РАССКАЗЫ
НОЧЬ
Сумерки за окном давно уже сменились чёрной непроглядной тьмой. Звёзд не было видно, и даже луна, обычно такая загадочно-любопытная, в этот раз спряталась где-то за невидимыми облаками.
Несмотря на то, что было уже далеко за полночь, Капитан Джеймс ещё не ложился. Он сидел за столом, освещённым одной лишь тусклой керосиновой лампой, и что-то писал. Быть может, он вспоминал стародавние морские сражения, в которых, ещё в далёкой юности, он принимал участие, командуя победоносным фрегатом «Принцесса Нури». А может, просто заполнял накопившиеся счета-квитанции за газ, свет и воду.
Вдруг огонёк лампы легонько вздрогнул, и длинные языки теней пробежали по бумагам Капитана. Что-то изменилось в комнате. Джеймс поднял голову.
Перед ним стояла девушка.
Кто она? Что ей нужно? Как она вошла в комнату сквозь закрытую на засов дверь? Все эти вопросы проплыли как-то мимо сознания Капитана – уже много лет он ничему не удивлялся, повидав на своём веку столько, что хватило бы и на три жизни. Поэтому он просто смотрел на девушку, ничего не говоря и не пытаясь нарушить ход событий.
Одета гостья была в тонкое полупрозрачное платье, сотканное как будто из светящихся паутинок. Серебристые блёстки на платье играли переливчатыми цветами. Лицом она была красива, и красота эта на мгновенье всколыхнула в душе Капитана Джеймса что-то безвозвратно ушедшее. Едва заметное сияние исходило от девушки, придавая ей сходство со сказочной феей. Белокурые волосы струились по плечам.
– Кто ты? – спросил Капитан наконец.
– Ночь, – ответила девушка и лукаво улыбнулась.
– Я думал, Ночь должна быть тёмной, – серьёзно ответил Капитан. – А ты вся светишься.
– Сегодня я – настоящая, – объяснила девушка, переходя на шёпот. – Такой меня ещё никто не видел. Только ты.
– Но почему именно я? – смутное волнение овладело Джеймсом. Где-то на покинутых задворках памяти отчаянно тщилось проснуться какое-то далёкое воспоминание. Капитан чувствовал, что именно там кроется разгадка всего происходящего. – Почему именно я? – повторил он глухо.
– Потому что мы с тобой похожи, – тихо сказала Ночь. – Тебя тоже люди считают мрачным и чёрным. А ты не такой. Ты тоже светишься изнутри…
«Эх, если б ты только знала…» – вздохнул про себя Капитан, но не решился развить эту мысль вслух. На своём жизненном пути он натворил немало зла, и даже теперь не жалел об этом.
– А я знаю! – неожиданно рассмеялась гостья. – Я ведь Ночь! Мрак человеческих душ – открытая книга для меня.
– И мысли ты тоже читаешь, – сказал Капитан негромко, как бы констатируя факт.
– Иначе я умерла бы от скуки, – пояснила Ночь и легонько зевнула, прикрыв рот ладошкой.
– Но это нечестно, – возразил Капитан Джеймс.
– Я такая, – в голосе девушки горделивой ноткой прозвучал вызов. – Но ты меня не бойся, – добавила она уже мягче. – Ведь я принесла тебе то, о чём ты уже давно мечтаешь.
Волнение Капитана сменилось тревогой, когда он услышал эти слова. Но он ничем не выдал себя.
– Может, потанцуем? – спросила Ночь, протягивая Джеймсу руку. – Здесь прохладно.
– Нет, – сказал Капитан твёрдо. – Ты несёшь с собой несчастье. Я предчувствую это.
Ночь молча посмотрела на него, чуть склонив прелестную головку. В глазах её поблёскивали искорки. Смех? Слёзы? Джеймс не мог определить это. Голова его закружилась. Ему вспомнился первый в его жизни шторм, когда ещё юнгой он плавал на корабле, на котором позже стал капитаном.
