Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересечении традиций и культур. Сборник научных трудов ИНИОН РАН: Центр гуманитарных научно-информационных исследований (отдел литературоведения). Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»/Составители: Т.Н. Красавченко (отв. редактор), М.А. Васильева, Ф.Х. Хадонова. М., 2005. – 344 с.
Предлагаемая вниманию читателя работа является откликом на одно из значительных событий последних лет в изучении литературы русского зарубежья. В декабре 2003 года в Москве состоялась международная научная конференция, организованная Российской Академией наук, Библиотекой-фондом «Русское Зарубежье» и Франко-российским Центром общественных и гуманитарных наук к 100-летию со дня рождения Г.И. Газданова. Участниками конференции, а затем авторами сборника ее материалов, который вышел в свет в 2005 году, стали ученые, работающие в научных центрах России, Франции, Чехии, Сербии, Швейцарии, США.
В название сборника вынесено заглавие книги поэта и критика В.Варшавского, объявившего свое поколение «незамеченным». Таким, вероятно, это поколение еще ощущало себя более полувека назад, когда возможность диалога с родиной и миром была для него несбыточной утопией. Для нас сегодня утопия стала живой реальностью, «незамеченные» писатели-младоэмигранты – заметной и значимой частью культурной жизни и в современной России, и в странах, когда-то принявших изгнанников.
Сборник состоит из двух разделов. В собственно исследовательской части рассмотрены следующие проблемы: Газданов и литературная традиция, Газданов и его культурный контекст, принадлежность Газданова к тому или иному литературному направлению, поэтика произведений Газданова, его философские, эстетические и этические представления, рецепция Газданова. В документальный раздел вошли архивные материалы, впервые вводимые в научный оборот.
Открывает издание статья В.Б. Земскова «Писатели цивилизационного “промежутка”: Газданов, Набоков и другие». В этом содержательном исследовании автор определяет место Газданова в истории русской и мировой литературы, опираясь на концепции теоретиков мультикультурализма, например, на понятие детерриториальности Ж. Делеза и Ф. Гваттари или идею внедомности индийского мультикультуралиста Х. Бабы. Применение новейшей исследовательской стратегии к творчеству Газданова представляется убедительным и эффективным.
Начинает В. Земсков с оправданного сравнения – Набоков и Газданов – позволяющего аргументировать ключевое понятие статьи – цивилизационный «промежуток». В предложенной системе рассуждений «пересечение традиций и культур» трактуется как пробел, пустота, тупик, – но при этом весьма плодотворный собственно для творчества. Далее автор статьи разворачивает содержательные смыслы понятия «цивилизационный промежуток». Оно включает в себя пограничье культурного свойства, ощущение пустоты в принадлежности к маргинальному литературному поколению, дистанцированность от русской классики и современной младоэмигрантам западноевропейской культуры, особый, танатологический характер ключевых мотивов их творчества. Возникает своеобразная «префигурация событий» – то есть предвосхищение культурной ситуации второй половины ХХ века и даже рубежа ХХ и ХХI веков, когда глобальные межкультурные взаимодействия порождают новый культурный тип – гибридную творческую личность, писателей, принадлежащих всему миру. Одним из первых таких всемирных писателей стал Гайто Газданов.
Тема «промежуточного» положения младоэмигрантов продолжена в статье Ю.В. Матвеевой «Восток и Запад в творчестве Гайто Газданова». В отличие от В.Земскова, трактовка цивилизационного промежутка у Матвеевой скорее положительная: она определяет эту жизненную и творческую ситуацию как стремление писателей поколения Газданова укорениться в мире, как поиск эстетических и этических основ существования.
По мнению автора статьи, в творчестве младоэмигрантов органично соединились разные культурно-национальные менталитеты; «представители этой генерации» одинаково спокойно и свободно смотрели как на Восток, так и на Запад» (с. 17), поэтому естественной представляется интеграция некоторых младоэмигрантов в европейскую культуру (В. Набоков). Там, где В. Земсков видит безусловную трагичность пустоты и тупика, исследовательская интенция Ю. Матвеевой обнаруживает межнациональный и межкультурный космос, в котором сущность творчества Газданова определяется как евразийство. В такой системе рассуждений Газданов предстает как «один из самых удачливых “иностранцев” эмигрантской литературы» (с.18), свободно соединивший в своей прозе Восток и Запад.
