Продолжение. Начало см. “Дарьял” 1,2’99. Сноски, помеченные
арабскими цифрами, см. в “Комментариях” в конце публикации.)
СВЕДЕНИЯ ГРЕКО-ЛАТИНСКИХ,
ВИЗАНТИЙСКИХ, ДРЕВНЕРУССКИХ
И ВОСТОЧНЫХ ИСТОЧНИКОВ
ОБ АЛАНАХ-ЯСАХ
Составление и комментарии
Ю.С.Гаглойти
1. ГРЕЧЕСКИЕ И ЛАТИНСКИЕ ПИСАТЕЛИ
КОРНЕЛИЙ ТАЦИТ
ИСТОРИЯ
1,6. Вступление Гельбы в Рим было омрачено недобрым предзнаменованием: убийством нескольких тысяч безоружных солдат, вызвавшим отвращение и ужас даже у самих убийц… После того, как в Рим, где был размещен легион, сформированный Нероном из морской пехоты, вступил еще и легион из Испании, город наполнился войсками, ранее здесь не виданными. К ним надо прибавить множество воинских подразделений, которые Нерон навербовал в Германии, Британии и Иларии и, готовясь к войне с албанами, отправил к Каспийским ущельям,1 но вернул с дороги для подавления вспыхнувшего восстания Виндекса.
1,79. При всеобщем внимании к междоусобной войне внешние дела оставались без попечения. Тем смелее роксоланы, народ сарматского племени, изрубив прошлой зимой две когорты, с большими надеждами вторглись в Мезию2 числом до девяти тысяч всадников, вследствие своей необузданности и прошлогоднего успеха более думая о грабеже, чем о сражении. Вследствие этого третий легион со вспомогательными войсками напал на них врасплох, когда они беззаботно рассыпались по стране. У римлян все было приспособлено к битве; сарматы же, рассеявшиеся вследствие страсти к добыче или обремененные тяжестью вьюков, были избиваемы, словно связанные, так как скользкие дороги не позволяли их коням проявлять свою быстроту. Замечательно, как вся доблесть сарматов лежит как бы вне их самих. Они крайне трусливы в пешем бою, но когда появляются конными отрядами, вряд ли какой строй им может противиться. Но тогда, в сырой день и на растаявшем льду, ни пики, ни очень длинные мечи их, которые они держат обеими руками, не годились вследствие спотыкания коней и тяжести их “катафракт”.
Это – прикрытие их вождей и всех благородных, составленное из железных пластин или очень твердой кожи, непроницаемое для ударов, но для упавших при натиске врагов неудобное при вставании; вместе с тем они увязали в глубоком и рыхлом снегу. Римские солдаты в легких латах нападали с метательными дротиками или длинными копьями и, когда требовалось, легкими мечами кололи врукопашную беззащитных сарматов (ибо у них не в обычае защищаться щитом), пока немногие, уцелевшие в сражении, не скрылись в болотах. Там они погибли от суровости зимы или ран. Когда об этом узнали в Риме, правитель Мезии Марк Антоний был награжден триумфальной статуей, а легаты легионов Фульв Аврелий, Юлиан Теттий и Нумисий Луп – консульскими украшениями. Отон радовался и приписывал себе победу, как будто бы он сам вел счастливую войну и своими вождями и войсками увеличил государство.
III,5. Антонию Сатурнину было отправлено письмо с просьбой привести возможно скорее войска из Мезии – их помощь позволила бы осуществить вторжение в Италию и без потерь. Чтобы лишившиеся защиты провинции не подверглись нападению варваров, вождем сарматских язигов, правившим здешними племенами3, представили возможность участвовать в войне. Они предложили привести с собой своих людей и конницу, которая одна лишь и составляют подлинную боевую силу сарматов. Эта их услуга, однако, не была принята из опасения, что они воспользуются гражданской войной в своих целях, а может быть, и переметнутся к тем, кто больше заплатит.
ГЕРМАНИЯ
1. Вся Германия отделяется от галлов, ретов и паннонцев реками Реном и Данувием, а от сарматов и даков – взаимным страхом или горами…
ГАЙ СВЕТОНИЙ ТРАНКВИЛЛ
ЖИЗНЬ ДВЕНАДЦАТИ ЦЕЗАРЕЙ
Нерон, 19,2. …Готовил он и поход к Каспийским воротам4, и набрал в Италии новый легион из молодых людей шести футов роста и назвал его “фалангой Александра Великого”.
Домициан, 1,2. …Когда парфянский царь Вологез попросил у Веспасиана помощи против аланов с одним из его сыновей во главе, то Домициан приложил все старания, чтобы послали именно его; а так как из этого ничего не вышло, он стал подарками и обещаниями побуждать к такой же просьбе других восточных царей.
6,4. Походы предпринимал он отчасти по собственному желанию, отчасти по необходимости: по собственному желанию – против сарматов, которые уничтожили его легион с легатом, и два похода против дакийцев… После переменных сражений он справил двойной триумф над хатами и дакийцами, а за победу над сарматами только поднес лавровый венок Юпитеру Капитолийскому.
ДИОН ХРИСОСТОМ (I-II в.в.)
БОРИСФЕНИТСКАЯ РЕЧЬ
II, 48. Случилось мне летом быть в Борисфене, когда я после изгнания прибыл туда морем, имея в виду – если можно будет -пробраться через Скифию к гетам, чтобы посмотреть, что там делается. И вот я в рыночный час прогуливался по берегу Гипаниса… Некоторые из борисфенитов по обыкновению выходили ко мне из города; потом Каллистрат, возвращаясь верхом в город извне, сначала проехал мимо нас, затем, немного опередив, слез с коня и, передав его ехавшему с ним слуге, сам очень вежливо подошел, спрятав руку под плащ. Он был опоясан большим всадническим мечом, одежду его составляли шаровары и прочее скифское убранство, на плечах был небольшой тонкий черный плащ, какой обыкновенно носят борисфениты. И другая одежда у них по большей части черного цвета по примеру одного скифского племени, которое, как мне кажется, от этого получило у эллинов название меланхленов (черноризцев).5
АРРИАН (II в.н.э.)
ОБЪЕЗД ЭВКСИНСКОГО ПОНТА
35. От так называемого Узкого устья Истра шестьдесят стадиев до второго устья, а отсюда до так называемого Прекрасного устья сорок стадиев; от Прекрасного до четвертого устья, так называемого Нарака, шестьдесят стадиев…6
ДИСПОЗИЦИЯ ПРОТИВ АЛАНОВ
(Отрывок из несохранившегося сочинения, содержавшего в себе описание войны, которую сам автор в качестве правителя Каппадакии вел против аланов в 136 г.н.э.)
3. …За этими (т.е. италийцами и киренейцами) пусть идут пешие боспорцы.
