Рассказ
Сцена 16
Ранняя зима. Прозрачный спокойный воздух. Рассеянный свет. Болезненно четкие детали. Голые деревья едва укрыты снегом. В черных проплешинах земли ярко краснеют редкие кленовые листья. С неба срываются крупные рыхлые снежинки. В просвете между деревьев виден пруд. Поверхность стянута льдом, в центре темнеет спокойная вода.
На берегу двое. Бледный мужчина в инвалидном кресле. Взгляд мужчины неподвижен, бледная синева под глазами, лицо чуть отечное, как у алкоголика, отошедшего от давнишнего запоя, но щеки и виски все равно запавшие. Скулы остро очерчены. Мужчина укрыт сине-черным клетчатым пледом по горло. Видно, что мужчину укрывала заботливая рука.
Позади кресла стоит девушка едва за двадцать. Небольшой вздернутый нос с покрасневшим то ли от плача, то ли от холода кончиком. Глубокие глаза ускользающего цвета. Серый на равных с синим. Волнистые светло-русые волосы закрывают уши. Лицо свежее, но чуть усталое.
Оба молчат. Оба смотрят в одну точку в середине пруда.
Сцена 1
Аудитория. Ряды тяжелых столешниц темного дерева. Пыльные портьеры затушеванного багрового цвета лениво раздвинуты вполсилы. Солнце чертит углы, теплые пятна подсвечивают редкие студенческие макушки. Во втором ряду сидит девушка. Волосы собраны в пучок, пара прядей убрана за уши. Свет мягко обводит ее контуры.
За кафедрой стоит мужчина.
Темная водолазка, щетина. Пиджак висит на стуле. Брови подняты, лицо на мгновение замерло в живой быстрой эмоции. Руки чуть разведены и обращены к аудитории.
В подсвеченном воздухе из угла в угол шелестит послезвучие вопроса. Молчание студентов делает паузу еще глубже. Мужчина улыбается и указывает на девушку. Она резко поднимает взгляд, запинается, хватает воздух, краснеет, опускает глаза. Мужчина качает головой, но не перестает улыбаться.
Сцена 2
Длинный коридор. Люминесцентный резкий свет. Ряды неотличимых серых дверей. Эхо выкрикнутого имени бежит в стороны. От резкого поворота пучок волос распадается на отдельные пряди.
Пиджак, чуть растрепавшийся от короткой пробежки, оправлен парой движений. Пряди убраны за уши. Небольшая стопка бумаг протягивается в знак примирения после испуга. Руки встречаются: одна одергивается, вторая широкой дугой почти с издевкой заводится за спину.
Второе, уже тихое и осторожное эхо не торопится убегать от другого имени. Пиджак, вновь распахнувшийся от движения, уже не одергивается. Пара губ робко улыбается. Ей отвечают широкой, почти счастливой улыбкой.
Сцена 17
Плед отброшен на инвалидное кресло. Мужчина стоит, чуть опираясь на руку девушки. Пиджак на груди распахнут, под пиджаком виден медицинский корсет сложной конструкции. Осанка мужчины изломана, но даже так он заметно выше девушки.
Она озабоченно смотрит ему в лицо, он смотрит под ноги. Мужчина отпускает ее руку, покачивается, но ловит равновесие. Делает один неловкий шаг, другой. Девушка едва слышно всхлипывает. С заметным трудом мужчина оборачивается, улыбается ей той же улыбкой, что улыбался много раз до этого.
Всхлипывания девушки громче, но глаз она не отводит. Протягивает ему руку. Мужчина улыбается чуть шире, качает головой.
Девушка настойчиво тянет руку. Он опускает глаза: в руке нож. Улыбка на мгновение пропадает, но тут же возвращается на его лицо.
Сцена 3
Раскидистое дерево, ствол начинает ветвиться далеко от земли. Красные листья на зеленой траве. Яркое солнце. На скамье у дерева двое.
