дает основание для изображения Христа. Св. Иоанн Дамаскин пишет: “Если ты узрел, что Бестелесный стал человеком ради тебя, тогда, конечно, ты можешь воспроизвести его человеческий образ”. Таким образом, икона есть зрелое завершение определенного этапа постижения Евангельского откровения.
В России иконы появляются вместе с принятием христианства. Первым выдающимся иконописцем того времени был преподобный Алимпий — монах Печерского монастыря в Киеве.
Вся история России прошла под знаком иконы, ведь иконопись в России была главным изобразительным жанром на протяжении тысячелетия. Многие прославленные и чудотворные иконы стали свидетелями и участниками важнейших исторических событий. Россия, восприняв некогда традицию иконописания от Византии, развила, обогатила и создала свои неповторимые школы иконописи. В истории иконописи много славных имен, самым почитаемым из которых стало имя св. преподобного Андрея Рублева. Один из ophgm`jnb иконописи периода высшего расцвета (до начала ХVI в.) является ее светоносность: изображения не освещены внешним светом, как в светской живописи, они источают его изнутри. Начиная с ХVI в., икона почти утрачивает признак обращенности к внутреннему миру человека: внешняя нарядность, многосложность, композиционная перегруженность композиций, постепенный отход от традиций, внедрение западных влияний (фряжское письмо) постепенно приводят к упадку традиционной древнерусской иконописи. К началу ХVIII века икона значительно обмирщается. Однако есть надежда, что иконопись вновь возродится.
