КАВКАЗ В СОВРЕМЕННЫХ СМИ
Русская служба «Голоса Америки» 01.07.2015
ЖЕНЕВСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ ПО БЕЗОПАСНОСТИ НА КАВКАЗЕ – 32-ОЙ РАУНД
Нестан Чарквиани
В Женеве безрезультатно завершился 32-ой раунд переговоров по безопасности и стабильности на Кавказе. По словам руководителя российской делегации, замглавы МИДа РФ Григория Карасина, «встреча была острой и противоречивой», хотя, как он сообщил грузинским журналистам, стороны все же сумели обсудить все запланированные вопросы.
Одновременно, как отметил руководитель грузинской делегации, замглавы грузинского МИДа Давид Дондуа, на встрече, продолжавшейся восемь часов, несмотря на демарш со стороны «некоторых участников», грузинской стороне все же «удалось исчерпать» все интересующие ее вопросы.
Напомним, что в женевских переговорах участвуют представители Грузии, России, Абхазии, Южной Осетии, ООН, Евросоюза, ОБСЕ и США. Переговоры были начаты после вооруженного конфликта в Грузии в августе 2008 года и в соответствии с соглашением о прекращении огня от 12 августа.
Проблемы
3-го июня – на своей 69-й сессии – Генеральная Ассамблея ООН в восьмой раз приняла резолюцию, признающую право вынужденно перемещенных лиц (ВПЛ) на возвращение в Абхазию и Южную Осетию. Генеральная Ассамблея ООН принимает эти необязывающие резолюции, инициированные Грузией, с 2008 года. Примечательно, что ежегодно увеличивается количество стран, поддерживающих право вынужденно перемещенных лиц вернуться на оккупированные территории Грузии, которые им пришлось покинуть. Согласно информации ООН, по состоянию на январь 2015 года число вынужденно перемещенных лиц, зарегистрированных в Грузии, составило 262 704 человека.
Как сообщил по завершении 32-го раунда Григорий Карасин, стороны в очередной раз безуспешно обсудили вопрос о подписании соглашения о неприменении силы, который уже в течение ряда лет при поддержке России пытаются включить в повестку дня представители Сухуми и Цхинвали.
Напомним, что российская, абхазская и югоосетинские делегации требуют от Тбилиси оформить соглашение о неприменении силы с Цхинвали и Сухуми.
Однако Тбилиси отказывается подписать подобное соглашение, полагая, что отделившиеся регионы «не являются самостоятельными сторонами конфликта». В свою очередь, Тбилиси требует от Москвы взять на себя обязательства о неприменении силы против Грузии, на что Москва заявляет, что не признает себя стороной конфликта и потому отказывается подписать данное соглашение.
Одновременно, как сообщил 1-го июля абхазский МИД, представители Сухуми на встрече в Женеве опротестовали «попытку изоляции гражданского населения Абхазии от внешнего мира» со стороны Грузии и западных стран.
«Было зачитано заявление, связанное с дискриминационным фактом отказа Национальной сборной Республики Абхазия по футболу в участии в чемпионате Конфедерации независимых футбольных ассоциаций (ConIFA) в Венгрии. Систематические отказы со стороны ряда европейских стран в выдаче виз абхазским студентам, танцевальным коллективам, спортивным командам, туристам говорит о фактической гуманитарной блокаде гражданского населения Абхазии со стороны ряда европейских стран. Если ситуация с визовой политикой не изменится, Абхазия готова предпринять меры», – заявляют в Сухуми.
Несмотря на сложности, возникшие в ходе 32-ой встречи, стороны все же договорились провести следующий раунд 6-7 октября.
События, предшествовавшие встрече
Еще до начала встречи было ясно, что она будет непростой, учитывая предшествующие ей события и комментарии политиков. Так, 26-го июня правительство РФ решило отказаться от договора с Грузией о взаимной выдаче преступников, подписанного 19 марта 1996 года, что вызвало негативную реакцию в Тбилиси. В частности, руководитель грузинской делегации на Женевских переговорах Давид Дондуа назвал это действие России «неконструктивным», а советник президента Грузии по вопросам внешних отношений Тенгиз Пхаладзе заявил, что на фоне политики, которую ведет Россия в отношении Грузии, подобный шаг Москвы не должен вызывать удивления.