Она смеется, в смущении прикрывает рот рукой. Но персиковые губы и белизна зубов все равно мелькают из-под длинных тонких пальцев. Светлые волосы вразлет, бордовый жакет, плотная юбка, практичные высокие ботинки: все движется, смеется в унисон.
Он с удовольствием смотрит на нее, сам чуть улыбаясь. В ярком свете видно, что глаза у него не черны, а глубокого серого оттенка. Неизменные пиджак и щетина. Упавший на колено лист. Легкий прищур то ли от солнца, то ли от приглушенного, спрятанного смеха.
Отсмеявшись, она смотрит на него долгим взглядом. Не выдерживает первая: отводит глаза. Он с важным видом протягивает ей листок. Она берет его не глядя. Дерево трясется будто в тихом смехе и набрасывает на них еще десяток листьев.
Сцена 4
Большая аудитория. Окна занавешены. Тихий шмелиный гул ламп. Зеленая доска исчерчена меловыми линиями. Они сходятся и разбегаются, чуть гуще к центру, чуть реже по кромке.
На первом ряду с краю сидит мужчина. Спина напряжена, шея вытянута вперед. На переносице очки в роговой оправе. Перед ним две стопки бумаги: повыше и пониже. Из той, что побольше, раз в пару минут он берет лист, пробегает его, изредка оставляет пометки и откладывает в стопку пониже. Иногда морщится, иногда улыбается, но не останавливается ни на минуту. Бумага тихо шелестит, карандаш мелькает в руке.
В один момент мужчина замирает, скидывает очки на лист бумаги. Жмурится, трет красные пятна на переносице.
Без звука открывается дверь. В аудитории появляется девушка. Тихо, едва касаясь пола, она подходит к нему, ставит бумажный стаканчик с кофе на стол и запускает руку в его волосы.
Он не вздрагивает и улыбается, не отнимая рук от лица. Время тихо обтекает обоих. Наконец он потягивается, вздыбив пиджак над затылком, и все так же с закрытыми глазами обнимает ее за талию, спрятав лицо в джемпере на ее животе. Оба замирают. Лампы деликатно гудят чуть тише.
Сцена 18
Девушка закутана в плед, голова склонена к плечу. Взгляд воспаленный, но глаза сухие. Волосы, рассыпанные на сине-черной ткани, кажутся почти белыми. Тонкие пальцы с розоватыми подушечками зябко сжимают плечи.
Снег уже не идет. Вокруг все застыло как на фотографии. Только мимолетные облака пара от дыхания девушки и медленно бредущий к кромке льда мужчина рвут статику. Он сильно заваливается на обе ноги, но продолжает идти, пока не слышит отчетливый треск льда под собой. Тогда он останавливается и садится, почти не растревожив снег. Теперь остается только дыхание: его — глубокое с загрудными хрипами, ее — легкое, в половину груди. Покой.
Сцена 5
Настольная лампа сутулится желтым конусом в столешницу. Потолок кажется синим в отраженном свете. Стол испуганно замер в беспорядке: бумаги, книги, кружки с недопитым кофе.
Спиной к столу в кресле сидит девушка. Лицо усталое, глаза опухшие. Свет касается ее кожи осторожно, едва задевая. Видна жилка на виске, ее нервный хронометр отбивает секунды.
На кровати перед девушкой лицом вниз лежит мужчина. Глубокое дыхание поднимает твидовую спину. Рядом на полу лежат ботинки: один на боку, другой — опершись на квадратную бутыль темного стекла.
Жилка на виске отбивает полночь.
Внезапно девушка подбирается и склоняется над мужчиной. Она подносит ухо совсем близко к его голове и закрывает глаза, вслушиваясь. Когда она откидывается назад, напряженная маска на ее лице становится мягче. В глазах мелькает всполох еще не улыбки, скорее ее предчувствия, обещания.
Перегнувшись через спинку кресла, девушка гасит лампу.
