ЭТНОНИМ «ЦАРЦИАТÆ»
ОСЕТИНСКИХ НАРТСКИХ СКАЗАНИЙ
В своем сознании осетины до сих пор живо представляют себе страшные бедствия, которые постигли народ «Царциатæ»; эти бедствия своих соплеменников по происхождению и языку осетины вспоминают до сих пор в пословицах и поговорках, сказаниях и просто рассказах. Начнем с ознакомления с этим фольклорно-историческим материалом.
Пословицы и поговорки о царциатæ
1. Царцаты сæфт фесты – погибли подобно царцатам.
2. Царциаты цæрдцу кæнынц – подобно царциатам сильно голодают.
3. Уæ, мæнæ та дыссæгтæ, царцаты диссæгтæ – О, вот еще чудеса, царцатские чудеса: т.е. это похоже на те чудеса, которые совершались царциатами.
4. Ныццарта ис – процарцаился, сделался подобно царца. Так говорят про негодную, пришедшую в ветхость вещь, про разорившегося хозяина. Примеры: уæрдон ныццарца – арба развалилась; цухъхъа ныццарца – черкеска износилась; хæдзар ныццарца – дом обрушился, остался без хозяина.
5. Цæрдцу фæкæ – будь голодным! Так говорят тому, кто настойчиво просит есть.
Уже из вышеприведенных поговорок видно, что царцатæ или царциатæ одно и то же понятие, что они испытывали голод, что они совершали чудесные деяния, имели чудесные предметы обихода.
Сказания о гибели царциатæ
В сказаниях о гибели царциатæ (царцатæ) находим полное совпадение с описанием гибели Нартов: те и другие погибают от голода.
В селах Дарьяльского и Санибанского ущелий оставшееся осетинское население твердо убеждено, что царциатæ погибли от голода и болезней. Эти сведения были записаны мной совместно с Б.Г. Карсановым во время этнолого-лингвистической экспедиции в 1927 г.
Более подробные сведения о гибели царциатæ сохранились у жителей Куртатинского ущелья. По «Фольклорным записям» С.С. Джанаева, Хадиков Гацыр из с.Лац сообщил, что царциатæ переживали неурожайный год (æнæ хорæй фыд аз), сильно голодали, в ожидании смерти готовили себе катакомбы для всей семьи и живыми заходили туда, чтобы не остаться непогребенными, что у осетин считается большим позором. Кладбища их, как и кладбища Нартов до сих пор показывают в с. Лац и около него. В случайно открытых царциатских могилах нашли груды костяков целых семей с домашним скарбом. Говорят, что они погибли от своей гордости.
В другом варианте сказаний гибель царциатæ описывается так: хлеб (хор) у них перестал расти, тогда они стали сеять кукурузу (нартхор), но и она перестала расти, и они умирали от голода; тогда они стали копать себе могилы семьями, живыми входили и там умирали.
Еще более подробные сведения приведены у профессора Г.Ф. Кокиева (Склеповые сооружения горной Осетии, Владикавказ. 1928 г.) Запись произведена в селе Дзивгис. Царца жили здесь до прихода осетин. Случился голод из-за неурожая. То, что сеяли днем, ночью поспевало, а с рассветом опять превращалось в зелень; чтобы не умереть от голода, придумали железные наконечники стрел с широким расщепом и по ночам подкрадывались к спелым нивам и стреляли по колосьям. Стрелы скашивали некоторое количество спелых колосьев, которые собирали, растирали в ладонях и тут же съедали. Этого было недостаточно, и люди умирали от голода. Дабы не остаться непогребенными, стали строить склепы у подножья горы Ахсиуан, куда заходили семьями и там умирали. Так поголовно погиб народ царца. Добавляют, что к голоду присоединилась и чума.
По записям Муссы Цаллагова («Фольклорный материал». Запись от Бигулаева Ягора, 1932 г.), в Северной Туалетии рассказывают о том, что сильный народ царцата постигла какая-то заразная болезнь и они умирали сотнями.
Нарты и царца, говорится в другом сказании, были горды и заносчивы, как даредзаны; за это наказаны богом (И. Джанаев, запись в Кесаты Кау, 1932г).