7. За тяжелой пехотой пусть станут союзные войска, те, что из Малой Армении, трапезундские гоплиты, колхи и копьеносцы-ризианы…
18. За ними девятый отряд должны составлять пешие стрелки номадов, киренейцев, боспорцев и туреев…
31. (Конец). Скифы, не имея доспехов и имея лошадей без доспехов…
ТАКТИКА
4,7. У римлян одни из всадников носят дротики и атакуют на аланский и савроматский манер, другие же имеют копья.
16,7. Клинообразный строй больше всего, как слышно, употребляют скифы и фракийцы, перенявшие у скифов…
35,3. Скифские военные значки представляют собой драконов, развевающихся на шестах соразмерной длины. Они сшиваются из цветных лоскутьев, причем головы и все тело вплоть до хвостов делаются наподобие змеиных, как только можно представить страшнее. Выдумка состоит в следующем. (4). Когда кони стоят смирно, видишь только разноцветные лоскутья, свешивающиеся вниз, но при движении они от ветра надуваются так, что делаются очень похожими на названных животных и при быстром движении даже издают свист от сильного дуновения, проходящего сквозь них. (5). Эти значки не только своим видом причиняют удовольствие или ужас, но полезны и для различения атаки и для того, чтобы разные отряды не нападали один на другой.
АППИАН (II в.н.э.)
МИТРИДАТОВЫ ВОЙНЫ
67,2. …Когда же Митридат перешел в Европу, то (к нему) присоединились из савроматов так называемые царские иазиги, кораллы и из фракийцев все племена, которые живут у Истра, Родопы и Гема, а также еще бастерны, самое сильное из них племя.
ЛУКИАН САМОСАТСКИЙ (II в.н.э.)
ПРОМЕТЕЙ ИЛИ КАВКАЗ
1. ГЕРМЕС. Вот, Гефест, и Кавказ, к которому придется пригвоздить этого несчастного титана. Поищем же какого-нибудь подходящего утеса.
ГЕФЕСТ. Поищем, Гермес… Если хочешь, распнем его где-нибудь здесь, посредине, над этим ущельем, растянув руки от этого утеса до противоположного.
4. ПРОМЕТЕЙ. Кажется, и ты, Гермес, обвиняешь безвинного… Если у тебя есть досуг, я с удовольствием бы высказался в защиту против возводимых на меня обвинений, чтобы доказать, что Зевс неправильно решил мое дело; ты же, как адвокат-краснобай, защищай его, что он правильно присудил распять меня вблизи этих Каспийских ворот на Кавказе, на печальное зрелище всем скифам.7
СКИФ ИЛИ ГОСТЬ
1. Анахарсис не первый прибыл из Скифии в Афины, руководимый желанием познакомиться с эллинской образованностью: раньше его прибыл Токсарис, муж мудрый…, но происходивший не из царского рода и не из “колпаконосцев”, а из толпы простых скифов, каковы у них так называемые “восьминогие”,8 т.е. владельцы пары быков и одной повозки. Этот Токсарис даже не возвратился в Скифию, а умер в Афинах и немного спустя даже был признан героем; афияне даже приносят ему жертвы как иноземному Врачу; это имя он получил, будучи признан героем.
ТОКСАРИС ИЛИ ДРУЖБА
36. ТОКСАРИС. Я расскажу тебе (Мнесипп) о многих убийствах, войнах и случаях смерти за друзей, чтобы ты знал, как ничтожны ваши подвиги в сравнении со скифскими… У нас ведутся постоянные войны, мы или сами нападаем на других, или выдерживаем нападения, или вступаем в схватки из-за пастбищ и добычи; а тут-то именно и нужны хорошие друзья. Поэтому мы и заключаем самую крепкую дружбу, считая ее единственным непобедимым и несокрушимым оружием.
37. Сначала я хочу рассказать тебе, каким образом мы приобретаем себе друзей: не на пирушках, как вы, и не потому, что известное лицо является нашим ровесником или соседом; но, увидев какого-нибудь человека хорошего и способного на великие подвиги, мы все устремляемся к нему, и то, что вы делаете при браках, мы делаем при приобретении друзей: усердно сватаемся за него и во всем действуем вместе, чтобы не ошибаться в дружбе или не показаться неспособным к ней. И когда какой-нибудь избранник сделается уже другом, тогда заключается договор с великой клятвой о том, что они и жить будут вместе и, в случае надобности, умрут один за другого. И мы действительно так и поступаем; с того времени, как мы, надрезав пальцы, накапаем крови в чашу и, смочив в ней концы мечей, отведаем этой крови, взявшись вместе за чашу, ничто уже не может разлучить нас. В союзы дозволяется вступить, самое большее, трем лицам, потому что кто имеет много друзей, тот кажется нам похожим на публичных блудниц, и мы думаем, что дружба такого человека, разделенная между многими, уже не может быть столь прочной.
38-39. Я начну о недавних подвигов Дандамиса… Шел четвертый день дружбы Дандамиса и Амизока с тех пор, как они выпили крови один другого. Вдруг напали на нашу землю савроматы в числе десяти тысяч всадников, а пеших, говорят, явилось втрое больше. А так как их нападение было непредвиденно, то они всех обращают в бегство, многих храбрецов убивают, других уводят живыми, кроме тех, кому удалось спастись вплавь на другую сторону реки, где у нас была половина войска и часть телег; так стояли мы тогда, не знаю, вследствие какого плана наших вождей, на обоих берегах Танаиса. И вот сейчас же стали они угонять добычу, хватать пленных, грабить палатки, захватывать телеги, большая часть которых попала в их руки вместе с людьми, стали на наших глазах позорить наших наложниц и жен, а мы горевали при виде этих бедствий.
40. Когда повели Амизока, также попавшего в плен, то он, будучи крепко связан, стал громко звать по имени своего друга, напоминая ему о крови и чаше. Услышав это, Дандамис немедленно на глазах всех переплывает к неприятелям; савроматы с поднятыми дротиками бросились, чтобы пронзить его; но он закричал: “Зирин”,9 а кто произнесет это слово, того они не убивают, но принимают как пришедшего для выкупа. И вот, будучи приведен к их начальнику, он стал просить выдачи друга, а rnr требовал выкупа и сказал, что не отпустит Амизока, если не получит за него большого выкупа. Дандамис ответил ему: “Все, что у меня было, разграблено вами; но если я, обобранный донага, могу уплатить что-либо, то я готов вам подчиниться; приказывай, что хочешь; а если желаешь, возьми меня вместо него и делай со мной, что тебе угодно”. Савромат ответил ему: “Нет нужды удерживать всего тебя, тем более, что ты пришел со словом “зирин”; поэтому уплати нам часть того, что у тебя есть, и уводи с собой друга”. Дандамис спросил, что же он хочет получить, а тот потребовал его глаза. Дандамис тотчас же позволил выколоть их; когда они были выколоты и савроматы таким образом получили уже выкуп, тогда он взял Амизока и пошел назад, опираясь на него; переплыв вместе реку, они беспрепятственно возвратились к нам.