– Нет, – произнёс он, собрав всю свою решимость. – Уходи. Исчезни! – И посмотрел прямо в глаза Ночи.
Какие же бездонные это были глаза! Капитан словно свалился за борт корабля, пролетел сквозь океан и вынырнул, потрясённый и оглушённый, на другом конце света.
– Нет, – прошептал он почти беззвучно, из последних сил. Но руки девушки уже обняли его за плечи… И вот они вдвоём закружились в сумасшедшем танце посреди убогой старой комнаты, в неверном желтоватом свете керосиновой лампы. Губы их сомкнулись в страстном поцелуе, и тут…
…Мгновенной вспышкой огненных чувств озарилась память Капитана, и он вспомнил всё. Детство своё и юность, тягу к морю и безбрежную радость первого плаванья. Бой с пиратами и потерю верных друзей. И главное… Главное… Свою первую любовь, которая так и осталась последней. Любовь к девушке, похожей на Ночь и на День одновременно. К той, что одним лишь взглядом дарила ему всё счастье этого мира. К той, ради которой он жил и мечтал умереть. Любовь к той, что однажды бросила его, не вняв ни уговорам, ни мольбам. К той, которую он пытался вернуть и не сумел. Любовь к той, кого, в порыве отчаянья, он однажды убил…
Ледяным ножом вонзилось это воспоминание в сердце Капитана. Вскрикнув, он упал на пол, как подкошенный. И забытый когда-то предсмертный хрип, исторгнутый ныне из глубин его памяти, стал его собственным предсмертным хрипом.
А над ним стояла Ночь, яркая как никогда прежде, и, восторженно смеясь, превращалась в Смерть.
ПРЕДСКАЗАНИЕ
Жила-была в одной стране юная девушка по имени Клотильда. К сожалению, судьба обделила её красотой и здоровьем. С самого рождения Клотильда тяжело болела и не вставала с постели, а единственным украшением её облика были глаза – большие, изумрудно-зелёные, которые светились кротостью и неизбывной печалью.
А ещё у Клотильды было доброе, любящее сердце. Только вот вся пылкость этого сердца пропадала втуне, потому что в целой стране не нашлось для Клотильды жениха или мужа. Никто не захотел связать свою жизнь с «бедной увечной замухрышкой» – так иногда называли Клотильду те болтливые кумушки, что завидовали изумрудной зелени её глаз.
Но вот, в один прекрасный день, разнеслось по всему краю диковинное поверье. Говорилось в нём так: если найдётся бескорыстный и чистый душой человек, который искренне полюбит неизлечимо больную девушку, то эта любовь исцелит несчастную. Его ласки и поцелуи подарят ей красоту, а огонь страсти и преданности вернёт здоровье. Свершится чудо. Сам же прекрасный спаситель будет благословен и счастлив до конца своих дней.
Многих удивило это предсказание, потому что времена были уже не те, что прежде, и мало кто верил в чудеса. Но, так или иначе, Клотильда продолжала болеть, худела и таяла день ото дня, – а желанный спаситель всё не являлся.
Пока не приехал из чужой страны один молодой человек, которого звали Харальд. Занимался он тем, что собирал сказания и поверья разных народов и хотел составить из них целую книгу. Ему казалось, что такая книга поможет людям из разных стран понять друг друга – и тогда прекратятся все раздоры и войны на Земле. В общем, Харальд был мечтатель, каких немало бродит по нашему миру, делая его хоть чуточку, но светлее.
Остановился Харальд в гостинице, и в первый же вечер за ужином хозяин поведал молодому человеку историю о бедной девушке, ждущей своего спасителя. Выслушав этот рассказ, Харальд очень заинтересовался.
– Скажите мне, пожалуйста, – обратился он к своему собеседнику, – правду ли говорит предание? Действительно ли живёт в ваших краях такая девушка?