Автором записано от Калоева Заурбека Забаевича из села Калоты Кау (материалы в личном архиве) следующий вариант сказаний. Гибель Нартов и царциата передается так: за гордость Нартов их решил уничтожить Сафа (божество огня), но на их стороне стоит Уацилла (божество хлебородия), который дает им в изобилии хлеб, а Фалвара (божество скота) дает им семижды семь раз (авд-авды) четвероногих. Тогда Сафа ниспослал на Нартов злосчастное время царциатское и вселил в них сомнение относительно дальнейшего их питания. Он ограничил урожай хлебных злаков. Нарты бросили в землю зерна фæдæгъда…, из которых произрастала кукуруза. Эта кукуруза днем была с водой, неспелой, а ночью поспевала, и нарты сбивали ее стрелами. Нарты оказались в безвыходном положении, и с ними случилась царциа (царциа сыл скодта), т.е. случилось то же самое, что с царца – голод и гибель.
В сказаниях жителей дигорской части Осетии гибель народа царца, жившего до прихода дигорцев, объясняют тем, что они сильно возгордились и перестали признавать бога. Они стали делать высокие двери, чтобы при выходе не наклоняться, а то, мол, примет это за поклонение ему. За это бог послал всепоглощающий огонь, от которого целые семьи уходили в склепы и там умирали. После огня бог послал потоп (ахар), который смыл мягкую землю, и от этого образовались горы и ущелья в Осетии (Гергий Кокиев, там же.
Другое сказание, записанное в селе Галиат, рассказывает следующее. На Нисан-авцаге (Целевой перевал) жил неизвестный народ. Он не признавал бога, его дзуаров. Бог за это ниспослал на них лунный свет Цирохса, и «были они освещены светом луны Цирохса» (Цирохси Майрохс сæбæл искодтæй). Народ от этого света уходил умирать в склепы. После них в Нисан авцæг жили туальцы. И они не поклонялись богу и также погибли (Георгий Кокиев, там же).
В Южной Осетии по данным Чурсина, полученным от старика Бегизова Левана, Содтиева Макси, о гибели царцатæ говорили следуюшее. В нагорной части жил неизвестный народ царцатæ или царциатæ, который умел зашивать раненые головы медными пластинками. Этот народ развратился, испортился, а бог решил погубить его. Хлеб ночью созревал по воле бога, а с насту-плением дня снова становился зеленым. Царцматæ пускали в колосья раздвоенные стрелы и что таким образом сбивали, тем и питались (Чурсин).
Они погибли каким – то необыкновенным и ужасным образом, поэтому, пишет Чурсин, обо всем необычном, вызывающем удивление, осетины говорят: «чудо царциатское». В селах Эдис и Хев до сих пор показывают захоронения – «царциатские холмы». После их гибели страна опустела, и все кругом заросло лесом. Тогда-то с севера на юг, вследствие малоземелья, переселились осетины. Осетинские предания ничего не говорят о грузинском населении и помнят только о царциатах (Чурсин. Южная Осетия. Этнографический очерк).
Поминание дня гибели Царциата
Е. Баракова отмечает, что это поминание происходит в середине поста в одно из воскресений марта месяца. Жители села Архон готовят в этот день поминальные пироги и напитки, молятся «рухсаг царциатæ». Записи сделаны со слов Боциева Тембола и Икаевой Елены (Е.Баракова. Этнографические записи, 1936 г.).
Поминовение царциата практиковалось еще недавно и в Наре Туальском. Его отмечали каждый год 10 марта, в пост, на земле царциата, на их кладбище (Боциев Б., Цаллагов Е. Фольклорный сборник. 1949 г.).
Местонахождение царциатских могил
В Дарьяльском ущелье население указывает на могильники царциата в следующих местах.
Местность Царца около села Чми, где имеются могильники царца, описанные в дневнике Д.А. Самоквасова. Это небольшая терраса, образуемая небольшой возвышенностью, лежащей в полуверсте над бывшим старым селом Чми (П.С. Уварова, Могильники Северной Осетии).
Местность Царцайы адаг (Царцаева лощина), иначе называемая Суарагом: кроме катакомбных погребений в данной местности на участке, именуемом «чъирын бын (извесковая основа), имеются и пещерные захоронения. Эти пещеры называются лигдон (лигов вместилище). Сюда заносили больных заразными болезнями, им оставляли достаточное количество пищи и питья, а кто оставался жив, те возвращались домой. (Б. Алборов. Материалы фольклорной экспедиции в район Чми. 1927 г. Б. Карсанов – там же).