41. Это происшествие ободрило всех скифов, и они перестали считать себя побежденными, видя, что неприятели не отняли величайшего из наших благ, что у нас оставался еще благородный образ мыслей и верность друзьям. В то же время оно сильно напугало савроматов при мысли о том, с какими людьми придется им сражаться в правильном бою, хотя они тогда и одолели при неожиданном нападении; поэтому с наступлением ночи они, покинув большую часть скота и предав огню телеги, быстро отступили. Однако Амизок не захотел долее оставаться зрячим при слепоте Дандамиса и ослепил самого себя; они оба живут спокойно и со всякими почестями получают пропитание от скифской общины…
44. В-третьих, я расскажу тебе, Мнесипп, о дружбе Макента, Лонхата и Арсакома. Этот Арсаком влюбился в Мазею, дочь боспорского царя Левканора, будучи отправлен к нему послом по поводу дани, которую постоянно платили нам боспорцы, а тогда просрочили почти на три месяца. Увидев за обедом Мазею, высокую и красивую девушку, он полюбил ее и начал грустить. Поручение относительно дани было уже исполнено, царь дал ему ответ и уже устроил для него прощальный пир; а в Боспоре есть обычай, чтобы женихи за обедом сватались за девушку и объявляли, кто они такие и почему просят быть принятыми в брачное свойство. Так и на этом обеде случилось много женихов, царей и царевичей: был Тиграпат, властитель лазов, Адирмах, правитель земли махлиев, и многие другие. Каждый из женихов должен объявлять, что он приехал свататься и потом обедать, спокойно возлежа среди остальных; по окончании же обеда он должен потребовать чашу, сделать возлияние на стол и свататься за девушку, осыпая себя при этом похвалами, насколько каждый может похвастаться или благородством происхождения, или богатством, или могуществом.
45. Итак, когда многие сделали по этому обычаю возлияние, попросили руки девицы и перечислили свои царства и богатства, тогда Арсаком после всех потребовал чашу, но не сделал возлияние, – потому wrn у нас не в обычае выливать вино, а напротив, это считается кощунством – выпил ее залпом и сказал: “Царь, отдай мне в замужество свою дочь Мазею, потому что я далеко превосхожу этих и богатством и владениями”. Левканор, зная, что Арсаком беден и происходит из простых скифов, удивился и спросил его: “А сколько у тебя, Арсаком, стад или телег? Ведь в этом заключается ваше богатство”. “У меня нет ни телег, ни стад, – отвечал Арсаком, – но есть два верных и добрых друга, каких нет ни у кого из скифов”. Тут подняли его на смех за эти слова и с презрением решили, что он пьян, Адирмах, получивший предпочтение перед прочими соискателями, на другое утро должен был отвезти свою невесту в страну меотов к махлиям.
46. Между тем Арсаком, возвратившись домой, рассказал своим друзьям, как он был опозорен царем и осмеян на пиру за то, что показался бедняком…
47. “Итак, – сказал Макент, – как же нам поступить в настоящем случае?” “Разделим между собой дело мести, – ответил Лонхат. – Я обещаю Арсакому принести голову Левканора, а ты должен возвратить ему невесту”.
“Пусть будет так, – сказал тот. – А между тем ты, Арсаком, ввиду того, что после этого нам, вероятно, понадобится войско и придется воевать, останься здесь, собирай и заготовляй оружие, коней и военную силу в возможно большем количестве. Тебе очень легко будет набрать много войска, так как ты и сам муж доблестный, да и у нас немало родственников, а в особенности, если ты сядешь на воловью шкуру”. Так решили они, и Лонхат сейчас же, как был, отправился к Боспору, а Макент – к махлиям, оба верхом; Арсаком же, оставшись дома, стал подговаривать сверстников, вооружать войско. составляемое из родственников и, наконец, сел и на шкуру.
48. Обычай садиться на шкуру заключается у нас в следующем: если кто-нибудь, потерпев от другого обиду, захочет отомстить за нее, но увидит, что он сам по себе недостаточно силен для этого, то он приносит в жертву быка, разрезает на куски его мясо и варит их, а сам, разостлав на земле шкуру, садится на нее, заложив руки назад, подобно тем, кто связан по локтям. Это считается у нас самой сильной мольбой. Родственники сидящего и вообще все желающие подходят, берут каждый по части лежащего тут бычьего мяса и, став правой ногой на шкуру, обещают сообразно со своими средствами, одни – доставить бесплатно всадников на своих харчах, другой – десять, третий – еще больше, иной -тяжеловооруженных или пеших, сколько может, а самый бедный – только самого себя. Таким образом, иногда у шкуры собирается большая толпа, и такое войско держится очень крепко и для врагов непобедимо как связанное клятвой, ибо вступление на шкуру равносильно клятве.10 Так поступил и Арсаком; у него собралось около пяти тысяч всадников, а тяжеловооруженных и пеших вместе двадцать тысяч.
49. Между тем Лонхат, никому не известный, прибыл в Боспор, явился к царю, занятому каким-то государственным делом, и объявил, что пришел от скифской общины, а кроме того, имеет и личное важное дело. Получив от царя разрешение говорить, он сказал: “Скифы просят о том, что всякому известно и ежедневно повторяется, а именно, чтобы ваши пастухи не переходили на равнину, а пасли стада в пределах каменистой местности; относительно разбойников, которых вы обвиняете в том, что они делают набеги на вашу страну, скифы отвечают, что они не высылаются по общему решению, но каждый из них занимается грабежом на свой страх ради прибыли; если кто-нибудь из них попадется, то ты сам властен наказать его. Вот, что поручили мне скифы.
50. А от себя я сообщу тебе, что против вас готовится сильное нападение со стороны Арсакома, сына Марианта, который недавно был у тебя в качестве посла и теперь, как кажется, негодует на тебя за то, что не получил от тебя руки дочери, которой просил; вот уже седьмой день, как он сидит на шкуре и у него собралось немало войска”. “Я и сам слышал, – ответил Левканор, – что собирается войско при помощи шкуры, но не знал, что оно составляется против нас и что ведет его Арсаком”. “Да, – продолжал Лонхат, – оно готовится против тебя, но Арсаком мне враг и досадует на меня за то, что наши старейшины предпочитают меня ему и что я во всех отношениях кажусь лучше него. Итак, если ты обещаешь мне другую свою дочь, Баркетиду. – ведь я ничем не окажусь недостойным вас, – то я вскоре принесу тебе его голову”. “Обещаю”, – сказал царь, чрезвычайно испугавшийся, потому что узнал причину арсакомова гнева, да и вообще всегда побаивался скифов. “Поклянись же, – сказал тогда Лонхат, – что ты исполнишь условие и не откажешься от него!” Когда тот после этого поднял руку к небу и хотел дать клятву, Лонхат возразил: “Не здесь, чтобы кто-нибудь из зрителей не догадался, в чем даем клятву; войдем в этот храм Ареса, запрем двери и произнесем клятву так, чтобы никто не услышал нас; ведь если Арсаком узнает что-нибудь об этом, то он, чего доброго, убьет меня раньше войны, уже имея вокруг себя немалый отряд”. “Войдем, – сказал царь, – а вы станьте как можно дальше, и пусть никто не входит в храм, кого я не позову”. Когда они вошли туда, а телохранители отошли в сторону, тогда Лонхат, обнажив меч, а другой рукой зажав рот царю, чтобы он не мог крикнуть, ударил его в грудь, а затем, отрубив его голову и держа ее под плащом, пошел из храма, как бы продолжая разговор с царем и крича ему, что скоро возвратится, как будто бы тот за чем-то послал его. Придя таким образом к тому месту, где оставил на привязи коня, он вскочил на него и ускакал в Скифию. Погони за ним не было, потому что боспорцы долгое время не знали о случившемся, а когда узнали, то подняли спор из-за престола.