– Уж что касается байки этой, – отвечал тот, – никто толком и не знает, верна она или просто люди брешут что попало. Зато девушка такая точно есть, и живёт, кстати, недалеко отсюда. В подворотне Лихих Разбойников, третий дом слева, на верхнем этаже под самой крышей. Только я вам не советую идти туда, – добавил хозяин, заметив, как заблестели глаза Харальда. – Девчонка-то, говорят, уродина, там и смотреть не на что, а в подворотне разгуливать опасно. Третьего дня пекаря нашего обобрали, хорошо хоть сам ноги унёс…
– Всё-таки загляну я туда, – задумчиво сказал Харальд. – Вдруг и впрямь смогу чем помочь. А нет – так хоть буду знать, что пытался…
– Ну, смотрите сами, дело ваше, – пробурчал хозяин гостиницы. – Только не говорите потом, что вас не предупреждали…
На следующее утро Харальд оделся поприличнее, купил у цветочницы букет тюльпанов и отправился в подворотню Лихих Разбойников.
По счастью, никто его не ограбил и не зарезал, так что вскоре он уже нашёл нужный дом и взобрался по скрипучей лестнице на самый верхний этаж. Там, в каморке под крышей, было пристанище Клотильды.
Харальд постучался и, не дождавшись ответа, рискнул зайти в комнату, больше всего напоминавшую чулан, настолько в ней было темно и мало места. На койке у единственного узкого окошка лежала в полудрёме Клотильда. Когда Харальд вошёл, она встрепенулась:
– Кто здесь? – прозвучал её вопрос.
– Это я, – Харальд неожиданно смутился и не знал, что сказать. – Я услышал поверье и пришёл… – и он протянул ей цветы.
Клотильда приняла букет, а затем горько рассмеялась, и смех её прерывался хриплым кашлем:
– Ты и вправду думаешь, что меня можно полюбить?
Харальд посмотрел на её исхудалые руки, вгляделся в измождённое khvn, заглянул в изумрудные глаза – и поразился глубине и свету этих глаз. Этот печальный мягкий свет словно звал его, манил к себе и заставлял забыть о некрасивых чертах девичьего лица, о худобе и болезни несчастной Клотильды.
Сам не понимая, что делает, Харальд склонился к постели больной и поцеловал девушку в губы:
– Я люблю тебя, – сказал он как мог тихо, боясь спугнуть очарование зелёных глаз.
И горький смех девушки прервался, а на смену ему пришли долгожданные слёзы счастья…
* * *
Если бы эта история была сказкой, наподобие тех, что собирал Харальд по всему миру, ей надлежало бы здесь же и закончиться. Осталось бы добавить лишь то, что с этого дня Клотильда пошла на поправку, а вскоре молодые сыграли свадьбу и жили долго и счастливо. Но, увы, дело обстояло совсем иначе.
Чуда не произошло. Клотильда осталась калекой, и болезнь её постепенно развивалась в наихудшем направлении, несмотря на безмерную любовь и заботу Харальда. Что же касается обещанной в предании красоты, то никто кроме Харальда её не замечал – проще говоря, Клотильда так и осталась дурнушкой.
Потратив свои сбережения, молодой человек перевёз девушку в богатый дом, пригласил к ней лучших врачей. Но всё было напрасно.
В первый день лета состоялась свадьба – специально призванный священник выполнил над Харальдом и Клотильдой положенный обряд, объявив их мужем и женой. Ради этой церемонии девушке удалось лишь немного привстать с постели. Но уже к вечеру того же дня это усилие дало о себе знать – Клотильда потеряла сознание, а врачи объявили, что её болезнь вступила в финальную стадию.
Узнав, что жене его остаётся жить всего несколько недель, Харальд был безутешен. Он ухаживал за Клотильдой как мог, продал всё, что имел, чтобы купить лучшие лекарства… И тем не менее наступил, в конце концов, последний день…
– Почему?! Почему не сбылось предсказание!? – воскликнул в отчаянии Харальд, сидя у постели угасающей Клотильды. – Что я сделал не так?! Я же люблю тебя всем сердцем!
– Предсказание! – рассмеялась Клотильда, теряя последние силы. – Его не было, этого предсказания. Я выдумала его сама. Я сама пустила этот слух… Мне так хотелось поверить в чудо…
– Милая, ты бредишь! – ужаснулся Харальд.