В Санибанском ущелье народные предания упорно твердят, что на север от сел Старая и Верхняя Саниба, по дороге в село Вехнее Кани, на склоне горы ближе к реке находится древнее селище народа Царциата, которые исчезли от странной моровой болезни «рын» (чума). Так как эпидемия охватила все ущелье, жителей некому было хоронить. Поэтому они приготовили катакомбы (ныгкæнтæ лæгаттæ) и со всем имуществом и продуктами залезали туда в ожидании смерти. Царциата погибли поголовно все лет 2000 назад, передает рассказчик Гатази Дзусов. Его отец, известный сказитель нартских сказаний Рамон Дзусов, во время пахоты на этом месте нашел золотую чашу, а житель села Кобани Хабос Кануков ряд других старинных вещей. И в настоящее время царциатское селище и кладбище заметно на склоне горы Фæрстты. Среди жителей сохранилась поговорка-проклятие: «Царциатау хъæууат фæут» (подобно царциатам превратитесь в селище»). У кого бывал беспорядок в доме, про того говорили: «Дæ хæдзар царциаты мардти хуызæн у» (твой дом подобен царциатским мертвым», т.е. их развороченным могилам). По сообщению Дженалдыко Дзусова, их пашня находилась ниже Царциатского села, именуемого еще Даллагхъæу (Нижнее село). Сохранились до сих пор остатки стен их поселения и могильники. Выше Царциаты хъæу есть другое старое селище, именуемое «Сысчийыхъæу» [(Ячменное село). (Б. Алборов. Санибанские тексты)].
На описание этого царциаткого кладбища, по народным преданиям и личным наблюдениям, останавливается и графиня Уварова. Между обыкновенными по размерам могилами , пишет она, попадаются необычайных размеров могилы, каменные ящики различных размеров; один из них выполнен из шести громадных цельных шиферных плит, значительность размеров которых обращает на себя невольное внимание: длина их 2,1м, ширина в голове 1,2м и 1,05 в ногах; залегают они на глубине 1м. Другие меньше, в виде гроба, имеют длину 1,7м и ширину 55см. Сложены они из более мелких плит, костяк лежит на грунте. По сохранившимся в грунте сассанидским монетам Уварова датирует захоронение VI– VII вв. н.э. (Уварова, Могильники Северной Осетии).
В Куртатинском ущелье население называет царциатскими могилы в местностях Дзивгис, Лац и Хилакском ущелье. По Уваровой здесь имелись дольмены; по мнению Е.Г. Пчелиной это не дольмены, а пещеры среди глыб камней. Пещеры заполнены человеческими и животными костями. Местность носит название «Царциат.
В Алагирском ущелье особенно популярны царциатские могильники в селе Архон и в местности Дурджын – в побочном Урсдонском ущелье. Могилы в местности «Дурджинтæ» (Каменистые) описаны археологом Е.Г. Пчелиной. Дано описание только надземной картины, раскопок она, по-видимому, не проводила. Погребения имеют следующий вид: это овал, выложенный из камней; в западной части овала стоит острый камень большого размера, это надмогильный камень «цырт»; таких могил около 500. Местное население считает их чужимы захоронениями (Е.Г. Пчелина. Население Уæлаг Ира).
По сообщению Е.Е. Бараковой, царциатское кладбище указывается между селами Зинцар и Унал. Оно называется «Хунæрвæды уæлмæрдтæ» (Хунарвадское захоронение). Погибли царциата необычным путем, про который сложена поговорка: «Царциаты сафт» (Исчезновение/Гибель царциата).
По сведениям, данным мне в 1962 году С.Касабиевым и И.Хестановым, кладбище царца находится у подножия горы Мигъдау в местности Дурджын.
ОСЕТИНСКИЕ ВЕДУНЫ И ВЕДЬМЫ
«КУРЫСМÆДЗАУТÆ» И «БУРКУДЗАУТÆ»
В 1870 г. известный знаток осетинского фольклора Джантемир Шанаев, выходец из селения Верхнее Кани Геналдонского ущелья, напечатал «Осетинские народные сказания» (1). Среди сказаний, приводимых Дж. Шанаевым, лицом с высшим юридическим образованием, наибольший интерес для нас представляет сказание «Идущие за снопом». Раз в год, пишет Дж. Шанаев, только не всегда в определенное время, а большей частью на новый год, собираются в невидимое для простых людей место идущие за снопом. Это не обыкновенный люди, а дæснытæ, то – есть знахари и знахарки, способные предвидеть будущее, люди с большим жизненным опытом, иначе сказать умельцы. Перед отправлением за снопом участники предприятия крепко засыпают, и тогда, по поверию осетин, души их, оставя тело спящим, отправляются за снопом. Заснувшие мужчины и женщины просят своих домашних не будить их до тех пор, пока они не проснутся сами, в противном случае, по поверью народа, их ожидает внезапная смерть.