Сцена 6
Подслеповатая лампочка над подъездной дверью часто и подолгу жмурится. Мужчина высок, даже изломанный пьяной расхлябанной сутулостью. Из-за роста ему приходится близоруко нагибаться к домофонному зрачку. Тот не отзывается. Ни на смазанные тычки, ни на капли мутной крови. Мужчина всплескивает руками, размашисто утирает лицо и делает несколько неуверенных шагов от дома, прямо в центр запинающегося света.
Дверь с тихим немелодичным переливом открывается. На пороге стоит девушка с тонкой шалью на плечах. Уголки рта смотрят чуть вниз, подбородок опущен, взгляд неотрывно умтремлен на раздрай пьяной фигуры.
Лампочка жмурится как-то особенно долго, настолько, что мужчина, путаясь в ногах, пиджаке и направлении, успевает обернуться. Он видит ее, разводит руки и широко улыбается красными от крови зубами. Сечка на переносице неторопливо точит тонкую, но настойчивую струйку.
Она отворачивается, снова смотрит на него. Затем встает боком, придерживая дверь. Он склоняется в глубоком издевательском поклоне. Она закусывает губу.
Сцена 19
Снег вокруг мужчины тает двумя багровыми полукружиями льда. Сам он лежит на спине, чуть разведя руки с голыми предплечьями в стороны. Дыхание ровное, неглубокое. Лицо еще бескровнее, бледностью переходящее в синеву, словно синяки под глазами расплескались на всю его кожу. На лице все та же улыбка, но нахмуренный лоб и разбег морщин в уголках век крадут безмятежность выражения. Ноги по колено погружены в темную спокойную воду. Чуть в стороне лежит нож.
Поза девушки не изменилась, хотя она и отступила на два шага от кресла к лежащему на льду. Осанка, склоненная к плечу голова, зябнущие плечи. Кажется, что на лице нет эмоций, но под деревянной сосредоточенностью взгляда и едва обозначенной складке вокруг рта проступает страшное напряжение сил. Девушка практически не дышит: пара у лица почти не видно.
Где-то над прудом протяжно свистит снегирь.
Сцена 7
Кухонный стол. Просеянный стеклом дневной свет хил, но упорен: сил его хватает, чтобы вычертить два профиля. Мужской — с подтянутым к шее подбородком, растрепанными волосами и веной, прочертившей лоб молнией. Женский обращен к потолку, не давая слезам убежать из глаз, губа закушена.
Одно смазанное движение сметает со стола пепельницы, коробки´, кружки, ручки. На секунду эта суетливая мелочь замирает в воздухе и тут же пропадает, как и не было.
Чистый стол. Ослабший свет. Женский профиль. Лицо опущено, скрыто в прядях волос. Последним усилием света выхватывается тусклая капнувшая искра.
Сцена 8
Полупустой бар, тихие невнятные звуки бибопа из обшарпанных колонок. Мужчина сидит на высоком стуле без спинки. Болезненный яркий румянец заметен даже из-под седой щетины. Длинные пальцы с чуть распухшими суставами рассеянно крутят стакан толстого стекла с темной жидкостью. В другой руке дымится сигарета. Мужчина щурит один глаз, но не убирает руки от лица и не затягивается.
В один момент он будто на что-то решается, выпивает остатки и смазанным жестом тянет стакан в сторону бармена. Теряет равновесие. Звон стекла. Грохот стула. Глухой удар.
Мужчина лежит на спине среди осколков и опрокинутой мебели. Пьяно улыбается, чуть морщится, трогает бок. В уголке рта медленно набухает капля крови. Капля не удерживается, ленивой струйкой сбегает к уху.
В отдалении слышен звук сирен. Мужчина закрывает глаза, но не перестает улыбаться.