51. Таким образом Лонхат исполнил данное Арсакому обещание, принеся ему голову Левканора. А Макент, услышав на пути о случившемся в Боспоре, прибыл к махлиям и, первый сообщив им известие об убиении царя, сказал: “Адирмах, государство призывает тебя как царского зятя занять престол; итак, ты отправляйся вперед и возьми в руки власть, явившись среди их неурядиц, а девица пусть следует за тобой на колеснице; таким образом ты легче привлечешь на свою сторону большинство боспорцев, когда они увидят дочь Левканора. Я родом алан и прихожусь ей родственником с материнской стороны, потому что Левканор взял замуж Мастиру из нашего рода. И вот теперь я прибыл к тебе от братьев Мастиры, живущих в Алании, с советом как можно скорее отправиться в Боспор и не допустить, чтобы власть перешла к незаконнорожденному брату Левканора Эвбиоту, который к скифам постоянно питает сочувствие, а к аланам – вражду”. Так говорил Макент, по одежде и по языку похожий на алана, потому что и то и другое у аланов одинаково со скифами, только аланы не носят таких длинных волос, как скифы. Но Макент и в этом уподобился им, подстригши волосы настолько, насколько они у алана должны быть короче, чем у скифа; поэтому-то и поверили, что он родственник Мастиры и Мазеи.
52. “И теперь, Адирмах, – продолжал он, – я готов или ехать вместе с тобой на Боспор, если тебе угодно, или остаться здесь, если это нужно, и сопровождать молодую девушку”. “Я именно это и предпочел бы, – ответил Адирмах, – чтобы ты, как родственник, вез Мазею; ведь если ты вместе с нами отправишься на Боспор, то нас будет только одним всадником больше, а если бы ты повез мою жену, то заменил бы мне многих”. Так они и сделали: Адирмах уехал, поручив Макенту везти девственную еще Мазею; Макент днем вез ее на колеснице, но с наступлением ночи посадил на коня (он устроил так, что за ними следовал еще один всадник), вскочил на него и сам и продолжал путь уже не вдоль Меотиды, но повернул внутрь страны, оставив Митрейские горы вправо, дав в это время девице отдохнуть, и на третий день прискакал из страны махлиев в Скифию. Конь его по окончании скачки постоял немного и издох.
53. Вручив Мазею Арсакому, Макент сказал: “Прими и от меня обещанное!” Когда же тот, пораженный этим неожиданным зрелищем, стал изливать свою благодарность, Макент ответил: “Перестань отделять меня от себя: благодарить меня за то, что я сделал, было бы все равно, как если бы моя левая рука стала благодарить правую за то, что она лечила ее, раненую, и нежно заботилась о ней во время ее страданий”… Так ответил Макент Арсакому на выражение его благодарности.
54. Адирмах, услышав об обмане, не явился уже на Боспор, потому что там уже царствовал Эвбиот, призванный от савроматов, у которых он жил, а возвратился в свою страну, собрал большое войско и через горы вторгнулся в Скифию. Немного спустя напал и Эвбиот, ведя с собой поголовное ополчение эллинов и приглашенных на помощь аланов и савроматов в количестве двадцати тысяч. Когда Эвбиот и Адирмах соединили свои войска, то всего оказалось девяносто тысяч, в том числе одна треть конных стрелков. А мы (я тоже участвовал в этом походе, обещав тогда на шкуре сотню своекоштных всадников), собравшись в числе немногим меньше тридцати тысяч вместе со всадниками, под предводительством Арсакома выжидали нападения. Заметив их приближение, мы двинулись им навстречу, выслав вперед конницу. После долгого и упорного сражения наши стали поддаваться, фаланга начала расстраиваться и, наконец, все скифское войско было разрезано на две части, из которых одна обратила тыл, но так, что поражение не было явным и ее бегство казалось отступлением; да и аланы не осмелились далеко преследовать; другую часть, меньшую, аланы и махлии окружили и стали избивать, бросая отовсюду тучи стрел и дротиков, так что наш окруженный отряд оказался в очень бедственном положении, и многие стали уже бросать оружие.
55. В этом отряде оказались и Лонхат, и Макент; они сражались в первых рядах и оба были уже ранены: Лонхат копьем в бок, а Макент -секирой в голову и дротиком в плечо. Заметив это, Арсаком, находившийся в другом нашем отряде, счел постыдным уйти, покинув друзей; он пришпорил коня, вскрикнул и понесся с поднятым мечом сквозь неприятелей, так что махлии даже не выдержали стремительного порыва, но расступились и дали ему дорогу. Добравшись до друзей и призвав всех остальных, он бросился на Адирмаха и, ударив мечом около шеи, разрубил его до пояса. Когда тот пал, разбежалось все махлийское войско. Немного спустя – аланское, а за ними побежали и эллины, так что мы вновь одержали победу и прошли бы большое пространство, избивая их, если бы ночь не прекратила дела. На следующий день пришли от неприятелей послы с мольбой о заключении с ними дружбы, причем боспорцы обещали платить двойную дань, махлии – дать заложников, а аланы взялись за это нападение подчинить нам синдинов, издавна враждовавших с нами. Мы согласились на эти условия, потому что прежде всех так решили Арсаком и Лонхат и, таким образом, был заключен мир, причем они распоряжались всем делом.
Вот, Мнесипп, на какие подвиги решаются скифы ради своих друзей!
КЛАВДИЙ ПТОЛОМЕЙ (П в.н.э.)
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО
Кн. III, гл.5. ПОЛОЖЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ САРМАТИИ
1. Европейская Сарматия ограничивается на севере Сарматским океаном по Венедскому заливу и частью неизвестной земли… С запада Сарматия ограничивается рекой Вистулой, частью Германии, лежащей между ее истоками и Сарматскими горами, и самими горами… Южную границу составляют: иазиги-метанасты от южного предела Сарматских гор до начала горы Карпата, которая находится под 46-48 30; и соседняя Дакия около той же параллели до устья реки Борисфена, и далее береговая линия Понта до реки Каркинита…
3. Восточную границу Сарматии составляют: береговая линия Меотийского озера до реки Танаиса, самая река Танаис, наконец, меридиан, идущий от истоков Танаиса к неизвестной земле…
5. Сарматию пересекают и другие горы (кроме Сарматских), между которыми называются: горы Аланские 62 30’-55’.
7. Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды – по всему Венедскому заливу; выше Дакии – певкины и бастерны; по всему берегу Меотиды – иазиги и роксоланы; далее за внутрь страны -гамаксобии и скифы-аланы.
11. Возле озера Бики живут тореккады,11 а по Ахиллову бегу -тавроскифы; ниже бастернов около Дакии – тагры…12
Кн. V, гл.8. ПОЛОЖЕНИЕ АЗИАТСКОЙ САРМАТИИ
1. Азиатская Сарматия ограничивается с севера неизвестной землей; с запада – Европейской Сарматией до истоков реки Танаиса и самой рекой Танаисом до впадения его в Меотийское озеро, а также восточной частью Меотийского озера, от Танаиса до Киммерийского Боспора…
7. С юга Азиатская Сарматия ограничивается частью Эвксинского Понта, простирающейся отсюда до реки Корака, и пограничной чертой Колхиды, Иберии и Албании, идущей отсюда до Гирканского, или Каспийского моря…
12. С востока Азиатская Сарматия ограничивается начинающейся отсюда частью Гирканского моря, в которой за устьем реки Соаны находятся: устье реки Алонта, устье реки Удона, устье реки Ра. Она ограничивается также и Скифией, простирающейся вдоль реки Ра…
14. Сарматию прорезывают еще другие горы, называемые Гиппийскими и Керавнскими, и гора Корак, которой ограничиваются горы, идущие через Колхиду и Иберию и называемые Кавказскими, а также отрог их, который идет к Гирканскому морю и называется также Кавказом.
16. Сарматию занимают в местностях, прилегающих к неизвестной земле, сарматы-гипербореи, ниже их – сарматы царские, народ модоки и сарматы-конееды, а еще ниже их – закаты, свардены и асеи; затем вдоль северного поворота реки Танаиса – многочисленный народ периербиды, а вдоль южного – народ яксаматы…
17-25. …Под яксаматами – сиракены, а за сиракенами между Меотийским озером и Гиппийскими горами – псессии, затем – темеоты… Между Гиппийскими и Керавнскими горами – сураны и саканы; между Керавнскими горами и рекой Ра – оринеи, валы и сербы, а между горой Кавказа и Керавнскими горами – туски и дидуры; вдоль Каспийского моря – уды, олонды, исонды и герры…
ДИОН КАССИЙ КОККЕИАН (150-235 г.г.)
РИМСКАЯ ИСТОРИЯ
(Перевод с английского)
58,4. 104 г.н.э. Ввиду того, что Десебал, о чем было сообщено ему, различными способами действуя вопреки заключенному договору, -собирая войска, принимая дезертиров, восстанавливая крепости, посылая послов к своим соседям и угрожая тем, кто ранее разошелся с ним, – и даже зашел так далеко, что аннексировал часть территории иазигов (которую Траян позже не возвратил им, когда они просили об этом), то сенат вновь провозгласил его врагом (Рима), и Траян вновь лично возглавил поход против него, вместо того, чтобы доверить это другим.
59,5. 134-135 г.н.э. После окончания войны с иудеями, вторая война была начата аланами (они являются массагетами) по наущению Фарасмана. Она причинила ужасный вред территории Албании и Мидии, а затем распространилась на Армению и Каппадокию, после чего она прекратилось, так как аланы, с одной стороны, были удовлетворены дарами Вологеза, а с другой стороны, побоялись Флавия Адриана, правителя Каппадокии.
Послы были направлены от Вологеза и от иазигов; первый выдвигал обвинения против Фарасмана, вторые же желали утвердить мир. Он (Адриан) ввел их в сенат и был уполномочен им дать соответствующие ответы; он подготовил эти ответы и зачел их послам.
69,22. Император Адриан, тяжело страдая от водянки, часто обращался с просьбой дать ему яд или меч, но никто не соглашался дать их ему. И так как никто не хотел его слушать, несмотря на обещания денег и неприкосновенности, то он послал за Мастором, одним из иазигов, захваченных в плен, которого он привлекал при охоте из-за его силы и бесстрашия. И вот, частично угрозой, частично обещаниями, он заставил Мастора обещать убить его… Однако и этот план не увенчался успехом, так как Мастор испугался этого предприятия и в ужасе бросил меч…
72,7. 172-173 г.н.э. В это время иазиги были побеждены римлянами на суше и затем на реке. Этим самым я не хочу сказать, что имело место какое-либо морское сражение, но лишь то, что римляне преследовали их, когда они уходили от преследования по замерзшему Истру, и сразились там, как на сухой земле. Иазиги, заметив за собой преследование, стали ждать атаки своих противников, надеясь легко их победить, так как они не были привычны ко льду. Соответственно, некоторые из варваров стремительно атаковали их, в то время как другие двинулись кругом, чтобы атаковать их фланги, так как их лошади были приучены двигаться свободно даже на такой поверхности.
Римляне, наблюдая за этим, не были напуганы, но образовали компактную массу, чтобы сразу видеть всех своих врагов, и большинство из них (римлян) опустили свои щиты на землю, опираясь на них одной ногой, так, чтобы не скользить слишком сильно, и таким образом они встретили атаку врагов. Некоторые из римлян хватали уздечки коней, другие – щиты и древки копий нападавших и тащили их к себе. Войдя таким образом в близкое соприкосновение, они сбивали с ног равным образом людей и лошадей, так как иазиги по причине инерции их движения не могли удерживаться от скольжения. Римляне, конечно, тоже скользили; но в случае, когда кто-нибудь из них падал на спину, то он тащил за собой и своего противника и затем с помощью ног резко бросал его на спину, как в борцовском поединке, и таким образом оказывался на нем; когда же кто-нибудь падал лицом вниз, то он сразу же хватал зубами своего противника, упавшего первым. Таким образом, варвары, не будучи привычны к схваткам такого рода и имея более легкое вооружение, были не в состоянии сопротивляться, так что лишь немногие из них смогли спастись.
Иазиги направили послов к Марку (Антонию) с просьбой о мире, но они ничего не добились. Причина заключалась в том, что Марк, с одной стороны, не доверял иазигам, а с другой, будучи не раз обманут квадами, хотел полностью их уничтожить. Ибо квады не только воевали на стороне иазигов в это время… Они, кроме того, изгнали своего царя Фуртия и под свою ответственность вместо него поставили Ариогеза…
После многих тяжелых сражений и опасностей Марк подчинил себе маркоманов и иазигов… Иазиги, будучи побеждены, согласились с условиями договора. Зантик (царь иазигов) сам предстал перед Антонием как проситель. Ранее они заключили в тюрьму своего второго царя Банадаспа за попытку начать переговоры; теперь же все вожди иазигов прибыли вместе с Зантиком и подписали такой же договор, с которым согласились квады и маркоманы, за исключением того, что они должны находиться в два раза дальше от Истра, чем квады и маркоманы. Правда, император хотел полностью их уничтожить, ибо то, что они все еще были сильны в это время и причиняли римлянам большой вред, было очевидно из того факта, что они вернули сто тысяч пленников, все еще находившихся в их руках даже после того, как многие из них были проданы, скончались или бежали, и что они быстро предоставили в качестве вклада союзу девять тысяч всадников, пять тысяч пятьсот из которых император направил в Британию.