В статье обозначена референтная для автора научная традиция, в которую включены такие разные авторы, как П. Слонимский, Г. Гачев, Ю. Лотман, Ю. Матвеева вполне отдает себе отчет в заведомой метафоричности, научной нестрогости понятия «евразийство», но, вероятно, именно эти его качества представляются исследовательнице методологически удобными для раскрытия главной темы статьи – «непосредственной концептуальной рецепции в газдановской прозе знаменитого типологического треугольника: Россия – Запад – Восток» (с.19) .
Ключевое понятие статьи – «культурно-исторический космос» конкретизируется у Ю. Матвеевой через ряд более частных аспектов: география, топос; национальный уклад, мышление, характер; национальная атрибутика предметных образов в газдановской прозе и, наконец, философская традиция – западная или восточная. Все эти вопросы рассмотрены с учетом эволюции Газданова – от его ранних рассказов до произведений 50-60-х годов.
Если для Ю. Матвеевой характерно употребление термина «экзистенциализм» скорее в абстрактно-метафорическом значении – как эквивалента понятия общечеловеческих смыслов и ценностей, то в статье Т.Н. Красавченко «Лермонтов, Газданов и своеобразие экзистенциализма русских младоэмигрантов» аналитически точно раскрыты истоки и специфика русского экзистенциализма как философско-эстетической школы, понимаемой при этом и как характерное явление европейского модернизма. Понять и представить своеобразие русского экзистенциализма помогает автору статьи изучение отношения младоэмигрантов к творчеству Пушкина и Лермонтова. Т. Красавченко рассматривает содержание мифа Пушкина, которого старшие представители эмиграции считали подлинным символом России, наиболее полно и глубоко выразившим русскую культурную традицию. Но младоэмигрантам, например, Б. Поплавскому, оказался ближе именно Лермонтов, по его словам, «первый русский христианский писатель». У Лермонтова они находят созвучный себе культ отверженного поэта, «глубокое, запредельное проникновение во внутренний мир человека» (с.34), которое отражает иной, по сравнению с пушкинским, вектор российской ментальности. Т. Красавченко отмечает равнозначность пушкинских и лермонтовских образов в прозе Газданова. По справедливому наблюдению автора статьи, Газданов, как и Набоков, не противопоставляет Лермонтова и Пушкина, для него характерно «ненарочитое, глубинное и существенное присутствие и Пушкина, и Лермонтова» (с.33).
Анализ отношения младоэмигрантов к Лермонтову как предтече русского экзистенциализма подводит автора статьи к рассмотрению архетипических черт европейского экзистенциализма и к выявлению своеобразных черт экзистенциализма русского.
Вопрос о культурном значении и своеобразии творчества младоэмигрантов рассматривается в статье М.А. Васильевой «П.М. Бицилли – участник спора о “молодой эмигрантской литературе”». Газданов в своей известной работе 1936 года поставил вопрос, который и ныне можно считать открытым: существовала ли молодая эмигрантская литература как историко-литературный феномен, а не простой набор имен. В решении этого вопроса М. Васильева опирается на идеи П.М. Бицилли – представителя дореволюционной академической школы литературоведения, профессора Софийского университета. Статья М. Васильевой имеет достоверную научную основу в виде историко-литературных материалов и архивных источников (например, Литературный архив Пражского Музея национальной письменности, Гуверовский архив), с опорой на которые ярко и убедительно воссоздана картина жизни русской эмиграции. Через аналитическую проработку эстетики Бицилли, сохранявшего объективную дистанцию по отношению к предмету изучения, автор статьи показывает своеобразие каждого литературного объединения – «Парижской ноты», «Перекрестка», «Кочевья», «Скита поэтов», их взаимных притяжений или отталкиваний.