– Нет, дорогой… – видно было, что девушке тяжело говорить, но глаза её горели огнём. Она говорила правду. – Я действительно придумала эту сказку… Надеялась, что кто-нибудь попробует меня спасти или хотя бы скрасит любовью и заботой остаток моих дней… Но в глубине души я знала, что обречена. Знала с самого начала, с первого дня как ты пришёл…
– Как ты могла это знать?! – спросил Харальд, не веря своим ушам. – Я объездил много стран, мне известны тысячи разных историй. Поверь мне, иногда любовь творит настоящие чудеса. Иногда достаточно одного поцелуя, чтобы…
– Просто ты не первый, кто целовал меня, – сказала девушка еле слышно, и Харальд замолк на полуслове. – И ты не первый, кто старался меня спасти… Знаешь, сколько таких было до тебя?
* * *
В этот самый миг, свыше – быть может, на небесах, быть может, где-то ещё – Бог Добра и Бог Зла прервали свои божественные занятия. Они играли в непостижимую для простых смертных игру, лишь отдалённо напоминавшую шахматы: двигали изящные фигурки по прозрачной доске… Бог Добра, задумавшись над очередным ходом, случайно бросил рассеянный взгляд вниз, на Землю… и вдруг с размаху стукнул кулаком по столу!
– Это уж слишком! – громыхнул он так, что Бог Зла поневоле съёжился. – Тот человек не заслужил такой участи!
– Не он один, не он один… – ответил Бог Зла, и непонятно было, то ли он соглашается, то ли возражает.
– Сейчас – особый случай, – веско сказал Бог Добра. – Пусть предсказание сбудется!
– Ложное предсказание? – удивился Бог Зла. – Это при том, что даже истинные сбываются далеко не каждый год?
– Пусть сбудется ложное, – Бог Добра был категоричен. – Отчаяние Харальда выше допустимой меры. Оно столь высоко, что доходит до нашего обиталища. Даже я чувствую его, и мне неуютно. Пусть эта женщина поправится.
– Что ж, – задумчиво протянул Бог Зла. – Я даю согласие. Но Весы Судеб не должны пошатнуться, ты знаешь закон. Счастье имеет свою цену…
– Да будет так! – провозгласил Бог Добра.
* * *
Внезапно дыхание Клотильды стало ровнее, она задышала спокойно, словно откровенность перед Харальдом сняла тяжесть с её души. На щеках её появился румянец.
Сидящий рядом в тягостном оцепенении муж поднял глаза – и во взоре его высветилась радость. Он ещё не понял произошедшего, но уже почувствовал: случилось что-то невероятное и доброе.
– Знаешь, милый, – сказала Клотильда шёпотом. – Мне кажется, оно сбылось!..
Лицо её тем временем преобразилось. Некрасивые черты разгладились, чуть округлились щёки, чуть прямее сделался нос, озорной дугой изогнулись губы…
Харальд смотрел на жену во все глаза и не мог поверить своему счастью. А Клотильда, сказочно похорошевшая, осторожно села на постели и спустила ноги вниз.
– Не может быть! Не может быть! – беззвучно повторял Харальд, и сердце его прыгало в груди, словно весенний кузнечик.
Немного пошатываясь и держась руками за стену, Клотильда встала на ноги – встала первый раз в жизни!
Харальд вскочил, чтобы поддержать её, и тут внутри у него что-то оборвалось… Сказалось нервное напряжение последних дней. Лопнул какой-то сосуд, и молодой человек повалился ничком прямо на освободившуюся кровать.
Пришедший вечером доктор констатировал паралич. Впрочем, куда больше врач был удивлён неожиданным исцелением Клотильды. Так что, беспомощно лежащий Харальд оказался вскоре предоставлен сам себе, в то время как спешно вызванные со всего города светила медицины дивились на сияющую Клотильду, которая по знаку докторов делала неуверенные пока шаги по комнате, поднимала и опускала руки и вертела головой.