По описанию Дж. Шанаева, идущие за снопом садятся кто на метлу, кто на скамью, кто на кошку, кто на собаку, кто в ступу и редко кто на коня, и все спешат на сборный пункт. Отсюда они под предводительством всех горных божеств и подчиненных им ангелов отправляются против популярного божества Татартупа, считавшегося почитаемым божеством у осетин и кабардинцев. По мнению кабардинского племянника и мусульманина Дж. Шанаева, Татартуп более стоит за кабардинцев, чем за осетин, потому что он (Татартуп) якобы ведет отчаянную борьбу с горными божествами Осетии за горсть хлебных зерен. Все горные божества Осетии с большим ополчением подчиненных им людей и духов начинают у Татартупа страшную войну из-за горсти хлебных зерен, причем, по представлению осетин, наступательным оружием служат стрелы. После продолжительного сражения какая-нибудь сторона уступает другой. Победившая сторона хватает с кликами радости сноп, а из него – горсть зерен рассыпает в направлении своего края.
По описанию Дж. Шанаева, это значит, что та сторона, которой досталась горсть хлебных зерен, отвоевала у другой, враждебной стороны, на текущий год себе урожай, затем обе стороны расходятся по домам. Из этого сообщения Дж. Шанаева следует, что осетинская сторона воюет за горсть хлебных зерен с кабардинской стороной.
Многие из участников божественного сражения, – пишет Дж. Шанаев, – получают раны, которые для обыкновенных людей не заметны, а заметны только для участвующих в войне. Только после прибытия с поля сражения участники просыпаются и объявляют своим домашним и односельчанам о предстоящем в их стороне урожае. Кони участников после сражения бывают чрезвычайно потными, «как будто бы сто верст проскакали, как будто их выкупали» (1).
Выражением «идущие за снопом» Дж. Шанаев передает осетинское «Курисмæ дзаутæ». Однако осетины ведунов и ведьм осетинских поверий, добывающих хлебные зерна, называют «Курысмæ дзаутæ». Объяснение загадочного слова «курыс» словом «курис» (сноп) – домысел Дж. Шанаева.
Более подробное описание сражения из-за хлебных зерен дает в 1876 году Гатиев Борис, окончивший духовную академию, следовательно, трезво разбирающийся в народных поверьях. Гатиев является выходцем из села Ход, расположенном в Алагирском ущелье. Обстоятельная его работа озаглавлена «Суеверия и предрассудки у осетин». (2) В сноске к слову «курыс» автор объясняет: «Курыс значит луг, заключающий в себе дивные семена различных произведений земных, а также счастья и несчастья. Он составляет собственность мертвых».
Передаем содержание поверья со всеми деталями по записи Б. Гатиева. В каждом ауле души нескольких человек, во время крепкого сна их отправляются на Курыс, один на голубе, другие – на лошади, мальчике, корове, собаке, косе, в ступе и т.д. Среди них бывают души опытные, много раз побывавшие на Курысе, и неопытные, отправляющиеся впервые. Когда наступает время отъезда, они крадут у соседей лошадей, девочек, собак, скамьи и пр. Перед отправлением они себя и свою семью поручают покровительству Еля, святого Уацилла или христианского Ильи. Старик у молельни Уацилла произносит молитву об охране их от лукавых и нечистых людей, чтобы не украли мальчика или девочку, кошку, собаку. Затем приносят в жертву козла или барана, которому предварительно была нанесена метка на роге в знак того, что он предназначен для заклания в качестве очистительной жертвы. Предохранительные знаки от всякого зла наносятся на домашних вещах. На всех предметах и на лошади вырастают крылья необыкновенной величины, как только на них сядут отправляющиеся в путь на Курыс.