Статья Л.Н. Белошевской «”Незамеченное поколение” и Г.Газданов. Взгляд из Праги» также посвящена полемике 30-х годов вокруг проблемы младоэмигрантской литературы. Исследование Л. Белошевской примечательно тем, что представляет читателю литературную жизнь не в столицах эмиграции (например, в Париже или Берлине), а в зарубежной «провинции», откуда многие болевые, трагические и, казалось бы, неразрешимые проблемы виделись иначе – без драматического накала, без «выдуманной романтики отчаянья русско-парижской богемы» (с 130.) Приведенные слова принадлежат Альфреду Бему – «крупному литературоведу, специалисту по Достоевскому и Пушкину, ученику Шахматова и Венгерова, не понаслышке знакомому с формальным методом» (с.131). Собственно, участие А. Бема в полемике о «незамеченном поколении» и рассматривается в названной статье.
В центре внимания О.А. Лекманова, автора статьи «Роман “Призрак Александра Вольфа” в культурном контексте эпохи (тезисы к теме)» находится проблема построения теоретической истории русской литературы ХХ века. Автор исследования предлагает решить названную проблему через «выявление и описание плодотворных контекстных тематических рядов, куда будут поставлены ключевые произведения эпохи» (с.71). Так, одной из таких доминантных тем русской литературы ХХ столетия О. Лекманов считает обретение и утрату писательского дара (здесь не случайно возникает аналогия с романным циклом М. Пруста «В поисках утраченного времени»). В романе Газданова “Призрак Александра Вольфа” О. Лекманов находит различные писательские амплуа главных героев; эти амплуа соотносятся, по мнению автора статьи, с модернистской или постмодернистской концепцией творчества (“статуса писателя”).
Разговор о модернистских и/или постмодернистских чертах прозы Газданова ведет И.В. Кондаков, автор статьи « “Cквозь туман и расстояние… ” Гайто Газданов: у истоков русского постмодернизма в изгнании». По И. Кондакову, возникновение постмодернизма обусловлено ощущением конца литературы, появлением «постлитературы», которая связана с классической словесностью тем, что «призвана функционально и ценностно ее заменить» (с.77). В интересной статье И. Кондакова есть ряд спорных положений. Вероятно, не всякий кризис литературы, не всякое переживание ее конца может считаться истоком постмодернизма. Историкам культуры хорошо известен феномен fin du siиcle литературы декаданса с ее ощущением конца истории и культуры. Но говорить о рубеже XIX и XX веков как о времени возникновения европейского постмодернизма можно лишь с некоторой натяжкой – в смысле «порождения» модернизмом нового культурного феномена, связанного с ним лишь приставкой «пост». Далее, такие признаки, как равнодушие к истории, «исторический и нравственный релятивизм» (с.91), разделение литературы на высокую и беллетристику, изображение человеческого существования как многомерного и изменчивого – те качества, которые автор статьи находит в прозе и литературной публицистике Газданова, сами по себе вряд ли могут свидетельствовать о постмодернистских чертах его художественного мышления. Здесь упущено одно из конститутивных свойств постмодернизма – постмодернистский “двойной код”, позволяющий прочитывать произведение одновременно в регистрах высокого и массового. Нельзя также представить постмодернистскую поэтику без пародийной интертекстуальной игры, которая распространяется на все уровни произведения – повествовательный, образный, сюжетный, жанровый. В этом смысле фигура Газданова как предтечи постмодернизма вызывает большие сомнения. Это понимает, вероятно, и автор статьи, который к концу своего исследования именует Газданова «самобытным мыслителем-экзистенциалистом» (с.93) .
Статья С.Р. Федякина «Толстовское начало в творчестве Гайто Газданова» исследует влияние классика русской литературы на Газданова-критика и автора рассказов. С. Федякин убедительно показывает изменение отношения Газданова к Толстому. Так, если в газдановских «Заметках об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане» 1929 года очевидны отголоски «Предисловия к сочинениям Гюи де Мопассана» Толстого, но при этом суждения Толстого «не могли показаться Газданову созвучными его собственным представлениям об этом писателе», то в более позднем творчестве «голос Толстого звучал для Газданова уже настойчивее» (с.97).