Харальд же не мог пошевелить даже пальцем. Но, несмотря на приключившуюся с ним беду, он был абсолютно счастлив. Одна-единственная мысль переполняла всё его существо: «Клотильда спасена! Клотильда будет жить!» Всё остальное не имело значения…
…Среди докторов нашёлся один профессор, приятной наружности и не старых ещё лет, которому особенно понравилось наблюдать за грациозными движениями внезапно поправившейся пациентки. Этот профессор вызвался бесплатно консультировать Клотильду, а заодно и лечить её парализованного мужа.
В последующие дни профессор зачастил в этот дом и, спустя некоторое время, продвинулся в общении с Клотильдой намного дальше, чем в лечении Харальда. Тем более, что девушка, неожиданно для себя обретшая красоту и здоровье, вспоминала теперь своё прошлое как страшный сон, как кошмар, который надо изгнать из памяти раз и навсегда. Она искала новых радостей, новых ощущений, и благообразный профессор оказался тут как нельзя кстати.
Обездвиженному Харальду тем временем кололи специальные уколы, которые вначале просто отдаляли его возможное выздоровление, а затем сделали излечение и вовсе невозможным. Бедный молодой человек понимал, что от него решено избавиться, но поделать ничего не мог. Самое странное, что он по-прежнему был счастлив, потому что любил жену до глубины души, и её счастье было для него высшей наградой за все страдания.
Справедливости ради надо сказать, что когда Клотильда со своим профессором отправилась в кругосветный круиз, ей хватило порядочности не бросить Харальда просто так, а нанять для него сиделку. Более того, расставаясь с мужем, Клотильда искренне всплакнула, уронив изумрудную слезу, поцеловала Харальда в лоб и обещала непременно вернуться. Ей в тот момент даже казалось, что она сдержит обещание… Харальд, впрочем, не питал иллюзий.
* * *
– Невероятно! – Бог Добра был изумлён и разгневан. – После всего, что он для неё сделал, она так запросто бросила его! Это же предательство!
– А чего ты ожидал? – зевнул Бог Зла. – Для девушки началась новая жизнь. Она по-своему добрый человек, просто сейчас она навёрстывает всё, что упустила за долгие годы болезни – детство, юность и молодость одновременно…
– Ты провёл меня, хитрец! Обманул!
– Ты сам себя обманул. В тот момент, когда решился исполнить лживое предсказание. Или ты думал выстроить святую правду на этой лжи? – Бог Зла ехидно подмигнул.
– Харальд не заслужил такой расплаты! Я должен вмешаться и исправить положение.
– Вмешаться второй раз в судьбу одного и того же человека? Да виданное ли дело? И потом, не много ли ему чести?
– Да, именно вмешаться, вторично. Ведь это по моему недосмотру так случилось… Харальд должен быть счастлив! – постановил Бог Добра.
– Он и так счастлив, – спокойно возразил Бог Зла. – Ты знаешь это.
– Но так же нельзя! Это несправедливо. Клянусь, я исправлю его судьбу.
– Не клянись понапрасну, – отмахнулся Бог Зла.
– Что это значит?!
– Это значит, что на сей раз я не дам согласия.
– Что?! – Бог Добра подумал, что ослышался.
– Я не дам согласия, – повторил Бог Зла. – Ты знаешь закон. Без моего согласия ты не можешь ни во что вмешаться. Как, впрочем, и я без твоего, – добавил он вполголоса.
– Я дал клятву, – напомнил Бог Добра. – Минуту назад я поклялся помочь ему.
– Ничего не могу поделать, – Бог Зла пожал плечами, развернулся и ушёл, на прощание махнув хвостом.
– Что ж, – торжественно проговорил Бог Добра. – Я не отступлюсь. Моё слово непреложно. И раз другого выхода не остаётся – я слагаю с себя божественную сущность и отправляюсь на Землю!
И, покинув обиталище Богов, он стал обычным человеком и снизошёл на Землю, чтобы помочь Харальду своими великими знаниями и опытом.