Явившись на Курыс, опытные души, набрав по горсти дивных семян, летят обратно домой. Неопытные же, почуяв запах разнообразных цветов и фруктов, опрометчиво бросаются на них. По поверию осетин, одна душа срывает красную розу и получает от нее кашель, другая – белую розу, которая дает насморк, а третьи – большое красное яблоко, дающее лихорадку. Бедняжки с этими болезнями возвращаются домой, «касаясь крыльями своей души неба и земли». (2)
По народному поверью жителей села Ход, поляна Курыс находится во владении мертвых. Последние, узнав о нападении на поляну, бросаются на напавших, обращают их в бегство и, настигая, пускают в них стрелы. Похитители дивных семян считают за великий стыд обороняться от мертвых и продолжают полет. Преследователи наносят многим отступающим раны, особенно тем душам, которые не защищены. Достигнув своей земли, каждая душа бросает похищенные семена посреди своего аула. Полученная в сражении рана похожа на черное пятно, никаких средств к ее лечению нет, пока она сама не пройдет. Душа человека, получившего тяжелую рану, пробуждается от сна рано утром, начинает стонать и умирает после долгих мучений. Возвратившиеся здоровые души рассказывают на ныхасе (сборном месте в селе) об удачно выполненном походе и предстоящем обильном урожае в их стороне. Слушатели благодарят отличившихся, а принесших различные болезни порицают за нерасторопность. (2)
В своих «Осетинских этюдах», изданных в 1887 г.(3), В.Ф. Миллер привлек для описания этого странного осетинского поверья содержание вышеупомянутых статей Дж. Шанаева, Б. Гатиева и добавил к ним содержание рукописной записки священника А. Гатуева о дигорских дзуарах, а также собственные записи и сведения, сообщенные ему М. Туккаевым и С. Кокиевым. В. Миллер вносит некоторые детали в передачу содержания народного поверья. Об идущих в таинственную область за хлебными зернами, счастьем и, вместе с тем приносящих болезни, он отмечает, что отправляющиеся в область Бурку называются «Буркудзаутæ», т.е. в дословном переводе на русский язык с дигорского диалекта «Идущие в Бурку» (от Бурку+дзау/цау). Они садятся на лучших коней или же садятся на людей во время их сна, после чего эти люди хворают. Чтобы сохранить лошадей во время поездки в Бурку, им навязывают цепочки или кусочки железа, тоже делают и с людьми. Ездят Буркудзаутæ и на скамейках, метлах и вообще на всяких предметах. По В. Миллеру в местности Бурку находится склад всяких предметов, ради которых и предпринимается поездка. Чем предметы ценнее и блестящее на вид, тем они оказываются вреднее. Неопытные Буркудзаутæ, польстившись на блестящий предмет, привозит домой всякие болезни, а опытные же захватывают такие предметы, от которых для их аула ожидается хороший урожай хлеба, приплод скота и т.д. В. Миллер считает, на основании его осведомителя Таймураза Хетагурова, более правильной формой будет «Курыс», а не «Курис», как полагает Шанаев. Что же касается цели поездки, а именно приобретение горсти хлебных зерен, дающих урожай на следующий год, то В. Миллер склонен полагать, что «Курисмæ цæун» ближе к объяснению слова «Курыс». Других комментариев он не дает.
В своем «Осетино-русско-немецком словаре»(4) В. Миллер приводит толкование слов:
Бурку (дигорский диалект) – место, куда отправляются колдуны в известное время (см. иронское «курыс»).
Курыс – неведомая страна, куда ездят колдуны и ведьмы в ночь нового года, и откуда привозится ими, по верованию осетин, всякое зло и благо на целый год, как-то: болезни всякого рода, урожай на этот год ит.д.
Курысдзау, курысмæдзог – колдун, ведьма (идущий в страну Курыс)
Обобщая приведенные материалы можно высказать следующие соображения.
1. За хлебными зернами или семенами Курысдзаутæ и Буркудзаутæ отправляются не только на Новый год, но и в другие времена. Упоминание о том, что участники похода срывают розы, надо полагать, говорит о том, что захват хлебных зерен происходил летом, вероятно во время уборки колосовых. Новогоднее приурочивание похода, вероятно, связано с влиянием христианских культов.