«В то время, когда предпринимаются гораздо более опасные шаги в отношении нашей территориальной целостности, нам не стоит удивляться упразднению этого договора. Конечно, это очень печальный, очень плохой факт, но все это укладывается в ту единую позицию, которую Российская Федерация осуществляет в отношении Грузии», – заявил Пхаладзе на брифинге 1-го июля.
В то же время недовольство Москвы вызвал ежеквартальный доклад МИДа Грузии о ситуации в сфере прав человека в оккупированных регионах в период с января по март 2015 года. Согласно данным, приведенным в докладе, в Абхазии и Южной Осетии постоянно нарушаются права человека: в частности, имеют место пытки, недопустимое обращение с людьми, похищения и незаконные аресты, а также массовые нарушения прав собственности. Как заявил замглавы МИДа РФ Григорий Карасин, его «насторожила тональность» документа, в котором, как он выразился, «легко читается возвращение к идее реваншизма».
InoСМИ 02.07.2015
СТРАСБУРГ ОТВЕТИЛ БЕСЛАНУ
Марьяна Торочешникова
Европейский суд по правам человека рассмотрел жалобы в связи с терактом в Беслане, но не высказался по существу
Европейский суд по правам человека признал сегодня допустимыми для рассмотрения большую часть жалоб пострадавших в результате захвата террористами школы в Беслане в сентябре 2004 года. Мотивированное постановление по этим делам, как сообщается в пресс-релизе суда, будет объявлено позднее. Решение вынесено по семи жалобам, объединившим обращения 447 россиян. В ходе рассмотрения суд исключил из числа заявителей четырех человек и признал неприемлемыми претензии еще 51 пострадавшего.
1 сентября 2004 года произошла одна из самых страшных трагедий в современной России: в городе Беслан республики Северная Осетия боевики захватили в заложники более 1200 учеников и учителей школы №1. В результате террористического нападения и по-следовавшего затем штурма погибли 334 человека, 186 из них – дети, более 800 получили ранения. Ответственность за теракт взял на себя один из лидеров чеченских боевиков Шамиль Басаев.
Пострадавшие в результате теракта и родственники погибших заложников считают, что объективного расследования тех трагических событий так и не произошло. Обстоятельства гибели большого числа людей, ставшие известными во время суда над единственным оставшимся в живых террористом, Нурпашой Кулаевым (в 2006 году приговорен к пожизненному заключению), по мнению потерпевших, свидетельствуют об ошибочных и, возможно, преступных действиях должностных лиц.
В 2007 году, вскоре после принятия Государственной думой России постановления об амнистии в отношении лиц, совершивших преступления в период проведения контртеррористических операций в Южном федеральном округе, было прекращено дело в отношении руководства Правобережного РОВД Беслана. Милиционеров обвиняли в преступной халатности, следствием которой стал беспрепятственный захват школы террористами. В халатности обвиняли и руководителей Малгобекского РОВД Ингушетии, которые, по мнению следствия, не предприняли должных мер для выявления лагеря террористов, захвативших школу. В 2007 году милиционеры были оправданы.
Спустя пять лет после этих событий, в апреле 2012 года, Европейский суд по правам человека коммуницировал семь жалоб о нарушении Россией права на жизнь и права на эффективные средства защиты в связи с действиями и бездействием властей до, во время и после захвата заложников в школе №1 города Беслана 1 сентября 2004 года. Это дело, объединившее обращения 447 заявителей, получило условное название: «Тагаева и другие против России и 6 других жалоб» (Tagayeva and Others v. Russia and 6 other applications).
О сути обращений в Европейский суд по правам человека и надеждах, которые возлагают на решение страсбургских судей заявители, в интервью Радио Свобода рассказал член комитета «Матери Беслана» Таймураз Чеджемов.
– Какие конкретно претензии к российским властям поступили от ваших доверителей?
– Обращение в Европейский суд, по существу, не отличается от нашей позиции, которой мы придерживались еще в процессе над Кулаевым. Мы считаем, что государство, в лице правоохранительных органов, местной власти не обеспечили выполнение своего конституционного долга по охране жизни людей. Мы считаем, что органы предварительного расследования не пытались и не пытаются выяснить причины, в силу которых этим
извергам удалось реализовать свои планы. Они не выяснили обстоятельства, которые способствовали совершению преступления: как стало возможным, что эта банда беспрепятственно проехала в Осетию? Был ли этот акт совершенно неожиданным, как тот же теракт на Дубровке? Все ли сделал наш штаб по освобождению заложников? Все ли, что было сделано, было оправдано и обеспечивало спасение заложников?