* * *
Тяжело пришлось бывшему Богу Добра на Земле. Лишившись божественных способностей, он не мог больше творить чудеса, не мог мгновенно перемещаться в пространстве, не мог повелевать людьми и вещами. А чтобы добраться до Харальда, надо было попасть совсем в другую точку земного шара, в другую страну. Пришлось идти пешком, ибо человеческий транспорт бывшему Богу Добра оказался незнаком.
Грубость, мелочность и бессердечие окружали его. Люди в массе своей оказались подлыми и злыми, равнодушными к чужому горю и жадными до чужой радости.
– Куда же я смотрел, когда был Богом?! – проклинал он себя. – Почему не исправил всё это, пока мог?
Один раз, забывшись, он потребовал почтения от окружавших его простолюдинов, и те в ответ насмеялись над ним, едва не перейдя к рукоприкладству.
Так продолжалось несколько лет. Бывший Бог всё шёл и шёл к своей цели. Но за время пути он сильно переменился. Человеческая жизнь озлобила его. Он перестал понимать, где Добро, а где Зло. Он забыл, куда и зачем идёт. Он возненавидел людей до такой степени, что готов был испепелить любого из них, если бы только имел такую возможность. Но божественные способности навсегда покинули его.
И вдруг, в один прекрасный день, бывший Бог бывшего Добра шёл по какому-то безликому городу и увидел в толпе симпатичную женщину, показавшуюся ему смутно знакомой.
Женщина эта шла под руку с каким-то кавалером и, поблёскивая изумрудными глазами, что-то ему рассказывала, смеясь и жестикулируя.
– Да ведь это же Клотильда! – внезапно сообразил бывший Бог, и ярость вскипела в нём с невиданной силой. – Вот из-за кого всё началось! Вот кто повинен в том, что я перестал быть Богом!
И повинуясь неодолимому порыву, он ринулся вперёд, догнал ненавистную женщину и сбил её с ног.
Спутник Клотильды не растерялся и выхватил нож. Да, это был уже далеко не профессор медицины: профессора Клотильда успела променять на банкира, банкира на торговца, торговца на шулера, а шулера на лихого разбойника. И вот этот самый лихой разбойник бросился с ножом защищать честь своей дамы. Но где ему было тягаться с Богом, пусть даже и бывшим! Бывший Бог без труда за-владел ножом и прикончил их обоих – и Клотильду, и её незадачливого кавалера.
Подбежавшие полицейские арестовали убийцу без сопротивления, а состоявшийся вскоре суд приговорил его к пожизненному заключению в палате для умалишённых…
…Харальд же, не зная, что Клотильда погибла, продолжал лежать без движения за тысячи миль от этих мест и по-прежнему чувствовал себя счастливым… Так, как и гласило предание…
* * *
– Ну вот, теперь можно и закрыть вакансию, – потёр руки Бог Зла.
Он дал знак, и слуги ввели к нему беспокойно озирающееся существо. Это была душа, недавно покинувшая Землю.
– Как звать тебя, детка? – спросил Бог Зла.
– Клотильда, – ответила душа, моргая и оглядываясь по сторонам с недоумением. – Я умерла, да?
– Не в этом дело, – отмахнулся Бог Зла. – Я давно тебя поджидаю. Ты знаешь, кто я?
– Догадываюсь, – сказала душа Клотильды, скептически качая головой.
– Так вот… Если ты не возражаешь, тебе предстоит составить мне компанию на ближайшие годы и века. Ты станешь Богиней Добра.
– Правда?! – воскликнула душа Клотильды. – Вот здорово! А что от меня требуется? Что я должна буду делать?
– Твои обязанности просты. Главное – любить людей и посматривать иногда на Землю.
– О! – обрадовалась Клотильда. – Я люблю людей. Я любила многих-многих людей! Но ведь смотреть и любить – это ещё не работа. Что мне всё-таки предстоит делать?
– Делать? – скорчил недовольную гримасу Бог Зла. – Ничего. Просто любить и смотреть. И ни-че-го не делать…