2. Объектом нападения являются местности Курыс (иронцы) и Бурку (дигорцы). Участники похода соответственно называются Курысдзаутæ и Буркудзаутæ. Первое слово состоит из Курыс – название местности, к которому прибавляется слово «дзау», означающее «идущий» (ср. осетинское Уæрæседзау – идущий в Россию; хъæддзау – идущий в лес). Слово «дзау» представляет из себя озвонченную форму от «цау», которая является корнем слова «цæун» – идти. Следовательно, слово Курысдзау переводится выражением «идущий в Курыс». Точно так же переводится слово Буркудзау – «идущий в Бурку». Во множественном числе это «Курысдзаутæ» и «Буркудзаутæ». Иногда осетины-иронцы говорят «Курысмæдзææуæг» или «Курысмæдзог», в котором первым компонентом является Курысмæ – форма направительного падежа от слова Курыс. Это указывает, что движение участников идет в направлении местности Курыс. Второй компонент, а именно «дзæуæг» из «цæуæг» является причастием настоящего времени глагола «цæун» – идти и обозначает «идущий». Таким образом, слово Курысмæдзæуæг также переводится выражением «идущий в Курыс». В слове «Курысмæдзог» второй компонент «дзог» является стяженной формой от слова «цæуæг» и обозначает также «идущий».
Местности Курыс и Бурку богаты хлебными зернами, цветами, фруктами. Где же находятся они? В записях Дж. Шанаева поход совершается в местность Татартуп, под которым был расположен Ясский город Дедяков у Эльхотовских ворот. На Татартупском холме в прошлом был расположен древний христианский храм, куда приходили на поклонение не только осетины-христиане, но и кабардинцы, которые в прошлом исповедывали христианство. Горные осетины могли совершать нападения на Дедяков с целью поживиться хлебом, но топонимика этого района не дает нам указания на то, что тут когда-либо существовала местность, река или гора с названием, схожим с Курыс или Бурку.
3. В поход за хлебными зернами отправлялись опытнейшие в таких делах мужчины и женщины (дæснытæ – колдуны, знахари, умельцы), к которым присоединялись менее опытные люди. Участие в походе женщин не может вызывать удивления, потому что женщины принимали участие в защите своих поселений до недавнего прошлого, бывали в походах, а амазонки в свое время составляли особое женское войско. Когда речь идет об осетинских «дæснытæ», надо под этим словом подразумевать и людей с большим жизненным и военным опытом – «умельцев».
4. Из сказаний о нартах и царциатах известно, что герои этих сказаний поголовно погибли от постигшего их голода вследствие неурожайного времени. Известно также, что временами осетины в горах испытывали такой голод, что вынуждены были девочек сбрасывать с высокой скалы в пропасть, чтобы в семье не было лишнего рта. По всем таким данным, добывание хлеба в зерне или семян для посева считалось большим подвигом и было овеяно в легендах.
5. Перед походом участники крепко спят. Оставление тела спящим без души и отправление в поход только души без тела является древним анимистическим представлением всех народов. Душа любого предмета, в том числе и человека, якобы может разлучиться с ее носителем, а потом опять поселиться в нем. Это представление существовало и у иранцев, к которым принадлежат осетины. Указания об этом имеются в Авесте и в известном иранском произведении «Арта Вираф Намак». Душа Вирафа во время сна его отправляется в загробный мир, потом возвращается обратно, вселяется в тело свое и рассказывает о виденном всем окружающим. Такое представление о разлучении души и тела поддерживается и христианством.
6. До местности Курыс/Бурку дорога дальняя и трудная, поэтому используются отборные кони, но их недостаточно и приходится силой отнимать у имущих. Очевидно, недостаток коней принуждает использовать в народном поверии для передвижения всякие предметы (скамьи, метлы, лопаты). Трудно объяснить использование для этих целей мальчиков, девочек.
7. Все участники похода собираются на сборный пункт, где старший произносит молитву. Поход совершается под предводительством горных божеств и подчиненных им ангелов. Это указывает на организованный военный характер описываемого мероприятия. Участие в походе божеств и ангелов можно трактовать как глухой отголосок изображений их на иконах, хоругвях и воинских знаменах.
8. Участники похода сражаются стрелами, следовательно, надо полагать, что излагаемые события происходили до применения огнестрельного оружия, т.е. не позже 13-14 веков, Уже Бадил, родоначальник дигорских бадилят, имел фитильное ружье, а по сказаниям он жил в это время.