Ночь. Девушка в слезах за рулем. Лицо спокойное, слезы двумя дорожками текут по щекам, по шее, ныряют под ворот водолазки. Девушка замечает мигающие огни скорой помощи. Пристраивается за машиной, едет до больницы. Останавливается поодаль. Из скорой медленно достают каталку, с неохотой расправляющую суставчатые ноги. Приподнявшись на месте, девушка видит на каталке чужого дряхлого старика. Девушка оседает в кресле, упирается лбом в руль.
Сцена 20
Очень медленно беззащитная истончившаяся рука в липком и красном отрывается ото льда. Слепыми неловкими движениями она шарит по корсету, цепляясь за крючки. Наконец продирается куда-то под пиджак, достает пачку сигарет и падает на грудь, вызывая легкий стон боли. Первый звук в этой тишине.
Девушка сбрасывает с себя неподвижность и делает несколько торопливых шагов к лежащему мужчине. Но замирает на месте, когда рука вновь начинает шевелиться. С трудом, раздирая клейковину крови, пальцы достают сигарету и подносят ее ко рту. Синие губы неощутимым усилием обхватывают испачканный красным фильтр. Рука бессильно падает на лед в точности на прежнее место.
Девушка медлит пару секунд, потом срывается с места. Шаг, другой: она ложится на живот и осторожно скользит вперед.
Сцена 9
Выхолощенный свет продирается через жалюзи в полинялую комнату. На одной из коек лежит мужчина, тоже будто выцветший. Тело стянуто сложной конструкцией с торчащими хромированными спицами и винтами.
Единственное живое пятно в палате — девушка, сидящая на стуле у койки. Вытертость обстановки, как в испуге, одергивается от нее и не может приглушить бордо ее свитера и глубокую синеву юбки. Девушка смотрит на мужчину. Он не отвечает на взгляд, отвернувшись к окну. Несколько раз она порывается взять его за руку, но осекается.
Дверь открывается, кто-то входит, но они не замечают вошедшего. Так же незаметно человек уходит, оставляя у койки еще одно цветовое пятно — черную инвалидную коляску.
Сцена 10
Мягкий весенний свет. Еще знобкий ветер, редкие деревья без маленьких клейких листьев. Снега уже нет. Небольшой ухоженный парк с мощенными крупными плитами дорожками.
Мужчина в коляске. Взгляд в землю, неестественный излом тела видно даже под плотным пледом грубой шерсти. Из-под пледа боязливо высунулись носы белой больничной обуви на толстый носок.
За коляской идет девушка. На плечах теплая шаль. Невысокий каблук равномерно и приятно стучит о плиты. На каждом стыке коляску чуть встряхивает два раза: сначала передними, потом задними колесами. От каждого легкого толчка голова мужчины едва вздрагивает, но он этого не замечает.
После особенно глубокого стыка девушка останавливается и пригибается к голове мужчины. Проводит по волосам, пропускает через пальцы отдельную прядь. Снова и снова, пока между подушечек не оказывается один волос. Один седой волос. Она чуть улыбается, нагибается глубже, прикасается к волосу губами. Мужчина никак не реагирует.
Сцена 21
Тонкие белые пальцы аккуратно двигаются вдоль швов пиджака, незаметно ныряя в карманы и стараясь не беспокоить ребра. В карманах пусто. С осторожным напряжением девушка подтягивается чуть вперед, на сантиметр, еще на один. Наконец зажигалка находится в брюках.
Медленным, почти нежным движением девушка берет сигарету из бледных губ мужчины, прикуривает и вкладывает обратно в губы. Ее рука задевает кожу на его лице, уже очень холодную, выдубленную морозом. Девушка поджимается, отпрянув, но вновь тянется к лицу мужчины. Прижимает ладонь к его щеке.
Сигарета тлеет во рту. Мужчина не затягивается. Девушка замирает, всматривается в закрытые глаза секунду, десять. Столбик пепла растет. Она отнимает ладонь и хочет забрать сигарету. Раздается едва слышный треск тлеющего табака. Девушка вдыхает, как человек, вынырнувший из затяжного погружения в воду.