Мы считаем, что власти не приняли всех возможных мер по предотвращению самого теракта и не приняли всех мер для того, чтобы, по крайней мере, минимизировать те страшные последствия, которые наступили. Дело в том, что задолго до теракта из центральных правоохранительных органов России, в том числе из МВД и ФСБ, поступало много предупреждений в адрес республиканских властей. Это были предупреждения о том, что осложняется обстановка на Северном Кавказе, что активизируются террористические группировки и течения. То есть сначала речь шла об общих предупреждениях. Но уже в августе шли предупреждения вплоть до того, что ожидается совершение теракта по буденновскому варианту, с захватом заложников. И поступили конкретные указания органам МВД – усилить охрану общественных мест, где скапливаются люди, предприятий, школ…
Буквально расписаны были эти указания, их надо было только выполнять. Несмотря на все эти предупреждения, местные власти, МВД, ФСБ, Антитеррористическая комиссия, которую возглавлял Дзасохов, формально приняли какие-то красивые решения, но ничего не сделали. А сделать могли, и для этого были и силы, и средства. Так что этот теракт не был неожиданным. Там десятки телефонограмм было с указаниями принять меры по предотвращению терактов и так далее.
Во время самого теракта так называемый штаб по спасению заложников, на наш взгляд, представлял собой очень неорганизованную контору, которая ничего не сделала для спасения заложников. Она наблюдала за развитием ситуации, которую вели боевики, террористы, вот и все. Например, они обманывали людей, сколько заложников было, и этот обман потом они сопровождали разными объяснениями, неумными и неуместными совершенно. Они обманывали, говоря, что террористы не выходят на связь, а мы указываем в своем обращении к Европейскому суду, что террористы сами требовали встречи, сами шли на переговоры, а наши от переговоров отказывались.
– Мы считаем просто совершенно диким бездействием тот факт, что пожарные выехали на место пожара, когда зал уже начал гореть, спустя 2 часа 40 минут. Когда мы выясняли, почему, нам ответили: «ФСБ не дало указаний». Вот мы и возмущаемся, жалуясь в Европейский суд: с каких пор пожарным нужны чьи-то разрешения, кроме самого факта пожара? Мы считаем совершенно неуместным применение властью танков, огнеметов, гранатометов. Мы считаем и утверждаем, что они были опасны для самих заложников. Вот эти все обстоятельства и легли в основу нашего обращения в суд.
– Когда ЕСПЧ уже коммуницировал эту жалобу и направил ряд вопросов российским властям, удовлетворены ли вы были тем, как Россия оправдывала поведение своих чиновников и силовиков перед Европейским судом?
– Нет, конечно! Мы считаем это попыткой уйти от ответов на важные вопросы. Они писали: «власти принимали меры» или «принятые меры соответствуют нормативам». Они провели ситуационную экспертизу, которая установила, что действия властей были в рамках какого-то законодательства, административного или какого-то. Действовали, все, что могли, сделали – вот их ответы. Я сейчас даже деталей не помню, честно говоря, но нормальный юрист знает, что ситуационная экспертиза – это, по существу, правовая экспертиза, это экспертиза по вопросам, на которые должен отвечать следователь, суд, а не какие-то люди. Железнодорожники у них там в составе экспертов, какие-то чиновники, никому не известные люди отвечают на столь важные вопросы по такому громкому преступлению. Я считаю, что это попытка возложить на плечи неизвестных людей ответственность по вопросам, которые стоят перед расследованием.
Вот неизвестный Петров (фамилии я не помню), он говорит: «Оперативный штаб в Беслане действовал в соответствии со сложившейся ситуацией и в рамках действующего законодательства». На этот вопрос должен отвечать следователь, имело место правонарушение или не имело, имело место соблюдение закона или не имело. Это азы юриспруденции, а не какая-то неведомая комиссия из полуюристов, полуинженеров, бог знает еще каких чиновников.
– Тем не менее известно, что власти предпринимали попытки привлечь к ответственности хотя бы представителей правоохранительных органов, два процесса было в 2007 году: одних амнистировали, других оправдали…
– Там ничего законного не было, это была профанация привлечения к ответственности людей. Они стрелочников нашли в районном отделе милиции и всю ответственность возложили на них. Это что такое? Какую ответственность может нести начальник районного отдела милиции за то, что происходило после захвата школы, где руководили генералы ФСБ, генералы МВД? Что мог сделать начальник районного отдела милиции после захвата заложников? Может быть, они в чем-то виноваты, допустив этот захват, но, насколько мне известно по материалам дела, несравнимо большая ответственность лежит на тех, в чей адрес из центра шли предупреждения, требования, указания, и тех, кто эти указания не выполнял.
