* * *
Разговоры плыли
кружились
смешки и полусмехи
стекляшками бряцали на пол
где сидела я
ничего не делая
и казалось без тела я
спина к спине
со стеною
сама становясь такою
теперь я верю
когда говорят
что у стен
есть уши
* * *
Моллюски мыслей
улицы скисли
неряшливые объятья
поступки и лица
чмоканье губ о пустоту
чавканье слов
вопль: “Не хочу!”
сдержанный страхом
или стыдом
закупоренный в стеклянных глазах
на потом
И бегство через пыльный
город-коридор
когда улица лягается
казненными деревьями
бегство от обезличенных
или мертвых существ
под масками приличия
пряча протест
в тихий приют –
душевный уют
в одиночество старого
пса стерегущего самого себя
от Смерти.
* * *
предсмертная судорога
секундной стрелки
подрагивание и конвульсии
раненых минут
часы поперхнулись временем
слегка побитая луна
спряталась за ширмы-облака
и я
розовыми крыльями заката
касаюсь стекол
ваших окон
и глаз
марципановая масса мозга
кривоногий рояль устал
играть блюз
сладкий запах сигарет
сводит сознанье на нет
теплый голос струн
прикосновение рук
чья-то новая судьба –
падающая звезда
в омут блюза –
тихий всплеск
* * *
Это – город базарных мух,
засиживающих мой дух,
устремляется на меня
тупоносыми башмаками,
разноцветно кричащими вещами –
город, разграфленный
торговыми рядами,
беспардонно выставленным бельем
пожирает меня живьем.
Я не хочу
сгнить заживо в болоте.
Бегу от своей лени и пошлости,
но почему-то на месте.
Накрепко привязана
невидимыми нитями –
оторвите,
отворожите
от проклятого
города базарных мух,
растоптавшего свой дух.
ВСЕЛЕНСКОЕ КРЕЩЕНИЕ
Потоки мутной воды
собрали со всего города плевки,
омыли меня с ног до головы –
вот так причащение!
Божье благословение!
Волны захлестывают тротуары,
вымывают грязь из будуаров
моего сознания.
Бесконечное стремление
водосточной канавы,
полной отравы.
Самостоятельный бег зонтиков,
разинутые жерла труб,
поджатые линии губ.
Начинается вселенский потоп!
Бегите быстрее!
Гоп-гоп!
* * *
Боль –
медленно ползущая тварь
по скользкому тротуару одна
выползает со дна
Боль –
раздавить каблуком
чтобы раздался визг
ее не обузданных мозгов
и лопнувших нервов
Боль
не знает себя
просит пощады
но нет выхода из лабиринта обид
где гнездится боль
она никогда не спит
И бежишь как от страшных пугающих
звуков ночи –
голосов природы за твоей спиной
От нее не уйти
ее не убить
она в твоей крови
и без нее ты теряешь жизнь
МУЗЫКА
Пальцы-хлысты
вдоль белого тела рояля
Пальцы-розги
по хрупкой скрипичной талии
Пальцы-кинжалы
впиваются в плоть гитары
* * *
Я хочу всадить нож
в вашу спину,
мужчина!
Ваша спина
столь привлекательна для меня,
что не хочу видеть вашего лица.
Хочу всадить нож
между лопаток –
по самую рукоятку,
чтоб вы судорожно дернувшись,
осели.
Как вы мне надоели!
* * *
Сомнамбулическая поступь времени
криком беременная
замедлилась у моего темени
и шепнула мне тайну
вывязанную крючками
слепой Судьбы:
“Не оглядывайся.
Иди!”
* * *
В коконе мыслей
не мыслю
скована
сжата
стиснута
и слышится хруст костей
кокон страстей плотнеет
оплетена мелочными желаниями
и глупыми воспоминаниями
я задыхаюсь в коконе пустоты
пошлости и бесцельности
* * *
Ты мчишься на лошади своей беспечности,
подгоняемая ветреностью.
И мне хочется заорать тебе вслед
(то ли тебе, то ли твоей лошади):
“Сдохни!
Сдохни!
Сдохни!”
И, может быть, тогда,
почуяв запах разлагающейся гнили, –
твой запах –
ты очнешься от своего легкомыслия
и начнешь жить:
глубже,
выше,
с надрывом,
так, чтобы пропало желание
увидеть тебя
со вздутым животом.
* * *
Брызгая слюной,
церковная свеча
кричала мне,
что грешница я.
Не верю. Лживое пламя.
Ты требуешь жертв.
Тебе нужно племя.
Дикое. Боязливое.
Трепещущее. Слезливое.
Ты питаешься плачем.
Замечаешь только стоптанные колени.
Не тянись ко мне –
не укусишь.
Ты молитвы не упустишь.
Ждешь.
Мой язык и рука
в сговоре против меня.
Мои слезы…В каждой слезинке
по лепестку огня.
Жива еще моя свеча.
Боже, спаси меня от
моего тела.
* * *
Я смотрю на мир
через петлю эшафота
и жду,
когда он повесится.
Растекающаяся плоть
говорит о многом
о неизбежности прежде всего
Гул
Шум
Гром
Шаги
Нет звезды без желания стать
стать планетой
даже если населением будут одни динозавры
Белый свет имеет крылья
а у черного есть глаза
Седина сидит на скамье
и ждет своего хозяина
В смертельной муке замерзает роза
и даже поцелуи пчелы не спасут ее
Я вползаю в раковину улитки
Я нахожу здесь приют
Здесь я сворачиваюсь спиралью
И когда раковина рушится
под гнетом времени
я умею жить только по спирали
У меня больные руки иеговиста
Я плачу от счастья
когда слышу пение мух
Маленькие золотые бабочки мечты
разбиваются о стекла твоих глаз
Ты бежишь по дороге за колесом
А колесо гонит ветер
Ты споришь с ветром или
или с колесом?
А где живет ветер?
Нигде? Или везде?