Восстание Кассия в Сирии вынудило Марка Антония заключить договор с иазигами вопреки своей воли…
72, 18. Иазиги направили посольство и просили освободить их от некоторых соглашений, которые они подписали. Им были дарованы некоторые послабления, чтобы предупредить их окончательное превращение во врагов. Тем не менее, ни они, ни буры не желали присоединиться к римлянам в качестве союзников до тех пор, пока они не получат от Марка заверения в том, что он незамедлительно полностью прекратит войну. Ибо иазиги боялись, что он (император) может заключить договор с квадами, как это уже было раньше, и оставит врагов пребывать у своих дверей.
72,19. Марк давал аудиенции тем, кто прибывал в качестве послов от зарубежных народов, но не принимал их всех на одних и тех же условиях… И когда иазиги доказали, что они во многом полезны ему, он освободил их от многих ограничений, наложенных на них – фактически, от всех, исключая те, которые касались их совместных собраний и торговли, и требований не пользоваться собственными лодками и держаться в отдалении от островов на Истре. И он позволил им пересекать Дакию, чтобы поддерживать связи с роксоланами так часто, как это разрешит им правитель Дакии.
КОММЕНТАРИИ
1. В оригинале вместо обычного латинского порта (“ворота”) Тацит употребляет термин клаустра. Основываясь на этом факте, К.В.Тревер полагала, что это название кроме бытового значения “запор”, в военном отношении означает “пограничная крепость”, “вал”, “стена” и т.п… Что якобы “к Дарьяльскому ущелью едва ли применимо, к Дербентскому же проходу приложимы все значения термина клаустра (Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. М.-Л., 1950, сс.122-123). Этот аргумент обычно приводится сторонниками отнесения сообщения Тацита к Дербентскому проходу.
Между тем даже приводимые К.В.Тревер значения слова “клаустра” в действительности применимы именно к Дарьяльскому ущелью и Крестовому перевалу, в частности. Дело в том, уже в 1 в.н.э., как сообщает Плиний, проход через Кавказские ворота (Дарьяльское ущелье) был “огорожен обитыми железом бревнами” (VI, 30), а на южной стороне ворот на скале находилось “укрепление по имени Купания (груз. “Кумлисцихе”, Ю.Г.), построенное с целью препятствовать проходу бесчисленных племен”. Другими словами, проход через Дарьяльское ущелье контролировался находившейся при этом проходе крепостью, а сам проход был перекрыт бревнами.
Ничего подобного на Дербентском проходе в I в.н.э. не было, не говоря уже о том, что сам проход пролегал между западным побережьем Каспийского моря и восточными отрогами Кавказского хребта, к которым явно неприменимо понятие ворот. Не было еще и Дербентской оборонительной стены, построенной значительно позже, так что ни “пограничная крепость”, ни “вал”, ни “стена” и т.п., не характерны для этого прохода. К этому следует добавить и то, что латинское клаустра, наряду со значением “запор”, “засов”, означает еще и “ворота”, “преграда”, “препятствие” и даже “кольцо гор” и “горные теснины” (См. И.Х.Дворецкий. Латинско-русский словарь. М., 1976, с.193). Эти значения, явно неприменимые к Дербентскому проходу, К.В.Тревер почему-то не привела.
Таким образом, все основные значения латинского клаустра -ворота, ущелья, теснины, пограничная крепость, стена и т.п., явно относятся к Крестовому перевалу и Дарьяльскому ущелью в целом, а не к Дербентскому проходу. Это, кстати, было подмечено еще в древности: “Каспийские ворота – это две скалы наподобие ворот или две горы (Схолии к “Землеописанию” Дионисия Периэгета. ВДИ, 1952, №2, с.292). Попутно заметим, что ни одно упоминание Каспийской дороги или других обозначений “Каспийских проходов” в трудах античных авторов первых веков н.э. не относятся однозначно к Дербентскому проходу. В тех же случаях, когда Каспийские ворота могут быть четко локализованы, все они имеют в виду Кавказские (Каспийские), позднее – Сарматские и Аланские ворота, т.е. Дарьяльское ущелье.
Хорошей иллюстрацией этого положения, равно как и параллельно “клаустра Каспиарум” Тацита, могут служить, в частности, следующие выдержки из сочинений Сенеки: “… кто каспийские горные пути запирает для храбрых сарматов” (Тиест, 374-5); “…пусть терзают прикованное тело каспийские скалы и алчная птица – почему пустуют Прометеевы скалы?” (Геркулес, 1206-12). Эти примеры, практически не привлекавшиеся при обсуждении разбираемого вопроса, подкрепляют мнение о том, что и Каспийские клаустра Тацита идентичны Дарьялу. Это лишний раз подтверждает, что целью планируемого похода Нерона было именно Дарьяльское ущелье и, следовательно, аланы, а не албаны, которых, как и в случае с царевичем Вононом, Тацит явно смешивает с аланами.
Все эти факты явно не учитываются Ф.Х.Гутновым, ошибочно считающим, что поход Нерона планировался против албанов (См. Ф.Х.Гутнов. Поход алан в Закавказье в 72 г.: кто были его участники? ИВУЗСКР, 1997, №2, сс.3-4).
2. Вторжение роксолан в Мезию произошло весной 69 г.н.э. в правление императора Отона. О вторжении роксолан в Мезию годом раньше и разгроме ими двух когорт римских воинов, о котором упоминает Тацит, подробных данных у него нет; не встречаются они, кажется, и у других античных писателей первых веков н.э. Как явствует из описания вооружения роксолан, у них уже имелась в наличии тяжеловооруженная конница, т.н. “катафрактарии”, по названию чешуйчатых панцырей. Указание Тацита, что у сарматов не принято пользоваться щитами, свидетельствует о том, что вооружение сарматов обусловливалось, в первую очередь, их тактикой боя, в основе которой лежала прежде всего атака.
Какое значение придавал Рим этой победе над роксоланами, можно видеть из того, что проконсул (наместник) Мезии был награжден триумфальной статуей, вторым по значении триумфальным знаком отличия (сам триумф присуждался, как правило, лишь императорам), командиры (легаты) легионов – консульскими знаками отличия, Отон же приписал славу этой победы себе.
Иосиф Флавий, называющий роксолан “теми из скифов, которые зовутся сарматами”, рассказывает об успешном вторжении роксолан в Мезию, осуществленном через год, в начале правления Веспасиана.
3. Указание Тацита на то, что именно иазиги правили местными (“здешними”) племенами в Мезии, подтверждает, очевидно, высказанное уже мнение о том, что термин “царские” в сарматском племенном объединении прилагался к иазигам.
4. Здесь, как и в ряде других случаев, под Каспийскими воротами имеется в виду Дарьяльский проход, так как Нерон, как видно из комплекса данных, относящихся к этому событию, готовил поход против алан, а не албанов, имена которых нередко смешивались.