Все это было ложью, очковтирательством
– Я даже могу напомнить такую деталь. 23 августа состоялось заседание Антитеррористической комиссии, это за неделю до теракта, и я цитирую вам местную газету, орган президента республики, где было написано, что осложнилась антитеррористическая обстановка, есть реальная угроза совершения теракта и так далее, и мы принимаем все возможные меры. И начинают перечислять, что штаб разработал специальный план противодействия террористам, что этот план предусматривает совместные мероприятия министерств и ведомств, что в штат МВД принято 125 специалистов по антитеррору, что приняты меры к охране школ и других мест массового скопления людей. Все так красиво!
А когда я в суде заявил ходатайство – истребовать эти документы, планы, поименный список этих специалистов, – нам ответили, что на имя суда прислали какую-то бумажку, что никаких документов, которые свидетельствовали бы о достоверности этой публикации, нет. Все это было ложью, очковтирательством. Наша власть, и плюс там Яковлев был, полномочный представитель президента на юге России, вот он был на этом совещании. И ничего сделано не было! Народ обманывали. И так вот подставили всех.
– Помимо компенсаций, которые в таких случаях назначает Европейский суд по правам человека, чего еще ждут заявители от постановления ЕСПЧ?
– Мы ждем от постановления признания того факта, что российская власть в лице правоохранительных органов Северной Осетии виновна в том, что этот факт имел место, и она не приняла всех возможных мер к тому, чтобы предотвратить теракт, а потом минимизировать его последствия и спасти побольше людей. Вот наша позиция.
– А какими, по-вашему, должны быть последствия признания этого факта Европейским судом?
– Сегодня же все еще ведется расследование, а в процессе этого расследования погнали телегу впереди лошади. Уже в самом начале расследования органы прокуратуры России (тогда еще прокуратура вела, а не Следственный комитет) пришли к выводу, что никто из чиновников, никакая ветвь власти никаких ошибок не допустила, они ни в чем не виноваты. Если ЕСПЧ согласится с нами, мы вновь будем заявлять ходатайства по делу: Европейский суд считает, что власти виновны, и пожалуйста, разберитесь с этими фактами и обстоятельствами, на которые мы ссылаемся.
Le Huffington Post 08.07.2015
КАК ОТРАЗИТСЯ УКРАИНСКИЙ КРИЗИС НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ?
Дидье Шоде
Боевики из Чечни и других северокавказских республик сражаются на стороне украинских войск и пророссийских мятежников в разгоревшемся на востоке Европы конфликте. Как бы то ни было, такой анализ был бы неполным без рассмотрения того, как напряженность на Украине могла бы отразиться на Северном Кавказе.
Прежде всего, мы уже отмечали, что означает появление чеченцев в обоих лагерях украинского конфликта: радикальный геополитический выбор за или против доминирующей роли России в регионе. То есть, какими бы ни были результаты боев на Украине, можно уже сейчас сказать, что проблемы Северного Кавказа вновь выйдут на первый план на международной арене. Если Украина ощутит, что проиграла пророссийским мятежникам, все те, кто противостоит Кремлю в этой стране и на Западе, естественным образом захотят поддержать другой очаг сопротивления Москве на Северном Кавказе. И если Киев победит, сломит сопротивление сепаратистов и даже вернет себе Крым, у части его политического класса может возникнуть соблазн поддержать Северный Кавказ. В конце концов, украинские праворадикалы во главе с небезызвестным «Правым сектором» мечтательно вспоминают о тех временах, когда центром славянского мира был Киев, а не Москва. Если Киев сможет победить Москву в начале XXI века, нет гарантии, что амбиции украинцев и всех тех, кто поддерживал страну в этом кризисе, ограничатся восстановлением национального единства. В любом случае, нельзя исключать подъема симпатий к Северному Кавказу в антироссийских кругах на Украине и Западе. В Москве и Грозном все это будет воспринято не иначе как подтверждение «агрессивной» политики ЕС и США.
