К 120-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ЗУБ ЛЮБВИ «АРХЪЫЗЫ ДÆНДАГ».
«ХЪОХ ДÆНДАГ» ОСЕТИНСКИХ НАРТСКИХ СКАЗАНИЙ
В осетинских нартских сказаниях герой нарт Хамыц и, как будто бы только он один, является обладателем чудодейственного зуба, именуемого в одних вариантах нартских сказаний зубом Архыза (Архъызы дæндаг), а в других вариантах зубом Коха (Хъох-дæндаг). Этот зуб обладает необыкновенным свойством: если владелец зуба Хамыц покажет его любой женщине, то она непременно ответит ему взаимностью; если же Хамыц, паче чаяния, получит от нее отказ, или он сам отвернется от нее, то она должна будет превратиться в змею. Чтобы яснее представить себе характерные признаки этого чудесного зуба и уяснить происхождение его названий, приведем сказания, в которых этот зуб фигурирует.
В иронском варианте осетинских нартских сказаний под заглавием: «Хамыц, Созрыко и Урызмаг» (1), названные в заглавии нарты заспорили о том, кто из них старше. В городе Тынтæ (Гори) у них жила сестра, имя которой в данном варианте не называется, а в других именуется то Сатаной, то Агундой. Перед отправлением братья дорожные сумки (хордзены) привязали к торокам седла Хамыца. Братья прибыли к сестре, и стали просить сестру указать им, кто из них является младшим. Сестра, зная, что дорожные сумки хордзены обычно прикреплены к торокам младшего путника, сразу ответила: «У кого из вас хордзены, тот и является младшим».
За лживые, якобы, показания Хамыц рассердился на свою сестру и произносит в ее адрес ужасное проклятие: «Борæты бур хæрæг дын слиурад!» (Пусть Бораевский бурый осел вскочит на тебя!). По представлению нартов всякое проклятие обязательно должно исполниться, следовательно, должно было исполниться и проклятие Хамыца. Сестра умоляет Хамыца не допускать к ней осла, за что обещает ему дать то, что он любит. Хамыц попросил у нее зуб Архыза (Архъызы дæндаг), значение названия которого сказитель не мог объяснить. Се-стра дала ему просимый зуб Архыза и тем избавила себя от грозящего ей позора. Она положила Архызов зуб Хамыцу в рот, между зубами, или, как говориться в сказании, «вставила меж зубов».
Алагаевская (Алæгаты) девушка не отвечает взаимностью Хамыцу, и он прибег к хитрости: сел в грязную яму, чтобы привлечь ее внимание. Люди пришли к яме, в которой сидел Хамыц, и удивились его поведению. Явилась туда и Алагаевская девушка; Хамыц показал ей свой Архызов зуб и бежал домой, отказавшись тем самым от нее в отместку за пренебрежение к нему. Девушка превратилась в змею. Алаговы посылали к Хамыцу посредников с просьбой, чтобы он пожалел девушку и женился на ней. По истечении двух лет Хамыц пожалел ее, пришел к ней, взял свой зуб и потер им ее. Она выздоровела, стала еще краше, и Хамыц сделал ее своей любовницей.
Из этого варианта видно: во-первых, что обладательницей волшебного зуба Архыза является не Хамыц, а его сестра; во-вторых, что этот волшебный зуб положен Хамыцу в рот меж зубов, а не является естественным зубом его самого; в-третьих, Архызов зуб необыкновенно хорош и является вожделенным предметом для женщин: из-за него они склонны на любовную связь, как склонилась вещая Сатана на любовную связь с небожителем Сафой из-за его чудесного ножичка; в-четвертых, Хамыц показывает свой волшебный зуб Алагаевской девушке не изо рта, а взяв его в руки, – он потер им девушку, чтобы снять с нее заклятие, превратившее ее в змею.