Статья М.А. Литовской и Ю.В. Матвеевой «Незамеченный контекст незамеченного поколения: Г.Газданов и А. Гайдар» представляется одним из ключевых исследований анализируемого сборника. Здесь привлекает оригинальная постановка проблемы, которая сближает, казалось бы, совершенно несоединимые феномены. Тем не менее, авторы исследования убедительно доказывают правомерность этого сопоставления, разворачивая свои рассуждения в двух планах – биографическом и творческом. Первое, наиболее очевидное совпадение – принадлежность двух писателей одному поколению, в судьбе которого главными событиями стали революция и Гражданская война. В фокусе внимания М. Литовской и Ю. Матвеевой – «психофизиологическая основа» (использован термин В. Топорова) биографий «двух преждевременных воинов» (с. 106) . Следует особо отметить, что авторами статьи проделана большая кропотливая работа (с привлечением в том числе интересных документальных источников) по воссозданию, например, не только малоизвестных фактов биографии А. Гайдара, но реконструкции разных ее версий – героической доброжелательной и клинической негативной. При этом акцент делается на раннем «ненормальном кровавом опыте» поколения, к которому принадлежал и Газданов. Поразительны выявленные исследовательницами многочисленные «явные и подспудные биографические аналогии» (с.104), аргументирующие совпадения образов, тем и мотивов в их произведениях и, прежде всего, темы Гражданской войны. Из недосказанности и даже закрытости трагических фактов биографий Гайдара и Газданова вытекает важная особенность научного подхода М. Литовской и Ю.Матвеевой, которая в данном случае представляется правомерной и эффективной: «Творчество в итоге оказывается основным источником для реконструкции внутреннего мира писателя» (с. 110). Все прочее – от анализа символики войны до определения психофизиологических черт героев, сделано в статье с безупречной точностью и внутренним видением материала.
Париж как сюжет и миф, его символическое значение в произведениях Г.Газданова – тема статьи известного французского слависта М. Окутюрье. Материал статьи – романы «Вечер у Клэр», «Возвращение Будды», «Ночные дороги», рассказы «Панихида», «Черные лебеди», «Княжна Мэри», биографический очерк «Из блокнота». Газдановский Париж поражает своей особой двойственностью, для русского эмигранта – это «миф, ставший привычкой, или мечта, ставшая судьбой» (с.136). Отсюда и полярность «русских» мест в Париже: c одной стороны, роскошные кварталы западного Парижа – Пасси, Отей, где разворачивается действие романа «Возвращение Будды», с другой – пригород Биянкур, где живут бедные труженики «Ночных дорог». По мнению автора статьи, топосы русского Парижа, который часто изображается в гротескно-сатирическом ключе, определяют типологию газдановского героя-эмигранта.
Безусловным украшением сборника стали помещенные в нем предисловие и послесловие к французским изданиям романов Газданова – соответственно «Ночным дорогам» и «Пробуждению». Эти эссе, переведенные на русский язык Т.Н. Красавченко, принадлежат автору французских переводов Газданова Е. Бальзамо.
В эссе о «Ночных дорогах» Е. Бальзамо предлагает и обосновывает жанровое определение произведения – сюрреалистический роман, изображающий ночной мир, «населенный фантомами, видимостями, симулакрами» (с.141). Интересна мысль о повествовательной технике романа, о ее своеобразном эффекте напряжения, который связывается Е. Бальзамо с «фантомностью» рассказчика, единственного из персонажей романа, кто не имеет материального телесного воплощения. Этическим воззрениям автора романа «Пробуждение» посвящено другое эссе Е. Бальзамо – «Во что верил Гайто Газданов?». Этика романа формируют и его жанр, который Е. Бальзамо обозначает как «философскую сказку» (с143), а также концепцию героя. Газданов в «Пробуждении» решается на оригинальный эксперимент – «изобразить хорошего человека без обращения к традиционной дихотомии добра и зла, счастья и несчастья» (с143). Результат, по мнению Е. Бальзамо, поразительный: герои романа, «воплощая философские проблемы, являются живыми, во плоти, существами, органично вписывающимися в свою среду и эпоху» (с.146). Важное достоинство работы Е. Бальзамо можно увидеть в том, что такого рода определения не только маркируются, но убедительно связываются с текстовыми характеристиками романа.