Так, Кремль и чеченское правительство Рамзана Кадырова не сомневаются, что западные спецслужбы поддерживали или даже до сих пор поддерживают кавказских сепаратистов. Владимир Путин сам говорил об этом в документальном фильме, который вышел 26 апреля 2015 года на канале «Россия-1»: по его словам, ФСБ представила ему доказательства американской помощи боевикам на Северном Кавказе. Обвинение серьезное, однако сложно представить себе, что западные страны могут поддерживать вооруженное восстание против великой державы. В любом случае, роль аналитика не в том, чтобы рассуждать об информации, в принципе не подлежащей проверке. Кроме того, суть не в этом: в России сложилось впечатление, что восстание на Северном Кавказе получает поддержку западных стран. А этого уже достаточно для недоверия и обиды. В результате подъем западного интереса к этому неспокойному региону и усиление существующих там угроз были бы восприняты не как внутренняя проблема, а как часть враждебного «плана Запада». А это явно не будет способствовать диалогу Запада и России.
Кроме того, возможно ли усиление напряженности на Северном Кавказе в связи с украинским кризисом? К сожалению, исключать такой вариант нельзя.
Так, сейчас наблюдается формирование каналов контрабанды оружия между сепаратистскими украинскими регионами и российской территорией, в частности, Северным Кавказом. На конец мая этого года в открытых источниках была информация о задержании 130 человек за причастность к контрабанде оружия между Луганской и Донецкой областями Украины и Россией. Как сообщается, за тот же период было предотвращено 60 попыток нелегальной перевозки оружия с Украины в Россию. Разумеется, проверить эти цифры нельзя, как не представляется возможным и понять, сколько конвоев смогли преодолеть границу. Покупателями такого товара выступают, разумеется, преступные группы, а также кавказские мятежники (они, кстати говоря, становятся клиентами мафии). По всей видимости, вызванный конфликтом Киева и сепаратистов оружейный поток подпитывает контрабанду, особенно во время затишья в боях. Проблема достигла таких масштабов, что в России решили вырыть траншею в четыре метра шириной и два метра глубиной вдоль границы с сепаратистскими республиками, несмотря на их пророссийский характер.
Однако в первую очередь российская политика на Украине может создать опасные прецеденты для интересов Москвы на Северном Кавказе.
Здесь уже точно нет никакой вины европейцев или американцев. Решив поддержать сепаратистов, Россия, быть может, и получила для себя краткосрочную выгоду в украинском вопросе, однако тем самым она сделала сепаратизм приемлемым в некоторых случаях. Как Запад в Косове. Как террорист на Ближнем Востоке и в Южной Азии, евразийский сепаратист может стать «борцом за свободу», когда служит интересам великой державы. А это может представлять угрозу для безопасности всего региона. Принятие этого символического факта заметно осложнит для Москвы идеологическую борьбу с сепаратистами на Северном Кавказе в долгосрочной перспективе. Государство говорит о борьбе за свободу на Украине и войне с терроризмом на Северном Кавказе. В идеологическом плане это кажется убедительным лишь тем, кто уже и так убежден. Еще недавно россияне могли с полным на то основанием издеваться над двойными стандартами американской внешней политики. Сейчас же они ведут себя едва ли лучше, чем не забудут воспользоваться кавказские сепаратисты в своей пропаганде. По сути, из трех активно действующих в евразийском регионе настоящих великих держав (США, Россия, Китай) один лишь Пекин неизменно придерживается осторожной политики невмешательства в дела других государств и категорически не приемлет сепаратизм по соображениям региональной стабильности.
Однако главная опасность для стабильности Северного Кавказа исходит скорее не от символических перемен в российской дипломатии, а от того, что некоторые могли бы воспользоваться прецедентом референдумов в Крыму и Донецкой и Луганской областях. Причем, политическое давление на Кремль для проведения таких же голосований на Северном Кавказе может исходить вовсе не оттуда, откуда мы его ждем. Так, источником сепаратистских настроений могут стать русские националисты и правые расисты, которые не согласны с Путиным в вопросе Северного Кавказа: им хотелось бы избавиться от региона по идеологическим и этническим причинам. Они могли бы воспользоваться усталостью некоторых россиян от проблем с финансами и безопасностью региона, а также расистским отношением к его населению. Кроме того, в отношениях северокавказских народов существует немалая напряженность. Подчинение федеральным властям не отменяет острого национализма на местном уровне и противостояния локальных лидеров. Если завтра некоторые из них захотят воспользоваться оружием референдума, чтобы решить проблемы друг с другом или центром, это может опасно разжечь нестабильность в данной части Кавказа.