5. Греческое “меланхленои” (черноризцы) является калькой местного, скифо-сарматского, племенного названия “саударата” (осет. саудар – “одетый в черное”).
6. Название “Нарак” в качестве обозначения одного из устьев Дуная встречается уже у Аполлония Родосского (III в. до н.э.) в его “Аргонавтике” (IV, 303-328; ВДИ, 1947, №3, с.286) в форме “Нарек”. У Плиния это название встречается в форме Наракустома (стома по-гречески – устье) как обозначение второго устья Истра (IV, 79). Тот же Арриан в “Объезде Эвкинского Понта” наряду с Нараком два раза упоминает и “так называемое Узкое устье Истра” (31,35). Точно также и Аммиан Марцелин одновременно называет как Наракское, так и Узкое устье Истра (XXII, 8,43).
Сопоставляя между собой эти данные, нетрудно догадаться, что термин “узкий” у античных авторов первых в.н.э. применительно к одному из устьев Дуная является греко-латинской калькой местного скифо-сарматского названия этого устья – “Нараг”. В то же время, фиксация этого названия уже в III в. до н.э. у Аполлония Родосского указывает на его глубокую древность, восходящую, возможно, к черноморским скифам. Расхождение между формами Нарек Аполлония Родосского и Нарак последующих авторов вызвано, очевидно, колебаниями в передаче осет. а в слове нараг, к которому восходят обе эти формы. Если это так, то следует согласиться, что сонант а в скифо-сарматском намного древнее, чем это принято считать (См. В.И.Абаев, ОЯФ, 1, с.474). Во всяком случае, этот пример, как и ряд аналогичных фактов, не позволяют согласиться с высказанным недавно категорическим утверждением о том, что скифский и сарматский суть не близкие диалекты одного языка, а “два разных иранских языка” (К.Т.Витчак. Скифский язык: опыт описания. ВЯ, 1992, 35, с.58).
7. Одно из наиболее убедительных доказательств обозначения именем Каспийских ворот известного прохода через Крестовый перевал и Дарьяльское ущелье в целом. Об этом свидетельствуют прежде всего упоминание Лукианом “ущелья”, которое явно неприменимо к западному побережью Каспийского моря, по которой прилегала другая известная дорога с Северного Кавказа на юг, и локализация этого ущелья “вблизи этих Каспийских ворот на Кавказе, на печальное зрелище всем скифам”.
8. Термин “восьминогие” (греч. “октаподес”), упоминаемый в античной историографии только Лукианом Самосатским, является весьма важным для изучения социальной структуры скифо-сарматских племен Северного Причерноморья и Кавказа. Как явствует из текста произведения, Лукиану было хорошо известно деление скифов на три социальные группы – царский род (военная аристократия), жречество (“колпаконосцы”) Лукиана (греч. “пилофорес”) и рядовых скифов, скотоводов и земледельцев, т.е. владельцев пары быков и одной повозки. Это деление, восходящее к Геродоту и отмеченное рядом последующих авторов, четко осознавалось самими скифами, и нашло широкое отражение в круге религиозных представлений и верований, четко оформленное в скифском эпосе (См. Ж.Дюмезиль. Скифы и нарты. М., 1990, сс.132-167; Э.А.Грантовский. Индо-иранские касты у скифов. М., 1960, сс.11-15).
Трехфункциональное деление скифского общества нашло широкое отражение в этнической культуре осетин – легендах и преданиях, нартском эпосе, застольных обычаях, судопроизводстве, языке и т.д., являясь одним из убедительных доказательств генетической связи осетин со скифами (См. Ю.С.Гаглойти, Трехфункциональное деление в этнической культуре осетин. “Проблемы этнографии осетин”. Орда; 1989, сс.11-35). В языке осетин сохранились определенные фразеологизмы, восходящие к скифам и, в частности, связанные с социальной структурой скифского общества. Одним из наиболее ярким в этом отношении является, пожалуй, магуыр лаг – уардонджын (“бедняк – арбы владелец”).
Осмысливая происхождение и семантику этого фразеологизма, следует иметь в виду, что после нашествий орд Тимура осетины были вынуждены укрыться в теснинах Центрального Кавказа, где основным средством передвижения был вьючный транспорт и сани. Очевидно, что с учетом этих условий разбираемое выражение в устах осетин позднего средневековья должно было звучать несколько странно, ибо обладание арбой даже в условиях широкого распространения аробного транспорта после переселения горцев на равнину и строительства аробных дорог в горах никак не могло служить показателем бедности. При этом необходимо иметь в виду, что само название арбы в осетинском “уардон” очень древнего происхождения, о чем свидетельствует как его принадлежность к основному словарному фонду языка, так и заимствование этого названия в абхазском и ингушском языках (Ю.С.Гаглойти. Трехфункциональное деление… сс.28-29). Ясно, что происхождение и семантика этого фразеологизма связаны с другой эпохой и другими общественными отношениями. Данные Лукиана и других античных писателей помогают разрешить эту загадку.
Как явствует из вышеприведенных данных Лукиана, рядовые скифы, т.е. не относившиеся к военной аристократии (царским скифам) и жреческому сословию, назывались “восьминогими” как обладатели пары быков и одной повозки. Именно повозка с парой быков, служившая скифам домом и средством передвижения во время их перекочевок, являлись показателем и своего рода символом их принадлежности к третьему слою скифского общества, состоявшему из скотоводов и земледельцев. Отсутствие у скифской семьи повозки с быками как бы вычеркивало ее из среды свободных людей, пусть даже принадлежащих к низшему слою скифского социума. Это положение иллюстрируется древними схолиями (пояснениями) к комедии Аристофана (450-385 гг. до н.э.) “Птицы”, где говорится, что “не имеющий там повозки считается у скифов бесчестным” (ВДИ, 1947, №2, с.300).
Именно с этими реалиями скифского быта и скифских воззрений еще в шестидесятых годах было сопоставлено нами осетинское выражение “бедняк – арбы владелец” (См. Ю.С.Гаглойти. Этногенез осетин по данным письменных источников. “Происхождение осетинского народа”. Ордж., 1967, с.93) как один из наиболее ярких скифо-осетинских фразеологизмов, свидетельствующих о генетической связи осетин со скифами. Эта параллель была более подробно аргументирована в ряде последующих работ: Скифо-осетинские этнографические параллели (на осет. яз.). (“Фидиуаг” 1973, №8, сс.70-74; Трехфункциональное деление в этнической культуре осетин, сс.28-30).