Сцена 11
Пасмурный хмурый свет вбивает серость в стены. Она только ушла, еще слышно ее запах: сладкое с горько-свежим, как и всегда в конце весны.
Мужчина с пустым взглядом медленно катит инвалидное кресло. В комнату, из комнаты, на кухню. Иногда подолгу замирает у окон, смаргивает раз-другой, затем отъезжает и так же бездумно повторяет маршрут.
Наконец он останавливается на кухне. Смотрит на полку, подвешенную под потолком. На полке вразнобой стоят коробки´ чая, пакеты специй. Мужчина пристально смотрит на стеклянную банку растворимого кофе. Робко поднимает руку, но сразу же ее опускает, качает головой. Осматривается по сторонам, выкатывается из кухни. Приезжает с обувной ложкой на коленях. Тянется к полке, чуть привстает, морщась. Кончик ложки стучит о банку несколько раз, пока не цепляет ее, и тянет вниз в протянутые руки.
На полу лежат осколки банки, просыпанный кофе. Мужчина смотрит на пол, переводит взгляд на окно. Снаружи доносятся звуки дальних сирен.
Вечер. Открывается дверь, входит девушка. Она останавливается у порога, снимая обувь, набирает воздуха, но осекается. Весь пол перед ней хаотично исчерчен коричневатыми полосами. Она принюхивается к запаху кофе. Заново обувшись, проходит на кухню. Видит осколки, пятно просыпанного кофе, безобразно расползшееся во все стороны.
В комнате она находит его, сидящего на кресле у окна. Тихо подходит сзади. Склоняется, обнимает и целует в темя.
Сцена 12
Мягкий солнечный свет лениво суетится зайчиками сквозь листву. Сначала они скопом прыгают на поверхность темного пруда, чуть высветляя глубину, затем резво отскакивают на кроны, стволы и лица. На два лица.
Он — высокий и худой, с легкой щетиной и чуть хитрым прищуром темных глаз. Она — высокая, но все же ниже его на голову, с мягким румянцем на белой коже, распахнутыми живыми глазами и широкой открытой улыбкой.
Его рука лежит на ее плече. Она стоит вполоборота. Кажется, что он только что прошептал какую-то несуразицу ей в легкий пушок на затылке, и она едва сдерживается, чтобы не захохотать от эха щекотки в тонкой шее.
Длинные пальцы вертят рамку, то поворачивая к свету из окна, то затеняя летний день на фотобумаге. Затем рука возвращает рамку на стол и берет нож для конвертов, задумчиво крутит его, пуская блики в прищуренные запавшие глаза.
Сцена 22
Столбик пепла, почти готовый упасть на лицо, уносится порывом ветра куда-то в сторону. Плед, взмахнув складками, срывается с места, летит неловкой тяжелой птицей и оседает без сил на ветвях голого кустарника.
Ветер бросает на лежащих несколько горстей крупных снежных хлопьев. Впрочем, снег на тех не задерживается и проносится дальше. Девушка осторожно начинает отряхивать отставшие снежинки с корсета и пиджака мужчины. Уже почти стихая, дуновение приносит большой красный лист клена и роняет его в ладонь девушки.
Легкая скользящая улыбка проносится по его лицу, подхватывается ветром и приземляется к ней на губы.
Сцена 13
Темная кухня. Слабый синеватый свет из окна падает на стол. С уличным светом негромко спорит красный огонек сигареты в тяжелой пепельнице. На плите едва парящий чайник. За столом девушка. Волосы слегка загнуты по линии уже снятой резинки. Изредка она отпивает кофе из большой кружки. Забытая сигарета тлеет. Пустой взгляд неподвижно подвешен на точке за окном.
В глубине квартиры раздается шорох, следом слышится легкий стон. Девушка вздрагивает, осматривается, будто не понимая, где она оказалась. Суетливо тушит сигарету, выливает кофе и спешит вглубь квартиры. Слышна негромкая возня, которая быстро затихает.