Из всех этих характерных черт чудесного зуба вытекает, что он является драгоценной вещью и имеет чудодейственную силу, а именно, страстное желание обладать им и его силой, привлекать к себе женщин и превращать их в змею, следовательно, Архызов зуб, по представлению нартов, является талисманом, владелицей которого часто являются женщины.
В другом иронском варианте осетинских нартских сказаний под заглавием: «Сослан и Урузмаг» (2) сообщается о кровной вражде между Ахснартакаевыми (Ахснæартæккатæ) и Бориаевыми (Бориатæ). Последние убили сына Урызмага Асану Ахснартаккаева. Ахснартаккаевы не хотели мириться с Бориаевыми и решили удалиться от них подальше. Сестра их Агунда была замужем за Бориаевым и просила братьев взять за Асану кровную плату и примириться. Ахснартаккаевы прокляли ее за такое унизительное для них предложение и сказали: «Бориаты хæрæг дын слиурад куы нæ бауромай, уæд»: (Бораевский осел да прыгнет на тебя, если ты собираешься нас удержать!). Агунда пошла, по сказанию к башне, а осел за ней. Она в свою очередь проклинает Ахснартаккаевых, чтобы семь лет их мечи не способны были разить врага, чтобы их кони не бежали первыми, и чтобы семь лет с ними не говорил Канцысæр Хуандон» (3). По истечении семи лет проклятие потеряло свою силу, и Ахснартæккатæ с помощью сильного владетеля Канцысар Хуандон отомстили Бориатæ за смерть Асаны. Данный иронский вариант записан Вс.Ф. Миллером на Садонском серебро-свинцовом руднике.
Но с мотивом проклятия сестрой братьев имеется и дигорский вариант, под заглавием «Бориатæ ма Ахсæартагкатæ» («Борнаевы и Ахсартаккаевы») (4). По этому сказанию, Борнаевы убили сына Урузмага Айсану. Сестра Ахсартагкаевых Уадахеза была замужем за Борнаевым и старалась примирить враждующие фамилии. Ахсартагкаевы не согласны на примирение и уходят к Кантисæр Хуандон, чтоб у него найти помощь против своих кровников Бораевых. Уадахеза за непослушание проклинает их на один год так, чтобы у них не было почета, веса в слове, чтобы острая шашка их не рубила, чтобы меткое ружье их давало осечку, чтобы скаковой конь их больше не скакал. Осел в этом варианте не фигурирует. По истечении годичного срока Кантисæр Хуандон помог им осилить Бораевых, и они, удовлетворенные мщением за смерть Айсаны, примирились.
В иронском варианте осетинских нартских сказаниях о том «Как нарты убили золотую лисицу»(5), старшие нарты Урузмаг, Хамыц и Созрыко с племянником своим Ацамазом, сыном Аца, находятся на охоте за золотой (золотошерстой) лисой. Ацамаз убивает эту дорогую лису, и нарты спорят о том, кому должна принадлежать ее шкура. Нарт Хамыц доказывает, что шкура должна пойти ему на шубу, потому что: «Она хорошо и красиво будет приставать к моему Хъох-дæндаг». Из этого заявления Хамыца также явствует, что волшебный зуб его является не врожденным, естественным зубом, а внешним ценным украшением к его одеянию.
Гацыр Шанаев (6) дает следующее пояснение: «Хъох-дæндаг-означает зуб такого свойства, от вида которого женщины питают невольно любовь и страсть к этому зубу, с волшебной силой привлекающую женщин к страстной любви имеющего gohe dændag (правильнее: к имеющему gohу dændag). Из этого ясно видно, что свойства Кохова зуба и его назначение таковы же, как свойства и назначение Архызова зуба: этот зуб дорогой, служит украшением одежды у мужчин и одновременно обладает волшебной силой привлекать внимание женщин. Из этого сказания совершенно очевидно, что Хъох-дæндаг так же, как и Архыз дæндаг не является естественным зубом Хамыца. Волшебный зуб может принадлежать и женщине. Страсть у женщин, желания приобрести его, проявлется порой только к самому зубу, а порой и к его владетелю.