Статьи Е. Менегальдо и О.Е. Гайбарян можно считать своего рода микроциклом в составе сборника: в них поэтика литературного произведения исследуется в плане взаимодействия со смежными искусствами, в данном случае, живописью. Работа Е. Менегальдо «Проза Бориса Поплавского, или “Роман с живописью”» отличается дискурсивной развернутостью, проработанностью темы, тонким и глубоким проникновением в словесную ткань произведений Поплавского. Исследование Е. Менегальдо, не затрагивающее прямо творчество Газданова, тем не менее воссоздает поле интенсивной художественной жизни, на котором творчество художников одной среды и одного поколения развивалось.
Феномену живописи в художественно-эстетической системе Г. Газданова посвящена одноименная статья О.Е. Гайбарян, исследовательницы, плодотворно и успешно разрабатывающей проблему «Газданов и искусство». Материал статьи весьма обширен. Это романы и рассказы Газданова разных лет, где так или иначе возникают образы и мотивы, связанные с живописью. О. Гайбарян подробно, аргументированно и виртуозно раскрывает текстовую функцию каждого из них. В статье выявлены художественные предпочтения Газданова, его «эстетический абсолют» (с.161). Это, прежде всего, итальянская живопись Возрождения, голландское и фламандское изобразительное искусство. С художниками этих эпох, по наблюдению О. Гайбарян, Газданов сопрягает мотивы экстаза, откровения, образы мощной пластической силы.
Временная организация прозы Газданова находится в центре внимания М.Н. Шабуровой, представившей в сборник статью «Мотив памяти в романах Газданова 30-х годов». В этом исследовании на материале романов «Вечер у Клэр», «История одного путешествия» и «Ночные дороги» изучена роль прошлого как структурно-, жанро- и смыслообразующего элемента. М. Шабурова делает любопытное наблюдение: у Газданова происходит переход от памяти личной, индивидуализирующей к памяти исторической, реконструирующей общие черты человека и мира.
Особый интерес читателя вызовет, без сомнения, раздел сборника, посвященный, если использовать терминологию В. Земскова, «осетинскому субстрату» биографии и творчества Г. Газданова. Это три статьи, среди которых выделяется работа Р.С. Бзарова «Осетинский культурно-исторический контекст детства и юности Гайто Газданова». Круг вопросов, затронутых Р. Бзаровым, гораздо шире заявленной темы, его статью можно рекомендовать всем, кто интересуется осетинской историей и культурой, как концептуальное изложение ее самобытной сути. Научное исследование историка Бзарова отличается при этом пластичностью стиля, его ясной, подчас афористичной выразительностью.
В чем заключается вовлеченность Газданова в осетинский культурный контекст? Отвечая на этот вопрос, Р. Бзаров знакомит читателя с этногенезом осетин, показывает основные вехи истории народа, его культуры. Особое место здесь занимает время Национального культурного Возрождения (вторая половина XIX – первая четверть ХХ вв.), его «специфическая насыщенность культурной жизни» (с.192), в которой представители семьи Газдановых принимали самое деятельное участие. Но не только (не столько!) генеалогия «делает Газданова легко узнаваемым, понятным для осетина». По мнению автора статьи, «это следствие воспитания, первичной социализации и общей “аксиологической ” атмосферы в семье. … Гайто Газданов – произведение традиционной культуры, безупречной приверженностью к которой славились его предки и родственники» (с.194). Р.С. Бзаров называет основополагающие принципы культурной традиции осетин: индоевропейская религиозность, демократичность социальных институтов, рыцарский этический императив. Для понимания национальной ментальности особенно важным автору исследования представляется осетинский миф и его архетип – Одинокий Рыцарь. «Именно рыцарский образец – в отличие от мещанского – имеет подчеркнуто личностную форму и ставит достоинство выше самой жизни». Без этого образа, справедливо заключает Р. Бзаров, «не может быть понята ни осетинская культура, ни – как оказалось – русский писатель Гайто Газданов» (с.198).