Эту же параллель провел Н.Г.Джусойты в недавно опубликованной статье “Фразеология языка как источник социально-исторической информации” (ИЮОНИИ, вып.XXXV, 1998, сс. 98-99) без каких-либо ссылок или упоминания об уже существующей по данному вопросу литературы. При этом, интерпретация указанного фразеологизма приводится в разделе, заголовок которой гласит – “Живая идиома и забытое содержание (курсив мой – Ю.Г.), хотя, как видно из вышеприведенных данных, как интерпретации выражения “магуыр лаг – уардонджын”, так и выводу о его связи со скифским бытом уже более тридцати лет. Не может вызвать возражении и лейтмотив статьи, заключающийся в претензиях к осетинской исторической этнографии за недостаточное использование старинных народных игр, устаревших и непонятных деталей формы обрядов и, главное, фразеологического фонда народной речи, ибо, по утверждению M.Г.Джусойты, фразеология языка, его идиоматики “пока остаются заповедным краем для наших исследований” (сс.97-98).
Насколько можно судить, первой скифо-осетинской фразеологической параллелью, опубликованной в печати, явилось следующее идиоматическое выражение – “кауинаг фауад да сар”. Этот фразеологизм, являющимся элементом ритуального плача, был сопоставлен мною с одним из вариантов известного ответа скифов персидскому царю Дарию в ответ на его предложение сдаться. По словам Плутарха, скифы ответили царю Дарию, что “желают ему плакать”. Эта пословица относится к тем, кто отрывисто выражает кому-либо дурные пожелания (См. Ю.С.Гаглойти. Скифо-осетинские параллели. “Фидиуаг”, 1961, №8, с.85). Эта параллель неоднократно привлекалась и в позднейших работах (см. например, “Этногенез осетин по данным письменных источников”. с.93; “Трехфункциональное деление в этнической культуре осетин”, с.30 и др.).
Следующей параллелью стало встречающееся только в осетинских нартских сказаниях выражение “Афадзы амбырды цыты куывд” – “годовое собрание, пир славы”. Осетинские сказания не содержат каких-либо реалий, указывающих на содержание и происхождение этого фразеологизма, исключая лишь неоднократные указания на проведение “годовых собраний” в “клятвенном” (ардамонга) доме рода Алагата. Однако его сопоставление с практикой ежегодных собраний скифов, на которых подводились итоги военной деятельности за год и которые завершались торжественными пирами, лейтмотивом которых была круговая “чаша героев” (осет. нуазён, нартская Уацамонга (Нартамонга), разъясняет и семантику и генезис указанного фразеологизма. (См.Ю.С.Гаглойти. Абхазо-осетинские нартские параллели. ИЮОНИИ, 1969, в. XVI, с. 67).
Точно также привлекаемые Н.Г.Джусойты в качестве скифо-осетинских параллелей такие осетинские выражения, как “Сындзджын арты фасудз -“чтоб ты горел в терновом огне (на огне из колючек)”; “Фындзафтыд фау” – “чтоб ты остался безносым”; “Аварццаг фау” – “чтоб тебе пришлось делиться”; “Гал йахи фыхта” – “бык варил себя”, а также отражение в традиционном осетинском застолье скифской трехфункциональной идеологии, уже встречались в осетинской этнографической литературе (Ю.С.Гаглойти. Трехфункциональное деление… сс. 30-31; А.Х.Магометов. Культура и быт осетинского народа. Ордж., 1968, с.118; Цгъойты Хазби. Ирон ‘мбисонды хаб.ртт. Дз. 1997, сс. 20-24). Во всяком случае, все это явно не согласуется с элементарными нормами научной этики.
9. Судя по всему, слово “зирин”, согласно Лукиану означавшее на языке савроматов “выкуп”, является искаженным скифо-сарматским зарин “золото” (осет. “зарин”) и означало “золото” как выкуп (В.И.Абаев. ОЯФ, с.190; он же, ИЭСОЯ, 1, с.303).
10. Одной из характерных особенностей творчества Лукиана Самосатского является морализирующий характер многих новелл знаменитого сатирика, особенно касающихся скифской темы. Это обстоятельство в какой-то мере снижало среди части исследователей доверие к сообщаемым им фактам этнографического и социального характера. Однако, как справедливо отмечается во введении к вошедшим в латышский сборник новеллам Лукиана, его “Токсарис” наполнен именами и бытовыми подробностями “такого свойства, что они, несмотря на их полную изоляцию от остальной традиции, в частности, от Геродота, не могут быть признаны выдумкой Лукиана, а должны быть рассматриваемы как литературная обработка скифских и фракийских преданий…” (ВДИ, 1948, 3, с.299).
Реальность сообщаемых Лукианом фактов можно подтвердить, в частности, сохранением такого важного социального скифского термина, как “восьминогие”, обозначавшего рядовых скифов, о чем говорилось выше. Этот термин сохранился в осетинском фразеологизме “бедняк” -арбы владелец”, т.е. владелец пары быков (“восьминогие”) и повозки. То же самое относится и к сюжету о воловьей шкуре, приводимому Лукианом.
Однако долгое время, несмотря на очевидный этнографический характер описанного Лукианом обычая, практически не предпринимались даже попытки интерпретации этого сюжета. В тех же немногих случаях, когда они имели место (См., например, Ж.Дюмезиль. Скифы и нарты, сс. 205-12: “Бычья шкура”), их выводы были неудовлетворительны.
Убедительная, на наш взгляд, расшифровка сюжета о воловьей (бычьей) шкуре была предложена известным осетинским композитором и этнографом Ф.Ш.Алборовым. Успешная интерпретация этого сюжета явилась, в первую очередь, следствием обращения, как и в большинстве подобных случаях, именно к осетинскому материалу. Ф.Ш.Алборову удалось зафиксировать в осетинском языке пять различных по смыслу фразеологизмов, общим для которых было значение бычьей или воловьей шкуры (в осетинском и “бык” и “вол” называются одинаково гал) в тех или иных ситуациях. Некоторые из них непосредственно касаются произнесения клятвы на шкуре быка, как, например – “…кроме как еще клятвой на шкуре быка, ничем другим, очевидно, я убедить тебя больше не смогу…”
По словам одного из информаторов, когда какое-нибудь дело “требовало особой клятвы, то, по обычаю наших предков, те, кому это надлежало осуществить, произносили ее на шкуре приносимого в жертву животного. В те древние времена бык для нас был жертвенным животным, и данное на его шкуре слово или произнесенную клятву преступать было нельзя…” В повседневной речи встречаются и такие выражения, как “наша дружба не воловьей шкурой измерена” и “на твою воловью шкуру наступил, что ли?” и т.д. (См. Ф.Ш.Алборов. Об одном фразеологизме в осетинском. Журнал “Кавказ”. Владикавказ, 1992, сс.24-25). Заключительный вывод автора о том, что отголоски указанного скифского обычая “удержались более двух тысяч лет в языке современных осетин” (с.25) вполне закономерен.
11. Название тореккадов сопоставляется с энэкадиями Плиния (ВДИ, 1948, №2, с.238, пр. 8), о которых говорилось выше. Если эта параллель верна, то данное название могло означать жителей “густых лесов” (осет. тар хъад – “густой лес”) в отличие от безлесных “энэкадиев”.
12. Упоминаемых в соседстве с бастарнами (бастернами) тагров интересно сопоставить с тохарами Помпея Трога, царями которых были асы (асианы).
Продолжение следует