Таким образом, напрашивается вывод о том, что украинский кризис, безусловно, представляет угрозу для стабильности Северного Кавказа. И не только его. В Америке, Европе и России еще полностью не осознали масштабы катастрофических последствий подъема напряженности на Украине и за пределами этой страны. Кризис надолго усиливает напряженность и недоверие между Западом и Востоком, вновь воссоздавая деление, которого не должно было существовать с 1990-х годов. Проводимая сегодня Москвой, Вашингтоном и Парижем политика ведет лишь к победе националистических, воинственных и идеологизированных течений. А это — плохая новость для всех.
Le Huffington Post 14.07.2015
КИТАЙ МОЖЕТ ПОМОЧЬ РОССИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Дидье Шоде
В предыдущем материале мы уже говорили о том, какое положительное воздействие может оказать внешняя политика Китая в Евразии. Речь идет о подходе, который опирается на факты, без налета наивности: евразийская политика Пекина может оказать положительный эффект, потому что ему на самом деле нужны стабильность и мир для формирования нового «шелкового пути». В отличие от России и США, эта великая держава действует без идеологических и геополитических предрассудков или желания вытеснить кого бы то ни было. Первая искомая цель — это процветание, которого легче добиться, когда выгоду для себя извлекает целый регион.
Что это означает на Кавказе? Это одна из главных проблемных зон постсоветской Евразии. На российском Северном Кавказе действует сепаратистское и частично исламистское движение, которое Москва так и не смогла полностью искоренить, а также существуют постоянные политические и экономические трудности. На Южном Кавказе напряженность между Западом и Россией сопровождается сразу двумя холодными войнами: между Тбилиси и Москвой с одной стороны и Ереваном и Баку с другой. В целом в регионе об особой стабильности говорить не приходится, и все ждут, пока игроки не выберут лагерь. Если точнее, как мы уже видели это на примере сражающихся на Украине чеченцев, это подразумевает выбор между принятием России как великой державы или ее отторжением.
Пекин, разумеется, не собирается возвращаться к такой антагонистической игре: с окончания Холодной войны Москва традиционно была его союзницей. А Китай всегда знал, как показать свою верность самым своим надежным попутчикам. Отчасти Китай именно поэтому расширяет присутствие на Северном Кавказе. Как легко догадаться, этот регион — не самый простой для инвестиций в России. Однако такие шаги представляют собой часть «джентльменского соглашения» между россиянами и китайцами: если те хотят получить доступ к интересующим их рынкам на всей территории федерации, им нужно помочь с финансированием Северному Кавказу. Безусловно, было бы глупо рассматривать российское лидерство в этом и других вопросах, как нечто единое. Многие из громко анонсированных китайских проектов в регионе пришлось закрыть, потому что российские власти в последний момент отказались предоставить защиту китайским инвестициям и работникам. Но несмотря на это сопротивление (оно исходит главным образом со стороны консервативных и ксенофобских кланов), происходящее на Северном Кавказе свидетельствует о возникшем в Москве понимании касательно всего евразийского пространства: логика «Нового шелкового пути» и внешняя политика Си Цзиньпина на постсоветском пространстве принесет ей реальную выгоду. Традиционной великой державе вроде России непросто приучиться к сосуществованию. Однако факты упрямы, и им постепенно удается убедить существующие вокруг Кремля силы, хотя препятствия все еще остаются.
Несмотря на сохраняющиеся трудности, Китай сегодня является одним из главных торговых партнеров Северного Кавказа. А Поднебесная вновь подтверждает стремление работать в регионе. И если два года назад международное сообщество подняло на смех предложение России о превращении Северного Кавказа в туристический центр, китайские инвесторы проявили интерес. В начале мая 2015 года правительство Кабардино-Балкарии получило 400 миллионов долларов китайских инвестиций: в первую очередь это касалось сельскохозяйственных проектов и возобновления работы старых нефтяных скважин благодаря новым технологиям. В такой перспективе китайская власть становится ценным союзником России, у которой нет средств для столь масштабных инвестиций в неспокойном регионе.
