* * *
Однажды все придет в негодность:
Пообветшают сад и дом.
И наша тень, теряя легкость,
В них станет двигаться с трудом,
Не обнаружив в этих стенах,
Облупленных до кирпичей,
Ни нашей жизни мизансцены,
Ни домовых-бородачей,
Ни наших голосов, ни пенья –
3десь больше не родится звук.
Лишь тихих сквозняков движенье
Среди обрушенных фрамуг.
В пыли, с доской прогнившей залом,
Средь рваных выцветших картин,
Со стертым в креслах бараканом
Наш дом останется один.
Мы будем приходить пугливо,
Садиться рядышком вдвоем
У негорящего камина
С окаменевшим в нем углем.
В нелепых стареньких одеждах –
Столетней давности покрой –
Немножко посидеть, как прежде,
Мы будем приходить порой.
Мы будем приходить ночами,
Сминать истлевшую постель,
Греметь проржавлыми ключами,
Умерших созывать гостей.
Мы будем выходить из моды
Привычкой счастливо любить.
И эти редкие приходы
Ничто не смогут изменить.
НОВЫЙ АФОН
Сероглазка моя, мое горе…
Не грусти: снова юность близка.
Мы построим свой домик у моря
С желтой влажной полоской песка.
И счастливые, и молодые
По тропе мандаринных садов
Будем с чашечкой «Анакопии»
Выходить на предутренний лов.
Будем слушать рыбацкие сказки
Стариков, раздувающих шмаль,
Отбирая из лодок абхазских
Свежевыловленную кефаль,
Аромат эвкалиптовой рощи
Перемешивать с солью морской,
Изумляясь. Что может быть проще,
Чем бамбуковый домик мирской?
Тонкий месяц на водах черненых…
В небе Млечного русла река…
Костерок из пеньков просоленых
Солнцем выжженного плавника…
Будто вечностью с нами играют
Эти дни в зыбкой дымке времен.
Неслучайно тот край называют
По-бессмертному – Новый Афон.
Сероглазка моя, все случится:
Лето, моречко… Полно грустить.
Нам осталось лишь снова родиться,
Снова встретиться и полюбить.
В машинешку закинуть поклажу,
Снова тысячу верст отмотать
И добраться до этого пляжа.
Только, чур, уже не умирать…
ВРЕМЯ СТАРЫХ КНИГ
Настало время старых книг,
До дыр зачитанных давно.
А список новых так велик,
Но нам они пусты равно.
Нам новый смысл знакомых фраз,
Как весть благую, не приять.
Да, все написано до нас.
Нам нужно лишь перечитать.
Края бумажные желты,
До ниток стертый коленкор,
Полурассыпаны листы,
Непрезентабельный декор.
А много лет тому назад,
Хрустя страничной белизной,
Мы погружались в листопад,
Шуршали девственной каймой.
Как голос книги не узнать
С той стародавней белизны,
Когда ее читала мать?
Когда ее читали мы?
Остались отзвуки октав,
Хоров и пауз, смыслов строй…
И, книгу ту перечитав,
Услышит кто-то голос твой.
Вдруг обнаружит между строк
Тобой непрожитые дни,
Твои вершины, твой порок,
Тобой зажженные огни.
Увидит лампу у окна
И под склоненной головой
Край белоснежного листа,
Не освященного… водой.