Девушка возвращается, трогает бок чайника. Через пять минут все снова замирает: сигарета в пепельнице, кофе на столе, взгляд на точке за окном.
Сцена 14
Комната в квартире. Мужчина в фиксирующем корсете сидит за рабочим столом. Вокруг лежат книги, тетради, смятая бумага. Он ни к чему не притрагивается. Смотрит в окно, свернувшись в неуютную позу. Кажется, что он сидит так уже многие часы.
Наконец он слегка вздрагивает от звука ключей в замке двери, но не меняет позы. Едва откидывает голову и улыбается, когда в комнату, шурша юбкой, входит босая девушка. Она улыбается в ответ, целует его в лоб и озабоченно смотрит на него, положив руку на плечо. Он ободряюще пожимает ей руку, слегка качает головой и указывает на окно. Девушка хмурится, кивает, открывает окно. Уходя из комнаты, она еще раз целует его в лоб, слегка ерошит волосы. С улицы доносится шум дождя. Мужчина вновь замирает, глядя в окно.
Сцена 15
Комната. Холодный свет, чуть заваленный в синь. На кушетке, ссутулившись и сложив руки на бедрах, сидит девушка. С потерянным видом она смотрит перед собой пустым взглядом.
Напротив, чуть в стороне, — мужчина в инвалидном кресле. Он сидит, обмякнув, провалившись сам в себя, и пристально смотрит на нее.
Собравшись, с видимым усилием он распрямляется, будто восстает в свою прежнюю оболочку. Гримаса боли на секунду искривляет его губы. Одним пальцем он утирает испарину со лба. Затем он чуть поворачивается к столу, что-то берет и протягивает ей.
Несколько секунд, может полминуты, девушка не замечает его ладони. Потом поворачивается к нему, не головой, не взглядом — всем телом, и смотрит на сложенный нож в его руке.
Отшатнувшись, она вскидывает взгляд на мужчину и начинает качать головой: сначала мелким рассыпающимся жестом, потом все энергичнее и интенсивнее, пока в движении не начинает участвовать все: шея, плечи, руки. Когда мужчина с сипом набирает воздух, чтобы что-то сказать, девушка закрывает уши руками, не прерывая резких раскачиваний. Мужчина терпеливо ждет с вытянутой рукой. Наконец она замирает и просто тихо плачет. Левой рукой, мокрой от слез, она берет нож.
Сцена 23
Морщась и потрескивая, зажигаются фонари. Желтые прищуренные огни продираются через вьюгу на пару метров. Окаём пруда фонари обходят стороной будто от страха или из уважения. Один заблудившийся, стоящий совсем близко, просто не загорается.
На месте полыньи все тот же черный провал. Снежинки тысячами падают в него и исчезают без следа. Впрочем, багровый лед по кромке темной воды уже почти неразличим: чуть розоватое пятно, не более.
На льду никого нет. Кресло в стороне от пруда тихо обрастает снежной шубой. Плед, висевший на ветвях, то ли пропал, то ли занесен снегом, в темноте не разобрать.
После титров
Мягкий просеянный листвой свет. Где-то в кроне птица монотонно с паузами издает один и тот же звук. «Ток». «Ток». «Ток». Пруд, нагретый солнцем, прошивается косыми лучами, но они не достают до дна.
На дорожке показываются двое. Оба в сандалиях. Оба в белом. Он выше, она ниже. На нем рубашка, вниз от ворота три пуговицы распахнуты. На кармане вышит синий щегол с хохолком. Кромка ее юбки расцвечена синим орнаментом. Их подошвы неслышно ступают по плитам.
В месте, где дорожка сворачивает от пруда, оба сходят и останавливаются на берегу. Легкая рябь бежит по темной воде. В самую середину падает красный кленовый лист. Пара улыбается: сначала он, совсем не хищно, спокойно, затем, как в отражении, улыбается и она. Птица, утомленная стаккато, улетает.