Разумеется, этот интерес носит и политический характер: Китай стремится внести вклад в стабилизацию ситуации в очаге сепаратизма и радикального исламизма, который может отрицательно отразиться на части Евразии, России и Средней Азии. То есть, все это становится для Китая проблемой, опосредованно и даже напрямую в более отдаленной перспективе. Ведь он является не просто азиатской, а евразийской державой в силу западных территорий, которые он в перспективе планирует развивать. Эти опасения тем более оправданы, что российские спецслужбы уже говорили о присутствии уйгурских боевиков в рядах Исламского государства, которое воздействует и на северокавказских сепаратистов. Логика регионального процветания становится для Китая ответом тем силам, которые стремятся к дестабилизации и изменению статус-кво: он хочет предложить жителям неспокойных зон средство вырваться из нищеты и порочного круга, прийти к политической стабильности.
Стремление к завоеванию «сердец и умов» находит отражение в том факте, что политика Китая не нацелена на краткосрочную выгоду. Так, например, для получивших психологическую травму после захвата заложников в Беслане детей регулярно устраивались реабилитационные программы в Китае, что глубоко тронуло местное население и даже Кремль. Тот, кстати, выразил благодарность жителям провинции Сычуань, которые принимали особенно активное участие в этом проекте. Еще одним примером стала Чечня: с 2008 года Китай оказывает республике помощь в лечении детей с ДЦП.
Разумеется, гуманитарные программы играют и политическую роль: они помогают восстановить доверие между народами и государствами. Пекин всячески стремится показать Москве, что не ведет с ней или кем-то еще антагонистическую игру на Северном Кавказе или в Евразии. Содействия стабильности и процветанию в Евразии уже достаточно для обеспечения национальных интересов Китая.
Китай своей политикой на Северном Кавказе может поспособствовать снятию напряженности в регионе, где до сих пор активный сепаратизм может быть источником дестабилизации страны. Пока на Северном Кавказе не затихает восстание, Россия будет испытывать беспокойство и подозревать Запад в тайных планах раздела страны. Таким образом, политика Пекина в этом регионе России выгодна не только чеченцам и прочим жителям Северного Кавказа, но и России… и Западу.
Le Huffington Post 21.07.2015
КИТАЙ НА ЮЖНОМ КАВКАЗЕ, ИЛИ ЭФФЕКТИВНАЯ ДИПЛОМАТИЯ В XXI ВЕКЕ
Дидье Шоде
Китаю удалось совершить невероятное: проводить позитивную для всех политику на Северном Кавказе. Но это неудивительно с учетом значимости нового «Шелкового пути» для председателя Си Цзиньпина (Xi Jinping). Всего несколько лет назад Кавказ сам по себе не представлял особого интереса для Китая. Сегодня же ситуация изменилась, и регион выглядит естественным мостом между Европой (конечной точкой Шелкового пути) и Евразией.
Рациональная защита своих национальных интересов в Евразии позволяет Китаю проводить позитивную и инклюзивную политику на всем Северном Кавказе. Из всего этого можно сделать вывод, что и на Южном Кавказе Пекину удается следовать приемлемым для всех курсом. И это действительно так. В регионе Китаю удалось дать понять, что он готов говорить со всеми без ограничений. Он укрепляет связи с тремя южнокавказскими странами, избегая ловушек классической геополитики. Причем ему удается делать это, не вызывая недовольство региональных держав, которые претендуют на влияние в зоне.
Относительно Армении можно говорить даже о дружбе в двусторонних отношениях. Это было прекрасно видно по визиту в Китай президента страны Сержа Саргсяна с 24 по 26 марта этого года. Тогда армяне подписали оборонное соглашение, содержащее положение о взаимной военной поддержке. Кроме того, Ереван официально согласился участвовать в китайском проекте нового «Шелкового пути». Эту дружбу еще больше скрепили китайские инвестиции и стратегические для армянской экономики решения. Так, Китай решил вложить средства в ремонт и перестройку ТЭС. Кроме того, он проявляет большой интерес к развитию железнодорожного сообщения между Арменией и иранскими портами, что вывело бы страну из изоляции и лишило Турцию и Азербайджана мощного рычага давления на давнего врага.
Для Армении хорошие двусторонние отношения с Китаем играют важнейшую роль: ситуация в экономике — сложная, и такой инвестор, как Пекин, может кардинально изменить расклад. К тому же, укрепление дружеских связей с Пекином (они существуют и развиваются с 1996 года) может помочь этой кавказской республике вырваться из тисков отношений с Россией так, чтобы та при этом не ощутила для себя угрозу. Москва активно играет на противостоянии Азербайджана и Армении, а недавняя продажа российского оружия Баку явно пришлась не по вкусу Еревану. В результате, сближение с Китаем позволит Армении чувствовать себя увереннее, не смутив при этом Кремль.
