* * *
Благодарю за дар единственный,
что всех иных даров ценней,
искать не выгоду, а истину
и всюду следовать за ней.
Ольга Гончарова,
сокурсница по МГУ
За то, что в сумерках безвременья
Среди повальной суеты
Хранила искру вдохновения
И неприкаянность мечты.
За то, что и в помине не было
Погони за бессмертным злом,
Что расцвело, как в сказке-небыли,
За ним, простите, за баблом.
За то, что мерила друзей
Не по имуществу, по разуму,
И те друзья бывали разными,
Но без сомнительных затей.
За то, что власти вязкой плен
Не привлекал, не звал, не требовал,
Чтобы за ним послушно следовать
В эпоху странных перемен.
За то, что в подступах к мечте,
Где ложь лепила тени-маски,
Где фальши проступали краски,
Мне ясно виделось: не те!
Благодарю за Долг и Честь,
За верность им в решеньях важных,
За то, что Истина
не каждому
Дается как благая весть.
За то, что вижу без прикрас
В условиях скупой реальности
За гранью близости и дальности
Все тот же хищнический глаз.
За то, что в даль грядущих дней
Несу как Истину священную
То, что иных даров ценней, –
Богатство Духа неразменное.
28 января 2012 г.
* * *
Поэт, поэт. К чему тебе страданья
И горечь дум над скорбями Земли?
Шагай себе дорогою признанья,
От тягот злых
в почтительной дали.
Поэт, поэт,
Не хватит ли сражений
В чертогах хамства, подлости и лжи?
От них в подлунном мире
нет спасенья,
Поскольку все это в итоге
жизнь.
Поэт, поэт,
Послушай, успокойся.
Жестокий мир не создан для тебя.
Ему язык Поэзии не свойствен,
Не будет он стенать иль петь любя.
Не будет он искать для тех отрады,
Кто позабыт, несчастлив, одинок.
Ему все это отродясь не надо,
Как ветру осени
оторванный листок.
И кажется, довольно устремлений
В астральный мир
шестидесятых лет,
В крылатую эпоху песнопений
Возврата нет.
Увы, возврата нет.
И все же. Все ж.
В душе борясь и споря,
Как будто бы входя в девятый вал,
Как будто бы с лавиной снежной споря,
Поэт не дрогнул.
И не замолчал.
Он тот, кого не сломит время,
Не сломит хамства
варварский язык,
Не опрокинут зависть и презренье,
Он гнуться перед ними
не привык.
Терзают сердце
пламенные рифмы.
Поэт по жизни свой свершает путь.
Не остановят айсберги и рифы –
Вот в чем Поэзии
нетленной
суть.
19.10.10–20.10.10 г.
* * *
Кого тут больше? Пушкиных? Дантесов?
Чей голос нас из вечности настиг?
Поэта? Гения? Бездумного повесы?
Клубок интриг иль просветленный стих?
Есть в этом и своя закономерность:
Где Пушкин, там возможен и Дантес.
Но Гения предназначенье – вечность,
Дантесов же – тьма-тьмущая
окрест.
И зло от них, по сути, неизбежно.
Таким порокам искупленья нет,
И видится, как якобы небрежно
Дантесы созерцают свой портрет.
Как прежде, строен стан, и взор орлиный,
И блещет златом щегольской мундир.
А рифма все же просится
«куриный»,
Коль именно таков духовный мир.
Цветут Дантесы, сыты и вальяжны,
Устроены при жизни, как в раю.
Чины. Награды. Почести.
Не каждый
Так сотворить способен жизнь свою.
И вновь в ходу
коварство и беспечность.
И вновь шельмует Пушкина Дантес.
Когда же кончится дуэль
на Черной речке?
Молчит, укрывшись снегом,
темный лес.
2012 г.
* * *
Зачем, зачем стремимся
в неизвестность,
Не глядя, покидаем Отчий дом.
Как будто вдруг слепая
неизбежность
Нас гонит в спину плетью и кнутом.
Как будто вдруг становятся
до срока
Пространства жизни тесными для нас,
И манит в путь, светло и одиноко
Звезды Надежд таинственный наказ.
Как будто где-то там,
в чужих пределах
Мы обретаем мудрость и покой.
Как будто бы иного нет удела,
Чем на чужбине выбрать жребий свой.
Как будто бы чужие небеса
Сулят нам благ желанных
обретенье,
И кажутся единственным
спасеньем
Неведомых соблазнов
голоса.
Но нет. Остыв и телом,
и душой,
С годами чувствуем и мыслим
мы иначе.
Душа по Родине одной
скорбит и плачет,
Неудержимо рвется лишь
домой.
…Над снежною грядой струится
дым,
И древних башен очертанья строги.
На землю предков
возвратись живым,
И нет желанней для тебя дороги.
И нет роднее горного села,
Где сверстников не позабыты лица,
И птица юности прекрасной
возвратится,
Колдуя
взмахом своего
крыла.