Мифологизм осетинской культуры как основа творческой и личной судьбы писателя – тема статьи В.С. Газдановой «Социализация в традиционном осетинском обществе и биография Гайто Газданова». Здесь биографические факты черпаются из таких разных источников, как роман «Вечер у Клэр» (при этом делается попытка обосновать его жанровую принадлежность – мифологический роман), письма писателя, рассказы его родственников.
Впечатление неподдельности интонации и человеческого участия оставит у читателя статья О. Абациевой-де Нарп, четвероюродной сестры писателя (по материнской линии), знавшей его лично. «Заметки о Гайто Газданове и семье Абациевых» делятся на ряд фрагментов, где говорится о насыщенной драматическими событиями истории семьи Абациевых, об отце автора заметок Михаиле Николаевиче Абациеве, его отношениях с писателем, о характере, привычках и образе жизни Гайто, об истории его масонства, о работе на радио «Свобода», о том большом месте, которое занимали в жизни писателя две женщины – мать Вера Николаевна Газданова, урожденная Абациева, и жена Фаина Дмитриевна Ламзаки. Эссе О. Абациевой-де Нарп является достоверным не только в аспекте личного свидетельства, но и в собственно научном плане: все факты и рассуждения подтверждаются научными источниками, документальными и архивными материалами, в том числе из архива автора.
Одна из загадок Газданова – его масонство; тем, кто хочет к ней приблизиться, поможет статья А.И. Серкова «Газданов в масонских ложах: хроника». Масонские ложи «Северная звезда» и «Северные братья» вели чрезвычайно интенсивную научно-культурную работу, о чем свидетельствует приведенная А. Серковым тематика докладов (за период с 1936 по 1971 гг.). На заседаниях лож обсуждались проблемы политические, философские, исторические, литературные. Поражает активность Газданова – он чаще других выступает с докладами (приводятся их темы и краткий обзор содержания) и всегда участвует в обсуждениях. Его выступления, как это можно понять из приведенных в статье материалов, отличались последовательностью и твердостью оценок.
Впечатляющая история сербской рецепции Г. Газданова развернута в статье З. Паунковича «О восприятии творчества Газданова в Югославии». Автор исследования справедливо подчеркивает историческую и духовную близость двух народов, обусловившую полноту и насыщенность культурной жизни русской эмиграции в Югославии 20-30-х годов двадцатого столетия. З. Паункович приводит любопытные сведения о родственниках и знакомых Газданова, обосновавшихся в эти годы в Белграде и других городах страны. Далее проблема «Газданов и Югославия» прорабатывается в ряде аспектов: история переводов произведений писателя на сербский язык, сербская литературная критика о Газданове, изучение творчества Газданова в академической науке, влияние Газданова на писателей Сербии.
Весьма ценным (в биографическом и текстологическом смыслах) представляется приложение к статье З. Паунковича. Это переписка Г. Газданова с известным сербским просветителем, педагогом и переводчиком Н. Николаевичем. Сюжет двух писем – утерянный ныне перевод на сербский язык романа «Вечер у Клэр» и рассказа «Исчезновение Рикарди». Публикация, подготовка и комментарии текста этой переписки, выполненные с безупречным филологическим тщанием и культурой, принадлежат Ф.Х. Хадоновой. Здесь следует сказать особое слово благодарности и почтительного восхищения составителям анализируемого издания. Кроме Ф.Х. Хадоновой, это Т.Н. Красавченко, которая является также автором прекрасных переводов всех французских материалов сборника, и М.А. Васильева. Работа составителя и редактора любого научного издания – труд кропотливый, медленный, черновой, подчас творчески скучный и неблагодарный, но только он может дать полноценный научный результат – выстроить строгую и точную концепцию литературной эпохи или творчества того или иного автора.