Как бы то ни было, китайская дипломатия налаживает отношения не только с Ереваном: за последние годы ей удалось установить тесные связи с Азербайджаном. Причем, добиться этого было не так-то просто: в Баку не забыли, как в 2008 году Пекин отказался поддержать в ООН его резолюцию о выводе армянских сил с оккупированных азербайджанских территорий. Тем не менее, Китай показал, что не равняется на какой-то из «лагерей» в регионе, предпочтя железнодорожный проект в Азербайджане, Грузии и Армении армянской альтернативе: первый представляет собой транзит в 20 миллионов тонн в год, тогда как второй все еще остается бесплотной фантазией с закрытия турецко-армянской границы в 1993 году. Кроме того, экономический интерес помогает быстро забыть мелкие дипломатические разногласия: в начале 2013 года китайские инвестиции в страну составили не менее миллиарда долларов. Немалый вклад, причем без свойственной Западу критики внутриполитической ситуации в стране. Китайцы, как и везде, скрупулезно следуют логике невмешательства во внутренние дела государств региона. В Азербайджане и соседних странах это неизменно воспринимается как знак уважения, которое так не похоже на высокомерие Европы и Америки. Следует также отметить, что инвестиции, разумеется, были сосредоточены на азербайджанской нефти, но коснулись не только ее: как и в Армении, китайцы используют имеющиеся у них знания в области ТЭС. В результате Китай представляется не как зацикленная исключительно на краткосрочных интересах страна, а как сила, которая вкладывается в долгосрочные и выгодные всем партнерам отношения. Это делает азербайджанцев друзьями Китая, как и армян.
Китаю удалось укрепить двусторонние связи даже с Грузией, хотя та и считается проевропейской и прозападной страной. Как это часто бывает с Пекином, развитие связей прежде всего началось в экономике: объем торгового обмена двух стран возрос с 4,1 миллиона долларов в 2003 году до 597 миллионов в 2013 году.
Сегодня Китай – третий по величине торговый партнер Тбилиси, после Турции и Азербайджана. Китайцы проявили интерес к транспорту, энергетике и здравоохранению. Грузины же делают все, чтобы посодействовать этому сближению, которое интересно для них в геополитическом плане.
В конец концов, Тбилиси без особого успеха пытался получить от Америки и Европы защиту от соседней России. Там его ждало одно лишь разочарование: Запад охотно (иногда даже перегибая палку) критиковал Россию, но не пошевелил и пальцем ради обороны грузин. И теперь Китай кажется им надежным источником поддержки в долгосрочной перспективе. Тем более что Пекин, как и Тбилиси, отрицательно относится к сепаратизму и неуместному вмешательству внешних держав во внутренние дела других стран. Ни для кого не секрет, что Китай не порадовали решения России во время войны 2008 года и, в частности, ее поддержка отделения Абхазии и Южной Осетии. Китай представляется великой державой нового типа, которая старается воздействовать конструктивной дипломатией и не погрязает в высокомерии «классической» державы, готовой начать войну ради подтверждения статуса (Россия в Грузии и на Украине, США в Ираке, Франция в Ливии и т.д.). Мирная и конструктивная позиция Китая позволит ему обрести друзей как сейчас, так и в будущем, в Тбилиси, Баку и Ереване.
Кроме того, сила китайской политики на Южном Кавказе заключается в том, что ее не считают угрозой региональные державы (Иран, Турция, Россия). В конце концов, Китай приносит в регион финансирование, которое не способна предоставить ни одна из них, а также вовлекающий всех геополитический проект. Это придает уверенности Ирану и России, которые воспринимают усиление Турции и деятельность США в регионе как источник опасности. Оба лагеря (говоря грубо, проамериканский и антиамериканский) активно обвиняют друг друга в неоимпериализме. Избегать этого пока удается лишь китайской политике.
Европейская и канадская дипломатии слишком часто следовали менталитету холодной войны, то есть обязательному выбору между США и Россией в Евразии. Китай же демонстрирует, что действовать можно иначе. Принесенные средства, разумеется, играют большую роль, но все никогда не упирается в одни лишь деньги. Здесь нужно уметь оказывать помощь странам, избегать стереотипов и ловушки местной геополитической напряженности – успех Китая в регионе объясняется в первую очередь его позицией.