Замечено, что иногда рождаются дети с зубами-резцами, за которыми следуют клыки необыкновенной величины. Эти клыки называются на иронском диалекте æссыр, на дигорском æнсурæ и къæпсыр. С ростом таких детей увеличиваются в росте и их клыки. В осетинских сказаниях и преданиях часто упоминаются мужчины и женщины, у которых один клык доходит до неба, а другой клык до подземного царства (йæ иу къæпсыр – уæлармæ, йеннæ – дæларвмæ). Они порой являются добрыми феями, но большей частью злыми фуриями, обладающими неимоверной силой, чему может позавидовать любой человек. Предки осетин и других народов не могли не обратить внимания на «клыкастых» детей так же, как и хвостатых. В настоящее время хорошо извест-но, что клыки и хвосты у детей являются рудиментарными остатками. Предки осетин еще не понимали, что клыки и хвосты у детей – это атавистические явления, поэтому хвостатых и клыкастых детей убивали сразу после их появления в свет, чтобы они не были причиной бедствий в своей семье, или у них эти клыки выбивались или укорачивались искусственно. По-видимому, Хамыц имел такие развитые клыки, о которые, по сказаниям, зазубрился меч Сейнаг-алдара, когда он ударил его своим чудо-мечом. Такие ненормально развитые клыки называются у осетин-иронцев «хъоздæндаг», или «хъуздæндаг». Слово «хъоз/хъуз» является эпитетом к слову «дæндаг» (зуб).
Название хъоз/хъуз прилагается часто и к зубам мудрости. Слово «хъуз» является закономерной формой слова «хъоз»: «о» по фонетическим законам осетинского языка переходит в «у», а «у» в свою очередь может перейти в «ы», и все слово может выглядеть в форме «хъыз», что мы имеем во втором компоненте слова Æрхъыз. Итак, второй компонент интересующего нас слова «хъыз» означает клык. «Хъыз» в значении клык является архаизмом. Современные названия клыка – æссæр, æнсура или къæпсыр.
Переходим к выяснению первого компонента слова Æрхъыз, а именно «æр». Выяснению значения «æр» – помогает нам второе название чудесного зуба, а именно слово «хъох». Хъох – это звук, издаваемый свиньей или диким кабаном, и можно слово это перевести по-русски словом хрюканье. Чтобы обозначить продолжительность и повторяемость хрюканья свиньи или кабана, осетины говорят: хъох-хъох каны (хрюкает долго), следовательно, слово обозначает хъох и самого кабана.
Осетинки не произносят имени свиньи, особенно кабана (нæлхуы). Оно для них является запретным словом, как запретным является и Уастырджы (Св. Георгий), которого они называют Лæгты дзуар (святой мужчина) или Нæлы дзуар (святой Самца). Вместо слова «хуы» (свинья) осетины говорят «къахæг» (роющая), «дæргъ хъусыг» (длинноухая). К таким словам-эвфемизмам относится и слово «хъох». Последнее заменяет слово «хуы» (кабан, свинья),
Почему же осетинки до сих пор не произносят «хуы», а заменяют это название другими словами? Ответ простой: свинья, особенно же кабан – являлись тотемными животными, покровителями ряда осетинских родов, которые своим родоначальником считали свинью или кабана. К таким родам или фамилиям относятся: Хуыгатæ – дословно «происходящие от свиньи», короче «Свиньины» (Г восходит к иранскому суффиксу принадлежности К; А – вставочный гласный для устранения группы согласных, трудных для произношения; Т – показатель множественности; конечное «æ» – заставочный гласный); Хуыбиатæ – дословно «свинорылые» (от хуы – свинья + би/пи/фий – нос, рыло + а – вставочный гласный, тæ – показатель множественности с заставочным гласным звуком «æ» ); Хуыцъистстата – дословно притиснутые свиньей (хуы – свинья + цъист – притиснутый + а – вставочный звук, тæ – показатель множественности с заставочным гласным звуком, так как в осетинском языке фамилии употребляются во множественном числе).