9. В. Миллер в своих записках указывает, что болезни заносились не цветами, а блестящими предметами. Это дает нам основание думать, что в данном случае речь идет об украшениях, в том числе и из ограбленных захоронений. Возможно, поэтому мертвые преследуют похитителей. Не мудрено, что участники похода заболевали заразными болезнями, полученными при раскопке древних захоронений. Луг Курыс по записям Б. Гутиева, находится во владениях мертвых. Они пускаются в погоню за похитителями, ранят их стрелами, но похитители считают позором обороняться и продолжают свой путь. И в этом месте легенда говорит о том, что речь идет о разграблении древних курганных погребений. По представлению осетин, нельзя тревожить могилы предков. Надо относиться к ним благоговейно, оберегать их покой, а тут как раз наоборот. Поэтому, мол, похитители признают свою вину и не сопротивляются.
10. Кони тщательно оберегаются. Для сохранения выносливости их увешивают железными цепочками и просто кусочками железа. Подобные амулеты использовали и люди, участвующие в походе. Осетины и их предки скифы верили в оберегающую силу железа, а скифы даже поклонялись железному мечу, воткнутому в землю. Осетины и до сих пор клянутся железом, и до недавнего прошлого у них существовала даже особая военная присяга. Суть этой присяги заключалась в следующем: после удачного набега добыча должна была распределяться по заслугам каждого участника; для того, чтобы не было утайки, участники проходили под парой кинжалов, скрещенных остриями в руках двух воинов.
11. Вознесение молений под Новый год святому Уацилла, равному христианскому святому Илье, о даровании хлебородия, об охране людей и скота от нечистой силы – это влияние христианства. На это указывает и то обстоятельство, что под Новый год, как и в день покровителя воинов Тутыра, на людях и животных делали особые крестообразные отметки, у членов семьи на одежде вышивали красными нитками маленький крест, а на животных навешивали маленькие крестообразные деревянные ярлычки. Крест на одежде носил название «Тытыры сынк» (шов Тутыра).
12. На конях и других средствах передвижения вырастают крылья. По народному представлению осетин, легендарные кони породы Авсург также имеют крылья.
Попытаемся исторически объяснить наименование местностей Курыс и Бурку.
На Северном Кавказе в VII веке до н.э. обитали скифы/саки; в последние века до нашей эры и первые века новой эры там распространились сарматы. Они доходили своими поселениями до самого Кавказского хребта. Среди сарматских племен ближайшими предками осетин были керкеты, сираки и аорсы. Керкеты жили на берегу Черного моря и отсюда через Коракскую горную цепь переваливали к сирокам (siroces), обитавшим в районе бассейна реки Кубани вдоль северных отрогов Кавказского хребта, и их поселения доходили до рек Udon/Оадпн (Кума) и ALonta/ ‘AлпнфЬ (Терек). (5)
Аорсы жили у северного берега Каспийского моря, и поселения их доходили до Албании. В I веке н.э. земли сираков и аорсов были заняты другим сарматским племенем – аланами, среди которых были роксаланы, аланорсы и др. Предкавказских сираков, аорсов и алан отделяла Албания от родственных им саков, живших в районе Армении, в области Сакасена (область саков) Саков и албанцев разделяла река Кура, которая носила у греков название Кирос (Кэспт или Каспт); эта же река по Страбону называлась Корос ( Кьспт ). (6) Следовательно, река Кура или Киро/Корос разделяла основную массу сарматских племен Северного Кавказа от родственных им по происхождению и языку саков Закавказья и Сакасены ( области в районе реки Кура). Известны военные вторжения алан в пределы Малой Азии. Эти вторжения начали еще скифы или саки, завоевавшие Медийское царство и частью обосновавшиеся в Малой Азии, точнее в Армении, в области, получившей от них свое название Сакасем (УбкбузнЮ). Известны и вторжения алан в Малую Азию, в частности в союзе с грузинами в Армению на рубеже I и II веков. Реку Кирос упоминают и другие древнегреческие и римские писатели. (7)
Плиний писал, что земли албанцев доходили до реки Кира, а за ними и удинами живут сарматы и савроматские амазонки. (8) Клавдий Птоломей сообщает, что Иберия на севере граничит с сарматами, а часть с албанцами. (5) Юлий Солин границей между Арменией и Иберией указывает р. Кирос.