Сказанное в самой прямой степени касается его второй части, где под рубрикой «Публикации» помещены ценнейшие материалы, все – публикуются впервые. Состав раздела следующий. Это радиовыступления Г. Газданова на «Свободе», где писатель создал и вел серии «О книгах и авторах» и «Дневник писателя», привлекая к участию в передачах русских писателей, философов, критиков; об этой стороне его деятельности свидетельствуют письма к Н.А. Струве. Т.Н. Красавченко подготовила к печатной публикации два радиотекста Газданова из архива О. Абациевой-де Нарп – «О негласной иерархии в обществе и тенденциозности в литературе» и «Поль Валери». Первая публикация дает представление о взглядах Газданова на проблему связи литературы с внелитературным рядом политики и религии. Рассуждения писателя о Поле Валери, одном из самых сложных, «нечитаемых», зашифрованных французских авторов ХХ столетия, будут интересны не только газдановедам, но и филологам-романистам – как бесценный пример чуткой писательской герменевтики Газданов здесь выступил и как переводчик фрагмента эссе П. Валери «Введение в метод Леонардо да Винчи».
Иной образ писателя складывается из его писем к Л.Д. Ржевскому, профессору русского языка и литературы Нью-Йоркского университета, Русской школы Норвичского университета, тоже писателю-прозаику. В письменном разговоре с Л.Д. Ржевским категоричная твердость Газданова (например, в суждениях о Н.Н. Берберовой или о некоторых советских авторах) оттенена иными качествами – теплым дружеским расположением к адресату и его семье, самоиронией, деятельной открытостью и погруженностью в контекст литературной жизни эмиграции. Эти же черты проступают и в письмах к Ф.А. Степуну – философу, писателю, критику, и В.Д. Самарину – писателю, сотруднику ряда зарубежных русских журналов.
Интересный материал для исследователей наследия писателя дает беседа классика газдановедения Л. Диенеша с В.В. Вейдле (1895-1979), которая состоялась в Париже в 1975 году. В это время Вейдле – известному литературному критику и искусствоведу – было восемьдесят лет. Л. Диенеш точно воспроизводит магнитофонную запись из своего личного архива. Заметим, что понимание и оценка прозы младоэмигранта Газданова в самой значительной степени определены принадлежностью Вейдле к старшему поколению первой русской эмиграции.
Завершает сборник статья С.Н. Муравьева «Никита Муравьев и Гайто Газданов», проливающая свет на малоизученный ранний период жизни писателя, время его пребывания в Болгарии, где Газданов учился в Шуменской гимназии. О литературном даре Никиты Муравьева свидетельствуют его замечательные рассказы, подготовленные к публикации сыном. С этими фантастическими рассказами, которые сам автор именует «сказками», был знаком и Газданов. Современный читатель с любопытством увидит в «Рассказах о Чулке» эстетику абсурдного гротеска, близкую обэриутам.
В заключение подведем итоги. Образ Гайто Газданова, представленный в настоящем научном издании, оказался неисчерпаемо многомерным. Он может быть неразрывно вписан в культурный контекст эпохи, а может вполне выступить в качестве «внедомной» гибридной личности, он – хранитель традиций русской классики и одновременно отторгнутый от нее «представитель» модернизма и постмодернизма, буддист и экзистенциалист, масон и открытый участник эмигрантской литературной жизни, резкий и едкий критик, в кругу дружеских и родственных связей – заботливый, преданный и веселый человек. Поразительный литературоведческий протеизм Газданова, на наш взгляд, является, с одной стороны, характерным свидетельством своеобразия современного филологического знания, с другой – знаком самой личности писателя, глубины и неисчерпаемости его творчества, бесконечно открытого новым трактовкам.