Кабан делается тотемным животным за свою могучую силу: клыками своими он может защищаться и нападать на любого хищника, Кроме того, клыки кабана служили орудиями труда осетинок, в прошлом женщины ими выполняли различные работы при обшивании своих мужей или детей. Так, клыками кабанов осетинки разглаживали плоские шелковые и золотые тесемки, которыми обшивали черкески, бешметы, чувяки, ноговицы и т. д. Острыми ребрами клыка кабана разравнивали они «хребет» чувяка – «дзабыры рагъ». Так как разравниваемая сторона тесемок называлась «рагъ» (хребет), то кабаньи клыки у осетин носили название «рагъ хафæн» – «хребет-сглаживатель» (Осведомительница Дунетхан Баскаева, шестидесяти лет от рождения).
Клыки кабанов ценились дорого. Они переходили в дар от одного поколения к другому. Особенно дорогими считались обложенные в оконечностях серебряной оправой с чернью или с позолотой. Каждая девушка и замужняя женщина должна была уметь хорошо, красиво одеть мужа, избранника. Поэтому–то женщины, которые не имели таких клыков, посылали их просить у имущих даже в другое село. Не мудрено, что такие редкие, особенно украшенные золотой оправой орудия рукоделия, хотела иметь каждая осетинка, а в прошлом скифянки и сарматки, любой ценой, тем более замужние женщины не особенно дорожили своей честью, особенно красивые, которые гордились количеством своих любовников, по поводу чего сложена даже поговорка: «Æнæ ном сабат: да лыстæныл дын ничи æрвæссы» , что значит дословно: «Безымянная суббота: никто не желает твоей постели», то есть, не хочет иметь с тобой любовной связи.
Так как клыки играли и роль оберегов, талисманов, то их особенно старались держать у себя такие вещие женщины, как нартовская Сатана, которые, служа порой и жрицами, лечили ими различные недуги.
Как слово хъох «хрюканье» замещало собой хуы – «свинью», так и слово хъыз – «клык» замещало на языке осетинок также слово хуы, то есть, по характерным признакам свиньи или кабана, или иначе сказать, по части предмета обозначался целый предмет. Таким образом, слова «хъох» и «хъыз» являлись синекдохами.
Что слово хъыз является названием кабана или кабанихи, показывает современное название поросенка на дигорском диалекте осетинского языка, а именно: «Хъизон», в котором «он» является суффиксом принадлежности, а поэтому слово «хъизон» дословно можно перевести так: «принадлежащий хъизу или происшедший от хъиза, то есть свиньи или кабанихи» (8).Чтобы еще яснее показать значение слова «хъыз» в отдаленном прошлом, приведем иранские соответствия к осетинскому «хуы» (свинья), авестийскому hy, новоперсидскому «xuk», при древнеиндийском «su» (9).
В ягнобском языке или, как его еще называют, новосогдийском, свинья, кабан обозначается словом «xuq», в таджикском «хук» согдийском «k’s» (10). Из сопоставления видно, что «хъыз» (свинья) почти полностью совпадает по звуковому составу с согдийским словом _k’s___ – «свинья», «кабан», которое можно читать «kos», «kus», «kis» (отсутствующий гласный обозначен запятой между согласным сверху). Согдийский же язык был особенно близок сако-сарматскому, носители которого саки и сарматы жили по соседству с согдийцами по течению реки Яксарта или современной Сыр-дарьи. Отсюда видно, что и слово «хъыз» (x’s) является заменой слова æссыр/æнсура – «клык». Осетинское хъиз – «щетина» еще раз подтверждает, что второй компонент слова Архъыз действительно обозначает «свинью», «кабана» (11).