Итак, река Кирос или Корос, современная Кура, служила границей между саками сакасенской Армении и сарматами. Известно, что аорсы вели оживленную торговлю не только с Арменией, но и с Индией, Мидией и были достаточно богаты, о чем свидетельствует оставшиеся от них дорогие погребальные предметы. Аланы, как об этом сообщает Тацит (9), победили сираков, и жалкие их остатки укрылись в Кавказских горах. Вот эти остатки сираков, терпевшие голод в горах, и рвались в плодородные аланские степи Кавказа и Закавказья, границей которых служила частично река Кирос или Корос. Греческое название реки Каспт или Кэспт можно на русском языке передать и через Кирос и через Курос. В языке предков осетин сираков, алан, аорсов греческий звук н/а ог передаваться через гласный губогубной звук У, и название реки могло звучать как Курос. Что это вполне возможно, об этом говорит и более древняя форма названия реки, а именно Корос. В этом названии ударяемое О корневое и неударяемое О флексии закономерно дали в языке предков осетин и их потомков алан У и, таким образом, получилась форма КУРУС, которая в дальнейшем дала современную форму КУЫРЫС. Отсюда иронское Курысмæдзаутæ, дословно обозначающее «идущие в область Курыс» или в область, прилегающую к реке Курыс.
Дигорское название Бурку также могло обозначать название местности или реки, но только уже в западной части распространения предков осетин. Так, Клавдий Птоломей в описании Азиатской Сарматии указывает «За Коркондаме у Понта, за городом Ампсалис у реки Бурка (Впхскб)…(5) Может быть, с основой этого слова можно сопоставить и название города Барука (Вбспэкб), указываемый Клавдием Птоломеем
В этих словах корнем, по-видимому является БУР (дигорское бор), что означает желтый, а КА является суффиксом принадлежности. На этой реке и в этом городе могла происходить торговля хлебом и зерном, и, следовательно, сюда могли направляться сираки за покупкой или захватом его силой. Слова БУРКА/БАРУКА можно дословно по осетински передать «желтоватые, желтушка, желтки», очевидно по цвету волос, как и рохсаланы – светлые аланы. Если это так, то получает определенный исторический смысл сообщение Пфафа о том, что до прихода осетин в Куртатинском ущелье жил народ Бурдарта (желто-оттенковые) или по иным данным Бурсарта (желтоголовые). Куда исчез этот народ, неизвестно. Можно сопоставить корень БОРБУР (желтый) и с корнем слова БОР в фамилии нартовских Бората. Но нашей догадке о Бурку мешает исходный звук У и в Бурка исходный звук А. Народ с таким наименованием приводит Моисей Хоренский в своем «Новом списке географии», где народ Пурку указывается рядом с Цанарками (Саунартæ) на равнине за Ардозцами, близко к Аланским воротам. Пурка помещается между Зикхи и Дзанарцами, владетелями Аланских ворот. Следовательно, народ Пурка жил где-то на Моздокской равнине, простираясь от Зикхов на берегу Черного моря. С этим Пурку приходится сопоставить осетино-дигорское Бурку. (5)
Дарьяльским ущельем, или через древние Кавказские, или Сарматские ворота, вторглись скифы/саки в Закавказье в VI веке до н.э. Они покорили мидян, которые армянами назывались марами, но через 32 года были сами покорены мидянами и изгнаны в пределы своей родины. Однако, как сказано было выше, часть их тогда же или позже осела около Куры в области Сакасена. Вот тут-то вторжение скифов в пределы мидян, или маров, послужило основой для создания легенды о нападении через область Бурку, или по-древнему Пурку, в область Корос на страну медов/маров, армянское название которых МАРЫ дало предкам осетин основание называть мидян «мартæ», созвучные осетинскому «мæрдтæ» (мертвые).
Таким образом появление в осетинском языке слов БУРКУ и КУРЫС относится ко второй половине первого тысячелетия до нашей эры. Дигорская, западная ветвь осетинского народа сохранила топоним Бурку, а иронская часть донесла до нас слово Курыс. В легенде о добывании хлебных зерен сохранился глухой отголосок вторжения скифов в Зкавказье, разгром ими медов/маров и обратное изгнание скифов.
Продолжение следует
ЛИТЕРАТУРА
1. Сборник сведений о Кавказских горцах. Тифлис,1870 г. Том III.
2. Сборник сведений о Кавказских горцах. Тифлис, 1876 г. Том IХ.
3. В.Ф. Миллер. Осетинские этюды. Часть III, Москва, 1887 г.
4. В.Ф. Миллер. Осетино-русско-немецкий словарь. Москва. 1934 г.
5. Клавдий Птоломей. Изложение географии.
6. Страбон. География.
7. Помпоний Мела.
8. Плиний Гай. Naturalis Historia.
9. Корнелий Тацит. Анналы от кончины божественного Августа.
28.12.1963г.
