Павел КУРАВСКИЙ. Письмо другу

ТРЕНД-БРЕНД-ПУШКИН

мемориальным табличкам

на московских зданиях посвящается

Здесь когда-то Пушкин жил,

Пушкин с Вяземским дружил.

Геннадий Шпаликов

…в эпоху, когда движение души при-

нято называть трендом, образ – брен-

дом, а всё остальное – контентом, Пуш-

кинский монумент стоит крепко.

Арсений Замостьянов

Что, что здесь написали? Пушкин жил?
Вот в этом доме, сайдингом обшитом?
Торговом, неуютном, необжитом,
В котором жить не станут даже вши?!

Он здесь бывал? И даже, видно, спал
Под этой вот металлочерепицей?
Стеклопакет, бывало, открывал,
И вонь вдыхал от шаурмы и пиццы.

Вот тут гулял? (Ильинский, что ли, сквер…)
Под стометровым антиперспирантом?
Он в свете был изысканных манер,
И пользовался он дезодорантом,
Но были то иные времена
И нравы. По интимному ранжиру,
Тогда подмышки не открыли б на
Всеобозренье городу и миру.

Он – тренд, он – бренд, трень-брень… белиберда!
С туристов снять бабло – простое средство.
И это есть огромная беда:
Наследие мы сделали наследством.

Кинотеатр «Пушкин», ресторан,
С его портретом – «взрослые» игрушки,
И церковь тут как тут – Никитский храм
Берёт рекламкой: «Здесь венчался Пушкин».

Снимите эти лживые слова,
Не пачкайте священный лик Поэта!
У Пушкина была не та Москва.
Как раз, вернее, ТА была, не эта.

ХАРБИН, КОТОРОГО НЕТ

Ты теперь повзрослел, возмужал и раскинулся –
Богатеют и в небо ползут этажи.
Полстолетья, как вычтены, списаны в минусы –
И славянская речь, и колючий пиджин.

Внешне – тот же, от центра до ветхой окраины:
Питер в сопках Манчжурии, город-проспект;
Изнутри ты – чужой: православная храмина,
А заходишь – музей коммунизма… Эффект!

Ты красив и отвратен, и сладко и больно мне
Видеть радугу люминесцентных обнов.
От земли до креста шит знакомыми формами,
Содержаньем китайским налит до краёв.

Распрощаемся тихо, сударыни-судари,
Без салютов и спичей, без гимнов и од.
Здесь когда-то стоял русский город на Сунгари;
Он ушёл, и уже никогда не придёт.
Вдоль по круглой Земле, во вторичном гонении,
Разлетелись твоих перекрёстков послы –
Вольный город Харбин, полоса отчуждения,
Русский Китеж, которому некуда всплыть.

ИСПОВЕДЬ

(тема Есенина)

Мне осталось совсем немного –
Ну, каких-нибудь двадцать лет.
Я, как прежде, не верю в Бога,
И не верю, что Бога нет.

И в молитву, как дёготь в бочку
Мёда – я добавляю брань.
А прошу я у небосвода:
Ты убей меня, а не рань,

Так хотел я быть одиноким –
И, увы, я так одинок,
Как, наверное, в день далёкий
Одиноким был только Бог.

И, увы, одиночество это
Стало творчеству вопреки.
Никогда я не был поэтом,
Но хотя бы – писал стихи…

А теперь слова рассыпаю,
А собрать уже не могу.
Боже, знаешь ли ты, какая
Мешанина в пустом мозгу?!

И ни пьянкой, ни выкрутасами
Не воротишь былой любви.
А молчание – знак согласия
Жить с бездарностью vis-а-vis.

Я – не воин, и жизнь – не битва,
А мучительный горный спуск.
Вот такая моя молитва:
Отпусти, а то оступлюсь.

Мне осталось совсем немного –
Ну, каких-нибудь двадцать лет.
Я, как прежде, не верю в Бога.
Но не верю, что Бога – нет.

ПИСЬМО ДРУГУ

В твоей стране теперь уже темно.
Мою страну ты называешь прошлым
Своим, но из письма в письмо дотошно
Всё спрашиваешь – как, мол, там «оно»?

«Оно» – «ничё». Едросы правят нами
Безвременно, по мере наших сил…
Но ты не о политике спросил…
Живём всё больше снами да мечтами.

Довольствуемся малым. Главный хит
Умов – как прежде – деньги и здоровье.
Кто помоложе, греются любовью.
Ну, я вот иногда пишу стихи.

Когда прижмёт, выходим на протесты
(Отчизна – ни при чём, всё дело в нас).
Приеду ли к тебе? Да нет, я – пас.
Я завербован временем и местом.

Растёт сынок – прекрасный мальчуган
(Все говорят, что – вылитый папаша).
День ото дня и ночь от ночи краше
Любимая. Здоров семейный клан.

Очаг не нажит, это – в перспективе.
Работа – ложь, но я туда хожу.
Издал ли книгу? Множество брошюр –
Зачитываюсь сам собой в сортире.
Почти не пью. И некогда, и жаль,
И дури без бухла во мне – с лихвою.
Что в отпуск? Соберу семью с собою,
На пляже будем в Спирино лежать.

Растает август, осень листья сбросит.
Грустить, писать – всё можно будет всласть.
Зима застынет, вечная, как власть.
Придёт весна – тоскливее, чем осень.

На майские повыдерну ребят
На шашлыки, на остров, на рыбалку.
Мы будем пить, и всем нам будет жалко
Лишь одного – что рядом нет тебя.

Назад не зазываю, памятуя,
Что в новом мире ты себя нашёл.
Дай Бог, чтоб всё сложилось хорошо.
Но помни – мы ведь тоже существуем.

Мы – Родина, мороз её и зной,
Мы о тебе на дымных кухнях спорим
И ловим ветер времени, которым,
Как прежде, вместе дышим мы с тобой.