После таких разъяснений не трудно догадаться, что архаический компонент «æр» слова Архъыз представляет из себя эпитет к слову «хъыз» (кабан), восходящий к древне-осетинскому и общеиранскому «arn» со значением «дикий», что и видно из современного осетинского «æрнæд» – «дикий», «невозделанный», в котором «æд» восходит к иранскому суффиксу «ака» со значением принадлежности, происхождения. Другими соответствиями слова «arn» будут: авестинский «auruna» – «дикий» (баран), «rsna» (дикий, недомашний), древнеиндийский «arаna» (далекий, чужой), скифский «arnak» и т.д.(12).
Таким образом «æрхъызы дæндаг» – из «æрыхъзы дæндаг» (Н выпадает в группе согласных) обозначает «дикого кабана зуб/клык», а «хъох-дæндаг» обозначает «кабаний зуб/клык». Хамыц нартовских сказаний мог иметь и природный клык, который имел, по представлению сказителей, чудодейственную силу, но мог иметь и благоприобретенный кабаний клык в виде украшения или амулета к своей одежде, оружию и конскому снаряжению.
Могли иметь кабаний клык в роли талисмана, оберега и в роли рукодельной принадлежности и женщины нартских сказаний, о чем нам красноречиво говорят кабаньи клыки из погребений на территории предков осетин, скифов-саков, сарматов и аланов.
Клыки кабанов без всяких украшений найдены в могилах на территории Осетии в селе Кобан (13), в селе Чми по военно-Грузинской дороге (14), с украшениями в виде спиралей в селе Стефан Цминда у станции Казбек (15). В богатой золотой оправе имеем клык скифской эпохи из кургана, называемого «Семибратным», в Южной России (16).
По данным археологов, кабаньи клыки, богато разукрашенные, служившие украшениями и подвесками-амулетами к оружию, уздечке и костюму воина, известны еще с VI-IV вв. до н.э. савромато-сарматских погребений (17). Поэтому Хамыц находит, что Хъох дæндаг – кабаний клык хорошо пришелся бы к его шубе.
Особенно богато орнаментированы три клыка из Блюменфельдского кургана А 12 (18). Археологами отмечается и магический характер клыков: «носящие их, приобретают качества изображаемого животного, наделяются особой смертностью».
Представления сказителей осетинских нартских сказаний о чудесных зубах Аркыза и Коха являются глухим отголоском реально существовавших зубов и клыков-талисманов скифо-сарматской эпохи VIII-IV вв. до н.э.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вс.Ф. Миллер. Осетинские этюды, ч. I, осетинский текст, стр.
36-40; русский перевод стр. 37-41, № 7.
2. Вс.Ф. Миллер. там же, отд. I, стр. 76, № XIV.
3. Вс.Ф. Миллер. там же, стр. 76.
4. Памятники народного творчества осетин. г. Владикавказ, 1927,
русский перевод, стр. 37.
5. Памятник народного творчества осетин, I, стр. 65-66, № 10.
6. Памятники народного творчества осетин , I, стр. 69,
примечание 5.
7. Вс.Ф. Миллер. Осетинско-русско-немецкий словарь, I, стр.
455.
8. Вс. Ф. Миллер. Там же, стр. 450.
9. Christian Bartholomaе, Altiranisches Worterbuch, Strassburg,
1904, стр. 1817; Миллер. Осетинские этюды, II , стр. 74; В.И. Абаев, Осетинский язык и фольклор, I, стр. 57.
10. М.С. Андреев и Е.С. Пещерева. Ягнобские тексты с
приложением ягнобско-русского словаря, составленного М.С. Андреевым, В.А. Лившицем и А.К. Писарчук, м-л, 1957, стр. 362.
11. В.И. Абаев. Историко-этнологичекий словарь осетинского
языка, I , м-л. 1958, стр. 179.
12. В.И. Абаев. Там же, стр. 179.
13. Материалы по археологии Кавказа, вып. VIII, М., 1900, табл.
X-VI, № 23.
14. Материалы ………там же, табл. СXXI-№1,
15. Материалы………..там же.
16. Толстой и Кондаков. Русские древности в памятниках
искусства. 1889 г.
17, 18,19. К.Ф.Смирнов. Савроматы.
